Посторонний. Миф о Сизифе. Калигула. Падение.

Эта книга не так проста, как кажется на первый взгляд. Сюжет невероятно прост: маленький город Оран, на северо-западе Алжира, изнывает под гнётом чумы.
Только вот бубонная и легочная чума в Оране – аллегория на "коричневую чуму", так называли фашизм, охвативший и захвативший значительную часть Европы.

Фашизм, подобно болезни, быстро разростался и массово уничтожал людей. Этому гнусному движению, как и чуме не могли противостоять долгое время, однако находились смельчаки, готовые отдать жизнь за победу. Одним из таких был главный герой Бернар Рие. Доктор не хотел сдаваться и боролся, как мог. Бернар - олицетворённое сопротивление, убеждённое в том, что совместными усилиями можно победить болезнь.
В произведении есть и людях, закрывавшие глаза на проблемы, уверенные в том, что всё закончится само собой. Например, отец Панлю. "...быть может, мы обязаны любить то, чего не можем объять умом." – говорил он.
Или Раймон Рамбер. На протяжении повествования он пытается сбежать из города через контрабандистов к своей любимой, но только когда у него все готово, звёзды сошлись, он осознает правое дело доктора Рие и начинает бороться вместе с ним. Раймон поначалу отстранялся от проблемы, говорил, что она его не касается, не из этих мест он, но вместе с осознанием проблемы приходит необходимость её решать.
Государство и пресса отмалчиваются, министерство так вообще не вводит никаких ограничений и противочумных мер; занялись этим лишь тогда когда Риэ убедил в том что без этого не выжить. Они хотели скрыть проблемы, но информация обо всем все ровно поступала в народ и в какой-то момент все поняли что происходит в городе. Но к тому времени ситуация стала ещё хуже: смертность росла, выздоровлений не было.

Вывод: книга про чуму, фашизм, и, увы, про сегодня. Камю говорит с читателем, взывает к здравомыслию, призывает смотреть проблеме в лицо, а не пытаться забыть о ней и пустить всё на самотёк.

Похоже, молодой Камю вдохновлялся Достоевским, но только его героя, господина Мерсо, так просто не возьмёшь. В отличие от Раскольникова, он равнодушен ко всему, ведь ничто не имеет смысла, бытие абсурдно и бога нет.

Повествование ведётся беспристрастным тоном. Важным деталям уделяется столько же внимания сколько и неважным. Всё ро́вно, царит гнетущая атмосфера, и лично у меня, при прочтении возникало ощущение смутной тревоги. В общем, если в жизни вам не хватает экзистенциального ужаса, то я смело могу рекомендовать эту книгу. Уверен, вам понравится.

Этими знаменитыми словами начинается дебютная повесть Альбера Камю. С первых же строк мы окунаемся в странный внутренний мир главного героя: несмотря на то, что повествование ведется от первого лица, понять эту личность до конца невозможно. На протяжении всей книги ему жарко и безразлично. От жары он томится под своими темными вещами на похоронах матери. От невыносимо палящего солнца он спонтанно убивает человека. Безразличие же (даже чаще скука) сопровождают все существование героя. Название, слово "étranger", можно перевести многими вариантами, некоторые из предложенных словарём - "чуждый, непричастный; безучастный; не имеющий отношения". Складывалось ощущение, что мир липнет к нему своими обычными удовольствиями или горестями, а он лишь устало закрывает глаза и продолжает цепь сухих, равнодушных мыслей.

Весь текст произведения построен простыми рублеными фразами, рассказчик перечисляет голые факты и, кажется, не выражает никаких эмоций. Именно об этом упомянул мой профессор по французскому во время урока по построению предложений, советуя эту книгу: "Дополнения существуют для того, чтобы ваши фразы не были короткими и скучными: такие читать неинтересно. Кроме, разве что, случая с повестью Камю, где ты с первых строк погружаешься в его холодный стиль и не можешь оторваться до самого конца. Персонаж начинает рассказывать о смерти маман таким тоном, будто это его совершенно не интересует - это вводит нас в то, что Камю назвал абсурдом". Так я и начала читать "Постороннего", причем в оригинале.

В первой части мы видим, как главный герой несколько раз отказывается посмотреть на свою умершую мать, пьет кофе с молоком и курит у гроба (т.к. "раз она умерла, то это уже не имеет никакого значения"), дремает и едва плетется полусонный под нещадным, выжигающим солнцем. Именно эти детали ему ставят в вину во второй части во время судебного процесса, приговорив впоследствии к смертной казни.
Всю свою жизнь этот человек прожил без эмоций, и в конце-концов его последнее желание - чтобы люди, пришедшие посмотреть на казнь, испытывали как можно больше ненависти по отношению к нему.
Книга оставила после себя множество вопросов, несмотря на свою лаконичность и небольшой объём. Могу лишь сказать, что осталась немного разочарована, не узнав о том, нашел ли старик Саламано свою собачку.

Самой первой фразой повести является фраза «Сегодня умерла мама. А может вчера - не знаю». Она сразу окунула читателя в тяжелый и вязкий мир бездуховного человека. Вот эта фраза, предваряющая повесть, меня заинтересовала. Интересно, что считалось бездуховностью во французском Алжире 75 лет назад. Прочитал произведение и представил эту ситуацию сегодня.

Мерсо прокурор поставил в вину не то, что тот убил араба, а то, что он остался равнодушен к смерти матери, которая давно уже не была ему родной по духу, т.к. она его даже не узнавала, и сыновние чувства были потеряны ещё в детстве. Присяжные впечатлились речью прокурора и приговорили 22-летнего парня к смертной казни. О выстреле даже не вспомнили, т.к. алжирцы в то время были людьми второго сорта.

Что-то мне название повести «Посторонний» осталось непонятным.
Кто здесь посторонний?

Неинтересно читалось. Я так понял, вся соль произведения в оговорках Мерсо, рассыпанных по всему произведению .

Сложилось впечатление, что главный персонаж делал, что хотел, и обычно это было связано с его восприятием чувственного/телесного/плотского удобства/удовольствия, а вот ситуация с арабом задела и внетелесную составляющую, хотя мировоззрение персонажа слегка отрицает такую трактовку.

Ситуация со следователем, на мой взгляд, сильная шпилька в отношении людей с религиозным мировоззрением, показался эпизод наигранно-гиперболизированным.

Отметил, что возможна (но не факт) преемственность между судебным заседанием "Постороннего" и "Чёрного принца" Мердок.

Понравилась следующая мысль: