Тобол. Много званых

710 год. Широко раскинулась Сиберия от Урала и до самого Амура. Земли много, тайга богата пушниной и дичью, быстрые реки чисты и полны рыбы, древние курганы, огражденные шаманскими запретами, хранят свои тайны. Казалось бы: живи и радуйся, но нет - пришла Русь. Долгими ранами в дремучих лесах проложили просеки, укатали их колеса пушек, утоптали вереницы каторжан и пленных. Велика Сибирь, тяжела, неповоротлива, а России нужно золото, много золота: ибо бездонны карманы у царедворцев, ибо мздоимство и казнокрадство - шустрые ручейки утечки из государевой кассы.

Сибирский губернатор Гагарин, князь Матвей Петрович, сытно обосновался в Тобольске, сибирской столице. Выбранный, казалось бы, автором, на роль центральной фигуры романа, губернатор Гагарин на самом деле верхушка айсберга. Сибирские аборигены и пришлые люди, пленные шведы и сосланный украинский полковник дворянин, Луна и Крест - тесно сплетены судьбы и события, реальность и вымысел, мировая история и мистика.

Дерзостно решил возвыситься Матвей Петрович, Рюриков потомок - он и только он царь Сибири. Да недаром говорят: широко шагать можно и штаны порвать.

Широкомасштабное литературное повествование, со все большим количеством героев, ситуаций, мест действия, со множеством описаний быта, обычаев, культуры тех лет и тех мест, написано прекрасным русским языком.

Я долго обходила это произведение стороной, боясь его масштаба. При этом интерес не угасал, а наоборот возрастал с каждым разом, когда книга попадалась на глаза. Я решилась, и к первым главам мне пришлось возвращаться раза три ( есть у меня такой недостаток, что некоторые книги мне не даются с первого раза, а может я сама воздвигаю такие барьеры). Но стоило пробраться сквозь дебри и книга полилась рекой.
Я восхищаюсь талантом автора, создать такой шедевр не каждому дано. Как передана мощь Сибири с ее лесами, и реками, а люди - какие все колоритные.
Много людей с их жизнью, укладом, кому-то жизнь в радость, а кто-то живет в Сибири против воли, и таких много. Не всех жизнь радует, но некоторые и в таких условиях стараются найти свою половинку, только и здесь палок много.
Ну и конечно, власть, обогащение и пути дорожки к этим целям, порой незаконные, а порой и через жизни простых людей.

У меня было несколько причин полюбить эту книгу. Одна из них - масштабность повествования. В аннотациях лаконично написано, что это - роман-пеплум. От себя поясню, что здесь есть все - смешались в кучу Петербург и Тобольск, лесные жители остяки, раскольники, служивый люд и сибирские городские обыватели, война и мир, настоящее и прошлое. Книга всеохватная, действие происходит сразу в нескольких местах, периодически перемежаясь ретроспективными вставками а в конце, сколько ниточкам не виться, а все равно сплетаются они в один большой канат. Конца его мы не увидим, по крайней мере пока что - задумана и уже вышла вторая часть "Тобол. Мало избранных", которую я в скором времени тоже обязательно прочитаю.

На самом деле, даже если бы в книге и не было сюжетной линии вовсе, она от этого не потеряла бы много. Настолько занимательно просто так рассматривать эту мозаику, собранную из множества отдельных зарисовок и эпизодов. И это вторая причина моей любви к "Тоболу" - язык. Надо заметить, что это мое первое знакомство с книгами Алексея Иванова в принципе и поэтому я была даже несколько удивлена тому, что автором "Географ глобус пропил" является тоже он. Там из общего-то разве что география, и я, кроме того, знаю, что исследователи текста отмечают: эти произведения написаны совершенно разным языком, как будто их создавали разные люди. На самом деле, мистик бы мог посчитать, что Иванов, когда писал "Тобол", - или путешествовал во времени, или перекидывался в какого-нибудь из своих прадедов - настолько аутентичный и живой здесь язык. В книге много персонажей и много диалогов, они оформлены с большой долей не просто местной, но и отчасти именно устаревшей лексики, тем не менее качество повествования от этого хуже не становится, пожалуй даже лучше - эффект полного погружения возникает почти с первых страниц.

