Do Not Say We Have Nothing

Вот что не говори, а любят современные авторы писать об ужасах, творившихся в отдельно взятых государствах в двадцатом веке. То тебе тоталитаризм и лагерная жизнь в Советском Союзе, то вот Китай с Мао, культурной революцией и другими страшными вещами, творившимися там.
И в общем-то, это хорошо, посыл таких книг ясен и не вызывает сомнений, другой вопрос насколько хорошо они написаны и как освещают поднимаемые ими темы.

Роман, повествующий о жизни отдельно взятой семьи, в целом рассказывает историю всего Китая на протяжении длительного времени: с японской оккупации и до событий 1989 года на площади Тяньаньмэнь в Пекине. При этом отдельные сюжетные линии, посвященные уже следующему поколению главных героев, простираются вплоть до 2000-х годов.

Конечно, главное внимание сосредоточено на внутриполитической ситуации Китая с приходом к власти коммунистов во главе с Мао Цзедуном: трудовое перевоспитание, отсутствие какой-бы то ни было свободы ни в чем, притеснения, репрессии, чистки, жизнь по заветам и речь лозунгами и выдержками из партийных документов, голод, холод, насилие и бессилие.
И через все повествование красной нитью проходит музыка, которая не только является смыслом жизни для главных героев, но служит отдохновением от ужасов внешнего мира и символизирует собой то прекрасное, что в нем есть.

При интересной и волнующей тематике, мне показалось, что автор слегка переборщила с наполнением романа, стремясь практически объять необъятное: внутренняя и частично внешняя политика страны, классическая музыка, математика, эмиграция и жизнь в Америке, личные и общественные взаимоотношения героев.
Обилие тем, сюжетных линий, действие которых идет в разные временные отрезки, порой сбивает с толку и мешает сосредоточиться на главном. Ну и прорывающийся пафос порой сильно резал ухо, равно как и при всей болезненности истории не было чувства сопричастности автора к рассказываемому ей.

При всем желании и литературных достоинствах этого и упомянутых мной произведений, мне никак не удается проникнуться рассказываемым ими. Не цепляет, оставляя чувство хорошо проделанной авторской работы, идущей скорее от ума, но не от сердца. Увы...

Книга спасла мне отпуск в какой-то степени, потому что осталась предпоследней взятой с собой, а до отлета оставалась целая неделя, ну и в общем четыре дня я промучилась с чтением того, что бросила бы страниц через сто, если бы имелась альтернатива, а так пришлось догрызать до конца. Автор хоть и частично китайского происхождения, но родилась уже в Канаде и про китайские быт и нравы знает в лучшем случае по рассказам, ну и живописать ужосы китайских земельной реформы и культурной революции, будучи 1974 года рождения в Канаде, как-то... не внушает доверия. Прямые ассоциации с нашими беглыми белыми и прочими невозвращенцами, которые на западе ваяли жуткие агитки про ужасный Советский Союз - но те хотя бы что-то застали, а тут совсем на книгах и свидетельствах бежавших на запад все основано. Незнание матчасти проявляется в мелочах, например, в шестидесятые откуда-то фигурируют Киргизстан и Туркмения, визит Горбачева в Китай в мае 1989 года называется "первым визитом советского руководителя за сорок лет", тогда как Хрущев приезжал в Пекин в 1959 на празднование десятилетия китайской революции. Студентке, принимавшей активное участие в протестах на площади Тяньаньмэнь, в 2016 году почему-то всего 35 лет. Не очень раскрывается тема того, что после смерти Мао на его жену, актрису Цзян Цин, возложили ответственность за все перегибы этой политики и приговорили ее к смертной казни, но приговор заменили на пожизненное, как и остальным членам "Банды четырех". Людям, талантливым поэтам и музыкантам, которых перемололо в горниле революции и последующих чисток (исходя из истории, обязательных в революционное время), безусловно, сочувствую, но как-то автор чересчур много намешала, здесь и классическая музыка, и математика, и китайская поэзия, и политические события, и эмигрантская тоска, и даже ЛГБТ-линия. Усугубляло впечатление то, что повествование постоянно прыгает туда-сюда во времени, и не просто из прошлого в настоящее, а прошлое поделено на четыре отрезка, между которыми тоже скачки.
Я бы лучше прочитала "Книгу записей", о которой тут говорится много, но это как напевание Шостаковича Рабиновичем.
А сам роман на фоне обострения отношений между Америкой и Китаем выглядит агиткой, призванной попугать доверчивых жителей Запада стррашными комми.
Книга, несомненно, найдет у нас своего читателя, но я, увы, не из числа поклонников.

Редкая птица дочитает до середины кирпича Тьен (это не я такая умная, это жестокая статистика), а ведь на шести с половиной сотнях страниц можно найти почти все модные нынче в просвещенном кругу темы (и такие близкие, что ни в сказке сказать, ни матом сформулировать): поиск эмигранткой корней внутреннего раздрая и собственной идентичности, прощение отцов и трагедии детей, шрамы тоталитаризма, бессмысленность бунта против системы (привет классическим антиутопиям) и мое любимое «кровь не водица».

Мари Цзян, гениальный математик со съехавшей от раздвоения — китайские корни и канадское настоящее — жизни кукушечкой, пытается отыскать истину о бросившем их и самоубившемся в 1989 году отце не в вине, а в забытых рассказах подружки детства Ай Мин, бежавшей в том же 1989 году после «событий» на площади Таньаньмень, о жизни выживании одной семьи в китайской Культурной революции (ККР).

Частью революционно настроенная, частью пацифистская, частью из бывшего помещичьего класса, вся она постепенно попадает под каток системы, несмотря на своевременные самокритики, отмежевания и умолчания, и вывозит это по-разному (или не вывозит). Старый революционер Папаша Лютня, молодой композитор Воробышек, репрессированные остатки ветви землевладельцев Завиток и Вэнь Мечтатель, их дочь скрипачка Чжу Ли. Никто из вшивых интелов не уйдет от справедливого народного гнева: раздавят, осудят, сошлют и перевоспитают.

Что-то знакомое слышится на каждой страничке — не только лишь в бряцанье сапог хунвейбинов по двору консерватории, но и в занятиях политинформации, которые молодежь частью старается отбыть, чтобы вернуться к своей жизни, а частью — принять всем сердцем каждое слово партии с солнца-Мао. А еще в молчании, которым ты пытаешься спасти то, что внутри, а потом оказывается, что внутри ничего и не осталось, кроме этого молчания.

К «событиям» на полщади Таньаньмэнь, ради которых мы вроде как и собрались, автор подходит будто бы исподволь, плавно переключая фокус с отношений внутри каждого поколения (четыре сотни страниц, ну) на отношения между поколениями — между отцами, которые выживали, отказываясь от себя и других, и детьми, которые не прочь отказаться от всего этого наследия.

Тьен удалось увернуться от декларирования одной из версий причин протестов: ее героиня присоединяется к студентам стихийно, не столько из-за гражданской позиции, сколько за подругой и в поисках себя. Но легче на финальных аккордах от этого, конечно, не становится.

«Как нам теперь со всем этим жить?..» — спрашивали жители Пекина после четвертого июня. Да вот так, собственно, и жить. Подмести тротуары, вытереть кровь и слезы, написать осуждения бунтовщиков и жить свою жизнь, полную мелких предательств и осторожности, говорит Тьен. Что нам остается?

К концу книги с ее материей что-то происходит: люди, о которых рассказывали истории, стали выглядеть намного более реальными, чем сама рассказчица (ощущение, о котором она упоминала по ходу произведения не раз). Он связан в том числе с концепцией времени у китайцев: вроде как там «послезавтра» — это день позади, а «позавчера» — впереди. («Эй, я тебе то же самое пытался объяснить, только про нас, а не про китайцев», — кричит мне с полки Прилепин . Ой, что ты начинаешь, и до тебя руки дойдут.)

Сама книга (всамделишняя) превращается в симфонию для скрипки и фортепиано — последнее и единственное сохранившееся — произведение композитора Воробушка, который так и не стал великим.

И одновременно другая книга (внутри реальной книги) — «Книга записей» — после стольких переписываний, изменений, зашифровок каждым переписчиком своей потери и боли становится больше чем просто книгой — памятником нерукотворным Китаю, его жертвам и конформистам, несчастному, но стойкому народу.

Несмотря на творящуюся в книге дичь, Тьен удается избежать как принудительного деления всех и вся на палачей и жертв, так и поиска в творящих жестокости людях внутреннего раненого ребенка. И оно и к лучшему — стиль книги и без того зубодробительный, если бы еще оценочности отсыпали, мы бы до вечера не разошлись.

Еще есть что-то странное в именах героев (и это не проблема перевода, такая же история в оригинале): есть среди них Jiang Kai (Цзян Кай) и Sparrow (Воробышек), Zhuli (Чжу Ли) и Flying Bear (Летучий Медведь). То есть китайские имена и почему-то расшифрованные английским китайские имена смешиваются для главных и второстепенных героев. Это не то чтобы неприятно (ладно, бесит), было бы логичнее сноски что ли какие-нибудь поставить, чай читатель не дурак, запомнит с одного раза.

Я вот тут еще подумала, что книга о китайских студентах 1989 года не должна быть такой остросоциалочкой для россиянина в 2021-м. Но вселенной, получается, плевать на мнение маленьких женек.

До сих пор, через несколько дней после прочтения, не уверена что выстаивла правильную оценку (хотя, какая оценка является "правильной"? Всё это очень-очень субъективно). Тогда перефразирую: что правильно выразила оценкой своё отношение к книге. Потому что, с одной стороны, есть в романе все те элементы, которые для меня ценны: переплетёние настоящего и прошлого, пласты семейных историй внутри истории страны, но... Не могу отделаться от ощущения, что Китай здесь показан с одной стороны. Однобоко. Так, как выгодно автору.
Но, к сожалению, плохо ориентируясь в политической жизни этой большой и прогрессивной страны, не могу ничего утверждать.

Главная героиня, девочка 11-ти лет Мари Цзян и её мама живут в Канаде, пытаясь справиться со смертью покинувшего их семью отца. Он недавно покончил с собой. Но, как выясняется, перед смертью звонил и разговаривал со своим давним другом, музыкантом с ласковым именем Воробушек. Их дружба многое пережила, многое повидала, и вот теперь, в сложный для Китая 1989 год дочь Воробушка Ай Мин вынуждена бежать за границу, прячась от репрессий. Так завязывается дружба между главной героиней и китайской девушкой, которая рассказывает Мари историю своей семьи, историю страны и читать об этом невероятно интересно.

Как выглядело раскулачивание по китайски, как жили люди и во что верили, как предавали, как хранили верность, как отсиживали срок в тюрьме, прилежно исправляясь по велению партии, как прятали полные романтики, свободы и вольнодумства тетради, исписанные тончайшей каллиграфией - "самиздат" шестидесятых, сказали бы сейчас. Всё это подробно повествует книга. Роман очень поэтичен, несмотря на всю его реалистичность, и конечно мощными аккордами в нём звучит музыка - ведь отцы Ай Мин и Мари музыканты.

Несколько поколений одной семьи проходят перед читателем. Есть среди них верящие в учение товарища Мао, марионетки режима и есть те, кто чтит вековые законы добра и зла... Судьбы героев переплетаются в сложные, изящные иероглифы, поднимая вопросы морали, чести, долга перед родиной, любовью и свободой.
Повторюсь, что у меня осталось впечатление некоторой односторонней точки зрения на события, происходящие в Китае. Но, опять таки, судить не мне - маловато информации по теме.

Дальше...

Хотя книга фактически посвящена событиям, произошедшим на площади Тяньаньмэнь в апреле-июне 1989 года, подводит Мадлен Тьен к ним довольно долго, рассказывая об истории трех поколений одной семьи - от гражданской войны и японской оккупации до реформ Дэн Сяопина и заканчивая современностью.

Довольно быстро я запутался, кто кому какой родней приходится - героев не то чтоб много, но с китайцами и японцами у меня так часто бывает - поэтому две сюжетные линии я воспринимал раздельно: для меня маоистский Китай и Канада на переломе веков были двумя разными историями, мало друг с другом связанными (хотя связь очевидна и прямолинейна). Впрочем, это совершенно не мешало чтению книги, да и к середине романа все устаканилось и прояснилось, стало понятно, кто главный персонаж, а кто нет.

Для западного читателя роман, наверное, выглядит откровением и чем-то небывалым и оригинальным, но то, что происходило в Китае в пятидесятые-шестидесятые, в России уже прошли в двадцатые-тридцатые - идеологическое промывание молодежи, сессии самокритики, недовольство стариками в руководстве страны, якобы предавшими революцию, массовые репрессии и чистки, борьба с низкопоклонством и формализмом в культуре. Другое дело, что размах культурной революции в Союзе был намного меньше, длилась она не так долго, и последствия были не такими катастрофическими.

Написано тем не менее хорошо и мастерски, автор знает, когда надо подбавить экзотики, а когда - юмора, пафоса, эмоций. Мадлен Тьен не пережимает, хотя сделать это с таким материалом очень легко, никого не осуждает (даже хунвэйбинов, насмерть забивающих старых профессоров, и солдат НОАК, стреляющих в безоружных студентов), но и не отстраняется. Хорошо пишет, ничего не скажешь, я прям-таки сам себя чувствовал китайцем, коротко стриженным (длинные волосы - буржуйство и декаданс), в серой куртке-неру, любую беседу начинающим со слов "Да здравствует председатель Мао! Да здравствует великая пролетарская революция!" Местами атмосфера и происходящее так напоминали 1984 Оруэлла (особенно ее последнюю сцену), что реально становилось страшно. Специфически китайская манера выражаться - с метафорами, экивоками, отсылками и подсмыслами, наложенная на коммунистический пафос и партийную фразеологию, утомили меня уже в концу первой трети, однако потом привык.

В принципе, можно сказать, что я немало узнал о китайской истории двадцатого века - по крайне мере поверхностная проверка показала, что многое, поведанное Мадлен Тьен, соответствует действительности. Однако и ляпы тоже есть - например, персонажи упоминают Киргизстан и Туркменистан; очевидно, что для жителей приморского Шанхая все это был бы просто Советский Союз. Смешно, но Союз в книге вообще ни разу не упоминается - исключительно отдельные республики вроде России или Украины.

Основой книги является музыка во всех проявлениях. Я-то по наивности думал, что каждый второй китаец владеет кун-фу, а оказалось, что каждый второй китаец играет на каком-нибудь музыкальном инструменте. Здесь постоянно говорят о музыке, думают о музыке, пишут музыку, играют на разнообразных музыкальных инструментах или ломают их в рамках борьбы с правым уклоном и контрреволюцией. В книге постоянно упоминаются Бах (Ба-Хе), Верди, Дебюсси, Прокофьев, Шостакович, на худой конец какой-нить китайский композитор, имя которого я не могу транскрибировать, потому как наверняка ошибусь. В какой-то момент я даже заподозрил, что композиция книги тоже имеет какое-то отношение к музыке - канадские вставки выступали контрапунктами, а студенческие волнения развивались как крещендо, и судя по названию последней главы (Coda) я не ошибся.

Отличная книга, которая не только по праву вошла в шорт-лист Букера, но и вполне (по моему мнению) заслуживала его получить.

Я поняла одну вещь, от того как изложен текст, зависит то, как на него будут реагировать окружающие. Да, здесь очень интересно рассказано про Культурную Революцию и про события, которые произошли на центральной улице Пекина в 1989 году. Однако, мне очень не понравилось то, каким языком это написано. Если автор хотела рассказать про музыку, писала бы о ней нормально, а не тяп-ляп. Зачем нужно вставлять музыку везде? Может быть, стоило более понятно изложить судьбы людей? Но ладно это, я не понимаю, откровенно не понимаю, зачем называть героев значением их имён. Это звучит как клички у уголовников, а не у зрелых людей, при том что в тексте были и нормальные имена типа Ан Мин. Извините тогда, но у этого имени же тоже есть значение, почему тогда не использовали его? Воробушек, Большой Нож, Папа Лютня, что это вообще такое? Я даже не поняла сразу, что во время суда назвали настоящее имя Воробушка, а я не признала. Кому нужны значения имён, когда есть то, как они произносятся? Эти клички, для сюжета, ничего не значили, от слова вообще. Более того, я абсолютно не поняла сначала, когда происходит повествование, во времена Культурной Революции или же в 1989 году.

Начинается всё с того, что в квартире Мари и её матери раздаётся звонок, и настойчиво просят принять молодую девушку, потому что у неё проблемы с документами. Как выясняется, это дочь лучшего друга семьи – Воробушка, с которым их отец дружил многие годы. Получается так, что молодая девушка привозит с собой Книгу Записей, в которой, рассказана история их семей.

На самом деле, когда читаешь про Культурную Революцию, видишь, с какими перегибами шли реформы в стране. Например, тотальный контроль над человеком, что он делает, как он делает и зачем он это делает. Полный запрет музыки, искусства, науки во всех её областях. Люди, которых ни за что убивали на улицах и в застенках. Вспоминается достаточно циничная строчка о том, что если человек совершает самоубийство, то он автоматически признаёт вину. Они даже подумать не могут, а точнее не хотят, что они же сами и доводят до самоубийства, потому что у человека нет сил всё это терпеть. Это не говоря о том, что потом тебя отправят на перевоспитание, откуда ты выйдешь, если тебе очень повезёт. Потом же пошло в стране признание вины и попытки реабилитировать жертв этих репрессий. В 1989 год входят уже их дети, которые не видели ужасов периода Культурной Революции. Теперь требования у этих людей совершенно другие – максимально быстро войти в новую эру и получить права и свободы. Одновременно с этим, у людей этого поколения, тех кому сейчас 40-45 лет в голове засела очень важная для них мысль – то что их дети просто обязаны получить стабильную работу, потому что в дальнейшем, неизвестно что их ждёт. Если вы читаете азиатскую литературу или смотрите китайские дорамы, то вы очень часто слышите эту мысль. Потому что эти люди боятся, боятся состояния хаоса и нестабильности.

Если говорить про события 1989 года, перегибом было то, как жестоко были подавлены выступления, потому что по одним данным погибло 250 человек, а по другим источникам больше 2000. Но, в этот раз, со стороны властей было минимальное количество перегибов потому, что был и так взят курс на перемены, только Китай к этому шёл более мягко, чем Россия. По данным Китая, сейчас только 2,5% населения находится за чертой бедности, но и с этим хотят справиться до 2030-го года. Страна действительно совершила огромный рывок, молодёжь обладает огромной свободой, но при этом, коммунизм никуда не делся. Но, если бы они послушали тех кто был на площади, скорее всего, они бы так же попали в ловушку 90-х, что и жители России.

Поэтому, из-за этой причинно-следственной связи я и не могу поставить этой книге низкую оценку, просто потому, что это судьбы миллионов людей, которые оказались жертвами негибкости системы и тех, кто слишком быстро готов был войти в новое русло. Но я не могу испытывать восторг от того, что повествование хаотичное. Читать или нет, тут решает каждый, но это, однозначно, не развлекательное чтение.

Читала, страдала, продиралась сквозь путаницу имен, людей, событий, через какой-то слишком своеобразный стиль изложения, а потом подумала – оно мне надо? Я ведь книги не для того читаю, чтобы с ними сражаться и мучить себя. Если не складывается, то и в голове ничего не задержится, и сердце не тронет, тогда какой смысл вообще? Чтобы получить информацию о тех трагических событиях и запомнить ее можно найти более подходящие способы, чем пытаться понять что-то через призму художественного текста, который мне ну никак не идет.

Это всё же семейная сага, т.к. передаёт жизнь нескольких поколений двух семей, связанных между собой. Сначала мы знакомимся с потомками - Мари (Лилин) Цзян и Ай Мин Дэн, затем постепенно, шаг за шагом с их отцами (соответственно Кай и Воробушек), жёнами, матерями, братьями, сёстрами, а также с близкими друзьями. Много героев, да, но всё же основными для меня были Кай и Воробушек, которые пронесли свою любовь друг к другу через всю жизнь! Воробушек - композитор от Бога, который слышит свою музыку сердцем. Кай - его одарённый студент, который виртуозно играет на пианино. Оба просто жили музыкой, но к сожалению в те годы случилась Культурная революция в Китае. Это просто какой-то бесконечный кошмар, растянувшийся на многие года, затронувший несколько поколений семей. Автор очень подробно (где-то даже излишне) показывает нам весь беспредел хунвэйбинов, которым власти просто позволили действовать безнаказанно. Мао Цзэдун объявил классовую борьбу с капитализмом, буржуазией, да вот только под его расплывчатые определения классовых врагов мог подойти кто угодно(( И хватали тогда хунвэйбины несчастного и творили с ним, что хотели! Запретили музыку, книги, отныне только пролетарские песни звучат и везде сплошные лозунги! И попробуй не процитировать Мао или не прославлять его, толпа просто сожрёт тебя! В таких диких условиях жизнь Воробушка и Кая расходится в разные стороны, потому что каждый сделал выбор. Да, один выбрал себя и музыку, второй плюнул на своё призвание, пошёл за своими родными и друзьями. Можно, конечно, осудить, но Воробушек понял своего молодого друга и принял его решение спокойно. И вот это философское спокойствие не даёт и читателю гневно обрушиться на Кая. Кто знает, поставь нас в такие зверские условия выживания, как бы поступили? Позволил бы бесконечный страх остаться с высоко поднятой головой? А может быть всё-таки сработал бы самый древний инстинкт самосохранения? Ну, а как в дальнейшем жить с этим решением, уже другой вопрос! В книге постоянно звучит музыка, всё пропитано ею, в разных сценах она звучит по-разному, где-то это мелодичная скрипка, а где-то крещендо звучат барабаны! Много боли, смертей в этой истории, но также много семейного тепла, поддержки, дружбы, любви! Как бы не разбрасывала судьба в разные стороны эти семьи, всё-равно сквозь трудности, преодоления они находили друг друга, соединялись своим кланом! Хоть в Китае и трудно было жить (ты не мог работать кем хочешь, за тебя партия всё решала! Куда направят, там и будешь трудиться, не смотря на образование, профессию), но старшее поколение приспособилось, однако молодые взбунтовались, студенты вышли на площадь Тяньаньмэнь в Пекине. Акции протеста (голодовка в том числе) длились с 27 апреля по 4 июня 1989г. Восстание было подавлено танками, вооружёнными войсками, погибло много людей. Все эти события автор описывает со стороны протестующих, мы находимся прямо в гуще событий. Вообще, всю книгу складывается впечатление, что в Китае вечно происходят какие-то зверства со стороны правительства! Потому что описано не одно поколение знакомых нам семей, и ведь каждому поколению досталось(( А всё-таки такая верная любовь Воробушка и Кая трогает, они смогли сохранить это светлое чувство друг к другу, к музыке, не смотря на разлуку и трагические события!
Если хотите поближе познакомиться с историей Китая, читайте, только будьте готовы к ужасным подробностям переворотов в этой стране.

Кажется, это С.Е.Лец сказал, что у каждой эпохи есть свое средневековье. Оно может выражаться как в «охоте на ведьм», так и в мракобесии интолерантности к определенным социальным, этническим, культурным группам и их ментальности. В основе всегда лежит противопоставление «Мы» и «Они» («Другие») и сопутствующий ему страх, что эти Иные отнимут то, что «Мы» не хотим отдать, хотя владеем им незаслуженно и сами догадываемся об этом. Эта книга – о китайском варианте такого травматичного жизненного опыта, который пережит одними поколениями и все еще осмысляется и изживается другими. Она охватывает долгий период революционно-репрессивного становления коммунизма в Китае, от Великой культурной революции до событий на площади Тяньаньмэнь, наполненный ужасающими историями о гонениях на интеллигенцию в 1966-1976 гг., сопоставимых по жестокости обезличивания с нацистскими еврейскими погромами.

Увидев название, я почему-то сразу «расшифровала» его как одну из строчек китайского перевода Интернационала, но, поудивлявшись самой этой мысли, все же решила читать и, несмотря на болезненное и трагическое содержание книги, не пожалела об этом. Она захватила меня с первых страниц, хотя написана довольно монотонно и тягуче. Во мне она звучала как паранойяльное семантическое рондо – «Сто лет [всеобщего внутрикитайского] одиночества»: боль и страхи дедов передались отцам и преследуют внуков. А еще в ней чувствовалась нервная неравномерность: глубокие рефлексивно-философские и лингвистические фрагменты чередовались с кошмарными в своей простоте и обыденности житейскими зарисовками и почти патологическими эпизодами отчуждения близких людей друг от друга (и я даже задумалась, возможно ли в принципе взять и надолго запсихопатизировать целый этнос? – действия хунвейбинов или сыновей, разоблачавших собственного отца, иначе чем массовым психозом трудно объяснить, настолько оно против всего, что принято считать человеческим).

Жизнь и самовосприятие трех поколений семьи, в которой были талантливые музыканты и поэты, представленные в реконструкциях современной женщины, уже далекой от описываемых событий, тесно сплелись вдоль временнóй оси невзгод, лишений, унижений и бесконечного терпения и самоуничижения. Это совсем не похоже на традиционную семейную сагу, каждое соло звучит отдельно, отзываясь в каждом герое, страдая в тетрадях, передаваемых от одного другому. По сути, все рассказывают об одном и том же – о бесчеловечности идеологического принуждения, о насильственном внутреннем расколе, о драме любящего «Я», вынужденного отказываться от родного или близкого по духу «Ты» во имя спасения хотя бы его жизни, не говоря уже о свободе, творчестве или любви.

Читается книга трудно и горько – эмоции похожи на те, которые переживаешь в беспомощном соприсутствии рядом с борющимся с тяжелой болезнью любимым существом, когда исход этой борьбы очевиден и позиции жизни уже сдаются одна за другой. Внутренним музыкальным сопровождением моего чтения была ленинградская симфония Д.Шостаковича – та его часть, которую называют фашистским нашествием. Я понимаю, почему такие книги пишутся. Иначе трудно изжить в себе даже не автобиографическую, а историческую память, когда запрещено прикасаться к музыкальным инструментам, когда в щепки разбиты пятьсот консерваторских роялей, когда музыканты и университетские профессоры отправлены на заводы и фермы для «перевоспитания» и «перерождения», из громкоговорителей звучат только восемнадцать утвержденных партией произведений, а все стены увешаны дацзыбао с надписями «учу г..ну, ем г…но, сам г…но»... Такие воспоминания не позволяют людям становиться счастливыми на многие и многие годы, они ментально их калечат, изымают из жизни.

Рекомендовать кому-либо такую книгу сложно. Допускаю, что среди тех, кто возьмется ее читать, будут и те, кто не без оснований отложат ее в сторону. Да и я, наверное, прочитала ее больше в память о мальчике, с которым дружила в студенческие годы – он интересовался историей современного Китая, и именно от него я узнала о том, что потом прочитала в книгах. Того мальчика уже давно нет, а сострадающее понимание осталось во мне, видимо, навсегда.

Я уже сбилась со счета - настолько много книг мне попадалось на тему ККР (Китайская Культурная Революция), и, сказать по правде, все эти романы однотипны. Именно поэтому, о сюжете я говорить не хочу и не буду, т.к. все эти книги по сути дела об одном - как тяжко жилось людям в данный исторический период (и не только)

Согласна с теми, кто отмечает некоторую странность произведения - с одной стороны, события действительно интересные, с другой же, написано так сухо и уныло, что эти 640 страниц идут ну очень туго. Во-первых, как я уже сказала, это третья книга подряд, которая мне попадается на данную тему, и для меня, это уже своего рода переливание из пустого в порожнее - ничего нового я из этого романа в плане истории не узнала.

Во-вторых, очень сухой и колючий язык повествования, которым я давилась. Написано слишком просто и неинтересно. Возможно, все дело в переводе - ведь это не прямой перевод с китайского, а перевод с английского, который очень сильно упрощает речь. Кроме того, не могу не отметить дурную привычку наших издательств переводить имена и называть героев не именем а его значением. Вот так и получается путаница, потому что половина имен дано как есть, а половина - их значение, в итоге выходит Ай Мин Воробушек вместо Ай Мин Чжина, например. Или вместо Хань Мин Лань - Душистая Сакура. И потом, Душистая Сакура сказала, Снежный Цветок пошла.... Иногда, в процессе чтения забываешь о таких моментах, и когда видишь фразу Душистый Цветок ушла сидишь и думаешь: "То ли я дура, то ли в издательстве что-то не то, но цветы уходить точно не могут"

К сожалению, с этим произведением у меня дружбы не получилось, мне было слишком скучно. Я люблю семейные саги и музыку, но этот роман показался мне слишком затянутым, настолько, что даже музыка его не спасла. Быть может, у меня уже просто передозировка событиями данного времени, а может, просто не мое произведение, но к сожалению, я не смогла оценить его по достоинству. Кто знает, может у вас получится....