Сестра печали. Повесть и рассказы

Если бы не Ленинград, поставила бы 4, но такой он у Шефнера красивый)) И сразу понятно, что автор так очевидно и навсегда влюблен в свой город. Я бы сказала, что город здесь одно из главных действующих лиц.
Сама книга очень хороша, главный её плюс в полном отсутствии пропаганды, коммунистической линии, героизма и пафоса. Она обычная, и ребята эти обычные, просто в какие-то моменты они считают, что должны этой стране, потому что она их вырастила (все четверо детдомовские), что без помощи государства ничего у них в жизни не было бы, да и жизни может не было бы. А сейчас она есть, есть большая комната на Васильевском, где они живут вчетвером, есть техникум и какая никакая, но стипендия, позволяющая не помереть с голоду, есть даже немножко денег на плодово-ягодное по праздникам) Но начинается война. Финская. Где-то далеко, не у нас, страшно, конечно, но пока не очень. Но как-то так случилось, что их уже не четверо, а трое. Боль, горе, но... жизнь продолжается. Люся, Лёля, любовь, первое счастье, первые ссоры, всё первое. Надолго? Навсегда, конечно, если бы не война. Такая не героическая, и такая горькая.
Уходят люди, уходят годы, а город стоит, все так же величественен, так же красив, так же любим. Войны приходят и уходят, а красота вечна. Странно, что история о войне для меня стала историей о городе. Не ожидала этого.

Чем-то эта книга близка «Перекрестку» Юрия Слепухина. То же время – предвоенное, такие же герои – юные, живущие в ожидании прекрасного, то же предчувствие скорой беды, которое одолевает читателя.

Место действия – Ленинград, чистый, яркий, красивый. Только что закончилась война с финнами, сняли затемнение, впереди все прекрасно и хорошо. Но умирает в госпитале от ран друг главного героя, как и он, детдомовец, пошедший на войну добровольцем, он так понимает свою ответственность «Меня воспитало государство, и я должен за него стоять. Родителей у нас нет, всем на нас наплевать было, мы без государства бы с голоду под забором подохли, а государство нас выручило. И мы, детдомовские, должны на всякое дело идти в первую очередь. Другие -- как там хотят, а мы должны в первую очередь.» Да и герою лучше уехать подальше из города, от бдительных общественников, усмотревших в невинном ( ну, скажем честно - дурацком) щипке беспринципное покушение на зад комсомольской активистки. Дураки? Да, но горластые, показатели времени. И вот в провинциальном городке и свершается главное – встреча героя с той единственной девушкой его жизни, «Какое красивое имя, - думал я. - Леля. Леля. Леля»

Очень нежный и лиричный рассказ о самом первом, самом главном чувстве. Она промолчала и отвернулась – и в животе противно заныло, она мимолетно улыбнулась – и словно солнце пробило тучу. Первая любовь, первая счастливая любовь.
Есть очень трогательное наблюдение. Мальчишки, бывшие детдомовцы, живущие одной семьей, совсем не святые, могут и плодоягодным сверх меры налиться, могут и в драку полезть, и уроки сорвать. Но вдруг начинается «прозрачная жизнь». Правильная, чистая, непорочная.. Это значит – встретилась она. Та главная она, или просто она – пока не ясно. Но ради нее бросим курить, откажемся даже от пива, учимся, ведем поистине праведный образ жизни, а как иначе, ведь возможно это твоя судьба… Но увы, «каждый раз не то интеллигентная девушка разочаровывалась в нем, не то он в ней, и Костя оставался при пиковом интересе. И он обрывал прозрачную жизнь». А потом снова, вот на этот раз – точно она. Просто восхищает эта совершенно детская, искренняя вера в то, что любовь надо встречать только чистым, только «прозрачным», только готовым