Ну и наконец, последнее в списке, но не по важности - то, что и делает наверное роман таким интересным. Он написан про петровскую Россию, но все, изложенное в нем, при желании могло бы попасть в контент современных Telegram-каналов или даже выпусков теленовостей. Века идут, а суть дела не меняется: из Сибири в столицу добраться теперь можно за четыре часа, но ментально и реально она продолжает (как и большая часть России) оставаться диким полем, живущим неведомой для столичных правителей жизнью. Столица по-прежнему "не Россия", а на местах по-прежнему проводятся распилы и откаты, которым в "Тоболе" посвящена добрая треть сюжета. Очень много размышлений рождает эта книга. И о силе и неугомонности русского духа, который привел людей когда-то в такие места, где до тех пор были лишь медведи и болота и подчинил их себе, пробил золотоносную жилу там, где на это рассчитывать можно было меньше всего. Но в то же время и о том, что наш "русский путь" по-видимому действительно существует, только заключается он не в том, что пытается нам преподнести современная официальная пропаганда, а в живучести и неизбывности одной надежной и простой схемы. Схемы при которой своя рука владыка. При которой подальше положишь - поближе возьмешь. При которой не подмажешь - не поедешь. При которой вход - рубль, а выход - два. Той самой безотказной "системе нипппель" при которой три сундука жалоб и доносов на нерадивого чиновника легко перекрываются тремя килограммами литого золота и бессильно сгорают на заднем дворе. И если за лексикой и стилем Иванову, возможно, пришлось полезть в фольклорные сборники, то вот за этими бюрократическими хитросплетениями сюжета лезть точно далеко не надо - на том стоим и стоять будем.

Я помню свое впечатление от предыдущей прочитанной книги его авторства. ...Ну ничего общего! Вернее, общее - география сюжета. Да и все, в общем-то.

А здесь - я, честно, не знаю, что значит "роман-пеплум", я начинаю только подозревать, что это - то, что рвет твою душу на тысячи мелких осколков, то, что заставляет тебя дико переживать за людей, так далеко уже отстоящих от нас и нашего времени, но чьей души хватало и на заботы об отчизне, о благе ее, и как порой непросто было решить в те непростые петровские времена, что есть благо, а что зло, и с какой меркой подойти и к тому, и к другому.

Но автор меня поразил, и продолжал поражать на протяжении всей книги. Вдруг стало понятно, как мало мы знаем о тех районах, о целых краях необъятной нашей России-матушки. Что мы знаем о Сибири, хочу я вас спросить? Кроме того, что это было место ссылки в царское время да колоссальная комсомольская стройка в советское время? Да почти ничего.

И стоит поблагодарить автора за такое мощное полотно, что представилась возможность чуть получше узнать и понять этот суровый край, и откуда что взялось, ну и чем жилось народу в тех краях и в петровские и в допетровские времена. А уж встречая такие фамилии как Атласов и Хабаров - чем не возможность и свой мозг подключить к знанию своей истории?

И самое главное - не лекции нам с вами по истории России читает Алексей Иванов, а так задушевно говорит он с нами, что сердце трогает неимоверно и заставляет прорваться чему-то очень нужному и важному на поверхность нашей души, тому, что до той поры было скрыто втуне, а тут вырвалось наконец благодаря мастеру.

Как это порой удивительно и как важно, когда благодаря таким авторам и их книгам мы начинаем чувствовать гордость и за свою страну, и себя чувствовать исполином.

А сибирская тема вдруг навеяла воспоминание об очень любимой по молодости лет книге Ю.Сергеева "Становой хребет". Пусть действие там развивается спустя 200 лет после "Тобола", и несколько другие акценты поставлены, уж не говоря, что часть книги происходит на фоне советских будней 20-30-х годов, соответствующе оттеняя происходящее, но и до сих пор люблю почитать ее, невзирая на некоторую устарелость ее (советское время все ж наложило свой отпечаток).

Вообще российская действительность как триста лет назад поражала, так и сейчас. Вот перед нами сановный вор и мздоимец, вроде все ясно, так нет же - владеют им и помыслы о великом, сделать что-то для России своей, и как выясняется, не токмо для себя крадет он у государства, а и на прожекты по строительству Тобольска и прочих интересных затей, на что из казны денег не выпросишь.

