Pale Fire

Не хочется в разговоре о творчестве Набокова использовать сравнительные степени и обороты, но давайте начистоту: «Бледный огонь» — самое необычное произведение автора. И выделяется оно не языком или темой, а прежде всего формой, ведь на самом деле — это и не роман вовсе, а антироман, модернистский эксперимент, который и читать-то линейно невозможно. Построенная по принципу гипертекста книга, высмеивающая литературное поклонение, подражание и «исказительство», так и живет до сих пор без достойного перевода на русский язык, а то, что мы с вами можем сейчас прочитать — блеклый трафарет в исполнении Веры Набоковой. Но разве это может помешать знакомству с одним из наиболее авангардных текстов двадцатого столетия? Разумеется, нет.

«Бледный огонь» состоит из четырех частей и описание романа стоит начать со второй — условно центральной. Перед нами автобиографичная поэма известного, в вымышленном мире Набокова, поэта Джона Шейда. В ней четыре части и 999 строк. Небесно чистыми и изящными образами Шейд повествует историю своей жизни: детство, брак, рождение дочери и ее трагичная гибель, потрясшая поэта до основания. Поэма Шейда хороша сама по себе — существует даже издание «Бледного огня» без остальных трех частей, но об этом в другой раз. Два главных лейтмотива поэмы — память и взаимоотношения человека со смертью, вселенское одиночество перед ликом неизбежного.

С двух сторон к поэме прилегают инородные объекты: предисловие и комментарий к тексту за авторством профессора Чарльза Кинбота, называющего себя ближайшим другом Джона Шейда. Уже с первых страниц читателю становится очевидно, что Кинбот не вполне здрав умом, а их отношения с поэтом трудно назвать даже нейтральными, не то что теплыми. Кинбот — страстный поклонник Шейда, фанатик, коллега-сталкер, который умыкнул рукопись последней поэмы писателя сразу после его смерти. Из комментариев Кинбота к сочинению нам становится понятно, что тот следил за поэтом, буквально подглядывал за ним в окна, преследовал во время отпуска, а в их скудном общении винил жену Шейда, якобы ревновавшую мужа к «лучшему другу».

Безумство Кинбота очевидно и, пожалуй, забавно. Но затуманенное сознание антагониста — только фон набоковского замысла, а все самое интересное заключено автором в весьма вольную интерпретацию поэмы Кинботом. В пространном комментарии, занимающим большую часть книги, безумный профессор по полкам раскладывает «истинный» замысел Шейда и толкует написанное с исправностью глухого телефона. Доходит до того, что Кинбот выставляет себя единственным и неподражаемым вдохновителем великого поэта и утверждает — идея поэмы принадлежит ему.

Не секрет, что задумка «Бледного огня» пришла Набокову во время работы над комментарием к англоязычному изданию «Евгения Онегина». Набоков ужасался тому, как западные переводчики глумились над российской классикой и доносили до читателя даже не пересказ великих сочинений, а целиком искаженную в ходе перевода версию. Комментарий Кинбота — одна большая карикатура на низкопробных рапсодов и лживых толкователей. Это убедительный призыв Набокова к здравомыслию и уважительному отношению к оригинальному тексту. В наши, охочие до абсурдных интерпретаций, времена, когда нос Буратино — фаллический символ, а сны Раскольникова — болезненные отношения с матерью, антироман Набокова особенно актуален и служит верным напоминанием того, что ветряные мельницы — это ветряные мельницы и не стоит на их месте воображать вражеских рыцарей или огнедышащих драконов.

Но антироман Набокова не идеален, и его главный минус верно обрисовал американский критик Дуайт Макдональд, задавшийся вопросом: «сколько места стоит отводить на анекдот?». Замечание совершенно справедливое и порой «Бледный огонь» действительно кажется жутко скучным, но для меня его красота, изящность и прогрессивность — целиком оправдывают тягучие страницы и нудные безумства Кинбота, ведь все это продиктовано стремлением к полноте идейного изложения и неутомимостью изобразительного мастерства Набокова.

