Хранительница книг из Аушвица

... она старается и уйти оттуда побыстрее, и взглядом с ним не встретиться. Не хочет увидеть в его глазах нечто, что разрушит ту хрупкую башню из тоненьких палочек, что зовется доверием.

— И какое у вас о нем сложилось мнение?
— Как о достойном молодом человеке.
— И больше ничего?
— А вы полагаете, что этого мало? В нынешние времена не так-то легко встретить человека таких высоких достоинств. Воспитанность нынче не в ходу.

Хотя, нужно признать, был и конкретный день, когда детство ее вдруг захлопнуло двери, закрылось, словно пещера Али Бабы, и Дита осталась похороненной под толстым слоем песка.

Произнеся эти слова, Дита осознает, что ее кровь — текущий по венам бензин, к которому поднесли искру, и теперь внутри ее струится пламя. И одно-единственное слово слетает с ее губ порождением желчной ярости:
— Убийцы!

Они узнают чешский гимн — «Kde domov muj». Следующий грузовик, проезжая мимо, дарит им звуки еврейской песни «Hatikvah», а затем еще из одного доносится «Интернационал». Мелодии неизбежно ломаются, замирая вдали, стихая по мере того, как удаляются грузовики, и голоса тают, пока окончательно не теряются. Этой ночью на веки вечные затихают тысячи голосов.

— Слушай, дам тебе один совет. Кроме всего прочего, даю его совершенно бесплатно. Если не умеешь врать, то с этого самого момента тебе лучше всегда говорить правду.

Она предпочитает верить в него безоглядно, верить с закрытыми глазами, как обыкновенно и происходит с самым святым для человека.

Вот смотрим мы на нацистов — с их современным оружием, в блестящей форме. И думаем, что они могущественны, даже непобедимы. Но нет, вовсе нет. Не нужно обольщаться: под столь блестящей внешностью ничего нет. Это оболочка, каркас. Мы не такие, мы не гонимся за внешним блеском, мы стремимся светиться изнутри. И свет этот обеспечит победу нам.

Дита вспоминает, что не раз ей хотелось сказать: мама, облегчи душу, расскажи мне обо всем… Но нет, ее мама — человек другого времени, сделанный из иных материалов, как те керамические горшки, которые не пропускают сквозь стенки тепло и все держат внутри себя.

Злобствующий политик с карикатурными усиками добился своего. Люди превратились в автоматы ненависти.