Соглядатай. Отчаяние

Будто бы написанная мазками картина, повесть "Соглядатай" проходит перед глазами изумленных читателей, выхватывая то один, то другой образ, и все это словно окутано плотной завесой тумана, пробиться через которую не так-то просто. Перед нами возникают действующие лица и тут же уходят обратно в тень, и сложно понять, что здесь явь, а что - вымысел. У меня было стойкое ощущение, что я блуждаю впотьмах, ведомый искусным стилем Набокова, и лишь в самом конце нахожу, наконец, просвет, и все становится на свои места.

Сама тема произведения необыкновенно заманчива: жизнь после смерти в старых декорациях, но с новыми людьми. И превыше всего этого - наблюдение, постоянное соглядатайство за одним конкретным человеком. Граница между "жизнью" и "загробным миром" ощутима, прежде всего, на уровне текста: четкие, яркие события превращаются в череду расплывчатых и не совсем логичных эпизодов. Все это, кстати, происходит стремительно, читатель не успевает даже опомниться, как попадает в другую, новую жизнь главного героя.

Как обычно у Набокова, здесь присутствует трагичная любовь, но даже она отходит на второй план. Превыше всего в повести - исследование личности, то, как видят одного и того же человека разные люди. Храбрый ли это герой войны или никчемный воображала? Счастливый жених или "сексуальный левша"? Жалкий вор, быть может? Ни один, ни один из этих образов не является правдивым, а уж тем более полным и исчерпывающим. Все это - субъективизм, и отчаянная попытка главного героя докопаться до истины терпит крах, и он решает сжечь все мосты, начать все сначала - в какой уже раз?

Разумеется, здесь присутствует и определенная загадка - та черта произведений Набокова, которая никогда не дает заскучать над текстом. Но в данном случае внимательный (или просто догадливый) читатель может довольно быстро разгадать замысел автора. И даже я, который в детективах до последнего гадает, кто же убийца, смог понять Смурова раньше, чем автор раскрыл все карты. По какой-то причине герой - такой неумелый, нелепый, несчастный, все с приставкой "не" - не вызывал у меня сочувствия. Он добрался до тех ответов, какие искал, и открыл, казалось бы, секрет бессмертия конкретной личности, но разве можно поверить в его отчаянные попытки доказать, что он счастлив? Он слишком сильно хочет этого, слишком убедительно клянется в этом - но это все не то, не то.

Повесть полусон-полуявь, где главный герой то ли уже мертв, застрелившись после того как был "опозорен" тем, что его избил муж его любовницы, то ли ещё жив и выступает незримым соглядатаем истории борьбы за сердце юной девушки Вани.

Кто он? Один из претендентов или молчаливый наблюдатель? Что готовит ему будущее и что скрывает его прошлое ведомо только автору, который наполняет крошечную повесть множеством оттенков, смущает и путает читателя, дает взглянуть на такой уютный быт русской аристократии, которая сбежав от красной власти, законсервировалась в прошлом и не движется никуда.

Тут нет приятных и неприятных героев. Да и вообще, как бывает у Набокова, персонажи вторичны, а первичен слог и язык, который подхватывает и втягивает в повествование, не оставляя шанса остаться "вне". Ты вроде бы следишь за историей загадочного Смурова, молчаливого Мухина и шумного Романа Богдановича. Кто же из них одержит победу в борьбе за сердце. И кто же этот загадочный Соглядатай? Дух мертвеца или вполне реальный человек? И пусть разгадка проста и приходит сильно раньше, чем все озвучено, но какое удовольствие наблюдать за тем как разворачивается экспозиция. Никогда не перестанет поражать то, как писатель создает живой текст, после которого четкое ощущение, что ты не просто прочел его, а посмотрел на сцене или на экране всю историю. Казалось бы нет даже описания внешности многих героев или деталей обстановки, но по крошечным деталям складывается полноценная картина.
И вот расставлены детали, актеры замерли перед зрителем и впереди стремительный финал. А как его трактовать и во что верить - решать вам.

