Добрее одиночества

Казалось, в этой книге есть всё, чтобы быть по-настоящему интересной, захватывающей: тайна, человеческие судьбы, прослеженные на протяжении многих лет; действие, происходящее в Китае (всё же экзотика) и Америке (привычнее, но всё же). Выход книги на русском языке предваряли хвалебные отзывы. С одним, от «TheWashington Post» я даже готова согласиться, это и впрямь «мощный роман о грузе памяти, о тяжести утраты и о том, как прошлое тысячью способов может терзать душу». Однако почему-то почувствовать эту самую мощь и терзание душ героев так и не удалось. Не сложилось кого-то полюбить, кого-то возненавидеть, кому-то искренне сочувствовать. Отношение ко всем осталось каким-то отстранённым, а текст в целом показался просто скучным.
Действие начинается в Пекине, в настоящем времени, когда умирает одна из героинь, Шаоай. Буквально с первых же страниц мы узнаём, что болезнь её длилась 21 год, болела она жутко и мучительно, к тому же, вполне возможно, была отравлена два десятилетия назад. Почему? Кем? Намёки на разгадку тянутся тоже с первых страниц. Какие-то подростки, какая-то химическая лаборатория, история, наделавшая когда-то много шума. Впрочем, будет ли дан точный ответ, это читатель решит сам.
Автор переносит нас из настоящего в прошлое, из Китая в Америку наших дней и обратно. История разворачивается поначалу очень вяло и медленно. Начинается она, когда девочку Жуюй отправляют к дальним родственникам в Пекин её Тёти-Бабушки. К этому тоже надо привыкнуть, как-то осознать.
Важно, что это был 1989 год, печально знаменитый «бойней на площади Тяньаньмэнь», после которой прошло совсем немного времени. Пожалуй, эпизоды той жизни в Пекине – самые интересные в романе, на мой взгляд. Мне, правда, показалось, что их как раз мало. Именно они по деталям, по крупицам воссоздают атмосферу. Вот школьников каждый день по 2 часа заставляют репетировать танцы для показа их на празднике на той самой площади, где всего три месяца назад погибли люди. Никакого согласия спрашивать никому и в голову не приходит. Вот девочкам учительница даёт тюбик помады, один на всех: в честь праздника все в танце должны выглядеть красиво. Вот кто-то вспоминает, как вывозил с площади трупы. Вот 30 кг листовой капусты, выделяемые каждой семье на год. Вот Шаоай, которую выгнали из университета, позор семьи, ведь теперь она не может быть ни в какой трудовой ячейке. Как жить? Как соседям в глаза смотреть?
Есть ещё ребята-подростки. Приехавшая в Пекин Жуюй и её друзья-соседи, девочка Можань и мальчик Боян. Есть их школьная жизнь, поездки на велосипедах (обложка обманывает, ребята гораздо старше), разговоры, прогулки. Две девочки, один мальчик, два велосипеда. Кого Боян посадит на свой велосипед? А кому будет при этом очень обидно? Это они поедут однажды втроём в ту самую химическую лабораторию, где работает мать Бояна, где они окажутся одни, без присмотра. Именно после их поездки туда какая-то странная болезнь приключится с их старшей подругой Шаоай.
Роман не детектив, это скорее психологическая драма, когда даже читателю ответ о том, кто виноват, кажется очевидным, но для героев осознать его – мучительно. Для кого-то из них. А для кого-то – нет. И с этим все они будут жить. Теперь им под 40, жизнь у всех троих сложилась по-разному, но счастлив ли хоть кто-то? На всех так и осталась тень той давней истории, где переплелись дружба, влюблённость, страх, обиды, месть, предательство, муки совести и понимание, что этого могло бы и не быть. Впрочем, так ли виновен виновный и невинен невинный?
Мне кажется, жизнь взрослых героев – самая скучная часть романа. Это, безусловно, весьма субъективно. Но именно в этих разговорах с соседями, знакомыми, мужьями и жёнами (чаще бывшими) как-то вязнешь, застреваешь, не узнаёшь ничего нового для себя.
К тому же текст полон различных сентенций, которые, с одной стороны, заставляют задуматься, а с другой – начинают раздражать, когда их становится слишком много. К слову, надо отдать должное переводчику, глаз резанули только «фешенебельные женщины» и «комфортабельная жизнь».

