Первые сорок девять

Стильный и глубокий рассказ. Именно его выбрал для своей курсовой работы Андрей Тарковский.
Он поднимает существенную тему о неотвратимости судьбы.
Двое наемных убийц преследуют Оле Андерсона и приходят в заведение, которое тот регулярно посещает. За едой, разговорами и шутками они готовятся встретить жертву.
Фирменный подтекст автора и строчка за строчкой нагнетаемая атмосфера ожидания неминуемого окутывает читателя. Вот так, пока человек спит или пьет чай может уже рушиться его судьба.
Люди в темных плащах олицетворяют извечный рок, который преследует каждого человека. И это не что-то из греческой трагедии, а прозаический ход времени.
Оле уже устал бегать от своей судьбы, и по его признанию, сейчас только набирается сил, чтобы выйти навстречу своего конца.
Да, может повести, и пронесет, как работников ресторана, но это лишь вопрос времени, и «убийцы» уже в пути ко всякому человеку, будто мы непонятно в чем провинились перед миром, который так настойчиво хочет от нас избавиться.

Решил написать не столько о рассказе, сколько об описании его, помещённом кем-то на странице произведения. Рассказ, в сущности ни о чём - скучно женщине сидеть без дела, вот она и решила совершить маленький подвиг, совместив неприятное с бесполезным - выйти на улицу под дождь за кошкой. Набокову подобные миниатюры удавались лучше. Досадно видеть, что прочитав вещь по диагонали, человек имеет наглость об этой вещи что-то такое "значительное" изрекать. Вот это описание:

С чего это вдруг кошка стала серая, если о её цвете в рассказе нет ни слова? В серую погоду все кошки серы? А мокрая она почему, если она пережидает дождь под столом? Мокрая она потому, что так захотела чья-то левая нога? Это ведь даже из названия рассказа не вытекает, строго говоря. И, возвращаясь к цвету кошки, как заканчивается рассказ? Не обратили внимания? А кончается он тем, что служанка приносит женщине в комнату презент от хозяина гостиницы - большую пятнистую кошку. Неизвестно (и не важно), эта пятнистая (цвет пятен может быть любым) та самая, что сидела под столом или другая. Когда женщина и служанка вышли и подошли к столу, кошки под ним уже не было, вероятно, не захотела, чтобы её забирали, неизвестно куда. Ну, так как же быть с серостью? Это я о кошке.

Мануэль Гарсиа живет корридой. В нем течет кровь матадора. И отказаться от работы равноценно смерти.

Но что делать, если после травмы списывают со счетов?

Плевать на все! Сущность так просто не победить!

Еще после частично автобиографического романа “Фиеста” познала ту страсть, которую испытывал к корриде Эрнест Хемингуэй. И вот снова в произведении писателя всплывает это его увлечение.

Автор со знанием описывает все происходящее на сцене. И пусть лично я не понимаю, в чем удовольствие наблюдать, как мучают быка, но все происходящее на столько эмоционально и красочно преподнесено, что читается с интересом.

Было немного грустно за главного героя, ведь так часто случается, что сила в молодости. Но не всякий может отступить от того, чем дышал всю жизнь, и найти себе новую нишу. И именно об этом “Непобежденный”.

Можно выглядеть очень успешным человеком, но считать себя ничтожеством.
И можно совершить поступок, который поднимет тебя в собственных глазах. Такой, что захочется снова себя уважать.
Но всем ли это понравится? Что если человек, который больше всех упрекал в "ничтожности", и есть главный тюремщик, "тот, кому выгодно"?

Африканская жара. Цинизм и азарт сафари. Кодекс чести охотника.
И тот необратимый момент, когда понимаешь, что ты и есть дичь.

Я равнодушна к охотничьим историям, но эту прочитала с удовольствием, потому что она больше о человеческих отношениях, чем об охоте.

Прозвучит банально, но все мы живём и умираем. И когда настаёт момент покидать этот мир, жизнь не прекращается. Конечно, она будет другой, в чём-то лучше, а где-то хуже - везде по-разному в зависимости от того, с какой стороны смотреть на вещи. Тем не менее у каждого, будь то домохозяйка, деятель искусства, рабочий, военный, духовный просветитель или преступник (можно долго перечислять), итог один, причём наши достижения и накопления на него не влияют, а восхищение и уважение, которыми одаривали нас окружающие, со временем забываются. Имеет значение лишь то, как человек жил, и что он оставил после себя, хотя и это даётся с трудом. Жестокая правда, известная всем. Автор подводит к ней издалека. Вначале сомневаешься, на что он хотел обратить внимание своего читателя: на вечную борьбу поколений («Дети наших дней - что из них получится? Кто из них получится?»), политический курс развития страны («Найдём новые способы обеспечить себе место под солнцем. Как этого достичь - путём войны или будут найдены мирные пути?.. Кто нам нужен - сильные личности или культурные люди?»), истеричный феминизм («Как быть с нашими дочерьми, которым предстоит сами сделать Промеры глубин... Тебе исполнилось восемнадцать лет, девушка? Вспомни Жанну д'Арк. Вспомни Бернарда Шоу. Вспомни Бетси Росс» - интересная личность, кстати сказать; специально посмотрела) или на современную культуру? Нас эти вопросы волнуют, пока мы живём. Наверняка, ими задавался и матадор Мануэль Гарсиа Маэра. Он был настолько знаменит, что его многокрасочные портреты во весь рост скупали как взрослые мужчины, таки мальчишки, стирая воспоминания о нём настоящем. Когда его не стало, эти же люди рассовывали их по карманам, скатывая в трубочки, а коллеги по цеху вздохнули с облегчением - теперь им не придётся прыгать выше своей головы, стараясь превзойти его на арене. «Романтика есть повсюду... Живите насыщенной интеллектуальной жизнью, черпая вдохновение в новых идеях и опьяняясь романтикой необычного». Красивое умозаключение, которое одновременно - полнейшая чушь. Что до того матадору, ожидавшему смерти в затемнённой комнате своего дома? Захлёбываясь от пневмонии и лежа пластом на кровати с трубками в обоих лёгких, его, возможно, посещали яркие воспоминания, дававшие повод переосмыслить ту жизнь, которую он вёл до тех пор, однако сложно поверить. Да и какой в этом смысл? Поздно, слишком поздно.

Не сильный рассказ, но и не проходной. Динамичный, есть над чем задуматься. Вполне в духе Хемингуэя, который любил «заигрывать» с читателем.