Лорд Теней

– А ты не хочешь, чтобы я остался? Здесь, с тобой?
– Пока ты оцениваешь мои достоинства, как будто я лошадь, которую ты собираешься купить? Нет.

Киту тоже казалось, что все это выше его понимания; но, с другой стороны, Генрих Восьмой ведь обезглавил несколько своих жен по, вроде как, политическим мотивам. Так что личное, политическое и романтическое нередко странно переплетались.

Воскрешение мертвых, говорил Джонни Грач, корежит саму ткань бытия, так же, как и обретение людьми бессмертия. Пригласи смерть войти, и она останется. «И никто не может воскресить мертвеца так, чтобы это сработало? – спросил его как-то раз Кит. – Даже самый могучий волшебник?»
«Бог, – произнес Джонни после долгой паузы. – Бог может. А тот, кто поднимает мертвых, может, конечно, возомнить себя богом, но очень скоро он поймет, как ошибается».

– Ты цитируешь Шекспира? Странно, что это не «Сон в летнюю ночь».
– Фэйри ненавидят «Сон в летнюю ночь». Там все вранье.

В глубине каждой души дремлет отчаянная жажда полета.

– Такова любовь, сын терний. Мы приветствуем жесточайшие ее удары, и, когда истекаем после них кровью, шепчем слова благодарности.

– Слабость вашего биологического вида – представление о смерти как о чем-то бесспорно окончательном, особенно, когда речь идет о колдунах.

За годы, в течение которых он отказывал себе во всем ради блага семьи, его воля переплавилась в нечто такое, что порой удивляло даже его самого.

– Ты предпочитаешь пребывать в неведении об опасности, что грозит твоей семье, твоей крови? Судя по тому, что мне о тебе известно, Джулиан, сын терний, это не в твоей природе.

Мы боимся того, что ценим. Боимся терять людей, потому что любим их. Боимся смерти, потому что ценим жизнь. Не желай ничего не бояться. Это значило бы только, что ты ничего не чувствуешь.