The Snail On The Slope

Я дочитал до середины книги, и понимаю, что я чего-то не понимаю ... Начал анализировать что же я прочёл. Подумал что, понял, на всякий случай посмотрел отзывы в интернете. Прочитал, что я понял вообще не то, и в книге говорится совершенно о другом. Поспрашивал друзей, никто не читает ... В итоге прочёл книгу. Сформировал собственное (возможно странное мнение).
Книга написана в 1966, с того времени много что поменялось, как в политике, так и в головах людей.
В описании книги написано: "Бюрократическая система, зыбкая и монументальная одновременно, безжалостно перемалывающая в своих жерновах как природные ресурсы, так и людские судьбы." Мне показалось что в книге описана ирония по этому поводу, (повторюсь, что я мог не правильно всё понять). Но мне сложно судить, я не жил в то время.
К сожалению, не могу высоко оценить данное произведение ...
Возможно, в будущем мне будет стыдно читать данные строки, но это будет означать что я вырос.

Улитка очень противоречивое произведение. 2 созданных мира (почти 3 на самом деле) живые и в них веришь. Язык как всегда прекрасен. Главная сложность - это идеи. Как же тут много всего. Самое простое-это свести книгу к антисоветской пропаганде ( к ней сводят очень много книг АБС, что, конечно, безумие), но тогда потеряется сложность. Книга эта о человеке и обществе в целом. Без привязки к союзам или странам. Понять идеи сложно, но можно. При этом ощущение, что книга сложнее твоего понимания, никуда не пропадет. "Книга обязательная к перепрочтению" - вот какой можно сделать вывод. Чтобы было попроще обозначу ряд тем, которые затрагиваются, но они более метафизичны у Стругацких, а не так конкретны, как в научной литературе: феминизм, идея прогресса, анархо-примитивизм, бюрократия, что такое система управления, какова роль традиций в жизни человека и и. т.д.

Начатый отдельными зарисовками и экспозициями роман в своем законченном виде предстал перед читателями только в 1972 году, но то было в ФРГ, СССР увидел публикацию только спустя еще пятнадцать лет. История знает и не такие примеры из серии "забытые и восставшие", хотя в этой ситуации уж больно слишком подозрительно столь продолжительное издание, особенно с учетом того, что оформленные примерно в то же время "Понедельник начинается в субботу" и "Трудно быть богом", сделавшие имена своих авторов, вышли без каких-либо задержек чуть ли не прямиком из печатной машинки. Вполне очевидно, что цензура или какие-нибудь дальновидные редакторы могли что-то эдакое углядеть в научной фантастике. Не даром же сами братья Стругацкие согласно википедии считают именно этот роман "самым совершенным и значительным своим произведением", что сочетается при этом с его малой известностью среди широкой публики. Как-то все здесь не вяжется одно с другим...
Перец работает в "Управлении по делам леса": Ким диктует ему числа и операции над ними, а тот в свою очередь набирает их и соответствующие клавиши на "Мерседесе", которому, не смотря на всю свою якобы техничность и принадлежность к машинному роду, ничто не мешает нагло врать при выводе итогового значения, только это совершенно никого не волнует, потому что все при деле. А ведь когда-то Перец приехал сюда лишь для того, чтобы увидеть лес, и вот завтра ему уже уезжать, но лес также недостижим, как и в самый первый день. Бедному Перецу только и оставалось что сидеть утром на краю обрыва босиком и кидать камни в надежде, что появится директор и удастся при личной встрече его на что-нибудь уговорить. Однако вместо директора появился Клавдий-Октавиан Домарощинер из группы Искоренения леса, у которого против каждого занятия есть справка об освобождении, а против каждого человека в Управлении два блокнота: большой и маленький, где поочередно ведутся записи, и спустил Переца на землю, напомнив об обязанностях последнего и тщетности, а самое главное непонятности его мечтаний. Так или иначе, но Перец здесь оставался чужим и непонятым, также как и Кандид, живущий в деревне за лесом. Когда-то его нашли полуживого и выходили местные жители, так он и остался здесь насовсем, приютившись у заботливой Навы. Но только навязчивые мысли и сны, возвращающие Кандида в прошлое, не дают ему покоя и он решает уйти в город послезавтра вместе с несколькими провожатыми. Наступает один день, следующий, а Кандид так и собирается все уйти послезавтра в город. Так и тянет их в противоположные стороны, но точно улитки на склоне суммарно пребывают они в состоянии покоя...
Так любимый советскими и российскими авторами диалект выдуманного или более реального этноса, наиболее известный благодаря "Кысь" Татьяны Толстой, который используется в качестве основного средства художественной выразительности, отражающего и закладываемые идеи, и особенности описываемой обстановки, куда погружается читатель, здесь несет в себе еще и дополнительную функцию универсальности: выбранная манера речи без поиска каких-то уточняющих источников либо углубленного лингвистического анализа не позволяет определить ни время, ни место даже создания произведения. Таким образом, роман и повествуемая история становятся вне конкретного места, но самое главное - вне времени, потому что сложно даже сказать прошлое ли описывается или будущее: настолько размыты их условные словесные очертания. Хотя нужно заметить: несмотря на витиеватые имена героев, все-таки по каким-то суммарным впечатлениям и ситуациям, очень легко определить, что действие как раз-таки разворачивается на территории пространства, принадлежащего к границам бывшей и будущей России. Причем одновременно и грустно, и смешно читать эти менталитетные особенности, постоянно сталкиваясь с ними в абсолютно реальной жизни, поэтому от мысли о повторении истории и спиральности ее развития приходишь к совершенно неутешительному и огорчающему выводу о том, что на самом деле мы просто находимся ровно в той же самой точке, как и раньше, а развития, усовершенствования, его, может и нет вовсе: какие-то люди просто взяли и придумали такие слова, другие же просто в них уверовали вместо одной из мировых или местных религий. И эти особенности "загадочной русской души" удачно заметить и ловко описать могут только люди, хорошо знакомые с предметом, но, в первую очередь, его любящие и сострадающие - по сути такие же, дополненные лишь грузом осознания, откуда и появляется бесконечная грусть и тоска сродни чуть ли не стихам Есенина, даром что часть сюжета развивается в деревне и лесу.
При всей вот этой оригинальной подаче роман не вызывает каких-то симпатических чувств, наверное, даже не столько из-за идей, их развития и растворения, сколько из-за этого самого специфичного языка. Читатель прикладывает все усилия, чтобы сосредоточиться и получить хоть какую-то картинку у себя в голове, почему собственно и чтение всегда возвышают с этой точки зрения над кинематографом или живописью. Но все составные части этой мозаики при своей достаточной крупности очень далеко разбросаны, отчего кажется, что вот-вот и сюжетно, и по языковому развитию будет достигнута кульминация, которая зарезонирует. Вот только этого как раз и не происходит: получается, что все усилия разобраться в абракадабре оказались напрасны, потому что можно было не отвлекаться на различную терминологию, ибо она при всей своей художественной глубине не более чем фон. тот самый, без времени и места, но все-таки фон. Осознание в напрасности детального вчитывания, если только не проводится анализ текста, приходит где-то во второй половине романа, и именно тогда уже начинают на себя обращать внимание какие-то абсурдные на первый взгляд ситуации, которые при повороте на свет под другим углом оказываются более чем жизненными и заставляют где-то даже улыбнуться, но не более.

