Ваша оценкаВ книгу включены два произведения всемирно известного русско-американского писателя Владимира Владимировича Набокова (Сирина), в которых иронично и виртуозно обыгрывается давняя литературная тема двойничества. Главный герой повести «Соглядатай» (1930), живущий в Берлине русский эмигрант, оскорбительным образом избит ревнивым мужем своей любовницы и, не в силах пережить унижения, решается на самоубийство. Однако и за порогом земного бытия его не до конца умершее «я» продолжает существовать среди ...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,2
132 оценки
- 549%
- 437%
- 311%
- 22%
- 11%
Ваша оценкаПрочитали 150Хотят прочитать 136
Рецензии
Аноним29 октября 2020 г.Герой не моего романа
Читать далееКакое громкое и опасное название у романа, наводящее на мысль, что герой его или автор оказались у опасной черты, когда все не мило, руки опускаются и нет никаких сил двигаться дальше. Ждешь действительно жизненную историю, полную драматизма.
Но читая этот роман, рассказывающий об одном коммерсанте, в один из дней решившем обмануть всех и вся, совершив идеальное по его представлениям преступление, убеждаешься, что скорее ты отчаешься от набоковских словесных вывертов, бесконечного позерства главного героя вкупе с его создателем, чем поймешь скучающего человека, придумавшего себе очередной способ обратить на свою особу внимание публики.
На протяжении всего текста не просто сквозит, выпирает из всех щелей снобизм и снисходительность. Бесконечные эгоцентризм и самолюбование главного героя воспринимаются как альтер эго самого писателя. При этом основная сюжетная линия не представляет особого интереса, словно еще раз напоминая, что идеального ничего не бывает.
Как всегда авторский стиль изложения характеризуется упоением витиеватостью слога, излишне -вычурного, расплывчатого и мутного, стремлением плести словесные кружева практически бесконечно.
Наверное, впору отчаяться, но стоит ли, когда у автора и без меня достаточно поклонников его творчества ?1031,4K
Аноним21 мая 2020 г.Посмертный сон или изощрённый способ защититься от жизни?
Читать далееРусский эмигрант в Берлине работает гувернёром и параллельно крутит интрижку с замужней женщиной. Она, как бы между прочим, сообщает, что у неё очень ревнивый муж…
Одним, как вскоре выяснится, не самым прекрасным вечером он читает своим воспитанникам рассказ Чехова, когда вдруг его зовут к телефону. Вскоре появляется господин с толстой тростью в руке и организует для нашего героя-повествователя «маленький урок».
Далее герой сообщает нам о своём самоубийстве, которое, однако, не мешает ему следить за происходящим в этом мире… или самому порождать то, что в нём происходит.Перед попыткой самоубийства к герою приходит ощущение вседозволенности. Он понимает, что скорая смерть даёт ему полный карт-бланш. Можно безнаказанно обокрасть или даже лишить жизни любого прохожего. И никакого страха, стыда или угрызений совести. Вспоминается бальзаковский Растиньяк с его размышлениями о том, стоит ли «одним шевелением пальца» убивать богатого мандарина в далёком Китае, если можно не опасаться последствий... Правда, и воспользоваться плодами «неблаговидного» поступка будущий соглядатай тоже уже не сможет.
Всё, что герой рассказывает читателю потом, можно считать своеобразным полусном-полуявью - реальностью, которую выдумало и наполнило персонажами, событиями и деталями нездоровое сознание. Может быть, перед нами попытка рассказчика перевести своё нездоровье в созидательный процесс, окупить его творчеством?.. На английский повесть переведена как «Глаз» («The Eye»). То есть повествователь отделил себя от всех остальных - его нельзя увидеть, он закрыт для опытного познания.
Герой отмечает, что теперь, когда он совершил фатальный выстрел, он может наблюдать за самим собой.Я шёл по знакомым улицам, и всё было очень похоже на действительность, и ничто, однако, не могло мне доказать, что я не мёртв и всё это не загробная грёза. Я видел себя со стороны тихо идущим по панели, - я умилялся и робел, как ещё неопытный дух, глядящий на жизнь чем-то знакомого ему человека.
Он ставит своей задачей подобрать ключик к неуловимой личности некоего Смурова, который оказывается своеобразным альтер эго самого рассказчика, его маской или, точнее, масками в послесмертии. Рассказчик пытается сложить образ Смурова по своему желанию, но тот то и дело от него ускользает. Смуров не может обрести собственную плоть и продолжает существовать в восприятии других: своего работодателя Вайнштока, любителя вести дневник Романа Богдановича, девушки Вани, в которую Смуров влюбился...
При этом все эти люди его совсем не знают, даже если им и кажется обратное. Они слышат и сохраняют в памяти лишь отголоски.
Не всё ли равно, какой? Ведь меня нет, - есть только тысячи зеркал, которые меня отражают.Для Вани он – герой, проявивший бесстрашие во время Гражданской войны. Смуров в интерпретации Романа Богдановича жеманный и склонный к клептомании «сексуальный левша», а Вайншток ищет ответы на спиритуалистических сеансах. В представлении соблазнённой им горничной Смуров - иностранный поэт в изгнании. И, конечно, эти отражения отнюдь не застрахованы от изменений со временем.
Читать повесть Набокова можно, конечно, по-разному. Однако, на мой взгляд, необязательно стараться «дойти до самой сути». И без чёткого понимания того, что происходит, она доставляет удовольствие. Лаконичная история, полная иронии, несколько грустного сарказма и важных смыслов. Ирония уже в том, что человек вроде умер, но продолжает наблюдать за своим альтер эго и знакомыми, которые представлены с долей здорового сарказма.
Рассказчик осознаёт, что существует множество версий его двойника Смурова, некоторые из которых могут откровенно противоречить друг друга. И нет среди них более правильной или наиболее правдоподобной. Читатель может выбрать любую версию, которая ему больше по душе.
Подобное обыгрывание множества сходящихся и расходящихся образов можно экстраполировать и на труд литератора. Полифоничный, противоречивый, представленный с разных ракурсов образ в литературе гораздо интереснее, чем картонные, до крайности упрощённые персонажи.Если допустить, что рассказчик, совершив самоубийство, надеялся освободиться от ощущения собственной беспомощности и незначительности, а также от своей зависимости от окружающих, то что-то, вероятно, пошло не так. Если он надеялся в своём послесмертии, или мнимом послесмертии, обрести покой, то его вновь ждало разочарование. Попытавшись укрыться от действительности, став по отношению к самому себе посторонним, он тем не менее не может сохранить созерцательную отстранённость. Об этом свидетельствует его попытка объясниться с Ваней.
В финале герой, наполовину очнувшись от посмертного сна («сон, лёгкий и безответственный, начинает вдруг остывать явью»), кажется, примиряется с собственной незначительностью и несовершенством всех вокруг. Он склонен принять эфемерность собственной личности.
Да, я счастлив. Я клянусь, клянусь, что счастлив. Я понял, что единственное счастье в этом мире - это наблюдать, соглядатайствовать, во все глаза смотреть на себя, на других, - не делать никаких выводов, - просто глазеть.982,7K- Аноним9 декабря 2019 г.
История одного убийства
Читать далее«Отчаяние» иногда называют финальной частью трилогии Набокова, объединённой немецкой темой. Первые две книги, «Король, дама, валет» и «Камера обскура», я читала пару лет назад и не помню подробности, но, по моим ощущениям, последний роман отличает более глубокое погружение в сознание главного героя. Если в первых двух произведениях Набокова больше действий, здесь всё сконцентрировано на внутреннем мире персонажа, все события читатель видит исключительно его глазами. Текст книги представлен как рукопись повести-исповеди, которую пишет главный герой, временами обрывая собственный ход мыслей и отвлекаясь от главной линии повествования.
Название отражает основной нерв произведения: оно действительно мрачное и уничтожающее веру в человека.
Герман Карлович - эмигрант, живущий в Берлине с женой Лидой. Он занимается торговлей шоколадом, но дела его в последнее время идут неважно. Девятого мая 1930 года главный герой приезжает по делу в Прагу, где случайно замечает на улице спящего бродягу Феликса. С этого момента в голове внешне респектабельного бизнесмена начинает зреть «гениальный» план…
Герман на протяжении мучительного монолога или, скорее, своеобразного диалога с читателем демонстрирует полное безразличие к окружающим его людям и исключительную фиксированность на собственной персоне. Набоков, конечно, умеет рисовать подобных персонажей (та же Магда из «Камеры обскура», хотя её такой, вероятно, сделало прошлое).
Можно даже подумать, что Герман специально пестует в себе хладнокровный эгоцентризм, предвкушая эффект, который он должен произвести. Вспоминая события, по всей видимости, недавнего прошлого («не я пишу, — пишет моя нетерпеливая память»), он не старается оправдаться. Отношение героя к своим потенциальным читателям-зрителям («высшая мечта автора: превратить читателя в зрителя…») противоречиво: он презирает «чернь» и одновременно жаждет убедить непросвещённую публику в своём «таланте». Для Германа важно показать читателю, что он вовсе не заурядный преступник, которого волнует только бубновый интерес. Нет, он прежде всего художник, творец, который задумал идеальное преступление (как там говорилось в известной песне, «моих грехов разбор оставьте до поры, в оцените красоту игры»). Герман верит, что его сумеречные мечтания не пресны, а наполнены энергией и творческим порывом.
И наверное, недаром в начале книги Герман сообщает о печальном пророчестве: ему когда-то, ещё в Москве, предсказали, что он кончит в сумасшедшем доме…Темы сходства, раздвоения и зеркального отражения наполняют весь роман. Каким должно быть соотношение, пропорция между различиями и сходными чертами, чтобы мы решили, что эти два субъекта похожи? И насколько такое суждение может быть объективно? Люди, как правило, видят то, что хотят видеть, и способны начисто не замечать всё то, что их не устраивает, противоречит их «картине мира». Не случилось ли нечто подобное с нашим героем, который слишком увлёкся поиском сходства и, не потеряв физического зрения (как это случилось с Кречмаром из «Камеры обскура»), утратил способность видеть?
Один из персонажей романа говорит, что «художник видит именно разницу, а сходство видит профан».Что же остаётся сделать герою в конце, как ни перечитать написанное и придумать заглавие для своей невесёлой истории.
Я стал читать, — и вскорe уже не знал, читаю ли или вспоминаю, — даже болeе того — преображённая память моя дышала двойной порцией кислорода, в комнатe было ещё свeтлeе оттого, что вымыли стекла, прошлое моё было живeе оттого, что было дважды озарено искусством. Снова я взбирался на холм под Прагой, слышал жаворонка, видeл круглый, красный газоём; снова в невeроятном волнении стоял над спящим бродягой, и снова он потягивался и зeвал, и снова из его петлицы висeла головкой вниз вялая фиалка. Я читал дальше, и появлялась моя розовая жена, Ардалион, Орловиус, — и всe они были живы, но в каком-то смыслe жизнь их я держал в своих руках. Снова я видeл жёлтый столб и ходил по лeсу, уже обдумывая свою фабулу; снова в осенний день мы смотрeли с женой, как падает лист навстрeчу своему отражению, — и вот я и сам плавно упал в саксонский городок, полный странных повторений, и навстрeчу мнe плавно поднялся двойник...Язык Набокова традиционно вкусен и самобытен.
Как оказалось, по мотивам «Отчаяния» в 1978 году был снят фильм.923,5K
Цитаты
Аноним18 апреля 2012 г.Никак не удается мне вернуться в свою оболочку и по-старому расположиться в самом себе, - такой там беспорядок: мебель переставлена, лампочка перегорела, прошлое моё разорвано на клочки.
7111,4K
Подборки с этой книгой
Влюбленным в Набокова
- 85 книг
Главные книги / Вечные книги
- 29 книг
Моя библиотека)
- 2 781 книга
Чемоданы, саквояжи
- 415 книг
Лучшее и любимое
- 260 книг
Другие издания