И тут же остяки - как народность, так и люди в отдельности. Уж как их ущемляют и русские, и даже какие-то бухарцы и подо всех им приходится подлаживаться, и богов их лишают, и жизней. И вот, пожалуйста - вот князь их Панфила, и тут же девчонка остячка Айкони. Абсолютно разные устремления, да и философия их ох как отличается. Князь, хоть и остяцкий, все равно князь, и благородство свое не раз он подтверждает, хоть нет такой силы в нем. Айкони же - как истинный дух природы, олицетворение и верований их и исконных, выработанных веками обычаев и традиций, которые никому не дано истребить до конца.

А какая сцена нам показана в самом конце - неистребимый русский бунт (в миниатюре), зверем подымающийся и вгрызающийся во все на своем пути. Очень завораживающая картина. Да тут куда ни качнись, все завораживает, притягивает, и потрясает до глубины души!

Алексей Иванов — настоящий летописец земли сибирской. Придумывать истории о стародавних временах у него получается лучше, чем о нынешних. Живет в его душе что-то изначальное, дремучее, почти первобытное и по-охотничьи наблюдательное.
В книге тьма тьмущая героев, и не скажешь кто главнее, а кто второстепеннее. Каждому свое время и свой черед.
Вот хмельной царь Петр садится на лошадь и качаясь в седле едет вершить государственные дела. Вот пленные шведы пешком из-под Полтавы топают в ссылку через всю огромную Россию. Вот в Тобольск приезжает новый губернатор, хозяин Сибири князь Матвей Петрович Гагарин. Глаза горят от предвкушения, скоро подомнет под себя все казенные и торговые дела, без его дозволения мышь не проскочит. Вот неугомонный архитектон Семен Ульяныч Ремезов, невзирая на преклонные годы, носится по каждому закоулку с мерной веревкой и новыми прожектами постройки невиданных пользительных красот. Все надо успеть, и кремль новый построить, и историю Сибири написать, и семейством командовать.
А тут мы наблюдаем за торговыми сделками Ходжи Касыма, хитрющего мусульманского дельца. Ему что шкурку соболиную купить, что наложницу, что веру наивных остяков.
А вот и молодой князь Пантила, не по характеру ему верховодить остяками Певлора. Ему даже самый захудалый Ахута Лыгочин перечит. А вот близняшки Айкони и Хомани, дочери Ахуты, похожие, как две рукавички. Как сложится их судьба в новом жестоком мире?
Служилые беспредельщики, мудрый митрополит Филофей, раскольники со своей мечтой о Корабле, шаманские камлания, христианские молитвы, казнокрадство и китайские караваны.
Голова кругом может пойти от такого обилия событий и героев. Может, но не идет. Иванову удалось так все скомпоновать, что через некоторое время уже чуть ли не лично с каждым знаком, никого не перепутаешь. Все такие разные и похожие, колоритные, предсказуемо неожиданные. Чужая душа — потёмки, но и мы не лыком шиты, лучинка всегда найдется, а то и целый факел.
Есть некоторое сходство в построении сюжета с Сердцем Пармы, но все же это совсем другая история, не повторение, а скорее продолжение сибирской линии. Иванов опять затрагивает тему — сколько женщину не корми, она все равно в лес смотрит, за свои беды и наивность платит по тройному счету.
700 страниц оказалось мало, хочу еще! Одна радость — на осень вроде бы выпуск второго тома обещали. Вторая радость — Алексей Иванов присоединяется к рядам любимых авторов.