По версии журнала Таймс этот роман входит  в сотню самых важных текстов 20-го века вместе с “Улисом“, “Радугой тяготения“ и “Бесконечной шуткой“,  поэтому неудивительно, что его адски трудно читать.  Если в нескольких строках, то это построчный комментарий к поэме вымышленного поэта, который составлен вымышленным или сумасшедшим (кто, как понял) ученым-филологом.  По форме это произведение напоминает “Комментарии  к “Евгению Онегину“, написанные Набоковым в конце 50-х годов для англоязычной аудитории. Понятно, что Пушкина нельзя адекватно перевести на другие языки, поэтому Набоков хотя бы комментариями попытался объяснить американскому читателю, почему Пушкин - гений.  В “Бледном огне“ Набоков обыгрывает идею толкования и перевода художественных произведений, показывая, как комментатор делает из чужого творения, свое собственное, привнося личные взгляды, идеи, интерпретации и ложные толкования, что до неузнаваемости искажает смысл задуманного автором.  Есть великий поэт и есть его друг-поклонник. У поэта случилась трагедия, погибает дочь, свое горе он выплескивает на бумагу, сочиняя поэму, затем поэта случайно убивают,  а его произведением завладевает сумасшедший друг, который позже издаёт поэму со своими фантасмагоричными комментариями.  Это канва, а глубину познать с первого раза невозможно, нужно читать и перечитывать, чтобы продраться сквозь интертекстуальные намёки, филологические ребусы и игры разума.

There was a time in my demented youth
When somehow I suspected that the truth
About survival after death was known
To every human being: I alone
Knew nothing, and a great conspiracy
Of books and people hid the truth from me.

Кроме "Лолиты", самое большое впечатлений на американцев Набоков произвел, как мне кажется, именно этим романом.
Как-то почти весь американский период у Набокова получился энигматичным, но именно "Бледный огонь" - это самая знаменитая загадка Набокова.
Сначала идет поэма, якобы написанная известным американским поэтом Джоном Шейдом, а затем еще пол книги (или даже больше?) занимает очень подробный комментарий, якобы написанный Джоном Кинботом, коллегой поэта по университету.
Почему столько "якобы"? Да потому что все в этом романе загадка и ничего нельзя утверждать со стопроцентной точностью, от личности и жизни поэта, до, кажется, сумасшедшего (есть, кстати, интерпретации, где он совсем не сумасшедший) комментатора, который видит в поэме завуалированный рассказ о своей жизни и своей судьбе.
Кто не слышал о знаменитой Зембле? Так вот это отсюда.
Поэма в первой части романа написана очень хорошими стихами, а комментарий во второй части очень хорошей прозой, но не это главное. Главное - аллюзии, интерпретации, загадки. И в целом весь роман производит очень сильное, и действительно загадочное впечатление.

I was the shadow of the waxwing slain
By the false azure in the windowpane...

И, получив удовольствие от первого, непосредственного чтения, я прочитала совершенно потрясающее исследование-комментарий Брайана Бойда к "Бледному огню", и сразу же перечитала роман. Совместный эффект от этих трех прочтений (роман, комментарий, роман) настолько силен, что трудно выразить словами.
Говорят, никто не знает о Набокове столько, сколько знает о нем Брайан Бойд. Так что очень рекомендую его исследование, здесь моя рецензия, а по недавно появившейся у меня дурацкой привычке, процитирую сама себя:

В этой книге вы найдете разгадки на абсолютно все загадки, спрятанные в великом романе-загадке Набокова "Бледный огонь".

Несмотря на всю мою неуемную любовь к Владимиру Владимировичу (я про Набокова сейчас, если что ))) , эта книга далась мне ну ооочень трудно. И если я с большим удовольствием прочитала Поэму в четырех частях (хотя я тот еще любитель поэзии), то дальше для меня началась какая-то пытка. А учитывая то, что на данный момент я пытаюсь читать Джеймса Джойса - Улисс , где на весь текст процентов 70 - сноски, то когда у Набокова началось всё та же песня, я решила, что они сговорились и надо мной издеваются )))
А если серьезно, то всё-таки да. Очень сложно для меня оказалось. Набоков и без того совсем непрост, хотя у меня богатый опыт "общения" с ним, тут я продиралась через текст как сквозь чащу. Но при этом мне крайне понравились некоторые отдельно взятые места! Безумно красивый все-таки у него слог.
Вот такая я вся противоречивая...