Читаешь книгу и словно подглядываешь за чужими внутренними механизмами, шестерёнками и шурупиками, смазочными материалами, всем этим необъяснимым самостоятельным внутренним миром, который ведёт себя абсолютно по-своему, необъяснимо, но всегда логично, с какой-то отличной от твоей точки зрения. Чужая душа — потёмки. Чужое одиночество незыблемо и непреодолимо, оно вырастает из особой, ему только свойственной, почвы...становясь фундаментом существования в этой мире, где бесстрастность и обособленность счастливее...и добрее одиночества.
⠀
Роман американки китайского происхождения
Июнь Ли «Добрее одиночества» (Kinder Than Solitude, 2013) от издательство Corpus, 2018. — 416 с.
ведёт неторопливый и обстоятельный разговор с читателем о судьбах четверых молодых людей, трёх девушек и одного юноши. В наши дни они живут в разных концах мира, каждый прошёл уже свой путь принятия своего одиночества и своей обособленности, но в прошлом их соединяет одна тайна, одно событие, которое неким детективным штрихом соединяет всю книгу. Но это не самое главное, как окажется. Главного глазами не заметить и не описать словами, но Июнь Ли попыталась.
⠀
В своих плавных повествовательных переходах от 1989 года, где эти четверо соединились в их маленьком мирке, в Пекине времён «бойни на площади Тяньаньмэнь» («события 4 июня» в Китае), в знакомстве с приезжей из провинции странной девочкой Жуюй, в их школьной жизни, в разбитой на осколки жизни девушки-бунтарки Шаоай, в юношеском максимализме, в доверчивости и надежде на лучшее, в красоте пекинской осени... — с переходом к современности, когда долгое умирание от отравления Шаоай заставляет трёх героев вновь вспоминать и переживать всё прошедшее, осознавать своё место и пройденный путь в поменявшемся мире, взрослом, с ценностями индивидуализма в основании и с видимой витриной благонадёжности и порядка.
⠀
Романтическая горячность студентки Шаоай, не желавшей смириться с несправедливостью вокруг себя; беспечность юноши Бояна в отношении всего, что тревожит; подводящая под всем свою черту непроницаемость Жуюй, сироты, воспитанной двумя тётями-бубушками с католическим прошлым и с наглухо закрытым миром настоящего... И Можань, которая так и не смогла определиться, где кончаются твои подлинные "я" и начинаются заёмные... Они переплелись своим прошлым, которое ты, читатель, попытаешься распутать в данной книге — чуть похожей на дзенский коан.
⠀
Эту книгу нужно читать вдумчиво, вчитываться в рассыпанные по ней фразы, афоризмы, умозаключения, и если для вас это не станет путешествием по неведомому в нас самих, по психологии самости — в поисках вечно ускользающего "главного", ядра — то смело откладывайте эту книгу. Она не про действия, она больше про их подспудные причины, про рефлексии и осознанность. И мои 32 выписанные цитаты вряд ли тут помогут вам понять и определиться с чтением книги, но несколькими я поделюсь ниже.
⠀
Июнь Ли встанет у меня в один ряд с Джонатаном Франзеном и Донной Тартт, с Кадзуо Исигуро и с Джулианом Барнсом. Здесь эдакий восточный взгляд на современного человека с его вечно довлеющими воспоминаниями проясняется очень лично и исходя из твоих, читатель, представлений о себе и о мире, ты сам решаешь, что ты здесь прочитал и что вычитал. В этом и проявилось мастерство писателя Июнь Ли.
⠀
Не скажу, что эта книга станет одной из любимых, что герои меня увлекли, что сюжет потряс. Это не про «Добрее одиночества». Но я не успокоился, пока не дочитал. Я вынес из неё свои личные суждения. Может, вас тоже она заинтересует. И да, действительно, самый глупый вопрос в этом мире —
«счастлив ли ты?».
Оценка: 4,5/5
⠀

⠀

⠀

⠀

⠀

• Хорошо, что все кончается рано или поздно».

  Крематорий, суета, беготня, кто-то пытается влезть без очереди. Стандартный набор документов: паспорт, карточка регистрации по месту жительства, свидетельство о смерти. Бюрократическая волокита, в результате которой от человека остается лишь прах в урночке. И все же хорошо, что все закончилось. Последние два десятка лет существование Шаоай сложно было назвать жизнью. После несчастного случая (или преднамеренного убийства?) еще совсем молодая, полная надежд и стремлений девушка, вернулась в детство, превратилась в мало что понимающего трехлетнего ребенка.