Мне определенно понравился этот роман.
Мне определенно понравился Набоков.
Первый опыт с автором, не считаю Лолиту, на которую меня хватило страниц на 10.
Мне понравился язык, которым написана книга, легкий, местами витиеватый, уходящий вдаль. Мне понравились вставки и про СССР, и про то, как пишутся книги, куда какие моменты обычно вставляются.
Повествование ведется от первого лица. Мы - Герман, его копия - Феликс и Набоков в одном лице.
Герман находит поразительное сходство в лице бродяги Феликса, и у него возникает идея, как можно с его помощью нажиться. Он совершает продуманное преступление, в котором участвует и его дура жена.
В самом конце у Германа открываются глаза на всё происходящее, не без чужой помощи конечно, и он решается написать повесть. И только в самом конце мы узнаем и чем обусловлено название романа-повести и что на самом деле представляется из себя этот двойник Феликс.
Мне понравилось то, как у Набокова получилось держать до самого конца интерес и интригу, не давай ни малейшего намека на правду.

Прочитав аннотацию, я ожидала от книги чего-то детективного - и было очень интересно, как этот жанр проявит себя под пером такого удивительного писателя, как В.Набоков. Собственно, ничего детективного, кроме небольшой интриги о маленькой ошибке, разрушившей замысел идеального преступления, не было. Напротив, основная интрига как будто все время остается на втором плане, повествование превращается в литературную игру автора и рассказчика с читателем. Из этих постоянных отступлений, размышлений о литературе и искусстве, из откровенно-игровых поэтических компонентов (например, трех вариантов развития сюжета), из постоянных аллюзий и отсылок к другим литературным текстам и т.п., которые вроде бы замедляют общий ход рассказа, мешают развитию главной линии, перебивают мысли читателя на что-то другое постоянно, – из всего этого постепенно сплетается причудливый текст со множеством смыслов и подсмыслов, и каждый может выбирать себе тот или иной поэтический уровень, который ему больше по душе. Текст как будто сначала рассыпается на множество мелких осколков, весьма условно связанных между собой, но в итоге после прочтения складывается великолепная картина-мозаика, творцом которой выступает Герман – или сам Набоков.
Отдельно отмечу красоту и уникальность набоковского текста уже не в первый раз. Если в начале книги поразило:

А это потрясающее (в контексте всего произведения) предложение «Указал палкой»! (не могу сказать подробнее, потому что это будет уже даже не спойлер, а издевательство над набоковским текстом). Какая великолепная игра с читателем! И такой живой текст, что сложно прогнать мысль, будто это автобиографический эпизод. Удивительное мастерство!

«Высшая мечта автора – превратить читателя в зрителя».
В. Набоков

Во всяком случае, реализовать эту мечту в романе «Отчаяние» у Набокова вполне получилось…. Причем превратить не просто в созерцателя некой художественной картины, а полнометражного цветного фильма, со звуком.
Начинала читать «Отчаяние» как пример истории «ненадёжного рассказчика» (для сравнения с «Презрением» Моравиа), но оказалось, что небольшой роман Набокова в первую очередь посвящён вечной теме двойников. Допельгангеры - явление довольно популярное в мировой литературе, но у Набокова оно реализовано в необычной интерпретации, потому что… но тут надо сохранить интригу.

Требовательного читателя не должна смутить простая форма романа – детектив (тут надо отметить, что с точки зрения детективной истории Набоков достиг больших успехов, а история с уликой - и вовсе в лучших традициях величайших мастеров жанра), «криминальная история» лишь маскирует философско-эстетические воззрения автора. Преступление как искусство. За сюжетной детективной историей явно видится размышление автора о «новом искусстве». В этом плане довольно любопытно описание героем-рассказчиком картин его шурина Ардалиона (чьё имя удивительно созвучно с Леонардо): «какие-нибудь квадратные яблоки, рассыпанные по косой скатерти, или малиновая сирень в набокой вазе с бликом», «натюрморт: трубка на зеленом сукне и две розы» (с этой картиной связана определённая сюжетная «загадка»).
Если рассматривать «новое искусство» через призму романа, то можно сказать о взглядах автора следующее: «новое искусство» дегуманизированное, коммерчески ориентированное, не оригинальное, искусство сумасшедших (или не вполне нормальных людей), да и не искусство вовсе…

«Лёгкая» детективная история, когда «интрига» сохраняется почти до конца повествования, и одновременно философское эссе об искусстве в набоковском стиле «многоцветья точек и пятен языковых находок, метафор, сравнений» - haute cuisine литературы, не меньше...

Осенью прочтённый «Соглядатай» Набокова (в тридцатом году, кажется, ещё Сирина), конечно, сразу произвёл на меня, как на наблюдателя по самоопределяемой сути, неизгладимое впечатление. Однако, поскольку смутные (если угодно – смурные) ощущения преобладали над конкретными мыслями, собственного мнения об этом произведении и его герое так и не сложилось. Но сейчас, кажется, самое время о нем написать...
Нет особого желания вслед за множеством исследователей и критиков делать акцент на литературных параллелях и значении первого лица для последующих произведений (в частности, многострадальной «Лолиты»). Гораздо интереснее для меня рассмотреть Смурова как ещё один портрет в галерее русско-литературных «маленьких людей».
Традиционное сочетание чувства собственного достоинства и некоей жалкости, над которой только и можно, что рассмеяться, приправлено набоковской двойственностью и мелкой (но не мещанской!) пошлостью.
Эмигрировавший после революции в Берлин, герой служит гувернёром в русской семье. О его прошлом можно только догадываться. Инертно оказывается вовлечённым в интрижку с достаточно подлой, и, уж конечно, совершенно пошлой дамой, пользующейся героем (имя которого мы ещё не знаем) как марионеткой, дабы разыграть очередную сценку, сценарий которой почерпан из дамских романов. Ревнивый муж дамы избивает его на глазах у воспитанников, после чего герой приходит в свою квартиру и совершает самоубийство. Довольно классический для маленького человека конец. Смерть Червякова помните? Вот-вот. Можно принять этот порыв за стремление спастись от позора (проявление чувства собственного достоинства), но эта концепция чересчур поверхностна и фальшива. Сначала мне показалось, что таким образом автор даёт повод лишний раз подивиться и посмеяться над пошлостью героя, но это, как будет видно в конце, не совсем так. На мой взгляд, дело в другом. Говоря о себе, герой сразу подчёркивает свою особенную беззащитность, невозможность довольствоваться малым, вкупе с откровенной невозможностью сотворить из себя что-то большое. Постоянный самоанализ с такими неутешительными результатами не может его не тяготить. А «отдыха» машинальности нет. Самоуничтожение героя – попытка найти выход из этого замкнутого круга. После принятия окончательного решения, герой хочет ощутить свободу, которую трактует как вседозволенность, но не может придумать ничего лучше, чем разорвать денежную купюру. Уже одно это обнажает совершенную безнадёжность героя. Вот странный контраст – герой проживёт в уверенности в собственной смерти длительное время, что свидетельствует о редкой фантазии, но этой самой фантазии ему не хватает, чтобы вообразить себя кем-то из ряда вон выходящим. Как видно из его низкопробного вранья, разоблачённого Мухиным, образы, которые он способен для себя придумать, насквозь пошлы и фальшивы. Но фантазия, удивительно изящная, присутствует, просто мозг не в состоянии уследить за её полётом и материализовать все её восхитительные творения. Несоответствие желаний и возможностей преследует героя и после «смерти». Да-да, он верит, что мёртв, и полагает свою потрясающую фантазию виновницей того, что происходит с ним далее. Герой уже окончательно раздвоился, сам герой – только бесплотный дух, пытающийся быть бесстрастным, наблюдающий за неким Смуровым, к которому он, вопреки желанию, испытывает симпатию и почти что нежность, которого хочет видеть хорошим, и видит, пока не приходит ему в голову посмотреть на него чужими глазами. И самого Смурова почти не существует – существуют лишь его отражения в зеркалах чужих глаз и душ. И эти отражения-частицы умирают вместе с их «носителями». И сам Смуров умрёт только тогда, когда исчезнет его последнее отражение.
К чему это? Да всё к тому же. Смутно чувствуя свою исключительность, он не видит возможности её реализовать. И потому пытается сделать самого себя в своём же представлении более многогранным через представления о нём других людей. Иными словами, он пытается найти в плодах чужой фантазии то, чего не может конкретизировать из смутных образов и ощущений своей собственной.
Но «загадочный» молодой человек Смуров в представлении других оказывается вором, мелким лгуном, «жестоким воином»… и «счастливым женихом», словом тем, чем он как раз не является. И именно в тот момент, когда Смуров становится совсем уж жалок и смешон, в него вновь «вселяется» всё это время паривший над ним «соглядатайствовавший» дух. Герой снова вполне осознанно жив, и снова вполне осознанно ходит по Берлину, в меру пошлый, в меру жалкий, в меру смешной, смирившийся, но гордящийся своей исключительной фантазией и имеющий на это полное право, а значит – уже не «маленький».
Пытаясь вообразить героя, представила… нет, не птицу с подбитым крылом, но некий бесплотный дух, заключённый, скажем, в воздушный шарик. Он летает, пространство вокруг него огромно и прекрасно, но он ограничен и не в силах границу пересечь. Смуров – это скрытый конфликт размаха крыла и площади клетки, полёта фантазии и непреодолимой узости внутреннего мира. И пусть большинство исследователей называют его клоуном, для меня он – трагический герой. Ещё одно отражение, делающее его бессмертным.