Рекомендуется: вместо легких наркотиков.
Опасно: после чтения "Кысь".

Недоумение. Вот какое чувство сопровождало меня во время чтения этого романа. Я, любительница фантастики, всяческого умоломательного и мозгодробительного сумасбродства, взламывающего разум и переворачивающего мир, честно Вам признаюсь – я нифига не поняла. С творчеством братского дуэта мне уже доводилось сталкиваться во время чтения Обитаемого острова и про отель у погибшего альпиниста. И произведения эти на столько разные, что составить однозначное мнение о творчестве братьев мне не удалось, одно было понятно – «стругаются» они зачастую не легко, но при этом достаточно увлекательно. Эта книга лишь утвердила первый пункт и чуть не опрокинула напрочь второй.
Вот уж действительно улитка... Вам доводилось за ними наблюдать? Необыкновенные создания, при их виде меня охватывают одновременно два противоречивых чувства: любопытство и брезгливость. Но довольно скоро они оба сменяются скучным равнодушием, а потом я и вообще подзабуду, что вот тут улитка ползала. С этой книгой как-то так же вышло.

В самом начале меня подкупило некое сходство с набоковским Приглашением на казнь . Абсурдизм, хаос, диалоги в стиле Алисы в стране чудес, фантасмагория вкусных метафор и эпитетов... Да, филолог Перец не мог бы иначе изложить свои приключения в Управлении освоения леса. А потом вдруг авторы швыряют нас за стену, в тот самый лес, который и не лес вовсе, а чёрт-те-что вообще такое. И от лица Молчуна показана другая сторона вопроса. И если с бюрократизмом Управления хоть что-то было смутно ясно, то в лесу я заблудилась. И как эту в буквальном смысле неукротимую стихию собираются осваивать? Да я в шоке, что лес до сих пор не пережевал Управление и Биостанцию! Или вся та чертовщина дело рук управленческих освоителей? Быстро пропал налёт из Кэролла и Набокова, осталось нечто непонятное и ни на что не похожее. Сумбурное, путаное, местами напоминающее болтовню бредящего человека, отталкивающее своей непонятностью... Однако же некоторые мысли мне прямо-таки захотелось растащить на цитаты, только лень меня победила. Вместе с сильнейшим союзником – общим непониманием.

Мне не просто не хватило ответов, я даже не смогла понять, какими вопросами мне следует задаться! Роман менее трёх сотен страниц я осваивала больше недели, а ощущение такое, что длилось это целый год и перелопатить пришлось целый многотомник. Сама себе не верю, как так получилось, быть может просто не попала в струю фантастического настроения? Но я не сдамся, я ещё приду пару раз пообщаться со Стругацкими. Точно.

