Отец Горио. Блеск и нищета куртизанок. Шагреневая кожа. Гобсек. Тридцатилетняя женщина

«Блеск и нищета куртизанок» — одно из самых известных произведений Бальзака, входящий в цикл «Человеческая комедия». Только в отличие от «Отца Горио», «Гобсека» и «Евгении Гранде» читать этот роман в отрыве от предыдущего вряд ли получится. Спустя страниц 20 я поняла, что ничего не поняла. Как оказалось, «Куртизанки» — прямое продолжение «Утраченных иллюзий», которые в обозримом будущем я читать не планировала. Ну, Бальзак, от тебя я такой подставы не ожидала! Пришлось читать и «Иллюзии». Мышка плакала, кололась, но съела этот кактус!

По счастью, «Блеск и нищета куртизанок» оказались гораздо интереснее. На протяжении всего повествования я поражалась, на что порой готовы пойти люди. Перед читателем разворачивается настоящая трагедия человеческих судеб. Жаль Эстер, которую вывели из грязи в князи только для того, чтобы снова окунуть в эту грязь. Жаль Лидию, чья судьба сложилась так печально только из-за того, что её отец хотел вывести негодяя на чистую воду.

На мой взгляд, это не лучший роман Бальзака и начинать с него знакомство с автором точно не стоит.

Человек есть продукт обстоятельств, и его характер создается помимо его воли и независимо от него. Во всех пороках и недостатках людей повинны не сами люди, а тот общественный строй, в котором они живут. Преступления людей «суть преступления самого общества, а не той или иной отдельной личности, которую с вопиющей несправедливостью наказывают за невежество и заблуждения общественной среды». Измените условия общественной жизни, улучшите общественный строй, тогда изменятся и нравы людей.

Роберт Оуэн

Являясь частью "Человеческой комедии" в этих трёх произведениях "Отец Горио", "Утраченные иллюзии", "Блеск и нищета куртизанок", переплетаются более тридцать персонажей, с которым тем любопытнее хочется ознакомиться в остальных книгах Бальзака.

Над романом «Блеск и нищета куртизанок» Бальзак работал более десяти лет, начиная с 1836 года. Действие развёртывается во времена Реставрации Бурбонов и охватывает 1824—1830 годы. Аристократы и каторжники, полицейские, банкиры и куртизанки — основные лица. Аристократы соперничают друг с другом в роскоши и чопорности, но с каждым годом они все более вынуждены уступать место новым хозяевам жизни — банкирам.

Заслуживает пристального внимания история беглого каторжника Обмани-Смерть, именуемого Жак Коллен, или же Вотрен, или же аббат Карлос Эррера. Волосатый торс циклопической мощи, точно Геркулесс Фарнезский из Неополитанского музея, только не таких исполинских размеров. "Это натура, которая представляла собою, подобно бронзе, являющейся сплавом различных металлов, сочетание добра и зла." Необузданная, дикая, первобытная воля и жажда жизни. Руководствуясь девизом эпохи - "обогащайтесь!", Жак Коллен завоёвывает своё место под солнцем подчиняя своей магнетической воле каждого встречного.

За образ было взято реальное историческое лицо Эжен-Франсуа Видок, ставший другом Оноре де Бальзака и Виктора Гюго. Последний использовал его образ в "Отверженных" в лице бывшего каторжника Жана Вальжана. Да, "Отверженные" поистине трогательная история, но как известно, всё познается в сравнении. Жан Вальжан - получился у Гюго чуть ли не "архангелом Гавриилом", снизошедшим на землю спасать страждущих в годину великой печали. Его антагонист - безжалостный, одержимый одной целью полицейский инспектор Жавьер из "Отверженных", это другая ипостась личности Видока. Гюго разорвал единое целое, искусственно разделив на две. Жак Коллен - несоизмеримо реалистичнее. Это злодей-протагонист, атеист и насмешник ни верящий ни во что. Историю о нём читаешь с неиссякаемым удовольствием. Его образ - это необузданная воля, сила и знание вкупе со стремлением уничтожить неравенство отношений, существовавшее между ним и остальными людьми.