И как у всех влюбленных, у героя и его Лели не все гладко, есть совершенно дурацкие обиды, ни с того ни с сего Леля «взбрыкивает», а потом горько раскаивается, и все равно, все это такое весеннее, такое юное, такое трогательное. А за окном 1939-й год, а потом 1940-й, а потом наступает новый 1941-й. И мы все понимаем, какая судьба ждет этих еще детей в Ленинграде 41-го, и только надеемся, а вдруг… а если… а может быть…
А еще мы понимаем, что корки хлеба, которые беспечно забрасывались на шкаф, еще сыграют свою важную роль, и бутылка вина, так и не выпитая на Новый год из-за глупого каприза, еще вернет героям хоть немного праздника, и это мелкие меточки все равно больно щемят сердце – ребята, вы даже не подозреваете, что вас ждет, а мы-то знаем…

В книге много Ленинграда, особенно Васильевского острова. Безликие похожие линии для героя превращаются в «линию Грустных Размышлений», «Сардельскую линию», «Многособачью улицу», Большой проспект становится «Проспектом Замечательных Недоступных Девушек», места становятся знакомыми и знаковыми. Это не просто город, это его город.

"Говорю вам: война — сестра печали, и многие из вас не вернутся под сень кровли своей. Но идите. Ибо кто, кроме вас, оградит землю эту...".

Эта книга — почти автобиографическая. Почему почти? Повествование ведётся от лица двадцатиоднолетнего паренька. Он и трое его друзей, все бывшие детдомовцы, учатся в техникуме при фарфоровом заводе и живут в коммунальной квартире, в одной из комнат, которую им предоставил техникум вместо общежития. Когда началась Великая Отечественная война, автор был уже чуть старше, чем герои книги. Отец его умер от туберкулёза в 1921 году, и мать пошла работать воспитательницей в детский дом, куда взяли и шестилетнего Вадима, поэтому о жизни в детдоме он знал не понаслышке. 

Некоторыми своими чертами и особенностями внешности Шефнер наделил героев своей книги, "распределив" их по-братски между друзьями. Так, у одного из товарищей, Кости, левый глаз — стеклянный. Правый он повредил в детстве, мастеря пистолеты-самопалы, и "очень переживал этот свой недостаток". Шефнер тоже ослеп на левый глаз ещё в детстве, после травмы, и с тех пор видел только правым. Ещё один из четвёрки друзей, Володька, пишет (как и автор) стихи и занимается в литкружке при техникуме. Рассказчику Толе — герою, от лица которого ведется повествование, — "достаются" такие факты из биографии писателя, как служба рядовым в батальоне аэродромного обслуживания, лечение от дистрофии в госпитале под Ленинградом, а также некоторые другие. В остальном же это целиком правдивый рассказ, очень простой, бесхитростный, без всяких вывертов и заумных речей. Как будто мы действительно слушаем историю из уст вчерашнего мальчишки — внешне грубоватого, любящего помечтать, застенчивого и прямодушного. Да и все герои этой книги такие — живые, настоящие, немного наивные и порой смешные.

Первая половина книги посвящена довоенному периоду — это совершенно мирный рассказ о буднях этих мальчишек, об их учёбе в техникуме, об их полудетских шалостях и выходках, о трогательной первой любви. Жили они очень бедно, можно сказать, почти впроголодь, на одну стипендию. Но никто не делал из этого трагедии, они были молоды, строили планы, и впереди их ждала долгая и счастливая жизнь. Так они думали. И вот это самое страшное в этой книге. Они — думали, а мы — знаем. Читаем об их наивных и где-то даже дурацких планах на будущее и точно знаем, что всем им не суждено будет сбыться. Это очень сильный авторский ход, подсказанный ему самой жизнью — резкий переход от мирного рассказа о жизни и приключениях четырёх друзей к тяжёлому рассказу о войне — сдержанному, будничному, без надрыва, и от этого ещё более страшному.

Когда читаешь "мирную" часть этой повести, то часто посмеиваешься про себя над шуточками, наивными мыслями и часто глупыми поступками и высказываниями главных героев. Хотя это грустная улыбка, ведь ты, в отличие от них, точно знаешь, что будет дальше. А дальше — война. И всё, читать становится почти невыносимо, местами очень тяжело, мне даже приходилось себя заставлять. Вторая часть далась мне нелегко.

Ценность этой книги в её искренности и, что самое главное, в её правдивости. Это не какая-нибудь очередная спекуляция на теме Великой Отечественной войны, это — рассказ участника тех страшных событий, позволяющий нам прочувствовать то, что чувствовали люди, столкнувшиеся с необходимостью встать на защиту своей Родины. И они встали, ибо кто, кроме них... И победили!

Заголовок рецензии — первые строки из стихотворения Вадима Шефнера "Детство". Мне кажется, они очень точно передают настроение книги, ведь эти ребята ничего не знали... И слава богу.

Очень нестандартная книга и по стилю, и по содержанию. Она о войне, но о ней совсем немного . Война скорее является фоном к описанию жизненного пути главного героя, но до чего же пронзительно чувствуется вся ее мерзость.

Условно книгу можно разделить на две части.
Первая "Война, которой еще нет..."

Четыре друга, бывшие беспризорники, после детдома поступили в техникум. Григорий, Владимир, Константин и Анатолий, а по-детдомовски Мымрик, Шкилет, Синявый и Чухна, живут вместе, в одной комнате. После финской и Великой Отечественной только двое из них останутся в живых, а пока ребята учатся, отмечают праздники, ходят с девушками в кино, где идут фильмы о вредителях, а сами кинотеатры находятся в бывшей церкви. Автор иронизирует над собой, друзьями, порядками и перегибами, которые царят в обществе, религией, но так... беззлобно. В воздухе витает дух войны, газеты, радио сообщают о сложной политической обстановке. Одни верят, что враг нападет и на нашу страну, другие считают, что война где-то там на Западе и нас никогда не коснется.
После смерти одного из друзей начинается взросление остальных, оно продолжится потом, позже, с началом войны. События одной из глав обрываются в марте 1941-ого, в следующей будет уже июль того же года.

Часть вторая "Никто не знает когда закончится война"
Повесть построена на контрасте. Внезапно оборвавшаяся мирная жизнь. Кто вчера еще сытно ел, бухал (именно так), бегал к кошкам-милашкам, сегодня либо убит, либо ранен, либо находится на передовой. Совсем недавно ленинградские мальчишки швыряли недоеденные корки хлеба за печку, приклеивали мякишем вырезанные из журнала картинки на стену. Сегодня, заплесневелый, случайно найденный хлеб помогает спастись от голодной смерти.

Это было только начало. Дальше фронт, ранение, блокада Ленинграда, голод, холод, обстрелы, смерть. Не будет описания сражений и искореженных трупов, шокирующих подробностей и пафоса, только контраст вчерашнего мирного, беззаботного и сегодняшнего кошмара.

Вадим Шефнер - это мое открытие. Не понимаю, как я могла не услышать о нем раньше, учитывая, что умер он не так давно, каких-то пятнадцать лет назад. Между тем, это очень интересный писатель и человек. Кроме прозы, он писал еще и стихи. Вместе с тем занимался стихотворным переводом с китайского, грузинского, белорусского, латышского, даже с санскрита! Кроме военных повестей, писал еще и фантастические, но наиболее значительной из них сам он считал повесть «Сестра печали».

Про "Сестру печали" я узнала из видео Алёны TimeLadyRose и не смогла пройти мимо, тут же занесла книгу в список к прочтению. Там она и ждала меня до "особого случая", коим стала 72-я годовщина Победы. Сестра печали, как вы, может быть, уже догадались, - это война. В самом деле, все повествование напитано предчувствием, ожиданием войны и носит ее печать, но, как ни странно, эта книга - не о войне. Она про жизнь, про дружбу и любовь, она про город; она полна доброго юмора и трогательных зарисовок.

...А война начнется - и ожидаемо, и внезапно - только во второй половине книги, разметает ее героев, по-своему перекроит их судьбы, чьи-то и вовсе оборвет. Перечеркнет их беззаботное прошлое, в котором они ходили в училище и в кино, плавали в лодках и украдкой рвали сирень, влюблялись, ссорились и мирились, справляли себе модные костюмы а-ля "Оксфорд", давали смешные названия серым улицам... Ничто вокруг уже больше не будет прежним, и от этого так горько щемит в груди.

