Frösche

В центре романа – история акушерки, которая в начале книги борется с шарлатанством, заботится о здоровье женщин и может гордиться тем, что помогает появиться на свет многим младенцам. Но наступают новые времена, семья может родить только одного ребёнка – и вот уже врач становится защитником новой политики в стране. Она отвечает за ограничение рождаемости. Верность законам, которые проводит страна, оказывается для женщины важнее человечности. Хотя нельзя сказать, что мук совести героиня не испытывает: не зря же она так боится лягушек, которые напоминают ей нерожденных детей.

Большая часть романа – это письма, которые пишет герой-драматург. Героиней этих писем является его тетушка-врач, но он пишет и о себе, и о той трагедии, которая произошла в его семье из-за политики ограничения рождаемости. Страшного в книге много: и аборты на поздних сроках, и преследование беременных, и смерть несчастных женщин. А заканчивается роман пьесой, рассказывающей о тех же героях. Ограничение рождаемости доводится до абсурда (суррогатное материнство, «прикрытием» которого становятся лягушки), и в финале романа за рождённого ребёнка борются женщины, а несчастная тетушка-врач тяготится муками совести.

В названии романа языковая игра:

У героя-драматурга тоже лягушачье имя – Кэдоу (Головастик).

Действия книги разворачиваются в китайской деревушке, а главной героиней является талантливая акушерка. В начале,во времена председателя Мао,людям жилось голодно,детей рождалось мало, у женщин прекращались месячные от недоедания,а мужчин пропадало всякое желание,но, потом, на удивление уродился батат и его было так много,что люди , наконец-то наеличь досыта. Начался всплеск рождаемости и у "тетушки"едва хватало рук принимать роды,этих детей затем называли "бататники". У "тетушки"была тяжелая жизнь, так как она положила ее на служение китайскому государству; во времена ,когда коммунистическая партия требовала от населения сократить рождаемость( одна семья- один ребенок),ей приходилось охотиться на ослушавшихся женщин,насильно проводя аборты даже на поздних сроках( иногда теряя и мать ,и дитя). "Тетушка" так и не вышла замуж,хотя ей пророчили в женихи влиятельного человека,ни смогла родить своего ребенка, много раз подвергалась людскому осуждению,ненависти и побоям,но эта женщина упорно шла в ногу с установками правительства. В семье тоже пострадали от ее упорства,в частности,племянник по прозвищу Кэдоу- головастик,чья первая жена умерла в процессе аборта на позднем сроке. От лица Кэдоу и ведется повествование,в котором он излагает историю жизни своей тетушки. По сути,перед ним стоял выбор - карьера военного или второй ребенок и после долгих колебаний он выбрал карьеру,о чем в последствии очень сожалел.
Книга не плохая,но местами мне было скучно читать и я путалась в именах,сложных для запоминания. Было интересно читать про жизнь в деревне,про традиции и предубеждения, например, в деревне с отвращением относились к поеданию лягушек,так как считалось,что они чем-то напоминают людей.

Необычная книга на болезненную и спорную тему. Я убеждена, что не только китайцам, а всему миру стоило бы вводить тактику ограничения рождаемости. Но в очередной раз убедилась, что любое, даже самое разумное решение, но идущее в разрез с укоренившимися представлениями, пусть самыми вздорными, будет если не обречено на провал, то встретит на своем пути огромные препятствия. Просто поразительно, что люди, прекрасно помнящие, что такое голод, дети, которые жрали от голода уголь, став взрослыми, идут на преступления, лишь бы только настрогать еще и еще детей. Я никогда не понимала подобную одержимость размножением, поэтому во многих моментах книги только закатывала глаза. Но в то же время очень жаль было людей, которым веками внушали, что тот, у кого много детей, отмечен милостью богов (если это сыновья). И тут вдруг правительство говорит, что нужно родить одного ребенка и успокоиться на этом. Через восемь лет можно сделать второго. В сельской местности дозволялся и третий со временем, но после мужчина должен был пройти стерилизацию (как я поняла, делали вазектомию). Женщине вставлялось бесплатное противозачаточное кольцо (что-то типа нашей «спирали»). Проводились просветительские кампании, раздавались бесплатные презервативы. Казалось бы, из-за чего волноваться, чем быть недовольным? Но эти люди не считают девочек полноценными детьми, только мальчик, по их понятиям, может продолжить род. Они ржут и только сильнее распаляются от секс-просвета, они отдают играть детям презервативы, надувая их как воздушные шарики, они дают коновалам вытаскивать кольцо, они скрывают беременность до крайних сроков, вынуждая власти охотиться за беременными и делать опасные аборты, от которых много женщин гибнет. Эта же одержимость породила целое поколение детей без документов и перспектив в жизни. Они годами жили без прописки и возможности ходить в школу и большая часть из них была неугодными девочками.
Роман разделен на две части. В первой драматург Кэдоу описывает воспоминания о своей жизни, но в основном делает упор на жизни своей тетушки. Кэдоу значит головастик и это, как можно догадаться из названия, не единственная отсылка к лягушкам.

«Почему «лягушка» и «детеныш», «кукла» произносится одинаково? Почему первый крик ребенка, только появившегося из материнской утробы, звучит абсолютно так же, как лягушачье кваканье? Почему многие наши глиняные куклы в Дунбэе держат в руках лягушку? Почему прародительницу человечества зовут Нюйва? То, что «ва» из «Нюйва» и «ва» лягушка звучат одинаково, говорит о том, что прародительница человечества была большая лягушка, что человечество развилось от лягушки, а теория развития человека от обезьяны абсолютно ошибочна…»

Последнее предложение из цитаты без комментариев, а вот про куклы хотелось бы рассказать. Куклы эти не простые игрушки. Их делают специальные мастера и покупают рядом с храмом Матушки Чадоподательницы. Эта богиня в виде прекрасной женщины с восьмерыми мальчиками-сыновьями. Украсть этих глиняных сыночков особый фетиш, считается, что так уж точно будет мальчик, но большая часть приносит покупных глиняных деток с собой. Идея с покупкой детей получает развитие и в романе, становясь еще одной трагической главой в противостоянии разума и традиций, в которой под раздачу, как обычно, попадают маленькие люди и бедные женщины в первую очередь. Но на этом «лягушечная» тема не исчерпывается. В книге есть и страх перед этими безобидными земноводными, и осуждение перед теми, кто ест их мясо. И тут же фирма по разведению лягушек-быков, с весьма зловещей гигантской скульптурой. У многих, наверное, была фигурка лягушки с монеткой во рту. Здесь тоже явная связь капитала на лягушках и размножении. Вот такая многогранная лягушка оказалась:)
Не смотря на аннотацию к книге, я не сказала бы, что в ней есть главный герой или героиня. Тетушка важна и это один из очень фактурных и запоминающихся персонажей (я ее представляла в виде зрелых героинь Нины Руслановой) – прямолинейная, верная своим принципам, очень боевая. Но все же это роман о целой эпохе и социальной проблеме, которая не решена до сих пор. Вторая часть романа – это пьеса на ту же тематику, которую Кэдоу писал 10 лет. Персонажи в ней те же, но театральный гротеск позволяет показать истинный маштаб трагичности. В письмах Кэдоу пишет о страшных событиях очень спокойным тоном.
Плюсы романа: очень познавательно – мир сельской китайской общины в полувековом срезе, изменения в обществе и сознании людей, причем наиболее трагичная, на мой взгляд, трансформация произошла не в годы «культурной революции», а мирные недавние годы, при переходе на капиталистические рельсы. Деньги стали решать все, и, как вы догадываетесь, на возможности родить сына тоже стали зарабатывать. В книге много отсылок не только к китайским традициям и истории, но и литературе (и не только китайской). Что-то явно считывается, что-то навевает какие-то ассоциации, так что это не только роман на социальную тематику, но и очень хорошая литература.
Минус только один – осуждение абортов как таковых и «наказание» бесплодием героинь, которые их делают. «Лечение» женщин браком. При этом скромно умалчиваются селективные аборты, при которых абортируются неугодные девочки. Впрочем, автор-мужчина и воспитывался в той же среде, так что неудивительно. То, что случилось с тетушкой Вань Синь мне показалось невероятным, как-то не вязался у меня образ преданной партии коммунистки, женщины, что была такой сильной и смелой с тем, чем она стала в конце. По-настоящему она пошла на компромисс с совестью не тогда, когда делала аборты, а когда приняла последнего ребенка. Минус значительный, но все же книгу рекомендую к прочтению.

Я не знаю, что стало причиной печати такой откровенно халтурной книги, но то, что она весьма посредственная и плохо вычитанная – это совершенно точно. У меня нет никаких претензий к переводчику и издательству, хотя я и не владею китайским, чтобы всё тщательно за ними проверить, но многие «тонкости» моменты, сноски и уточнения никаких сомнений у меня не оставили. А вот сама книга вызвала откровенное недоумение…

Аннотация звучит интересно, ведь действие развернётся в периоды до, вовремя и после «культурной революции», будет затронута тема политики «одна семья – один ребёнок» и то, что за ней скрывалось «на самом деле», а в центре всей истории – она, юная акушерка, до конца верная партии. Честное слово, дать бы человеку, написавшему аннотацию к этой книге, переиначить на свой лад весь роман, возможно, получилось бы что-то интересное. Но такого мы вряд ли дождёмся, поэтому извольте получить нескладную историю с героями, к которым невозможно привязаться, с полным отсутствием временных рамок, с повторениями и противоречиями в повествовании; историю, которая вроде бы пытается «бунтовать», но делает это на грани, чтобы не попасть в немилость. Автор хотел написать историю толи на грани сюра, толи с его элементами, но в итоге получилась каша, больше похожая на черновик, с кучей героев, событий, добавленных для «галочки». При всём этом эту кашу совершенно невозможно есть – она пресная, да ещё и комкуется.

Итак, вся история, за исключением финальной части, написана в форме письма другому человеку. И тут вроде бы можно попробовать оправдать сумбурность всех событий, но сразу же возникает вопрос – зачем? Можно же было написать историю не в формате писем и хоть как-то расставить акценты. Ладно, что с историй Вань Синь? Да, собственно, ничего. Рассказывать историю будет её племянник, это будет очень скучно, порою с подробностями, которые больше тянут на увеличение объёма книги, а не на раскрытие чего бы то ни было; герои появляются, пропадают и появляются снова, кто-то умирает, кто-то рождается, кого-то линчуют, тётушка (Ван Синь) верна партии до конца и ничего «нечеловеческое» ей не чуждо. Как только атмосфера накаляется, и читатель словно бы просыпается от долгого сна, повествование резко уходит в другую сторону. Почему? Похоже, что лучше вопросы не задавать, иначе ситуация начинает усугубляться с катастрофической скоростью. А ведь здесь ещё много «хорошего», например, произошло какое-то событие, а через страницу раз – и прошло 10 лет. Это, простите, что такое? А с героями что – почему они все какие-то «среднестатистические», без какой-либо капли чего-то человеческого?

Словом, в этом романе явно была душа, но новый закон её запретил.

"Лягушки" (оригинал 2009 года) - роман для Мо Яня нетипичный. Если у него вообще есть типичные романы. Экспериментирует здесь самый известный китайский писатель и лауреат Нобелевской премии по литературе исключительно с формой: классическая большая проза перемежается эпистолярным жанром (письма в начале глав), а итог подводится в самой настоящей полноразмерной пьесе-исповеди со списком действующих лиц. Здесь нет обжигающего, словно блюда сычуаньской кухни, абсурда и нарочитой скоморошности, как в "Стране вина", или тонкой сатиры на полпути от Гоголя с его "над кем смеётесь?" до Ярослава Гашека, как в "Устал рождаться и умирать". Роман - самый социально-политический в библиографии автора, но при этом, как человек с чёткой гражданской позицией, живущий в коммунистическом Китае, Мо Янь доносит свою точку зрения через слова и поступки героев, не пытаясь говорить прямо от себя, принуждать нас принять ту или иную сторону. Это роман-размышление, но не авторский, а читательский.

"Лягушки" посвящены одной из самых неоднозначных тем в истории многострадальной Поднебесной - политике ограничения рождаемости ("одна семья - один ребёнок", введена в 1979 году), которая стала очередным экспериментом над населением после Большого скачка и Культурной революции и привела к бесконечной лавине абортов и стерилизаций, а если говорить не так буднично - к миллионам нерождённых детей и национальной трагедии. В частности, одно из следствий - гигантский дефицит женщин в Китае, как результат желания иметь сына в рамках конфуцианской традиции (более подробно можно почитать в профильных исследованиях, к примеру, у Mei Fong, One child: The Story of China's Most Radical Experiment).

Более того, этот роман для писателя - личный, автобиографический, рассказывающий трагическую историю его тёти, акушера-гинеколога, которая помогала в своём родном округе Гаоми (восток страны) появиться на свет тысячам детей, а затем с введением политики "одного ребёнка" вынужденная заниматься прямопротивоположным - проводить аборты, то есть забирать жизни. Сам Мо Янь в интервью журналу Spiegel говорил, что испытывал тягостные чувства при написании книги (отсюда и отсутствие традиционных для него юмора и иронии), переделывал текст с самого начала несколько раз и даже не давал тёте его читать.

"Лягушки" - произведение многослойное и многогранное, поднимающее целый пласт тем. Основные из них - вопрос виновности каждого, о чём говорит сам автор: тех, кто, как тётя, несмотря на все унижения, продолжал следовать линии партии, будучи преданным коммунистом, и тех, кто заставлял своих жён осознанно делать аборты. Как это принято в современной китайской прозе, здесь нет никаких пространных исторических справок и пояснений - от автора или в прямой речи. Все смыслы передаются через описание народной жизни, быта и поступков отдельных героев. Не сопереживать истории каждой семьи и не ужасаться циничности этого социального эксперимента просто невозможно.

Но у названия произведения (в оригинале - в единственном числе) несколько коннотаций. Лягушки символизируют жизнь, её продолжение: параллели проводятся между головастиками и сперматозоидами, да и своя лягушачья ферма здесь есть. И разводятся животные для еды - не ассоциация ли это с бесчеловечной политикой правительства? А в другом значении "ва" (лягушка) - это Нюйва, китайская богиня, создавшая человечество. Но для того, чтобы жизнь продолжалась, необходимо выучить очередной урок из истории. Об этом роман Мо Яня.

Китай прошел через такие ужасающие изменения за последние десятилетия, что большинство из нас считают себя жертвами. Впрочем, некоторые люди спрашивают себя: «А я тоже навредил другим?» «Лягушка» посвящена этому вопросу, его возможности. Я, например, мог быть всего лишь одиннадцатилетним учащимся начальной школы, однако присоединился к красным отрядам и принимал участие в публичной критике своего учителя. Я завидовал достижениям и талатнтам других людей, их удаче. Позже я даже просил жену сделать аборт ради собственного будущего. Я виновен.

Мо Янь. Из интервью Spiegel (цитата по: Noblit.ru)

Каждый мечтал, когда вырастет, стать лётчиком и жить как святой небожитель.

«Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!» Так что это моя вина, что вместо ожидаемого нонфикового повествования я получила лекции по истории Китая. Я действительно ожидала фактологического описания, в духе моих наилюбимейших «Вызовите акушерку» и «Записок юного врача», поэтому за книгу бралась с предвкушением. Но увы, это не столько книга об акушерстве, сколько о тяжести жизни в Китае середины 20 века. А если и есть на свете какая-то история страны, придавливающая меня к земле серпом и молотом, это Китай во времена Культурной революции. Всё во мгновение ока становится серым, с запахом заводов и нищеты, запреты стискивают мою голову до желания поскорее закончить чтение. Знала бы, что это классическая китайская книга о Китае, не взялась бы за неё.

Но немного об акушерстве там тоже есть. Процентов 30 от всей книги, в промежутке между историей жизни Кэдоу - который вопреки обещаниям сделать центром повествования тётушку акушерку, предпочитает сам красоваться на страницах - посвящено Вань Синь и её призванию помогать роженицам разрешиться от бремени. Сначала счастливо, с появлением малышей на свет, потом несчастливо, когда наступила пора абортов и соблюдения лозунга «одна семья - один ребёнок». И подано происходящее достаточно однобоко. Вань Синь представлена извергом, дьяволом, до безумия рьяной коммунисткой, которая способна на преследование женщины, лишь бы избавить её от второго ребёнка. Не спорю, всё это в книге действительно было. Но вот отношение автора к написанной героине не менее радикальное - тётушка совершала нечеловеческие поступки, теперь она панически боится лягушек, ведь слышит в их кваканьи плач ребёнка. А что женщины, зная о запрете, сознательно беременели, обманывая мужей - тайком отказываясь от средств контрацепции? А что мужчины, готовые пойти на вероятную смерть жены от аборта, лишь бы у них появился сыночка, ведь доченька это не продолжение рода? Есть ли и их вина в количестве суммарных смертей не только нерождённых малышей, но и истекающих кровью после гинекологических операций матерей?

Но не туда, увы, направлено писательское внимание.

Вообще вопрос детей и абортов - холиварный. У каждого своё к нему отношение и своя история жизни. Но мне бы хотелось более многогранного рассмотрения введённой в Китае 20 века демографической политики. И больше акушерских подробностей, ведь сколько младенцев и женщин спасли чудесные руки Вань Синь - не счесть.

Сюжет книги интересный, мы наблюдаем, как в Китае реализовывалась политика "одного ребенка", сколько судеб было сломано, сколько несчастий. В книге есть главная героиня - тетушка, акушерка, которая и занимается реализацией политики. Вместе с тем звучит очень много разных голосов, разных героев, каждый из которых тоже по-своему главный. Из-за этого создается впечатление, будто находишься среди многоголосия в толпе. Такое чувство, наверное, и должно быть в многолюдном Китае.

Прозу Мо Яня называют "галлюцинаторный реализм", лучшее определение. Внезапно в обычную жизнь вторгается что-то странное, но в тесте воспринимается, как нормальное. Простая речь людей из глубинки перемешивается с художественным языком. Книга необычная.

"Одна семья- один ребенок"
Наверняка многие слышали этот слоган, ставший девизом коммунистического Китая во второй половине ХХ века, когда правящая партия решила, что на территории страны жителей гораздо больше, чем территории и ресурсов, и надо бы ограничить появление на свет новых потребителей. Но, обычно, на стадии узнавания девиза знакомство с эпохой заканчивается. Ну провозгласили и провозгласили. А как притворяли в жизнь этот необычный закон и приняли это решение обычные жители, далекие от политических решений?
История Вань Синь, акушерки, подарившей жизнь множеству детей, и верного члена партии, вынужденной теперь эту самую жизнь отнимать приоткрывает завесу тайны и дарит ответы на вопросы.

К коммунистической эпохе можно относиться по разному, но нельзя не признать, что это довольно интересное для изучения время, со своими мыслями, законами и правилами, повторение которых сложно себе представить при любом другом строе.
Конечно, самым известным и доступным для изучения данного комплекса взглядов и политики был и остается канувший в Лету СССР. Но скажите, кого из русскоговорящих читателей можно заинтриговать Советским Союзом? Он весь как на ладони, мы общаемся с людьми, прожившими в нем большую часть жизни и потребляем произведенную в нем продукцию. Ничего интересного.
Другое дело- Китай. Вроде бы знакомые тезисы, но другая страна, другой менталитет, другие возможности. Тех, кто не понаслышке знаком с реалиями советской жизни, интригует возможность посмотреть как это происходило" у них" и сравнить с тем, что было " у нас".
Для человека, не слишком углубленного в изучение истории и политики, самым известным фактом о коммунистическом Китае является та самая демографическая политика, упомянутая в начале. О ней ( как, видимо об одном из самых болезненный партийных решений) и рассказывает в своей книге знаменитый китайский писатель, попутно знакомя читателей с реалиями и бытом простого китайского гражданина, ревностных партийных работников, городских нищих и сумасшедших. Множество истории складываются в одну и позволяют рассмотреть эпоху целиком.
Довольно неплохая книга для тех, кто интересуется историей, особенно тех кто (как и я) имеет весьма опосредованные знания о том, что происходило на территории Китая той поры. Человеческие трагедии, довольно жестокие правительственные решения и устои традиционного общества, не готового к настолько резким переменам- все отражено в ней. Даже если после прочтения вам не захочется продолжать знакомство с эпохой- полученных от произведения знаний будет вполне достаточно, чтобы составить свое мнение.

Я слышала, на livelib не любят рецензии, которые не включают в себя вольный пересказ, так что держите его.

"Лягушки" - это 300 страниц писем в личное главгеройское никуда и 100 страниц пьесы. Но жанр произведения неизбежно определяет автор, поэтому если нам сказали, что это пьеса, значит, пьеса. Тем более что если читать пьесу без писем, ничего не поймешь (видимо, это тонкая авторская задумка).

Вообще читать китайскую литературу жителю какой-нибудь абстрактной средней полосы России сложно, потому что в школе в нас вдалбливали историю России (почти бесполезно), историю средневековой Европы (к 30 годам я помню, что вроде как была чума и доктора носили прикольные костюмы, не то что сейчас, а еще вассал моего вассала не мой вассал), а про историю Азии лично в нашей школе почти не говорили. Что-то там Хиросима и Нагасаки, и то об этих событиях я узнала скорее из поп-культуры, а не из школьных учебников.

Итак, Китай, который достаточно долго был деревенским. Жизнь в деревне подразумевает какое-никакое общинное мышление, а в общинном мышлении все достаточно просто: детей должно быть много, потому что они часто мрут. Смотрят за ними все равно всем селом (это отчасти связано с их высокой смертностью), но будет больше детей, будет больше полевых работников, будет больше батата, будет больше денег. Общинное мышление предполагает прочные добрососедские отношения (потому что соседи смотрят за твоими детьми и неизбежно становятся частью твоей семьи), высокую рождаемость в попытках скомпенсировать высокую смертность (няньки из соседей такие себе) и соответствующие ценности: деторождение - благо, отказ от деторождения - грех, бесплодие - наказание за грехи, рождение сына - счастье (он может работать в поле и приносить батат), рождение девочки - ну такое себе, ее еще замуж выдавать, а если попытаться выпихнуть ее на бататное поле, кто ж ее такую с мозолями замуж возьмет.

На смену общинному мышлению приходит мышление городское: ребенок один, но любимый и образованный; разобщенность с соседями; доходы, которые зависят не столько от физического труда, сколько от труда интеллектуального; соответствующие ценности - саморазвитие, культурный рост, значительные вклады в воспитание детей, передача детей на воспитание профессионалам, возможность оплачиваемого женского труда и получение женщинами образования.

Жила-была деревня. Был там себе сферический в вакууме общинный образ жизни и взгляды, соответственно, тоже общинные. А потом пришел Мао и сказал: "Отриньте свои общинные взгляды, столько крестьян нам не прокормить и не надо, будут у вас теперь городские ценности. Одна семья - один ребенок".

В этой деревне живет главный герой, который молча удивляется происходящему и его тетка, которая работала акушеркой. Принимала роды. В китайской деревне это было все равно что быть самой богиней плодородия, и почитали ее как богиню.

И вот приходит Мао. И говорит: "Все, нарожали достаточно, теперь будем мужчин стерилизовать, а женщинам аборты делать. Акушерка, давай".
Естественно, люди, которые прожили всю жизнь в общинном строе, были в шоке. Как это так - лишить их главной ценности, да еще и руками их местной богини плодородия?

Мао это волновало мало. Тетка главного героя, конечно, была хоть и женщина образованная, но тип мышления у нее все равно был ближе к общинному. Поэтому за каждую прерванную беременность она себя корила. Да и как тут не корить - на сроки прерывания Мао было все равно, а тут еще и жена племянника во время аборта померла.

Племянник, он же главный герой, горевал недолго: по рекомендации той же самой тетки быстренько женился на ее помощнице, неспособной зачать ребенка, да и зажил себе припеваючи. Но вот беда: новая жена его, несмотря на свою работу, тоже обладала общинным типом мышления, и из-за своей стерильности чувствовала себя как минимум проклятой. Поэтому взяла обгоревшую при пожаре девушку из той же деревни, да без ведома своего супруга заделала ее суррогатной матерью. Супруг, конечно, побухтел, но в итоге ребенка принял и стал счастливым отцом. А тетка кукухой поехала.

Для меня мораль этой книги в том, что резкая смена мышления с общинного типа на городской требует неслабых способностей к адаптации. Собственно, есть четыре типа реакции:

- "И на елку залезть, и ничего не оцарапать". Это главный герой. Померла жена? Ну померла. Сказала тетка жениться на новой женщине? Ну женюсь. Как персонаж он - наиболее отталкивающий, отвратительно инертный, равнодушный к чужим проблемам и с эмоциональным диапазоном как у табуретки. Именно эти качества в итоге и спасают его разум: он принимает последствия выбора, который за него делают другие, и нигде ему не жмет. Умеет человек жить в эпоху перемен.

- "Стойкий оловянный солдатик". Это тетка главного героя. Принципы, насаждаемые ей партией, неизбежно сталкиваются с общинным строем, в среде которого она находится, и этот внутренний конфликт в итоге сводит ее с ума.

- "Не хочу и не буду". Отказ принимать изменившиеся условия среды приводит к смерти. Все просто.

- "Компромисс - это решение, которое не устраивает обе стороны". Это Львенок, вторая жена главного героя. Она получает по щам и от своего общинного мышления (бесплодие - это кара божья за то, что она помогала прерывать беременности), и от мужа (за попытку устроить суррогатное материнство), и от суррогатной матери. Зато вроде как соответствует и миру старому, и миру новому, но какой ценой.

Итак, 4 архетипа. Двое несчастных, один равнодушный, один мертвый (а какой сегодня ты?). Все четверо дружно осуждаемы автором.

И я даже не знаю, нужна ли здесь какая-то мораль. Хорошо ли силком тащить людей из одного типа мышления в другое? Плохо, потому что, как мы видим, адаптироваться они не успеют, и все пойдет не так, как мы задумывали. Как в таком случае добиваться прогресса, потому что сами люди в прогресс не торопятся, а живут как привыкли? А кто ж его знает. Как себя вести, когда мир вокруг стремительно меняется? Пытаться брать лучшее и от мира старого и мира нового и пытаться не задумываться о том, как ты выглядишь со стороны (спойлер: плохо)?

Эта пьеса не дает ответов, она задает вопросы. И вопросы она задает правильные и нужные, особенно в современной России, которая пытается переползти из общинного строя в городской последние лет 50. С переменным успехом, кстати.

Очень хороший взгляд на этику суррогатного материнства. В нашей стране сейчас суррогатное материнство популярно настолько, что даже мне, убежденной чайлдфри, которой посчастливилось находиться в детородном возрасте, периодически показывают рекламу этого самого суррогатного материнства. Вы думаете, как покупателю? Отнюдь. Реклама кричит: "Эй, женщина, понабрала кредитов, а с детьми на работу не берут? Вот тебе ПРОСТОЙ способ срубить бабла".
О том, что этот способ срубить бабла совсем не такой простой, в рекламе не говорят. И правильно делают - иначе к ним никто не пойдет, а за посредничество при суррогатном материнстве можно срубить от 50 до 100 тысяч рублей за одну приведенную женщину, что полностью окупит вложения в рекламу.

И многие соглашаются. Не потому, что хотят "помочь бездетной паре", а потому, что собственного ребенка нечем кормить. Потому что из банка звонят коллекторы, висит ипотека и кредит на холодильник, а HR-ы, как один, кривятся на фразу "у меня ребенок". Потому что у женщин с детьми в современной прогрессивной России очень часто просто нет другого выбора.

И если вы считаете, что суррогатное материнство - это "просто способ заработать денег", очень советую прочитать эту книгу.
Потому что вы тоже еще не до конца выползли из лап общинного мышления. Как и ее герои. Как и я.

И понять это - уже дорогого стоит.