Ознакомившись с этой работой, становится очевидным, почему именно Оноре де Бальзак является одним из самых любимых авторов у Карла Маркса. Бальзак - это наиболее гениальный, стихийный диалектик в литературе, рассматривающий явления во всем их богатстве, во всей их взаимосвязи и взаимообусловленности, во всём их противоречии и единстве. Меринг в своей известной биографии, где он подводит краткий итог также и литературным интересам основоположника научного социализма, пишет: «Маркс очень восторгался «Человеческой комедией » Бальзака, которая отражает, как в зеркале, целую эпоху. Он хотел по окончании своего большого труда (т. е. «Капитала») писать о Бальзаке, но этот план, как и многие другие, остался невыполненным».

Увы, но приходится признать, что даже талант нашего дорого Максима Горького, этой глыбы социалистического реализма, сознательного применения диалектики в искусстве, недотягивает до природной склонности к этому у Бальзака:

"Бальзак изобразил своих «героев» именно так, как Энгельс этого требовал в своем письме к Лассалю, говоря, «что человек характеризуется не только тем, ч т о он делает, но и тем, к а к он это делает». Бальзак за фактами, за тем, «что везде происходит», вскрывает и кулисы, и механизм общественной жизни. И тут он как писатель утверждающейся буржуазии понимал и з н а л , что основным стержнем классовой борьбы его времени была п о б е д а буржуазии над землевладельческой и родовой аристократией и что к л ю ч к этой победе — деньги, И действительно: деньги являются, по выражению Георга Брандеса, «безыменным, бесполым героем в сочинениях Бальзака»; его «Человеческая комедия» — развитие французского буржуа от накопителя-ростовщика к банкиру."

"Чем был бы Гораций без Лидии, Тибулл без Делии, Катулл без Лесбии, Проперций без Цинтии, Деметрий без Ламии — которые и поныне создают им славу!"

Интересно раскрыта личность Торпиль распутной девки, или же Эстер ван Богсек, или же Эстер ван Гобсек, отвергнутой дочери чудовищно богатого ростовщика, которая вынуждена была заняться проституцией. Хотя она и была продажной девкой, однако она искренна, в отличии от возмутительного светского окружения, которое в кулуарах делает тоже самое, но в "свете" осуждает. Жак Коллен спас её от самоубийства, излечил её душу, подарил ей счастье исправиться, выучиться, любить и быть любимым в роскоши с Люсьеном. Да, за это пришлось жестоко заплатить, но все кто заключал сделку с Жаком Колленом, знали на что идут. И всё что он обещал - то сделал.

Отношения Люсьена де Рюбампре и Жак Коллена поистине трогательны. Тут мы видим чуть ли не Толстовское "возлюби ближнего своего как самого себя" в крайней форме:

"Гнусный каторжник, воплощая поэму, взлелеянную столькими поэтами: Муром, лордом Байроном, Матюре- ном, Каналисом (сатана, соблазнивший ангела, чтобы росой, похищенной из рая, освежить преисподнюю), Жак Коллен, если заглянуть поглубже в это каменное сердце, отрекся от самого себя уже семь лет тому назад. Его огромные способности, поглощенные чувством к Люсьену, служили одному только Люсьену; он наслаждался его успехами, его любовью, его честолюбием. Люсьен был живым воплощением его души. Обмани-Смерть обедал у Гранлье, прокрадывался в будуары знатных дам. по доверенности любил Эстер. Короче, он в Люсьене видел юного Жака Коллена, красавца, аристократа, будущего посла.

"Обмани-Смерть осуществил немецкое поверье о двойнике, являя собой редкий пример нравственного отцовства — чувства, которое хорошо знакомо женщинам, любившим истинной любовью, испытавшим в своей жизни то особое ощущение, когда твоя душа сливается с душой любимого и ты живешь его жизнью, благородной или бесчестной, счастливой или злосчастной, тусклой или блестящей, когда, несмотря на расстояние, ощущаешь боль в ноге, если у него ранена нога, чутьем угадываешь, что вот он сейчас дерется ка дуэли,— словом, когда нет нужды в доказательствах, чтобы знать об измене."