В повести много автобиографичного, и написана она легко, достаточно лаконично, без лишнего пафоса. Интересно, что автор подробно останавливается на довоенном быте, концентрируется на нравах и вкусах того поколения и лишь отрывочно описывает войну. Это прекрасная, добрая и, к сожалению, недооцененная повесть, которая будет интересна и школьникам, и студентам, и совсем взрослым читателям. Это та самая книга, которую я с уверенностью порекомендовала бы практически всем.

М.

Советские книги о войне, они как будто чище, как будто живые.
Вообще книги о войне хороши - за редким исключением тех, что выходят из-под пера не писателей - коммерсантов. Но советские - они как будто живые, никогда не наигранные, больные, но светлые: ведь беде никогда не сплести сети без прорех.
Американские хороши тоже, но они все равно другие: есть в них эта - не плохая, просто исключительно американская тонкость - все у них будто супергероичное, выпуклое, обведенное толстой чертой и украшенное завитками. Яркие сильные повороты, никакого страха, если лагеря - то слезы чистого ужаса американских солдат, если столкновение - то смелость невероятная, никакого страха. Американские книги о войне хороши, просто они другие.
Советские иначе совсем, они тихие. В них и о любви, и о боли, о дружбе и семье, конечно, о Ленинграде - не громком, не героическом, но тоже тихом, родном, сером, но любимом.
Вадим Сергеевич Шефнер, такой же тихий и светлый, перекликающийся со Слепухиным во многом по внутреннему ощущению тепла, был и поэтом, и прозаиком - фантастом, кстати, и переводчиком и с китайского, и с санскрита, и с румынского- целого ряда языков. Родился он в Петрограде, потом уехал в Старую Руссу, где похоронил болеющего туберкулезом отца, остался с матерью-воспитательницей в детском доме, детдомовская жизнь знакома ему не понаслышке, потом вернулся в Петроград. Жил и служил уже в Ленинграде, а умер в Санкт-Петербурге в 2002 году, лежит под аккуратным камнем рядом со Всеволожском в земле, которую любил всю свою жизнь.
Шефнер знает, о чем пишет. А пишет он о мальчишках, четырех, потом трех, а после и двух...Мальчишках, которые только выпустились из детского дома, где и познакомились. Гришка, самый страшный, казалось бы, и самый толковый, но все они толковые, все четыре, с ним мне так и не удалось свидеться, не вышло поздороваться, но оставить внутри - успелось, с первых страниц он в военном госпитале, пострадавший в Финской войне. Гришка - капитан в комнатке с кафельным полом, которая досталась мальчишкам после детского дома на время их учебы в техникуме. Но сейчас Гришки нет, капитанское знамя перешло в руки другому.
Володя - большой поэт, пока не большой, но стал бы им обязательно, и другие над ним смеются, мол, глупости пишет Володя - про войну, а какая война, Финская кончилась, и Гриша скоро вернется домой, и не будет больше никакой войны никогда, а только мир - мир - мир. Европа воюет, но Ленинграда война уже никогда не коснется.
Костя - третий в команде, Костя любит плодоягодное вино - да что там, все любят - и гитару тоже любит, и петь плохо. Костя все ищет любовь, но найти не может: ему мешает уверенность, что он не вышел лицом - щека у него в синих щербинках от пороха после детской беспризорной шалости. Но Костя очень красивый, все они очень красивые - статные, молодые, сильные. И честные, и живые, и всеми силами верящие в жизнь.
Четвертый - Анатолий, Толя. Глазами Толи я вижу всех остальных, и в его глазах те, другие - красивые. Спрашивают его, родня ли они ему, и Толя говорит - нет, нет у меня родни, но лукавит на самом деле. Кто, если не они? Все четыре брата - не по крови, но по... да и по крови, столько лет вместе, сколько нитей, сколько страшного и больного, а сколько хорошего и доброго. Толя почти никогда не говорит, что значат для него друзья, но глазами его все сказано.
Живут все четверо кое-как, от стипендии до стипендии, греются бегом кругами вокруг стола - один круг то же, что и одно полено, пьют по праздникам плодоягодное вино, едят кисель с сардельками, а иногда и этого нет, но рядом с ними незримо еще один - пятый их лучший друг - Ленинград. Ленинград красивый, большой, с безлюдными линиями Васильевского острова, и безымянные эти улицы получают имена: Симпатичная линия, Линия Замечательных Недоступных Девушек, а еще Пивная, Мордобойная... Ленинград в "Сестре печали" вылюбленный в каждой строке, он вьется, играет с людьми, огорчает их, следом веселит. И мальчишки эти с ним держатся за руки, образуя замкнутый круг, из которого изгнано беспризорное детство с воровством, враньем и голодом, а остались только Володя со своими стихами, Костя, который становится таким красивым, когда замечаешь, с каким упорством и какой уверенностью он влюбляется в тысячный раз - и тысячный раз начинает жизнь заново, уверенный, что новая жизнь - она должна начинаться с чистого листа, правильно, и нет там места ни вину, ни вине, Гриша со своей тихой, не громко кричащей смелостью и чувством благодарности, и Толя - со своей сложной дорогой.
Настоящая дорога Толи начинается с нелепого поступка - ущипнул девушку из своей учебной группы, а вокруг - скандал, вой и сплошные общественники, кругом - голос советской машины, яркий, громкий, отчетливый, но к месте, отражающий время и место. Анатолий вынужден уехать, а там он встречает Лелю... И Леля - она та самая, невероятная и нужная, от которой все зависит: и настроение, и жизнь.
А потом подкрадывается на цыпочках война, не врывается бомбежкой "мессеров", а тихо, но больно тычет в бок иглой, а затем наконец наваливается и все душит. А на войне - и мальчишки, и мужчины, а среди них Толя, и Толе бывает страшно, и бывает больно, но он просто хороший. Не герой, не победитель, а просто хороший человек. И есть у него Леля. И есть названная семья. А война рушит все, истинно говорю, война - сестра печали...
Но и она кончается. Те прорехи, что она прогрызла своей кровавой пастью, уже ничем не залатать. Но праздники, но та любовь, та семья и то плодоягодное и улицы Васильевского... светятся позади и не гаснут.
И им придет конец. Но Толя об этом не узнает. Они умрут вместе с ним. А вместе с ним и кончится война. Для него и всех, кого он любил.