Набокову, пожалуй, следовало бы писать поэзию, а не прозу. Невероятно красивый авторский слог и тот факт, что писатель отдает предпочтение форме перед содержанием, и делает витиеватость текста и смыслов/аллюзий/метафор более уместной для поэтических произведений. Перевод остается переводом, и Вера Набокова проделала колоссальную работу, в ущерб рифмам сохранив смысл. Однако, даже не узнавая половины слов, английский оригинал поразил меня своей красотой и звучанием.

Вообще, приняв мысль, что форма может быть первичнее содержания, и не пытаясь эту мысль оспаривать, я впервые в жизни смогла действительно насладиться творчеством Набокова. Отбросив стремление найти ТОТ САМЫЙ смысл и саму идею его конечности, я, как мне кажется, наконец-то поняла больше, чем ожидала понять. Рискну сказать, что смысл был понят мной более-менее, хоть, возможно, и не так, как он задумывался автором. Я надеюсь, что он именно хотел множественного толкования этой работы.

У нас есть поэма внутри романа, написанная неким Джоном Шейдом и рассказывающая нам о личной трагедии этого автора. Есть также предисловие и комментарии, написанные к поэме неким профессором Кинботом. Комментарии, однако, предстают не как обычные комментарии, которые помогают нам понять запутанные смыслы в рифмах автора. Они также мало похожи на знаменитые комментарии к Улиссу . Эти комментарии не столько о самой поэме, сколько об их авторе. Они скорее вопреки поэме рассказывают нам две совершенно другие истории: об отношениях Шейда и Кинбота и историю о короле-изгнаннике выдуманной (?) страны Зембля.

Для меня основная линия - это трансформация личности Кинбота. Профессор Кинбот предстал передо мной приятным человеком лет 35-45. О нем ходят разные слухи, но он добродушно отметает их. В ходе комментирования поэмы он плавно меняет личину и становится тем странным типом, чей образ все более соответствует вышеупомянутым слухам, и отношение жены Джона Шейда к нему становится все более оправданным. После он и вовсе приобретает черты помешанного. А конец - он, собственно именно такой, каким вы его увидите, он толкуются так, как сам читатель их истолкует для себя.

Читать рекомендую параллельно и поэму и комментарии, как и советует сам герой Кинбот в предисловии. С бумажной книгой запаситесь двумя закладками, в электронном варианте убедитесь, что перекрестные ссылки рабочие и обеспечивают вам быстрый переход к комментариям и обратно к поэме.

Мой мир один, он только мой.
Захочет кто познать другой
Его, махнет рукой
Или познает. Но постой.
То будет мир уже иной.
У каждого мир только свой.

Не академики, чай, из простых, вот и воспринял эту вещь сначала как поэму с тучей заумных пояснений. А пояснения, когда их туча, очень тяжело воспринимаются. Уже готов был писать текст вроде "заумный снобистский текст в стихах и прозе". В принципе, все так и есть) Но только что-то меня остановило от скоропалительных выводов. Почитав рецензии читателей, я понял как надо читать это произведение. Несмотря на то, что автор во вступлении предлагает рецепт, все же, хоть и люблю я текстовые квесты, я решил, предварительно осознав, что комментарии это полноценная часть произведения, прозаическая, так сказать, с них, с комментариев, и решил я начать чтение, предварительно намеренно забыв о том, что стихотворную часть уже успел прочитать. И стало, на мой взгляд, гораздо проще все понимать. Кстати, во многих книгах предисловия пишутся такие подробные, где размусоливается все идущее после, так детализированно и, повторюсь, подробно, что задаешься вопросом, а зачем же тебе все уже в предисловии рассказывают. Но тут как раз такой расклад очень даже уместен. Дело в том, что поэму написал некий поэт Шейд (персонаж), а комментарии его друг некий Кинбот (тоже, соответственно, персонаж). Интересно что я в итоге не согласен с авторами некоторых рецензий в некоем общем месте, что Кинбот негодяй, эгоист, сообщающий всем, что знаменитый поэт всего лишь пересказал его идеи и мысли, которыми он, состоя с поэтом в дружбе, делился с ним. Совершенно не согласен. Я напротив увидел в комментариях Кинбота большое уважение и настоящие дружеские чувства к Шейду. Может быть, кто-то один не дочитал комментарии до конца и сделал неверный вывод, а остальные ещё меньше комментариев прочитали и просто копирнули этот вывод в свои рецензии, кто знает) Итак, комментарии сами по себе являются полноценной частью книги. Из них мы узнаем о личной трагедии поэта, о воспоминаниях комментатора, что очень интересно. Я немножко знаю каково пребывать в некоем творческом тандеме (у меня пример неудачный, но, возможно, приближенный к модели взаимоотношений Шейда и Кинбота). Немножко представляю каково вращаться в среде творческих единомышленников, представляю насколько это единомыслие хрупко. Кстати, после этого меня можно тоже обвинить в некоем эгоизме, поэтому немедленно вернусь к персонажам Набокова. Кинбот то и дело рассказывает в своих комментариях о событиях в его выдуманном государстве под названием Зембла. Мне представляется, что расположено оно должно было быть где-то в Восточной Европе. Ох уж и оттянулся Набоков описывая устами Кинбота кризис власти Царской России, а затем и Советского Союза! Эдвард Радзинский, думаю, курит в сторонке. Думаю, специально все эти перипетии, под соусом взгляда потомственного бело-эмигранта, вынесены были в некую несуществующую Земблу, чтобы, возможно, позже можно было возмущаться тому, что так много в России издают Хэминнгуая, а его, американского русского, так мало. Почему я не согласен с тем, что Кинбот считал себя талантливее Шейда, потому что, на мой взгляд, в этих комментариях, прозаической части произведения, личности поэта и его семье уделяется равное количество слов с Земблой, вроде как детищем Кинбота, которое, в случае если я не прав, должно было задавить в комментариях слова о Шейде. И, хоть финальный аккорд в трагической судьбе поэта сыграл, как мне кажется, некий революционер из Земблы, Зембла меркнет перед искренними дружескими чувствами комментатора к поэту. Что касается поэтической части, собственно поэмы "Бледный огонь", мне первая её часть (из четырёх) представляется настоящим шедевром, и первоосновой всего этого замеса, а вот последующие части уже явно были досочинены позже и были полностью уже подчинены генеральному плану произведения. Поэтому и воспринимать их надо уже как некий антураж, дополнение к комментариям. И ещё мне кажется что Шейд и Кинбот это очень жизненные собирательные образы интеллигентской прослойки населения Ленинграда, так мне показалось. А самая главная идея, мне кажется, философская идея этого произведения заключается в том, что мир у каждого человека объясняется и ощущается очень индивидуально, исключая повторения, вот и поэт Шейд, со слов критика Кинбота, хотел пересказать о его, Кинбота, мире, но получился уже мир Шейда. Да и вообще, я прочитал о каком-то своём мире, читая мой отзыв каждый представляет именно свой мир.

Лет десять я пыталась осилить эти 999 строк с комментариями. Бросала. Вот сейчас дочитала - и что?

Практически ничего не поняла, поэтому не буду говорить, что это безумно красивая форма и великолепный язык. У меня чувство, что я десять лет рыла носом землю в поисках сокровищ, откопала симпатичный сундук, открыла - а там чужие "чердачные истории", причем язык вроде знакомый, а смысл - как на китайском.

Я оценила юмор вступления. Как всегда немного издевательский ;)
Сама по себе поэма, очень грустная, щемящая, вполне поддаётся пониманию. Но вкупе с комментариями, которые и составляют основной роман - это нечто невозможное для адекватного восприятия.
Мало того, что "купите два экземпляра книги - это облегчит вам жизнь", так еще "рекомендую сначала прочитать поэму, потом комментарии, потом снова поэму, потом поэму с комментариями". В перерывах - навещайте своего психиатра, пусть ему тоже будет плохо.

Книжка для гурманов, которые могут себе позволить погружение на год во всё вот это. С бесконечным вагоном ссылок, отсылок, посылок и нервных срывов. Для читателя "Бледный огонь" - это заявка на подвиг. Это дар, который приведёт его в отчаяние.
В нём, безусловно, узнаются любимые Набоковым темы. И еще сотня бледных намёков на истинную жизнь рыцарей и волшебников на этих берегах и других.

В общем-то от непонятного и сложного получать удовольствие очень даже можно, но "БО" всё-таки не тот случай. Тут такой уровень игры, что на просьбу дирижёра раскрыть ноты, ты с тоской понимаешь - ноты испорчены завёрнутой в них селёдкой, которую ты принесла вместо барабана на это чаепитие.

Давно мечтала, да страшно было подступаться. Роман, признанный вершиной творчества величайшего из писателей, самая странная и загадочная книга Набокова, сложная структура, гипертекст, множественные аллюзии. Решающим фактором явилось то, что есть перевод Сергея Ильина, перед которым благоговею без малого два десятка лет, потому мой вариант книги озаглавлен не "Бледным огнем", а "Бледным пламенем" при всем безмерном уважении к Вере Набоковой, выполнившей первый вариант перевода, Сергей Борисович мое все и коли читать гения, то в переводе гения.

Да, это несколько сложнее по структуре, чем простое линейное повествование. На самом деле, это много сложнее и то. что на поверхности, всего лишь верхушка айсберга девять десятых под водой. Внимательный и неленивый читатель отыщет в книге высоты и глубины, которые подарят море чистой радости и возможность дельфином кувыркаться в гипертексте, протягивая нити ко всему в интеллектуальном пространстве, до чего можно дотянуться, и сознавая при том, насколько Набоков больше него, дерзнувшего в своей малости следовать за изгибами авторской мысли.

Ну и будет умаляться, на поверхности поэма "Бледное пламя", написанная вымышленным американским поэтом Джоном Шейдом, каковую после его смерти приобрел, хм, издал и снабдил собственными комментариями профессор Кинбот (анаграмма к Боткину), эмигрант, преподаватель того же колледжа в Аппалачских горах, где подвизался и Шейд. Небольшое совершенно очаровательное произведение занимает примерно десять процентов от общего объема, остальные девять десятых - комментарии Кимбота.

Следует оговориться, что комментатор заинтересован в труде поэта не только в силу дружеской привязанности (откровенная гомосексуальность Кимбота заставляет предположить в его отношении к Шейду род платонической влюбленности), дело в том, что они много раз беседовали о Зембле (родина Кимбота, за словом слышится "земля") и он рассчитывал, что в поэме будет описана история короля-изгнанника. Надеждам не суждено сбыться напрямую, стихи автобиографичны, но за буквой в духе поэмы слышится яростный зуммер плача по потерянному раю, каким для обоих был мир их детства. И это странным образом роднит двух литераторов, которые оба суть альтер-эго Набокова.

Человек, знакомый с "Комментариями к "Евгению Онегину", титаническим трудом, которому Владимир Владимирович посвятил четверть века кабинетного подвига, узнает в структуре "Бледного пламени" эту книгу. По сути, роман копирует "Комментарии", добавлена лишь линия короля Карла (ужасного охальника) в одно время трепетно-нежная и площадно глумливая. В его антагонисте Градусе легко читается сараевский убийца Гаврила Принцип, каламбур, которого автор не мог обойти вниманием.

Нет, прозаическая часть не станет моей большой любовью. Но поэму перечитаю.

Уж сколько раз твердили миру, что "Бледный огонь" Владимира Набокова - роман не для всех. И вот выяснилось, что я отношусь к тому пресловутому числу "всех", кому не удалось уловить суть этой странной книге.

Цитата не только выражает мои впечатления о прочитанном, но и даёт небольшое представление о складности "написанной героической строфой поэмы" «Бледный огонь». Ни рифмы, ни идеи в ней нет. Совсем нет! По замыслу автора поэму Джона Шейда дополняют комментарии Чарльза Кинбота, который взялся опубликовать "Бледный огонь".
"Разрешите мне сказать, - пишет доктор Кинбот в предисловии, - что без моих комментариев текст Шейда попросту лишëн всякой человеческой реальности..."
Что ж "человеческой реальности" комментарии нисколько не добавляют.
Сложно вдохнуть смысл в бессмысленные строки, особенно если комментатор явно душевнобольной.
Для меня получился просто бред в квадрате.
Необычное построение текста неудобно не только для понимания, но и вообще для чтения. Единственное, что порадовало, так это возможность прочитать роман в электронном формате. Если бы у меня был бумажный вариант, то книгу я точно не домучила бы. Или пришлось бы воспользоваться советом из предисловия:

Электронная книга, к счастью, упростила хотя бы сам процесс чтения. Есть и аудиоверсии, но восприятие этого романа на слух, я думаю, вообще невозможно.

Досадно,
но роман не для меня.
"Бледный огонь"
в душе моей,
увы, не отозвался.