"Принужденный жить вне общества, доступ в которое был навсегда закрыт для него законом, истощенный пороком и ожесточенный лютой борьбой, но одаренный огромной душевной силой, не дававшей ему покоя, низкий и благородный, безвестный и знаменитый одновременно, одержимый лихорадочной жаждой жизни, он возрождался в изящном теле Люсьена, душой которого он овладел. Он сделал его своим представителем в человеческом обществе, передал ему свою стойкость и железную волю. Люсьен был для него больше, чем сын, больше, чем любимая женщина, больше, чем семья, больше, чем жизнь,— он был его местью; и так как сильные души скорее дорожат чувством, чем существованием, он связал себя с ним нерасторжимыми узами. Встретив Люсьена в минуту, когда поэт в порыве отчаяния был готов на самоубийство, он предложил ему сатанинский договор, в духе тех, что встречаются лишь в романах приключений; однако опасная возможность таких договоров не раз была подтверждена в уголовных судах знаменитыми судебными драмами. Бросив к ногам Люсьена все утехи парижской жизни, уверив юношу, что надежда на блестящую будущность еще не потеряна, он обратил его в свою вещь. Впрочем, никакая жертва не была тяжела для этого загадочного человека, если речь касалась его второго я. Вопреки сильному характеру, он проявлял удивительную слабость к прихотям своего любимца, которому в конце концов доверил и все тайны."

Занимательно сказано Бальзаком касательно отношений:

— Мы разлучаемся,— сказала она,— неужели это правда?.. — Ба! На несколько дней,— отвечал Люсьен. Эстер выпустила Люсьена из объятий и упала на диван как подкошенная. В подобных случаях большинство женщин болтают, точно попугаи! Ах, как они вас любят!.. После пяти лет жизми с вами для них все еще длится утро любви; они не в силах расстаться, они великолепны в негодовании, в отчаянии, в страсти, в гневе, в сожалениях, в ужасе, в печали, в предчувствиях! Словом, они прекрасны, как сцена из Шекспира. Но знайте: эти женщины не любят! Когда они на самом деле таковы, какими себя изображают, короче говоря, когда они искренне любят, они поступают, как Эстер, как поступают дети, как поступает истинная любовь; Эстер не произнесла ни слова, она лежала лицом в подушках и плакала горькими слезами.

Очень точно Бальзак подметил буржуазную пресыщенность:

"Барон взял из личной своей кассы все тысячные билеты и положил их в карман фрака. Там было пятьдесят пять тысяч франков, этой суммой он мог осчастливить целую деревню! Но расточительность миллионеров может сравниться лишь с их жадностью к наживе. Как только дело касается их прихотей, страстей, деньги для этих Крезов ничто: и верно, им труднее ощутить какое-либо желание, нежели добыть золото. Наслаждение — самая большая редкость в этой жизни, богатой волнениями крупной биржевой игры, пресытившими их черствые сердца."

В 1847 году, к моменту написания произведения всё образованное общество, и Бальзак в том числе знали о коммунистах, о частной собственности:

"Проституция и воровство — живой протест, мужской и женский, состояния естественного против состояния общественного. Поэтому философы, современные приверженцы новшеств, и гуманисты, за которыми следуют коммунисты и фурьеристы, занимаясь этим вопросом, приходят, сами того не подозревая, к тому же выводу: проституция и воровство. Вор не ставит в софистических книгах вопроса о собственности, наследственности, общественных гарантиях: он их начисто отвергает. Для него воровать — значит, снова вступать во владение своим добром. Он не обсуждает проблемы брака, не требует в утопических трактатах взаимного согласия, тесного союза душ — того, что не может стать общеобязательным законом: он овладевает насильственно, и цепь этой связи все больше крепнет под молотом необходимости. Современные проводники новшеств сочиняют напыщенные, пустопорожние, туманные теории или чувствительные романы, а вор действует! Он ясен, как факт, он логичен, как удар кулаком."

Отлично сказано, касательно самодурства которое можно наблюдать в изобилии:

"Власть доказывает самой себе свою силу своеобразным превышением своих прав, увенчивая какое-нибудь ничтожество пальмами успеха, оскорбляя гения, единственную силу, не подвластную деспотам. Возведение в сенаторы лошади Калигулы, этот императорский фарс, никогда не сходил и не сойдет со сцены."

Бальзак живо рисует жизнь и антагонизм аристократии и буржуазии в мельчайших, казалось бы незначительных подробностях, которые таки оставляют впечатление:

"Герцог окинул г-жу Камюзо тем беглым взглядом, которым вельможи определяют всю вашу сущность, а подчас и самую душу. Наряд Амели сильно помог герцогу разгадать эту мещанскую жизнь от Алансона до Манта и от Манта до Парижа. Ах, если бы жена следователя подозревала об этом даре герцогов, она не могла бы так мило выдержать учтиво-насмешливый взгляд, в котором она приметила лишь учтивость."

Блестящая работа и заключительная часть трилогии.

Рассуждения о стоимости людей и денег в типичном бальзаковском стиле изложения.
Так как я читала уже «Отец Горио», то связки историй я не уловить не могла, но лица те же, а проблема автором поставлена уже другая. Полагаю, что, если возьму следующие рассказы Бальзака, то там тоже могут встретиться уже известные нам герои и окажется, что автор на примере одного и того же «общества» решил поднять классовые проблемы человечества, никогда не теряющие своей актуальности.
Живущее не посредствам высшее сословие и финансово грамотные «низы». Ценности слова человека не равна его репутации в обществе. Во главе стола у общества были и останутся материальные блага. Эти и другие тезисы ставит перед нами автор.
Не смотря на то, что мне не понравилось произведение ( все дело в том, что я не люблю стиль Бальзака), я тем не менее считаю, что его нельзя не относить к вечной литературе, хотя бы по тому, что его произведения отражают и сегодняшнюю реальность. Ведь всё дело в людях, мы одержимы стадным инстинктом «иметь то, что есть у соседа» и желанием доминировать «иметь больше». И пока это не искоренится, а оно не искоренится, останутся богатые слои населения и нищие. И разрыв между ними будет всегда большой. Бальзак верно обозначил проблему. Но стоит ли, если ничего не изменить?

«Тридцатилетняя женщина» - это попытка Бальзака изобразить жизнь женщины XIX века. В центре сюжета - судьба Жюли, маркизы д'Эглемон. Книга представляет собой шесть периодов ее жизни, начиная с юности, когда девушка испытывает первые трепетные ощущения любви, и заканчивая зрелым возрастом, когда Жюли уже прошла через все человеческие страсти и может оценить итоги прожитой жизни. Трудно представить, что эти два образа - юная девушка и зрелая женщина - принадлежат одному и тому же человеку.
Надо воздать должное Бальзаку, он с впечатляющей глубиной передал все детали внутренней жизни женщины. Чувствуется что автор действительно понял суть страдания Жюли и точно изобразил его в своей повести. Это портрет женщины, пойманной в ловушку брака и медленно увядающей. Хотя Жюли и мечтает об идеальной любви, она вынуждена оставаться верной в браке с двойными стандартами, где мужу предоставляется полная свобода, а ей приходится урывками ловить свое счастье. Но и за эти краткие счастливые мгновения придется в итоге расплатиться. Бальзак подчеркивает, что даже самый незначительный выбор может иметь пагубные последствия как для женщины, так и для ее детей.
Сама же история казалась неровной. Резкие скачки с одного времени на другое заставляли несколько раз перестраиваться на новую волну. События казались связанными только тем, что они произошли с одним и тем же персонажем. Но в целом, были затронуты столь тонкие чувства, что на нескладное повествование можно было закрыть глаза. В общем, Бальзака можно любить за то, как умело он углубляется во внутренний человеческий мир и за оригинальный язык. Не каждый может передать в словах всю палитру чувств как это смог сделать он. Бальзак поистине мастер своего дела.

Возможно ли заполучить богатство и исполнять любые желания ценой собственной жизни? Рафаэль де Валантен, весьма молодой человек, некогда нуждающийся в средствах, решил это проверить на своей шкуре, и, думаю, не рекомендовал бы никому повторить его опыт.

Французский классик требует очень внимательного и спокойного чтения. С разбегу в этот роман не нырнёшь. Однако оно того стоит. Это первая книга, в которую я начала вклеивать закладки на понравившиеся цитаты. Потом я правда плюнула на это, ибо трагичная история де Валантена - одна сплошная цитата.

Все мы знаем, что любые «сделки с дьяволом» не приводят ни к чему позитивному, и история о всесильном лоскуте кожи в очередной раз подкрепляет это убеждение. Роскошные хоромы, изумительные блюда и вечера в парижской опере превращаются в обыденность. Красивые женщины высшего света оказываются лишены сердца. А «счастливчик» поглощён лишь одной мыслью - на сколько сегодня сократился обрезок шагреневой кожи. Душу обуревает страх, а физическое тело постепенно перестаёт сопротивляться душевным мукам и неизбежно хворает.

Конечно, такую литературу читают не из-за закрученного сюжета или неожиданного финала. Это, в первую очередь, наслаждение языком. Языком другой эпохи, каким сейчас не говорят. Кстати, именно это отличает книги современников XIX, например, века, от различных стилизаций от современных авторов.

Не скажу, что роман станет одним из любимых и чем-то поразил меня навеки, однако это было хорошее уютное чтение. С Бальзаком я точно не прощаюсь.

Нет, Бальзак однозначно не мой писатель. Я устала от его едкого цинизма по отношению к женщинам. И печальной снисходительности к мужчинам. Может быть, он даже прав, и женщины примитивны в своей любви:
«– Ах, мосье, вы такой красавец, – сказала Европа.
Чувства создают свой идеал красоты. Когда эта красота, столь обольстительная, сочетается с мягкостью характера, поэтичностью натуры, отличавшими Люсьена, нетрудно понять безумную страсть этих созданий, в высшей степени чувствительных к внешним дарам природы и столь наивных в своем восхищении».
Может быть, мужчины имеют право пользоваться услугами «этих созданий», как, например, убивать коров, чтобы есть их мясо.
Но я человек брезгливый, мне противна такая позиция. Гораздо ближе и понятнее Куприн с его «Ямой»: у Куприна проститутка — живой, мыслящий и страдающий человек, а не глупая кукла.
Заметила несколько забавных моментов, поэтому и оценка не слишком низкая.
Например:
«– Мой дорогой,– отвечал Люсьен, – я применяю на практике аксиому, следуя которой можно с уверенностью прожить спокойно: fuge, late, tace».
Эти три слова, «fuge, late, tace», связаны с чумой. Чтобы выжить во время чумы, беги далеко, скрывайся долго и возвращайся как можно позже. Странный девиз для человека из общества!
Читала добросовестно, позволяя Бальзаку убедить меня, что я к нему несправедлива. Однако степень отвращения только росла по мере развёртывания сюжета.
Нусинген обсуждает свою любовь, как несварение желудка, в присутствии собственной жены. Сыщики вынюхивают Эстер и хватают подачки со всех сторон. Преступники похищают дочерей и шантажируют отцов. Всё это смешано в кучу, будто в современном кассовом триллере, не хватает только Джекки Чана, чтоб надавал по ушам и спас. Лично мне было невероятно тяжело узнать, что ребёнка похитили, — и не оставаться рядом с безутешным отцом, отвлекаться на глупые поездки героини в театр, описания безумств её любовника. Хотелось напомнить Бальзаку строгим голосом, что нехорошо прерывать сказку, когда мальчика-с-пальчик только что положил в рот людоед!
Впрочем, когда автор возвращается к ужасной судьбе своих временно забытых героев, жалеешь, что всё ещё «смотришь на сцену», а не пошёл в буфет купить себе пирожное. Похищенную девушку изнасиловали, она сошла с ума, отец её умирает. Затем следуют самоубийство героини, арест её возлюбленного. Ждёшь, когда придёт чума, на которую намекали в начале, и поразит весь этот паноптикум.

