Пассажир первого класса

Для меня рассказ "Злоумышленник" - про принятие решений в условиях неопределенности. Когда у крестьянина нет инженерного образования, чтобы иметь ясное представление о последствиях откручивания гаек, но есть опыт (вся деревня откручивает, поезд с рельсов не сходит каждый раз после откручивания гаек). Человек опирается не научные факты и знания, а на коллективный опыт своего окружения. Транзактный аналитик бы сказал, что человек принимает решения не из взрослого эго-состояния, а из детского, так как руководствуется не анализом объективной информации, а примером.

Эксперт по рискам, читая этот рассказ, может отметить, что вся деревня откручивает гайки. То есть каждый житель деревни руководствуется коллективным решением этой деревни, что гайки откручивать можно. И этот рассказ Чехова показывает те важные истины, которые откроют потом исследователи коллективных решений. А именно, группа принимает решение с большим уровнем риска, чем индивид. Человек, действующий в группе, готов принять решение с большим уровнем риска, чем человек, действующий в одиночку.

Существует несколько гипотез, объясняющих сдвиг риска в группе: разделение ответственности за исход рискованных действий между членами группы; стремление следовать в своем выборе за лидером; нежелание оказаться более осторожным, чем другие и т. д.
Исследователи также отметили, что групповые решения могут существенно отклоняться от оптимальных. Даже обычные наблюдения показывают, что часто группа, состоящая из весьма образованных и компетентных личностей, принимает такое решение, которое не принял бы ни один здравомыслящий человек-неспециалист. Что говорить про группу необразованных крестьян.

И, конечно, этот рассказ – про вектор и радиус интересов. В данном случае крестьянин руководствуется исключительно собственными интересами найти нужное грузило для рыбалки. Интересы безопасности едущих в поезде людей – это более масштабный уровень интересов, для него он очень далёк. Своя рубашка ближе к телу.
И, к сожалению, рассказ Чехова в наше время становится актуальнейшим. Потому что на первое место опять вышли собственные личные интересы. Да и как может быть при существующей общественно-экономической формации?
Даже ситуация поведения отдельных групп людей в период короновирусной пандемии это показывает. Масок в аптеках нет, но где-то продаются задорого. Налицо противоречие личных интересов общественным и приоритет первых даже перед лицом общей опасности.
На мой взгляд, Чехов рассказом прекрасно иллюстрирует многие положения Капитала Маркса.

Плюс книги: можно многое узнать о быте и нравах нашего общества в конце 19-го века.

Минус книги: сам автор. Если читать дозированно, один рассказик в год, то ещё ничего, если больше - сначала самовыражение автора (которое проглядывает сквозь все персонажи и все описания) меня просто озадачивало, потом стало неприятно, потом и вовсе противно. Обилие восклицательных знаков - что в речи персонажей (внутренней и "внешней"), что просто в описаниях и рассуждениях, совместно с очень странной манерой формулирования своих мыслей в какой-то момент начинает дико раздражать.
Если проще - что именно раздражало - эмоциональность. Эмоциональность и манера экспрессии самого Антона Павловича Чехова. Вульгарщина в выражениях (ее реально полно, несмотря на "интеллигентность" происхождения и воспитания автора), общая безвкусица текстов - ни по содержанию, ни по звучанию в них нет красоты, странные кидания в эмоциональные крайности в пределах одной фразы - все это просто буэ. И увы, ВСЁ ЭТО повторяется из рассказа в рассказ.

Так что если Вам эмоциональность Чехова нормально зашла - вы с ним подружитесь, если нет - не мучьте себя, возьмите, как я, Руиса Сафона, и его красотой и музыкальностью слога (даже переводного) перебейте этот ужос от Чехова.

Пора уже нам всем более смело высказываться о "великих фигурах в литературе" и перестать считать их великими априори. Чехов может быть великим в смелости и ироничности описания своего времени, великим в таланте драматурга - но великим Литератором? Я против. Против называния Чехова Великим Литератором, Гением и вообще против неоспоримого и 100% величия кого-либо в чем-либо. У каждого гения и таланта в литературе есть свои косяки и фэйлы. Великих на 100% не существует. А привычка "не замечать" фэйлы из-за величия в отдельных областях осталась с нами со времен культа личности. Эта привычка уже ДАВНО нам не нужна.

Такая вот жалоба на Жалобную книгу.

Замечательный, очень короткий рассказ. Так приятно, что крылатое выражение из него - "Хоть ты и седьмой, а дурак", кажется знакомым с детства. Сколько юмористов после Чехова использовали приём Антона Павловича, делали выписки (сочиняли свои) из различных книг, документов, делясь народным творчеством.
Если покопаться среди отзывов livelib.ru (в том числе моих), можно много очень смешных набрать.
Например – «Мысли для размышлений после прочтения не появились, книга скорее рассчитана на эмоции. Стоит один раз прочитать, но очень сомневаюсь что уже в конце года смогу вспомнить о чем эта книга», «Данная книга совсем не отчитается оригинальностью, она абсолютно пустая, никаких особых рецептов нет, кроме того, что нужно любить деньги и что-то делать», «Если веришь, то исцелишься, если не исцелишься, то умрешь и никому уже не расскажешь, что вера не есть эффективным средством лечения», «Часть первая – это не Пелевин. Не суворовцы, а переодетые нахимовцы. Сборная России по футболу, снимайте коньки – мы вас узнали! Это не Пелевин, это Сорокин!», «в этой книге мне жалко Маргариту так как она погибла на неё наехала машина и сшибла её я б тому кто Маргариту сшиб дал бы 15 лет строгого режима», «в год я могу прочитать 100+ книг, так что до конца осталось не так уж и много) Как это сочетается с тем, что я считаю себя прибабахнутой и порой совершаю по-детски нелепые поступки, уверенная, что буду жить вечно, я не знаю».
У Чехова - "Приношу начальству мою жалобу на Кондуктора Кучкина за его грубости в отношении моей жене. Жена моя вовсе не шумела, а напротив старалась чтоб всё было тихо. А также и насчет жандарма Клятвина который меня Грубо за плечо взял. Жительство имею в имении Андрея Ивановича Ищеева который знает мое поведение. Конторщик Самолучшев".
Фраза - "Кто писал не знаю, а я дурак читаю".
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 147

Вашему вниманию, предельно короткий рассказ, но столько в нем... смеясь дослушивала, а ничего не предвещало.

Была там, в том сюжете, дама, с веером,
Еще, писатель с нею был
Она ему все о себе, да о страданиях своих
О пошлом все... о том, что пошло все.

Сижу и улыбаюсь, думая об ней.
А сколько их еще, таких, подобных ей?
Да и мужчин... считаю, что немало

• Бесполый компонент, изюминка, угу)).

  Как часто, чей-то выбор счастья, да и горя... чужд, попросту нелеп, когда со стороны глядишь?

  Короче, рекомендую данный вам "десерт" от Чехова... в котором все не выдумка, а жизнь.

Поездка в вагоне поезда дает неисчерпаемое количество тем для авторов. Здесь люди сталкиваются на энное количество времени и расходятся, как правило, чтобы никогда не встретиться. Поэтому они становятся откровенными, способными обсуждать любые темы, даже самые сокровенные, на что не осмелились бы даже с близкими. Такие разговоры "подслушал" и интересно записал Антон Павлович, где зло, где с иронией и юмором посмеявшись над злоупотреблением служебным положением, воровством, чванством, а то и простым хвастовством. Сжато и емко.

Антон Павлович ловко поиграл с моим восприятием.

Изначально Анна вызывала сочувствие. Она бедная, скромная девушка, вынужденная выйти замуж по расчёту за старика.
Спустя время она уже уверенно соблазняет внимание "важных" мужчин и забывает про тех, ради кого, казалось бы, жертвовала собой.

Я не вижу ничего плохого в стремлении "к лучшей жизни", но здесь это оборачивается внутренней деградацией..

Любопытным образом автор показал хрупкость морали, когда на одной чаше весов принципы, а на другой - статус и комфорт.

В позапрошлом веке ещё не были придуманы конкурсы красоты, поэтому красавиц можно было встретить абсолютно случайно, неожиданно. От того подобные встречи производили настолько неизгладимое впечатление, что Антон Павлович вынужден был о них написать целый рассказ. Действительно, до изобретения фотографии нужны были художники, чтобы запечатлеть красоту. А до изобретения кино и видео углядеть красавиц в обычной жизни практически было подобно чуду. От того эмоции и воспоминания о таких событиях передавались из уст в уста, а, если попадались на глаза писателя, он мог с помощью своего таланта донести своё потрясение от прекрасной девушки читателям. У Чехова это получается замечательно.
Будучи гимназистом он ехал из дедушкой по югу России. Остановились в большом армянском селе Бахчи-Салах. Там-то у богатого армянина он и увидел его дочку Машу, девушку 16 лет. «Я увидел обворожительные черты прекраснейшего из лиц, какие когда-либо встречались мне наяву и чудились во сне. Передо мною стояла красавица, и я понял это с первого взгляда, как понимаю молнию». Наш современник просто сфотографировал бы девушку на смартфон, а Чехову, чтобы объяснить читателям её красоту приходится прибегать к иносказанию – «Иногда бывает, что облака в беспорядке толпятся на горизонте и солнце, прячась за них, красит их и небо во всевозможные цвета: в багряный, оранжевый, золотой, лиловый, грязно-розовый; одно облачко похоже на монаха, другое на рыбу, третье на турка в чалме. Зарево охватило треть неба, блестит в церковном кресте и в стеклах господского дома, отсвечивает в реке и в лужах, дрожит на деревьях; далеко-далеко на фоне зари летит куда-то ночевать стая диких уток... И подпасок, гонящий коров, и землемер, едущий в бричке через плотину, и гуляющие господа - все глядят на закат и все до одного находят, что он страшно красив, но никто не знает и не скажет, в чем тут красота».
Конечно, Антон Павлович приводит и описание самой красавицы – «Красоту армяночки художник назвал бы классической и строгой. Это была именно та красота, созерцание которой, бог весть откуда, вселяет в вас уверенность, что вы видите черты правильные, что волосы, глаза, нос, рот, шея, грудь и все движения молодого тела слились вместе в один цельный, гармонический аккорд, в котором природа не ошиблась ни на одну малейшую черту; вам кажется почему-то, что у идеально красивой женщины должен быть именно такой нос, как у Маши, прямой и с небольшой горбинкой, такие большие темные глаза, такие же длинные ресницы, такой же томный взгляд, что ее черные кудрявые волосы и брови так же идут к нежному белому цвету лба и щек, как зеленый камыш к тихой речке; белая шея Маши и ее молодая грудь слабо развиты, но чтобы суметь изваять их, вам кажется, нужно обладать громадным творческим талантом». Вот видите, чтобы увековечить эту красоту понадобились бы или скульптор, или художник.
Интересно, что сам Антон Павлович говорит о своих ощущениях от встречи с красивой девушкой довольно необычно – «Ощущал я красоту как-то странно. Не желания, не восторг и не наслаждение возбуждала во мне Маша, а тяжелую, хотя и приятную, грусть. Эта грусть была неопределенная, смутная, как сон. Почему-то мне было жаль и себя, и дедушки, и армянина, и самой армяночки, и было во мне такое чувство, как будто мы все четверо потеряли что-то важное и нужное для жизни, чего уж больше никогда не найдем». От чего такие странные эмоции?... Писатель продолжил описывать свои чувства не в восторженном ключе от созерцания чего-то прелестного и великолепного, а совсем в другом грустно-меланхолическом плане – «И чем чаще она со своей красотой мелькала у меня перед глазами, тем сильнее становилась моя грусть. Мне было жаль и себя, и ее, и хохла, грустно провожавшего ее взглядом всякий раз, когда она сквозь облако пыли бегала к арбам. Была ли это у меня зависть к ее красоте, или я жалел, что эта девочка не моя и никогда не будет моею и что я для нее чужой, или смутно чувствовал я, что ее редкая красота случайна, не нужна и, как всё на земле, не долговечна, или, быть может, моя грусть была тем особенным чувством, которое возбуждается в человеке созерцанием настоящей красоты, бог знает!» Мне кажется, довольно трагическим это ощущение недолговечности увиденного чудного великолепия. Возможно, сам характер писателя передавал философскую грусть от невозможности продлить очарование.
Столь редкие встречи с подлинными красавицами побудили Антона Павловича рассказать и о второй встрече, когда, будучи студентом, ехал по железной дороге на юг. На одной из станций увидел молодую девушку, возможно дочь или сестру начальнику станции. «Девушка была замечательная красавица, и в этом не сомневались ни я и ни те, кто вместе со мной смотрел на нее. Если, как принято, описывать ее наружность по частям, то действительно прекрасного у нее были одни только белокурые, волнистые, густые волосы, распущенные и перевязанные на голове черной ленточкой, всё же остальное было или неправильно, или же очень обыкновенно. От особой ли манеры кокетничать или от близорукости, глаза ее были прищурены, нос был нерешительно вздернут, рот мал, профиль слабо и вяло очерчен, плечи узки не по летам, но тем не менее девушка производила впечатление настоящей красавицы, и, глядя на нее, я мог убедиться, что русскому лицу для того, чтобы казаться прекрасным, нет надобности в строгой правильности черт, мало того, даже если бы девушке вместо ее вздернутого носа поставили другой, правильный и пластически непогрешимый, как у армяночки, то, кажется, от этого лицо ее утеряло бы всю свою прелесть». И опять Чехов описывает в наблюдающих за красивой девушкой мужчинах эти грустные ощущения от невозможности обладания этой красотой, что не дано в обычной жизни продлить очарование и созерцание встреченной на мгновение Афродиты.
Фраза - «Жить среди поля под одной крышей с этим воздушным созданием и не влюбиться - выше сил человеческих. А какое, мой друг, несчастие, какая насмешка, быть сутулым, лохматым, сереньким, порядочным и неглупым, и влюбиться в эту хорошенькую и глупенькую девочку, которая на вас ноль внимания!»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 234