...Истинно вам говорю: война — сестра печали, горька вода в колодцах ее. Враг вырастил мощных коней, колесницы его крепки, воины умеют убивать. Города падают перед ним, как шатры перед лицом бури. Говорю вам: кто пил и ел сегодня — завтра падет под стрелами. И зачавший не увидит родившегося, и смеявшийся утром возрыдает к ночи. Вот друг твой падает рядом, но не ты похоронишь его. Вот брат твой упал, кровь его брызжет на ноги твои, но не ты уврачуешь раны его. Говорю вам: война — сестра печали, и многие из вас не вернутся под сень кровли своей. Но идите. Ибо кто, кроме вас, оградит землю эту...©

Книги о войне всегда читать страшно. Читать страшно, не читать — нельзя. Знать, чувствовать, помнить — наша святая обязанность.

В книге Вадима Шефнера «Сестра печали» война не сбивает с ног, с первых страниц, а постепенно подкрадывается, с каждой главой, каждой строчкой, становясь более неизбежной.

Главные герои — четверо юношей двадцати с небольшим лет, бывшие детдомовцы, учатся в техникуме и живут в одной комнате коммунальной квартиры. Все, что у них есть — дружба и молодость. Мы знакомимся с ними в 1940-ом году, когда немецкая военная машина уже вовсю сминала Европу, но в возможность войны на территории нашей страны всерьез еще никто не верил. Наблюдая за жизнью этих простых рябят, переживая вместе с ними их первые влюбленности и потери, прикипаешь к ним всем сердцем и главы о мирной жизни читаешь как можно медленнее, сознавая всю неизбежность близящегося грозного 1941-ого и не желая бросать любимых героев в жерло гитлеровской машины смерти...

«Сестра печали» повесть частично автобиографичная — свои черты и судьбу автор поделил между основными героями. Сам он сиротой не был, но о детдомовской жизни знает не понаслышке — Вадим Сергеевич рос в детском доме, где его мать работала воспитательницей. Безграничной любовью к Васильевскому острову, да и к Ленинграду в целом, Шефнер также щедро поделился с героями повести. Один из них, Толя «Чухна», от лица которого и ведется повествование, трогательно переименовывает линии Васильевского — линия Грустных Размышлений, проспект Замечательных Недоступных Девушек, Интересная линия, Похоронная, Мордобойная, и, наконец, самая лучшая — Симпатичная линия.

Потрясающая, честная и личная история, которая отозвалась во мне с такой невероятной болью, что дочитывая последние страницы, я не сдерживала рыданий. Да я и сейчас реву, чего уж.

Случайная цитата: Я шагал в ряду крайним справа, и мне хорошо были видны и тротуары, и улицы, и дома. Прошлое уходило, уходило от меня с каждым моим шагом. Я понимал, что могу и не вернуться, и невольно с прощальной зоркостью вглядывался в окна, в лица прохожих — во все, что уплывало, уплывало, уплывало, может быть, навсегда, навсегда, навсегда. Колонна шагала без оркестра и песен. Провожающих не было. Нас провожал сам город.

Ох, никогда не устану читать книги про войну и людей, на которых она повлияла. "Война - сестра печали", но я бы не ограничилась только этим словом, а продолжила  - горя, страданий, ужаса и вместо сестра - мать. В книге само описание войны заняло меньше трети, а последствия её займет не один том. Вот жил на свете простой парень Анатолий, добрый, работящий, встретил девушку Лёлю, такую же хорошую  и милую. Все бы у них сложилось отлично, родись они в другое время, но суждено им было повстречаться до войны. А у нее свои планы.... Поломала она здоровье, жизни и судьбы миллионов и ценой чего?? Можно бесконечно задавать одни и те же вопросы и ответ будет тот же. Книга мне очень понравилась, такая душевная и грустная. Прочитала на одном дыхании.

Вот так внезапно книги появляются в моей жизни. Не читая внимательно аннотацию, берешься за чтение, думаешь, что будет нечто, например, на медицинскую тему. А в итоге путешествуешь по Ленинграду, живешь вместе с героями и ждешь приближения войны.
Главный герой произведения учится, работает, влюбляется. Живет от стипендии к стипендии. Ест со своими друзьями сардельки и кисель, выпивает плодоягодное вино. И жизнь прекрасна, приоритеты расставлены, живется и живется. У него и его друзей нет семьи, они - детдомовцы. Наш герой хочет влюбиться, и любовь приходит в самое неожиданное время и в самом неожиданном месте. Война нарушает все планы и оставляет чувство счастья далеко позади...
Самое страшное в книге - описание блокады, хоть этому периоду отведено только малая часть книги. По сравнению с другими произведениями на эту тему, здесь нет глобальных описаний и точных деталей. Все будто поверхностно, но текст стреляет прямо в душу. Никогда еще за свою читательскую жизнь я не встречала упоминаний о том, что солдаты также недоедали в блокаду, страдали дистрофией и умирали. Некоторые умирали глупо, нелепо, наевшись строительных смесей. Мирные жители умирают, но цепляются за жизнь как могут. Они жгут шкафы, книги, готовы продать, что угодно, лишь отсрочить смерть еще на несколько часов.
Финал произведения для меня оказался предсказуем, но все равно было очень грустно, грустно от того, что все закончилось так печально.
…Истинно вам говорю: война — сестра печали, горька вода в колодцах ее. Враг вырастил мощных коней, колесницы его крепки, воины умеют убивать. Города падают перед ним, как шатры перед лицом бури. Говорю вам: кто пил и ел сегодня — завтра падет под стрелами. И зачавший не увидит родившегося, и смеявшийся утром возрыдает к ночи. Вот друг твой падает рядом, но не ты похоронишь его. Вот брат твой упал, кровь его брызжет на ноги твои, но не ты уврачуешь раны его. Говорю вам: война — сестра печали, и многие из вас не вернутся под сень кровли своей. Но идите. Ибо кто, кроме вас, оградит землю эту…