Первые сорок девять

Жизнь свою он прожил, она давно кончилась, а он всё же жил…

То, что раз упущено, никогда не вернется.

- Трудно умирать, папа?

• Нет. Я думаю, это совсем не трудно, Ник. Все зависит от обстоятельств.

Убиваешь, чтобы чувствовать, что ты еще жив, — должно быть так… Мне также надоело умирать, как надоело все остальное.

Всё могло быть нашим, но мы сами виноваты, что это с каждым днём становится всё более невозможным.

— Порок, — сказал загорелый молодой человек, — очень странная вещь, Джеймс. — Он выглянул за дверь. Он увидел, как она идет по улице. Поймав свое отражение в стекле, он увидел, что его действительно будто подменили. Двое у стойки подвинулись, освобождая ему место.
— Что верно, то верно, сэр, — сказал Джеймс.

— Прости, — сказала она. — Я, кажется, одно это и твержу. Но если мы понимаем друг друга, стоит ли притворяться, будто понимания нет.

– А все-таки я хочу кошку, – сказала она. – Хочу кошку сейчас же. Если уж нельзя длинные волосы и чтобы было весело, так хоть кошку-то можно?

- Почему ты не дал ему еще посидеть или выпить? - спросил официант, тот, что не спешил домой. Они стали закрывать ставни. - Ведь еще и половины третьего нет.

• Я хочу домой, спать.
• Ну, что значит один час.
• Для меня - больше, чем для него.
• Час для всех - час.

Он знал этих двоих и считал их красивой парой. Ему много пришлось перевидать, как такие вот молодые, красивые расходились, потом сходились в новые пары и не так уж долго сохраняли свою красоту.