Итак, в чём смысл блеска и нищеты куртизанок?
«Спекулянт ли покончит с собой, мот ли растрясет свою мошну – во всех подобных случаях эти женщины, привыкшие к бесстыдной роскоши, внезапно впадают в страшную нужду. Они ищут спасения у торговки нарядами, они продают почти даром редкостные драгоценности, они входят в долги, только бы сохранить видимость роскоши, что позволяет им надеяться опять обрести утраченное: кассу, откуда можно черпать. Эти взлеты и падения в жизни куртизанок достаточно объясняют, отчего так дорого обходится связь с ними».
Проститутки слишком тупы, чтобы экономить. Вот, собственно, итог данного зоологи... пардон, социологического исследования.
Заметила несколько забавных моментов, поэтому и оценка не слишком низкая.
Например:
«Люсьен кинул на Эстер жалобный взгляд, присущий людям безвольным и алчным, с чувствительным сердцем и низкой натурой». По-моему, это описывает всех мужчин Бальзака. За исключением Эрреры, хищника в стае гиен.
Произвела впечатление идея покрыть себя шрамами, чтобы спрятать клеймо каторжника. Фокус из «Али Бабы»: чтобы запутать разбойника, пометившего дверь, рисуются кресты на всех дверях. Почему жене Атоса такой вариант не пришёл в голову? Может быть, не столь брутальный, без фанатизма. Жак Коллен вообще бесподобен в тюрьме, он очень украшает и разнообразит финал книги.
Именно Эррера, он же Жак Коллен, показался мне единственной по-настоящему интересной личностью у Бальзака. То, как он продвигает Люсьена, словно пешку в ферзя, пытаясь «превратиться в него», реализовать в карьере выдуманного «сына» собственные мечты о величии, - достойно быть изученным выдающимися психологами и криминалистами.
В последней части романа - почти научное описание воровского жаргона и его связи с нравами воров и проституток. Было интересно сравнить с «Мёртвым домом» и «Зоной». Если исходить из шекспировского «Весь мир театр», тогда у Фёдора Михайловича тюрьма — драма, у Довлатова — трагикомедия, а у автора «Блеска и нищеты куртизанок» — мрачный фарс.

Прощай, Бальзак.

В очередной раз я слишком субъективна, но для меня эта книга превратилась в пытку. Я бы предпочла рассказ. Причем он мог бы состоять из событий только первой половины текста, и мне бы уже хватило. Поэтому когда автор, рассказывая об обнищавшем за пару лет папаше Горио, единственной отрадой и гордостью которого являются бросившие его дочери, непрозрачно намекает на долженствующую произойти драму, это вызывает у меня лишь недоумение. А сейчас разве не драма? Вот же оно всё, совершенно прозрачно и очевидно, чем еще пугать-то?

Оказывается, есть чем. Старик Горио так беззаветно любит своих дочерей, что счастлив иметь возможность хоть чем-то еще им помочь, не обращая внимания ни на какие объективные обстоятельства. Не принимают в домах дочерей? Не беда, главное, чтобы им было хорошо. Дочери не приходят в гости? Не страшно, можно узнать, где и когда они гуляют, и пойти посмотреть. Целых два раза - один, когда они будут ехать туда, второй - обратно! А еще можно сдать последнюю память от любимой жены, чтобы погасить вексель дочери. А можно продать бумаги, которые пока дают ему крохотный доход, необходимый для нищенского существования, и этими деньгами тоже помочь дочерям. И самое страшное для этого папаши Горио не то, что он оказался не нужен, а то, что настал момент, когда он не смог помочь.

И всё же это драма самой беззащитной любви - беззаветной любви родителя к своим детям. Не так жаль безответно влюбленного мужчину или женщину - в конце концов, есть жизнь, здоровье и миллионы других мужчин и женщин рядом. И даже ребенка, нелюбимого обожаемыми родителями - да, это психологическая травма, это боль и несчастье, но впереди вся жизнь с её многообразием возможностей и любви в том числе. Трагедия родителя, который оказался не нужен своим дочерям, в том, что жизнь прожита. Единственная любовь, которая у него остается - не взаимна, он брошен, не нужен, неудобен. Он сам виноват - избаловал, потакал, а перевоспитывать давно уж поздно. Остается лишь убеждать себя - истово, исступленно - что его дочери ангелы, любят отца, и лишь весь мир против них и их дочерней любви. Убеждать с такой силой, чтобы самому поверить, потому что только эта вера и эта любовь - единственное, что питает его жизнь за неимением средств на существование.

Когда человеку кажется, что жизнь его более не имеет смысла из-за бесчисленных невзгод, он может ухватиться за любую соломинку, чтобы спастись, изменить свою жизнь. Вот только цена спасения может оказаться непомерной, а само спасение – иллюзорным. Что-то похожее произошло с героем «Шагреневой кожи». Соблазнившись возможностью реализовывать любое желание, он в итоге ведёт жалкую жизнь, полную страхов перед собственными желаниями. Жалею, что эта книга не попала мне в руки лет 20 назад, тогда бы она произвела на меня большее впечатление. Но и сейчас я прочитал её с интересом.
(25.03.2015)