  Когда умирает друг детства должно чувствовать опустошение, боль, злость. Однако для троих героев книги уход Шаоай из жизни становится избавлением, долгожданным выдохом, после долгой задержки дыхания. Теперь их путь мог бы начаться заново, с чистого листа, не замаранного грузом ответственности. Только вот герои так долго бежали от прошлого, прятались от него, одновременно избегая каких-либо потрясений и сильных эмоций, что они, кажется, уже не в состоянии открыться иной жизни.

  У одиночества два начала: смерть и знакомство. Умирание рождает отстраненность и в тоже время зарождение дружбы сулит дальнейшую разобщенность. Когда у тебя никого нет, тебе и некого терять, ты не знаешь щемящего чувства покинутости. И лишь почувствовав духовную связь с другими, ты можешь в полной мере познать тяжесть утраты и безграничного одиночества.

  Точка невозврата – первое августа 1989 года. Все началось с прибытия поезда, что само по себе символично. В Пекине вышла пятнадцатилетняя Жуюй, избранная Богом, нареченная особенной своими тетушками-опекунами. Теперь ей предстоит жить в новом доме, в столице родной страны. Это шанс на светлое будущее, возможность стать Человеком. Однако замкнутая, нелюдимая, неистово верующая, девушка куда больше интересуется умирающим стариком, завораженная его молчанием, чем кипящим окружающим миром. В социум Жуюй выводят за ручку, почти силой вытягивают. Ее заставляют, учат дружить. Показывают, как быть, как все. Боян и Можань – одногодки Жуюй и ее путеводные звезды. Живые, нетерпеливые, не умеющие сидеть на месте, они вдыхают в подругу жизнь. По началу не склеивается, не получается, отторгается. Слишком непривычно и чужеродно для Жуюй быть частью компании, слушателем и оратором. Со временем сопротивления и противоречия отходят, уступая место привязанности и эмпатии. Рождается дружба. Остается лишь Она, вечно мешающая, лишняя, никчемная, раздражающая до дрожи и желания ударить – Шаоай. Старший товарищ и приятель Бояна и Можань, с которой Жуюй приходится делить комнату и постель. Невыносимая несправедливость быть рядом с Ней, когда в душу безжалостно скребется желание отгородиться, уединиться, побыть с собой и поговорить с Богом. Без лишних глаз, без звуков чужого дыхания рядом.

  Это всё дано. Что была дружба, что заболела Шаоай, что все разрушилось, оставив лишь одиночество. В романе Июнь Ли настоящее и прошлое идут параллельно, зарисовками Пекина конца 1980-х, Пекина дней наших, современной Америки. По щелчку пальцев жизнерадостная и общительная Можань становится одиночкой, не желающей выстраивать новые связи, искать себя, познавать мир. Теряет себя Боян, в бешенной гонке за новыми ощущения, по сути не испытывающий ничего, кроме желания, запрятать свое внутреннее одиночество как можно глубже. Жуюй, та самая вдумчивая, въедливая, видящая больше остальных, превращается в безликое ничто, человека-маску. Все герои по-своему переживают трагедию Шаоай, сходясь в одном – пресловутом, набившем оскомину одиночестве. Взрослые Боян, Можань и Жуюй – эмоциональные импотенты с небьющимися сердцами. За двадцать один год они так и не смогли вылечиться, прийти в себя, прогнать призраков прошлого.

  «Добрее одиночества» - поразительно глубокий и эмоционально крайне тяжелый роман. При минимуме событий, повествование достигает такого накала, что ты перестаешь дышать. Одиночество оплетает тебя прочной паутиной, без шанса выбраться, спастись. А ведь хочется просто протянуть руку каждому из героев со словами: «Остановись, очнись, я твой друг, я рядом, все будет хорошо».

Но жизнь ли это?

Книга полна противостояний – человека и общества, человека и самого себя, прошлого и настоящего.

Шаоай предстаёт бунтовщицей-максималисткой, которая твёрдо верит, что именно ей и её поколению пора затеять революцию и исправить всё, над чем накосячили предыдущие поколения. Неудивительно, что её бунт мало кем поддерживается (а по правде, никем) и вызывает лишь тихий восхищённый, но не лишённый страха, трепет её друзей – Можань и Бояна. Не желая быть частью общества, она всё же тяжело переживает все вполне ожидаемые тягости, которым оное её подвергает.

В и так непростую жизнь её семьи тихим шагом входит Жуюй, сирота, которую её богомольные тётушки отправляют в Пекин для получения образования и оплачивают её проживание семье Шаоай. Стоит ли говорить, что тихий, поглощающий и свет, и мрак, подобно вакууму, внутренний мир девушки кого приводит в смятение, кого пленяет, а кого бросает в ярость, исступление и желание сломить непроницаемый щит. Таким же туманным персонажем выступает Жуюй и перед читателем - поди, догадайся, о чём она на самом деле думает, что делает сознательно, а что - нет.

На фоне данного антагонизма разворачиваются жизни Бояна и Можань, которых неумолимо затягивает водоворот грядущих событий и которые, в свою очередь, оставляют далеко не лёгкую печать на жизнях людей, встречающимся им на пути. И в самом деле не стоит ждать радужных судеб у людей, перед которыми жизнь ставит довольно тяжёлые экзистенциальные вопросы в довольно не зрелом возрасте, а отвечает что-то вроде:

Вот и думай теперь, творить ли благие дела, или молча стоять в сторонке, чтобы каким-то случайным образом причинённое зло не стало ещё хуже? И что такое добро и зло, собственно?

Признаться, несколько разочаровал конец – не своей предсказуемостью, но поспешностью и скомканностью, как будто автор к завершению книги резко передумывает истязать своих героев до скончания веков и решает хотя бы немного сгладить видение читателем их будущего. Как по мне, выходит не совсем правдоподобно.

удивительно спокойная и приятная книга, хотя, приступая к чтению, ванговала, что будет тягостно. повествование ведётся от лица трёх людей, объединенных общей трагической историей (уместнее сказать — травмой), которая каждого привела к своему варианту одиночества и отчуждения от мира. Можань и Боян дружили с детства, сейчас они подростки и восхищаются своей старшей подругой Шаоай, которая участвовала в протестах и не скрывает своего революционного духа. по экономической договорённости в семью Шаоай и её родителей попадает Жуюй — сирота, воспитанная бабушками-тётушками, которые решили дать ей образование в Пекине, чтобы это послужило отправной точкой для её высшей миссии: отъезду в США и посвящению себя Богу. что бы это ни значило. Бог в представлении бабушек-тётушек был своеобразен, но для Жуюй — единственным родственником. Можань и Боян принимают Жуюй в свою компанию. даже несколько навязчиво, возможно. у Жуюй явные проблемы с общением: оно ей не особенно требуется, ей не понятно, почему люди хотят её мнений, чувств, откликов, суждений. самые напряжённые отношения возникают с Шаоай, что впоследствии приводит к той самой трагедии: Шаоай отравлена, из-за несвоевременной постановки диагноза возникает необратимое поражение мозга. дружеский союз троих распадается. драма присутствует, но не на разрыв, не стекольная. много рефлексии, размышлений. каждый из героев находится в пузыре: между ними и миром всегда есть какой-то зазор, который словно не позволяет им жить по-настоящему, по-настоящему разрешать себе что-то чувствовать. финал, на мой взгляд, даёт надежду на какую-то возможность преодоления травмы. но это не точно.

Как вырастить из ребенка социопата, чтобы он наломал жизней, как дров, и ему ничего за это не было. В китайском варианте.
На самом деле, конечно, это не инструкция, а скорее шевеление последствий. Потому что жили были китайская девушка - бунтарь, уверенная, что знает все лучше других и ей все позволено и двое боготворящих ее подростков - девочка-наоборот, желающая всем сделать хорошо, и мальчик, который уверен, что у него все будет хорошо. А потом приходит подрощенная холодными религиозными каракатицами сирота и рушит все к чертям - и картину мира детям (ибо непонятно, что за чудо-юдо такое, выглядит как человек, а на деле будто инопланетянин), ну и вслед за картиной мира все остальное. А дальше рефлексия в исполнении всех персонажей, включая чудо-юдо (ну за некоторыми вычетами).
Не самое приятное чтение, не самые приятные персонажи, не самая приятная тема (одиночество это ни черта не звучит гордо). Очень сильно на любителя. Страдающим от одиночества лучше не читать - так и скиснуть недолго. Соприкасающимся с чудами-юдами совет один - ну их нафиг, отойдите лучше)

Есть такие книги, размышлять над которыми интереснее, чем читать их. Так вот эта, на мой взгляд, одна из них.