«Улитка на склоне» — очень интересное не только с сюжетной стороны, но и со стороны повествования произведение, которое ведет свой рассказ со стороны двух героев. Посему, думаю, и говорить о данной книге следует изначально обозначив мнения касательно двух частей отдельно, после чего подветси все к какому-либо итогу. Итак:
1) Часть «Перец»: Творение братьев Стругацких представляет из себя что-то столь же нестабильное и эфемерное, что и фильмы Терри Гилиама. Театр абсурда, отредактированный умелой рукой так, чтобы казаться полностью возможным и реальным в любых ипостасях. Таковая наполненность миров Аркадия и Бориса является для них обыденностью, ибо даже самые фантастичные вещи у них являют из себя что-то человечное, что-то существенное и привычное. Вот только так кажется читателю, принимающему мир в кулуарах собственной фантазии. А что будет, если в этот мир внедрить человека, отказывающегося воспринимать как истину усе вокруг происходящее? Вечное блуждание в поисках неведомого, сомнамбулические протуберанцы мыслительных процессов, что призваны наладить обстановку, разрешить внешние и внутренние конфликты, а вместо того лишь более углубляющие главного героя в океан всеобщего не понимая ввиду того, что его идеи и мотивы логичны и полны естественного рационализма, тогда как окружающий мир — противоречит этому, ему банально претит такое мышление и поведение. Социум вокруг осознал это и полностью подчинился такой системе, где нет системы. Перец, главный герой, это сделать не может. Он вынужден страдать под гнетом антиутопических механизмов, в которых привычной антиутопии нет, ибо лишение свободы, лишения чувства собственного «Я» происходит через гиперболизированную любовь и привязанность, которая кажется откровенно наигранное и неестественной, почему и не приятна герою, который не может понять её сути, сути вообще происходящего вокруг него понять не может. Гипнотизирующий лес — единственная отдушина, также чудная и непонятная, как и вся жизнь человека внутри системы, в рамках которой он существовать не может и не сможет, что нам сообщают последние строки его небольшой, одновременно и забавной, и бескрайне грустной истории.
2) Часть «Кандид»: Лично мне не зивестно, имеет ли какую-либо связь данное творение братьев Стругацких с бессмертной философской повестью Вольтера «Кандид или Оптимизм», кроме имени главного героя, конечно... То есть нет, не так. Скорее мне не известно, создавали ли братья свой текст, наполняясь писанием Вольтера. Однако известно другое — нечто общее у этих творений есть однозначно, и когда у французкого философа — это притча в реалиях его будней, то у Стругацких — их фантастический рассказ, чей мир столь необуздан для людского осознания, что именно своей странностью и таковой абсурдностью заставляет проникнуться собою полностью. Однако во галве сих вселенных стоит одна мысль: поиск лучшего, или попытка возвращения к чему-то более родному и, опять же, лучшему, светлому.
Когда часть «Переца» из полноценного творения Аркадия и Бориса «Лес» показывает нам человека, который не просто слился с системой, а стал её незаменимой деталью, то в части «Кандида» авторы наоборот дают волю поразмышлять над дальнейшей судьбой человека, не приклонившего колени пред столь необычной антиутопией, где вновь-таки самой антиутопии и нет, просто потому, как она — есть неспешная чреда событий, которые формируют жизнь. И лишь страшная тайна охраняет всех от осознания сего факта, который главный герой принял и не собирается с ним мириться. Но возможно ли противостоять чему-то столь могущественному? Перец не сумел, так сможет ли Кандид? Этого атворы нам не рассказывают, отдавая лавры правления читателю, пред тем продемонстрировав ему закоулки сознания обоих героев и их способности, их реакцию на различные ситуации. Все иное — за нами, господа.
3) Вывод: окончательная картина ясна своей простатой, которая, вместе с тем, в плане своего описания крайне трудна, ибо братья Стругацкие, на примере двух крайностей, показали нам одинаково нелогичный, абсурдный мир, в котором человек может по-разному реагировать на все происходящее вокруг, самостоятельно верша историю, или подчиняюсь скрытому влиянию эфемерной антиутопии, которая реальней всего прочего. Не правда ли напоминает настоящий мир? Не иначе... Браво, Борис и Аркадий, браво!

Первое произведение, которое я прочитала у этого замечательного автора-"понедельник начинается в субботу". Меня впечатлила эта книга, поэтому я решила прочитать и другие произведения Стругацких.
Первоначально мне не особо понравилась "улитка на склоне", но с каждой страницей становилось все интереснее. Чтобы понять весь глубокий смысл, заложенный в этом произведении, надо вчитываться и, может, даже перечитывать не один раз.

Из всех читателей, которых я знаю, по-моему, есть только один или два человека, которые поняли.
(Борис Стругацкий о повести «Улитка на склоне»)

Я уверена, что (увы и еще раз увы) не все поняла. Сейчас ночь, все спят, но мне не дает покоя эта книга, кто знает, сколько еще нового и до данной поры мне непонятного там таится...
Еще раз повторюсь-эту книгу можно перечитывать сотни раз, но все равно там останется частичка непонятого и неизведанного.