Ни в коем случае не читайте аннотацию, в ней ужасающий спойлер, который до тупого пересказывает сюжет от начала до конца... а вы таким образом уничтожите все потенциальное удовольствие от знакомства с книгой. Я буду говорить о работе так, будто учел, что вы прислушались и не прочли ее.

Эта повесть появилась задолго до Лолиты, пока автор писал на русском языке, в середине 30-ых, покуда В. Набоков еще жил в Германии, речь тоже пойдет о Германии и неком Германе - гениальном до мозга костей мужчине 30 с чем-то лет.

Повествование ведется от 1-го лица, но мы не сразу понимаем, что рассуждения (где-то с долей скепсиса и снобизма, иронии, насмехательства, порой откровенной неприязни ко всему происходящему) - это не мысли автора, а это все наш герой, считающий себя самым хитрым, умным, обольстительным, предприимчивым, талантливым. И далеко не сразу нам становится ясно - о чем речь и кто таков наш герой.

Манера рассказа - некий путаный дневник, эдакая первичность Питера Хандке, где до фабулы (+ героев и сюжета) как до Катманду, вот мы смотрим на поле и на все, что там есть, а затем обращаем взор на свою милую и недалекую супругу Лидию, потом переносимся в маленький городок, затем назад в Берлин, потом обратно, работа почтамта или кафетерия, колесо велосипеда, девочка на улице, играющая в камушки, ремарки, замечания - касательно того и сего - возвышенного и до наготы простого, обо всем и ни о чем одновременно, настоящее, прошлое, будущее, природа и погода, курительная трубка и персики на картине, точно такие же, как на натюрморте, который написал посредственный брат вашей жены, ее неумение аккуратно носить чулки и поток мыслей о собственном гении, сквозящем тут и там.

Это все надо переварить, оценивать слог, откладывать все эти крупицы на потом, чтобы в конце собрать мозаику, оценить насмешку над классическим детективным жанром в лице Конан Дойла и его Шерлока Холлмса, а "Преступление и Наказание" героем и вовсе названо "Кровь и Сопли"!

*Примечание: Нет никакой аналогии с Достоевским - откуда вы вообще это взяли? Как говорится, отношение к так называемой достоевщине (а это чрезмерная мрачность и религиозные мотивы, включая искупление) Ф.М. Достоевского, царствие ему небесное, у многих авторов даже его современников - очень отрицательное; это порой тут и там проскальзывает - у Донны Тартт, например, где есть преступление, но нет наказания. Тут тоже все получается шутя-играя, потому что герой никак не раскаивается в содеянном и ничуть не сомневается, ведь он же непревзойденный гений!!!

И сам Набоков играет с нами, подкидывая весь этот водоворот, обращается к читателю то ли от своего лица, то ли от лица Германа Карловича - все так же российского эмигранта, ведь вся эта истории якобы рукопись нашего непризнанного таланта, а автор нам намекает на то, что в ней мы можем увидеть разное - понять все это по своему. И если не прочесть аннотацию - вы действительно будете почти до конца думать - а что же, что же хочет наш герой? И что он задумал? Зачем? Куда? Как?

Идея о гениальном преступлении у Германа рождается, когда он случайно встречает своего двойника Феликса - этот совершенно чужой незнакомец похож на него как две капли воды - эдакий Принц и Нищий. Чем его так привлекает этот двойник, самой концепцией существования твоего отражения, желанием получения выгоды, какой-то любовью к самому себе? Что же этот Герман задумал? А почему повесть называется Отчаяние, а не, скажем, Двойник? Он потерпит фиаско? Но... Ведь все так гениально!

Обязательно прочтите и все узнаете! Кроме аннотации. Вы запомнили? Запишите непременно, а то забудете.

Если наслаждаться иронией, языком и слогом, отринув почти отсутствие развития сюжета добрую половину повести (а с этим мы сталкиваемся во многих книгах), как это бывает в привычных детективах - то все окупится, в отличие от книг Хандке тут есть герои, диалоги и сюжет, а не только перетекающее созерцание спектакля жизни без конкретной цели. И, как я говорю, мне в первую очередь важны слог и худ. средства, а не сюжет, сюжеты уже 6000 лет одинаковы, а вот игры слов... Вы поняли. История вас займет, в этом я уверен, порой я дико смеялся над абсурдностью происходящего и неутолимой жаждой Германа считать себя конгениальным - особенно под конец.

Необычно видеть Набокова как автора детектива. Наверное, я больше привыкла к некой лирике в его произведениях, а здесь же меня окунули в водоворот флегматичных рассуждений и совершения убийства.

Как гласит название романа, отчаяние порой случается у многих, особенно если отчаяние вызвано нехваткой денег и финансовой ямой. Но именно этого мне в произведении и не доставало. Да, у нас есть главный герой, Герман, который встречает своего двойника и решает стать на его место, тем самым привести в исполнение идеальное убийство. Ведь, посудите сами, этого двойника никто не знает, он словно невидимка в этом огромном мире, скитается по улицам, его очень просто стереть с лица земли, никто этого человека не хватится.
А если убьют Германа, то его жена получит страховку и они заживут припеваючи.

Но, они итак жили неплохо..
Неужели такая неуемная жажда денег порой толкает людей на преступления?

Пока я читала, я задавалась вопросом: что для Германа было важнее, сам факт совершения такого рода убийства или же действительно была западня и не было никакого выхода выйти из безденежной ситуации?

Я пришла к выводу, что вариант первый более приемлемый.

Вообще спорное произведение вышло у Набокова, каждый может увидеть в нём свою правду, но именно этим оно и сильное.

Ну, и конечно же, непревзойденный стиль автора, его многогранный язык всё же сделал своё дело и я больше наслаждалась именно им, чем сюжетом.

Второе чтение.

“Дым, туман, струна дрожит в тумане” (Ф.М.Достоевский . "Преступление и наказание").
Эту фразу В.В.Набоков первоначально (из рукописи) предполагал поставить эпиграфом к своей повести, но передумав, вызвал множественные недоумения по поводу её жанровой направленности. Оставив русскому читателю текст образца 1936го года, в котором уже явно прочитываются пародийные ссылки на Ф.М.Достоевского :
-"Кровь и слюни" (на "Преступление и наказание"),

• "застеночные беседы в бутафорских кабаках имени Достоевского",

• шаржируются "Записки из подполья", мировоззрение его героя-парадоксалиста антогонистом Германом,
• а главное - перевёрнуто пародируется сюжет знаменитого романа Достоевского о праве на уничтожение чужой жизни. " Позднее В.В.Набоков идёт ещё дальше: перерабатывая свой английский перевод “Отчаяния” в 1960-е годы,