Просто великолепная книга в которой есть место историческим фактам и конечно же приправленная домыслами для красоты словца и связки мысли. Описан период правления Петра I, его реформ. Непросто управлять огромной страной, Петр окружает себя доверенными лицами, но к сожалению и они подводят, борьба с коррупцией, своеволием в особенности в отдаленных местах России (Тобольск, да и в принципе Сибирь) проходит семимильными шагами, с огромными потугами. Сложно искоренить то что формировалось очень долго, тем более заставить людей жить иначе, а не как привыкли. Великолепное погружение в быт, традиции, взаимоотношения разных народов, населяющих Россию. Спасибо большое автору за знакомство не только с историей, но и с коренными народами проживающими на севере. Немного мистики наполнило сюжет интригой и еще больше повлияло на желание узнать о жизни остяков и вогулов.
Невозможно выделить одного героя (тут все по своему главные герои), от такого разнообразия в первое время можно запутаться в них, но потом, без них текст даже и не воспринимается, тут нет хороших и плохих (каждый имеет за душой багаж), тут есть просто люди со своей болью, любовью, желаниями, пороками и желанием жиль лучше.
Один из героев – Семен Ремезов – довольно-таки интересная фигура, человек который всей душой расположен к Сибири, он не просто архитектон, но еще и изограф, летописец, картограф. Этот человек чувствовал необходимость сохранить историю и все что с ней связано, это очень наглядно описано сохранение костей мамонта, его боли от потери книг, образов, карт в огне. Одним словом он мне приглянулся, даже имея недостатки это очень душевный человек. Да какого не возьми героя он покорит душу.
Текст не просто читается легко, он залетает на одном дыхании, прекрасный слог, от того, что текст наполнен большим количеством слов значение которым изначально мне неизвестно, разгорается любопытство и начинаешь копаться в просторах интернета (наверное проще было бы в последующих изданиях добавить расшифровка таких слов и фраз), описания природы, людей, событий очень подробно от этого воображение рисует невероятные картинки и уносит в тот период перемен.
Любителям исторических романов рекомендую.

Первая часть масштабной эпопеи о жизни в Сибири эпохи Петра. Это не только роман действия, но и историческая картина. Жизнь и уклад того времени показаны через отдельных персонажей - от самого Петра Первого до почти бесправных проданных девушек-остячек. Столкновение людей с другими людьми не только на поре боле, но и в экономике. Столкновение с природой, с чуждыми обычаями и иной верой.

Сибирь так далека от столицы, от власти, что там устанавливаются, порой, свои порядки, а жизнь кипит не менее бурно, чем в центральной части страны. Покорение идет полным ходом, но что хорошо для государство чаще всего плохо для местных жителей. Они долгие года жили обособленно, со своими укладами и порядками, а русские же стали для них проблемой. Поборы и дань, нередко чрезмерная и не в один карман, порой приводила к полному разорению безобидных селений остяков. А они, словно наивные дети, верили в своих богов, в превосходство чужаков и их право на бесчинства, и помыслить не могли обманывать или встречать обирателей с оружием.

Отдельная история и у плененных шведов. Полтавский разгром обернулся для множества бывших военных работами далеко за Уралом, на чужой земле. И такая удаленность от Москвы сводила практически до нуля вероятность, что шведов обменяют на пленных русских. Приходилось жить и выживать.

Но и сами русские с русскими жили не столь мирно. Человек всегда метит повыше, и обретая власть строит свои порядки. А уж если человек не очень, то и делишки начинает творить неприятные.

Объемная, но довольно очаровывающая история получилась у автора. Живые описания позволяли ярко представить происходящее на страницах книги.

Слово «пеплум» до недавнего времени воспринимала как эвфемизм для «развесистой клюквы». Поясню, после очередной голливудской чуши на историческую тему, загуглила - уточнить, чем изначально задумывался этот кошмар, Тогда и столкнулась с понятием. Вика говорит о пеплуме, как о киножанре, в основу сценария которого положен библейский сюжет или античный миф – нечто потенциально непроверяемое. Но броское, яркое, красивое и четко оттиснутое в коллективном бессознательном. Непременно массовые, с обилием костюмов и «аутентичными» (как понимает их тетя Маша из второго подъезда) прическами, оружием, повозками. Зрелищными батальными сценами. Желательны спецэффекты. И после уж не сомневалась с жуткими «Ноем», «Бен Гуром» - пеплум.

Потому роман Алексея Иванова, квалифицированный как пеплум, восприняла вызовом здравому смыслу: да неужто найдется человек, своей волей называющий книгу этим ругательным словом? Зачем? Почему? Н-ну, потому что некоторые просто могут себе позволить, точно зная, что результат не только избегнет плачевной участи прочих пеплумов, но и частично реабилитирует понятие. Иванов может, уж очень хорош. Он прирожденный мифотворец, демиург. На любую вещь или ситуацию можно взглянуть с разных точек и пеплум совсем не обязательно должен быть историей «для тупых». Вполне возможно, что в данном случае акцент следует сделать на потенциальной непроверяемости некоторых важных сюжетообразующих деталей при сохранении в большей части описанного безупречной исторической достоверности.

Итак, первая книга «Тобола», «Много званых». Времена Петра I покорение Сибири. Уже не Ермак – волна экспансии на север давно потеснила аборигенов с исконных земель; крепости, фортификации, фактории и остроги уже отстроены. Однако еще не демидовские заводы. И пока главными богатствами Сибири, которыми прирастает земля русская, остаются меха: белки, песцы, бобры, соболя, куницы. Облагаются данью и обращаются в христианство коренные народы, отстраиваются каменные здания взамен прежних бревенчатых; приказные дьяки воруют и приписывают (курочка по зернышку); большое начальство делает солидный бизнес – составами, упс – простите, караванами дощаников перенаправляя потенциальную прибыль из казны в свой карман. Косят лиловым глазом на перспективный в торговом и политическом отношении регион, сопредельные (и не только) народы; наслаждаются последними временами почти опричнинной вольницы служилые люди; закованными в кандалы попадают в Сибирь каторжане и раскольники.

Сказать, что «Тобол» рисует масштабную картину происходящего – значит не сказать ничего. Это панорама, от которой дух захватывает, но стоит взгляду остановиться на чем-нибудь, искомый предмет или явление приближается, обретает четкость очертаний, объемную 3D выпуклость, набухает живой кровью. Я ведь не ошибусь, если скажу, что мы, русские, в массе скверно знаем свою историю. Много хуже, чем избранные куски английской, французской или американской. Неправда, не оттого, что ленивы и нелюбопытны, просто такая уж была наша планида в XX веке – иметь ее перманентно переписываемой в официальном варианте и подвергаемой жесткой цензуре – в беллетристическом. А грамотная часть нации спокон веку черпает исторические сведения из литературы.

Теперь смотрите: учебники перелицовывают под каждое новое правление, Лажечникова, Мельникова-Печерского и Новикова-Прибоя нынче не читают, Мережковского и прежде не особо читали, остаются Пикуль и Акунин. Первый при всем желании не мог объять необъятного; о втором, при всей моей трепетной любви к Фандорину, говорят, что историческая достоверность – не самая сильная его сторона. . Нужен, воля ваша, внятный, четкий, говорящий хорошим русским языком, голос, который поведал бы нам о нас. О прекрасных, трагических и героических страницах нашей истории, в которой мы предстанем не как нация вечно скорбных умом лентяев, но сильным, смелым, выносливым и смекалистым народом. «Много званых» - такая история.

И еще одно, последнее по порядку, но не по значению – автор любит своих женщин, говорит о них с нежностью, уважением и пониманием, какие редко встретишь у писателя мужеска пола. А тяготеющие к мифологизму здешние женские образы: Айкони – все ипостаси Луны: Диана-охотница, Кибела, Геката; Бригитта – Афина, мудрая и рассудительная; Епифания – Медея выписаны без того на лета пренебрежительной ироничности, каким в отношении представительниц своего пола теперь принято грешить и у хороших писателей женщин. Дурацкий тренд, порушенный в этом романе, за что от лица женщин земной поклон Алексею Викторовичу.

Старенькая заметка из категории "в двух словах".

Уже с первых страниц мне стало очень жалко этих диких русских, которых не презирают за их варварство разве что пни лесные да рыбы речные, что уж говорить о цивилизованных шведах-пленных, бухарских купцах, поданных Поднебесной и даже остяках-туземцах. Да и что еще можно испытывать к этому сборищу обманщиков, грабителей, насильников, мздоимцев и проч. и проч. Ну, разве что еще и стыд за них. Но что с них взять, если у них даже царь пьет как лошадь и морды бьет направо-налево? Поначалу это сильно раздражало, потом — то ли градус презрения понизился, то ли выяснилось, что все эти прекрасные цивилизованные ничем не лучше, то ли, как говорится, глаз замылился. Однако вот этим самым «пьют и воруют», хвала Всевышнему, роман не ограничивается: выясняется, что и прочие народности воруют не меньше. Впрочем, если попытаться передать свои впечатления кратко, без придирок к каким-то историческим несоответствиям или не всегда удачной имитации украинской речи, то роман интересный, сюжет лихо закрученный, язык вполне удобоваримый, а местами очень даже неплохой, без привкусов, так сказать.