Этот роман про какое-то тотальное, нескончаемое одиночество. Каждый его герой в многомилионном Пекине, где происходит большая часть действия, безнадежно обречен на добровольное внутренне сиротство.

Вообще, "Добрее одиночества" вызывает парадоксальное ощущение. Казалось бы, в этом произведении есть все, чтобы зацепить: и детективный сюжет, и надлом у каждого из героев, который меняет их мировоззрение и, как следствие, образ жизни. Есть интересные, необычные персонажи. Есть бунт, протест, любовный треугольник, потерянные судьбы. Неплохо показана специфика китайского социального уклада вследствие жесткого политического режима. Но то, как история рассказана, не вызывает желания ни перечитать ее, ни от души порекомендовать другим.

Зато книга по-настоящему оживает и раскрывается, когда начинаешь раздумывать над тем, что за ней стоит. А подумать есть, о чем. Возможно, именно в этом и заключается ее ценность. За это ставлю 4 балла, а так было бы 3.

(внимание, спойлеры!)

Говоря о книге Июнь Ли, в первую очередь, хочется сказать о сюжете.
В нём как бы размыт центр. Для меня повествование оказалось чётким и понятным только вначале и в конце, в остальном это напоминало мне лизун, растянутый с одного и другого конца и провисающий в середине, будто проверяя себя на прочность, но не желая порваться. Если более-менее оформленные начало и конец ещё как-то запоминаются, то середина книги, на мой взгляд, откровенно провисает и оставляет размытое впечатление.

Три главных персонажа – Боян, Можань и Жуюй – очень разные. После загадочного отравления, произошедшего в детстве с их общей знакомой Шаоай, их жизненные пути надолго расходятся. Однако каждый живет воспоминаниями о том, что произошло тогда с Шаоай и тем, что было между ними (влюблённость, дружба, ревность, вражда…). Самый яркий и неоднозначный персонаж – Жуюй – как выясняется на последних страницах книги, и была тем, кто отравил Шаоай, правда, сама того не желая.

Казалось бы, дочитав роман и узнав, что Жуюй убила Шаоай случайно, непреднамеренно, читатель может выдохнуть, успокоиться и, возможно, оправдать убийцу. Но мне кажется, один из скрытых смыслов книги как раз в том, чтобы показать, как убивает не конкретный напиток с ядом, а бессердечие и холодность. Отсутствием всякой эмпатии и состраданием к людям, Жуюй и после смерти Шаоай продолжает наносить боль всем, кто хорошо её знает. Неумеющая не просто сострадать, но чувствовать вообще, Жуюй ранит самых близких, и, наверное, в этом тоже особенность романа – показать, что обижаем мы не чужих, а тех, кто с нами рядом.

Со стороны автора мне показался довольно нестандартным и в чём-то даже странным ход выбрать жертвой Шаоай, а не Можань, хотя последняя больше подходит на эту роль. Именно она – антагонист бездушной Жуюй, тёплая, живая, добрая и альтруистичная. Если Боян – это центр, вокруг которого строится любовная линия романа, то Жуюй и Можань находятся на двух его крайних точках. Тут и любовный треугольник, и пушкинское «Чем меньше женщину мы любим…», и классические женские типажи в их лице.

Говоря о Бояне, можно сказать, что его жизнь кажется очень пустой, несмотря на внешнюю состоятельность и успешность. Многие годы он не понимает, что же произошло в далёком детстве с Шаоай, где сейчас живут Жуюй и Можань, и что он испытывает к ним, а каждая из них – к нему. Не отдавая себе в этом отчёт, Боян заполняет зияющую в нём пустоту отношениями, смеющими друг друга. Кажется, что он ищет прототипы Можань и Жуюй в каждой своей девушке.
Одна из них таких его историй показана особенно ярко и… обнадёживающе. Попытки увлечь молодую, неопытную и тонкую по своей душевной организации Сычжо дарят надежду на то, что, несмотря на детскую влюблённость Бояна в Жуюй, его идеалы впоследствии сформировала не злая Снежная королева, а более простая, но человечная Герда - Можань.

Читать роман было трудно, и, кажется, не из-за силы эмоций, а из-за отсутствия их остроты. Я не смогла проникнуться ни достаточным сопереживанием, ни ненавистью, ни интересом к кому бы то ни было.
Однако одно я поняла точно – не каждый человек в нашей жизни способен оставить след лучше, чем если бы его не было совсем.
Не каждый способен быть для другого добрее одиночества.