Нетерпение сердца. Новеллы

Достоинства: драматизм, увлекательность произведения.

Недостатки: нет!

С. Цвейг — истинный мастер короткого рассказа. «Шахматная новелла —последнее и одновременно наиболее известное произведение австрийского писателя.

«Шахматная новелла» — это эталон классической новеллы. В ней соблюдены все правила данного жанра: присутствует один яркий эпизод (партия между чемпионом Чентовичем и весьма странным любителем Доктором Б.), настолько выделяющийся из остальных, что вокруг него выстраиваются все остальные эпизоды, образуя сюжетную линию.

После прочтения новеллы возник потрясающий вопрос, куда стремится мозг, если его ограничить исключительно одной-единственной темой. Цвейг выбрал тему шахмат и это не самый худший вариант.

Шахматы в этом отношении хороши тем, что по сути являются искусственной философией, некоей метафизикой, существующей самой по себе. Крайности не выдерживает никакой современный человеческий мозг. Примерно об этом и "Шахматная новелла", которая написана изысканно просто и невероятно увлекательно.

Самое интригующее - это коварность названия новеллы и двойственность ее понимания: прямой смысл - таланты у разных игроков могут разниться и зависеть в том числе от генов и воспитания. Переносный смысл - Автор заложил иносказательно в новеллу смысл своего ухода, свое отношение к политической и военной обстановке в мире.

Ведь эта новелла не столько про шахматы, сколько про... Хотя давайте по порядку.

Однажды на пароходе, следующем в Буэнос-Айрес, намечается необычная шахматная битва — между действующим чемпионом мира и неким Доктором Б. До того момента, как это произойдёт, мы узнаем историю каждого из них.

Главные герои.

Мирко Чентович — чемпион мира по шахматам, вызывающий неподдельное любопытство: он — мономан, человек, которым владеет одна-единственная идея — игра в шахматы. Рамки, которыми ограничивает себя Мирко, предельно малы. Он равнодушен ко всему на свете, живет в своем, ни на что непохожем мирке, представляющим для него уменьшенное подобие Вселенной. Его неотесанность, угрюмость, молчаливость и глуповатый вид поражают абсолютно всех, но ему нет равных в шахматах… Но несмотря на явный шахматный талант, Мирко не может играть по памяти, вслепую, при нем всегда собой маленький набор шахмат. При этом сама манера его игры была также лишена визионерства: он играл чисто механически, ограниченно, ничем не рискуя.

Но даже несмотря на это, «лучшие игроки, несомненно превосходившие его умом, силой воображения и смелостью, не смогли, — пишет Цвейг, — противостоять его железной, холодной логике, как не мог Наполеон противостоять осторожному Кутузову и Ганнибал — Фабию Кунктатору, у которого, по свидетельству Ливия, черты апатии и слабоумия проявлялись уже в раннем детстве». Так было до определенного момента, нашелся все-таки загадочный незнакомец, способный подчинить своей воле непобедимого чемпиона.

Доктор Б. — Автор делает доктора Б. полной противоположностью Мирко. Потомок знатного австрийского рода, он образован, скромен, вежлив и красноречив. Это человек, который, попав в руки к гестаповцам, согласно определению Автора, заболел «шахматной горячкой», сосредоточив все силы мозга на шахматах. После ужасного эксперимента над собой, Доктор Б. способен предвидеть все ходы соперника, проигрывать в голове сотни комбинаций и исходов игры за считанные секунды. Но способности человеческого разума не безграничны — получив великую способность шахматного гения, он все чаще и чаще теряет связь с реальностью.
Игра для него становится истинным наслаждением, страстью, радостью, без которой немыслима сама жизнь. Доктору Б. требуется совершить невозможное — расщепить свое и без того расшатанное сознание на белое и черное «я». Очень скоро это приводит к тому, что Доктор Б. переживает помрачение рассудка: обуреваемый гневом и жаждой мести, он мечется по комнате из угла в угол и требует одного — реванша у другого «я» за проигранный только что с самим собой матч. И несмотря на то что это помешательство в конечном счете и освобождает Доктора Б., психическое здоровье его навсегда остается подорвано...

Автор фактически сводит в шахматной битве двух гениальных шахматистов, при этом подчеркивая, что Доктор Б, в отличие от Чентовича, который не может играть в шахматы без фигур и доски, практически ни разу в жизни не держал реальных шахмат в руках.

Понравилось мне описание двух противников шахматной партии - Чентовича и Доктора Б. Здесь, как тонкий знаток человеческой психики, Автор нарисовал два совершенно интеллектуально разных портрета. Но оба заслуживают внимания, хотя симпатия здесь, несомненно принадлежит первому герою. По сути Автор сводит за шахматной доской двух людей, одержимых шахматами. В лице чемпиона мира мы видит запрограммированного на победу личность с холодным рассудком и высокомерного, со своими «тараканами» в голове игрока. Его противник, наоборот, чувствительный, с невероятными умственными способностями, но с неустойчивой психикой фанат-любитель. Мы наблюдаем борьбу двух умов, двух противоположных по мироощущению людей.

И если история первого необычна в своей абсурдности, — что, впрочем, неплохо стимулирует наш читательский интерес, — то история второго уже необычна в тщательно прорисованной драме. Когда же приходит время для главной шахматной партии новеллы, я как читатель уже способна чётко распознать, какая из этих историй должна оттенять другую. Да, бесспорно: очень забавно читать новеллу в надежде, что кто-то этого высокомерного чемпиона может спустить с небес на землю. Но этот интерес лишь побочный.

Гораздо больше захватывает другое. Желание понять, как мог человек, вынужденный однажды поместить себя в искусственную шизофрению, освободиться из неё, и найти в себе силы сопротивляться зову тюрьмы, которая неожиданно распахнула уже знакомые двери в недрах его удивительного разума, заставляя его сделать шаг…

По своей сути «шахматная доска» несет в себе символическую значимость. Взять хотя бы чёрно-белые квадраты, из которых и состоит шахматная доска. Они как будто говорят о том, что противоположности всегда рядом. Буквально один ход — и ты уже на другом цвете. Так и в жизни, порой чтобы достичь противоположности требуется сделать всего один шаг. Взять того же главного героя. Как же нелегко балансировать между помешательством и гениальностью! Автор создал удивительный, яркий и одновременно шокирующий пример — такому балансированию. А то, что послужило причиной для такого незавидного положения дел, ещё долго останется в моей памяти. Причина на первый взгляд проста это одиночество. Какое емкое, тихое и одновременно страшное слово, которое в себе несет пустоту и безысходность. Как жутко оказаться в некоем вакууме, где нет хоть чего-то, за что можно было бы зацепиться, чтобы не сойти с ума!

Методичная пытка одиночеством способна сломать любой сильный дух и исковеркать интеллект. А для этого нужно всего лишь – отнять у человека все, за что мог бы зацепиться его разум. Нет ни собеседника, ни карандаша с бумагой, ни захудалой книги, ни солнечного света, ни часов для ощущения времени. Человек погружается в своеобразный вакуум, он постепенно начинает ощущать пустоту и больше ничего. И сразу напрашивается один единственный вопрос – Как выбраться из «цепких лап» одиночества? Удивительно, что тут же срабатывает закон природы –выживание. Выжить любой ценой… и на помощь приходит уникальное по своей сути – возможности человеческой психики.

Меня поражает, насколько здесь четко и умело описывается человеческая психика, которая поистине не имеет границ. Сколько не изучай, никому не постичь ее истинной глубины. К тому же все мы люди разные и также различаются в нас наши скрытые способности, которых мы просто не замечаем в обычной повседневной жизни и тем более не развиваем. Правда, страшно их начать развивать под воздействием тех обстоятельств, в которых оказался главный герой данного произведения. Не дай Бог пережить их никому.

Психологизм произведения меня очень впечатлил. Как тонко Автор прочувствовал это состояние отчаяния, внезапной надежды, разговоров с самим собой, мыслей по кругу, Я-чёрное и Я-белое, игры против самого себя как воображаемого противника. Рассказ такой небольшой, но сколько мыслей он рождает!

В противостоянии Чентовича и Доктора Б. мы наблюдаем борьбу холодного расчета и безумной страсти. Поражает как Доктор Б., сознание которого более быстрое и более гибкое, одерживает верх. Заставляя Чентовича задуматься и в ответственный момент берет реванш…, но победа больше моральная.

Мне кажется, что до конца дней Чентович будет помнить свое поражение, чего не скажешь о его противнике. Какие разные герои, разные судьбы, разное восприятие мира и страсть к шахматам тоже разная.

Удивительная и потрясающая новелла, которая «глотается» залпом, и без перерыва. Легкая по стилю, но отнюдь не таковая по глубине содержания.

Книга оставляет после себя грустное и печальное послевкусие.

История Чентовича (история внешняя, оставляющая внутренний мир персонажа закрытым) до сих пор не отпускает, потому, что именно в ней не хватает проникновения в его внутренний мир, в мысли, в секрет чемпионства. Этот секрет заставляет меня находится как бы «в подвешенном состоянии» даже после того, как переворачиваешь последнюю страницу книги.

История Доктора Б. (история изнутри) скрутила и выжала из меня все чувства и эмоции. Она настолько сильно описана, что проникает под кожу, вызывая дрожь и те же метания, что и у героя новеллы. Здесь таланту Автора просто нет равных, описывая состояние души, еѐ поиски и терзания. Поражаешься, как глубоко и достоверно Автору удалось раскрыть глубину чувств своего героя через призму грандиозной исторической катастрофы.

С. Цвейг оценивал и описывал человека, с его слабостями, ошибками. Он с поразительной точностью сумел передать все переживания, эмоции и надлом, происходящий с человеком в нестандартной ситуации.

Безусловно, что это сильная новелла. Естественно рекомендую его всем к прочтению. Хоть легким чтивом эту книгу не назовешь, но подобные произведения действительно учат человечности.

Сердце не может ждать.

Не может ждать сердце девушки, всем своим существом любящей и стремящейся избавиться от недуга, мешающего ей быть любимой.

Не может ждать сердце отца, давно уже не желающего от мира и Бога ничего, кроме счастья для единственной дочери.

Не может ждать сердце доктора, для которого помощь людям стала смыслом жизни, а не средством добывания денег.

Не может ждать сердце офицера, своей волей укрощающего необъезженное животное, но неспособного выдать искреннее сострадание за любовь.

Не может ждать сердце читателя, до последней страницы верящего в счастливый конец!

Это сильная книга. И ее сила давит, и помогает понять, как коротка и ценна жизнь. Но, безусловно, я, перечитывая эту книгу, поняла, что жизнь полна боли, если нет того, кто тебя любит и понимает.

Мы видим, что люди играют с чувствами других людей только ради комфорта или самоудовлетворения. Мы видим, что человек отдает свое сердце, а взамен получает лишь острый нож, вонзающийся по самую рукоять.

Что такое любовь? Но кто же это знает? Мы не знаем это и не узнаем никогда, если сами не ощутим, насколько она глубоко ранит душу человека. Мы видим, что любовь - это пытка и мучение. Что она созидает, но и разрушает. Цвейг хорошо показал, как глубоко может быть любовь в сердце и как ранима женская душа.

Мы видим, что чувство отчаяния - это глубоко и в тоже время, чтобы не упасть в пропасть нужна протянутая рука, нужен тот, кто тебя спасет от гибели. Но для человека важно не спасение, а то, чтобы его любили.

Этот роман хорошо мне показал, что большинство людей просто используют многие понятия для собственных выгод и не чувствуют даже сочувствия и понимания к другим людям. Их сочувствие всё равно, что бросить камень в умирающего.

Мне не понравился главный герой. Да, он возможно разумен и смел. Но он подлый и низкий человек. Я не люблю таких людей. И хотя в книге он представлен как интеллигент и даже добрый и хороший, но мне не понравилось то, насколько он был труслив и как он боялся столкнуться с общественным мнением.

Люди бывают жестоки от того, что сами не переживают ту боль, которую переживают те, кто их любит. И, пожалуй, этой своей фразой я больше ничего не напишу. Книга хороша. Но главный герой просто трус. И это так.

Как хорошо, что на меня действует магия Цвейга, которая отключает мои моральные ориентиры после начала чтения. Не то что б я сразу проникаюсь проблемами героев и становлюсь на сторону плохишей, но эмоциональное восприятие истории определенно становится острее. Фактор эмоций в этот раз оказался особенно важен, ибо главной героиней рассказа выступает барышня, уставшая от хорошей жизни и решившая добавить в неё немного перчинки в виде любовника. В общем, женщина не образцово-показательная как в рассказе, так и в моей картине мире. Тем не менее, наблюдать за ее страданиями было весьма любопытно.

Что же мы видим? У фрау Ирены есть любовник и высокий уровень самовнушения, доводящий ее до невыносимой тревожности из-за страха разоблачения, не позволяющего ей насладиться прелюбодеянием в полной мере. При этом мысль прекратить измены для неё недоступна, ведь встречи с любовником – это приключения, призванные разнообразить её беспечное существование. Существование неработающей замужней женщины, живущей за счет состоятельного супруга в доме с прислугой. Звучит как невероятная скучная жизнь, однозначно требующая какого-нибудь переподвыподверта. Ох, как часто встречаются сюжеты с таким началом и как много дичи разные писатели на такой основе нам преподносят. Цвейг вот пошёл по пути раскрытия конкретной эмоции и, как мне кажется, весьма в этом преуспел.

Итак, страх. Страх, зарожденный в сознании и воплотивший в реальности самым кошмарным образом. Страх скандала, потери репутации, привычной жизни в достатке, стабильности во всех её проявлениях. Страх всеобъемлющий, усугублённый осознанием всей сложности ситуации и невозможностью выпутаться из нее. Есть ли способ избавиться от шантажистки? Может ли помочь бывший любовник? