Владимир Сорокин. Лучшие романы (комплект из 4 книг)

Я не любитель той части творчества Сорокина, где он либо экспериментирует ради эксперимента, либо вбивает в мозг бесконечные повторения одного и того же. Здесь есть обе составляющие. Плюс я не любитель фекальной темы, брезгливым читать противопоказано - вряд ли продвинетесь дальше первой части и не буду говорить, чего это стоило мне. Преодолев часть с бесконечными повторениями я набрела на эксперименты. Со второй половины книги пошло полегче - и, к сожалению, все больше и больше похоже на окружающую реальность. Хотя писалось, наверное, про прошлую - да попал автор в будущую, чтоб его.
Читать было местами неприятно, местами скучно, восторгов особых я не испытываю и страстным поклонником автора не являюсь - но вот в целом не могу не признать, что картинку он собирает мастерски и стебаться с самым серьезным видом тоже мастер. Еще бы повторялся поменьше - но горбатого, как говорится...
Вот в таком нормальном мире мы живем, ага.

Если вдруг Вы решили ознакомиться с творчеством Владимира Сорокина, то это то самое произведение, которое кратко покажет Вам, что нужно ожидать от этого автора. Эта книга, скажем – его визитная карточка для Вас.

Владимир Сорокин не из тех, кто включает в свои работы эпатажные эпизоды исключительно для того, чтобы пощекотать Ваши нервы, отнюдь нет. Если мы говорим об этом рассказе, то вся эта "жесть" использована для того, чтобы читатель почувствовал наверняка, что хотел донести автор. Более того, два ключевых события книги – это ничто иное, как очень преувеличенные метафоры, которые высмеивают патриархат и семейные ценности интеллигентов конца XIX века.

Да, конечно. Не зная, о чём Сорокин и что такое постмодернизм, Вас будет только тошнить. Однако, это и не "Мстители", чтобы всем было понятно и всем нравилось.

Нет, определенно, книги Сорокина, где ритуальная часть выведена в основное действо - это не мое. Что со "Льдом" не догнала, что вот с этим экземпляром. То ли дело "Теллурия" - да, гвозди в голову, но и вокруг этого было достаточно мяса)
А тут вот какая-то чернуха ради чернухи. Ну да, где-то брезгливо, где-то смешно. Если был какой-то сложный и потайной смысл - он прошел мимо меня, увы. Почитала какие смыслы находили другие - ну ничего себе) Не, я тоже могу досочинять, что это, к примеру, этакий Кафка навыворот, когда не кто-то тобой вертит непонятно ради чего, а когда ты сам неистово кладешь себя на алтарь ради такого же ничего (что наша жизнь и далее по тексту), но додумывать смыслы это прямо как-то перебор, как мне кажется)) Даже параллели с нынешними временами вполне себе находятся.
В общем, нет. Не в этот раз. Я что-нибудь другое у него лучше почитаю.

Не знаю,можно ли писать рецензию на не дочитанную книгу,но я просто не смог ее дочитать.Очень жаль,что давно прошли времена инквизиции.Следовало бы собрать все книжки этого ,так сказать,писателя,сложить в кучу,сверху посадить связанного автора и все это поджечь.Смысл написанного Сорокиным скрыт настолько глубоко,что скорее всего,его нет вообще.
Автор нагромождает одно извращение на другое,и делает это только для того,чтобы вызвать у читателя настоящие позывы к рвоте.Страшно подумать,что творится в голове у этого Сорокина.Я вам гарантирую - если у вас слабый желудок,вы этот опус тоже не дочитаете.Или же держите под рукой гигиенический пакет.

Нет, я не исплевалась. И даже не ужаснулась. Дочитала до конца и не откинула книгу в сторону, хотя с удовольствием сплясала бы ритуальный танец, прыгая над костром из груды книжиц сорокина. Кто это литературой назвал? Вот над ним надо поплакать, пожалеть его закоченевший, за бившийся в уголочек мозг. Бить каждый день его палкой и приговаривать:

Кстати, я и посмеялась малость) Ох уж эта двусмысленность.

• Это не просто вкусно. Это божественно.
• Согласен, - откликнулся отец Андрей.
• Есть свою дочь - божественно. Жаль, что у меня нет дочери.
• Не жалей, брат, - отрезал себе кусок бедра Саблин. - У тебя духовных чад предостаточно.
• Я не в праве их жарить, Сережа.
• Ариша, ты готовишься? - спросила Румянцева, разглядывая отрезанный Настин палец.
• Надоело ждать, - отодвинула пустую тарелку Арина. - Всех подруг уж зажарили, а я все жду.

Именно так и должно выглядеть разложение левиафана под названием «советский союз». 

Черствый, грубый роман, который нужно прочитать, чтобы он врезался в память и закрыл собой те образы, которые присутствуют в головах у многих граждан нашей страны. Это антинасильственный роман, взывающий к чистоте. Нужно пропустить эту книгу через себя, чтобы смыть с себя грязь. Я бы сравнил свои ощущения после прочтения повести с просмотром фильма «Хрусталёв Машину» Алексея Германа старшего. Не всегда понятный, поток мерзости, который отлично характеризует эпоху с точки зрения общего настроения. 

Местами уж слишком грубо, даже для меня, но книга - правильная.

Существует понятие «эстетика отвратительного». Есть авторы, которым удаётся казалось бы самые низменные вещи описать возвышенно и не гадко. (Поппи Брайт «Изысканый труп», Габриэль Витткоп «Некрофил»). Здесь нет ни малейшего намёка на эстетику, о который говорится в описании. Здесь вся возможная отвратительнейшая грязь, ещё и похабно описанная. Четко прослеживается стремление автора не рассказать историю с каким- либо посылом, а просто искупать читателя в г**не без всякого смысла и выдать эту шизу за творчество. Не тратьте время.

Несомненно, знаковая работа, которая нелегка в прочтении. Такое чувство, что я постранично ела брикетик за брикетиком, но в отличие от советской нормы Норма Сорокина действительно осмыслена. Роман читается как манифест и бравадные лозунги, как бессмертная литературная классика, как памфлет и грозное оружие. Сорокина я очень люблю за его прямолинейность и неординарность; мне нравится, как он работает на стыке классики и авангарда, в его литературе поразительно сочетается несочетаемое. Норма не исключение, а скорее, восхитительное воплощение. Я свою норму выполнила.

Поделенная на восемь частей, книга теряет в цельности, но выигрывает в полифоничности. Конечно, впечатляет и моментально влюбляет в себя первая часть про поедание говна. Мыши кололись, но продолжали жрать, это ли не идеальная метафора безвольного человеческого бытия в ачеловечных общественных условиях. Тем удивительнее смотрится контрастная третья часть про потомка Тютчева. Написанная в лучших традициях русского романа, она наполнена любовью и ностальгией. Словно марево, которое ненадолго закрывает глаза и колышет почти позабытое тёплое чувство к стране. Впрочем, марево на то и марево, чтобы стремительно рассеяться и вернуть убаюканного мечтателя обратно в грубую и неотёсанную реальность. Великолепна ода нормальным родам. Не менее великолепны обрамлённые в прозу советские стихи. И в каждом предложении, в каждом абзаце издёвочка, изподвыподверт, тыльная сторона вышитой картины с узелками и порванными нитками. За портрет страны, поколения, человека Сорокину благодарность. Хоть истошно рыдай или истерически хохочи.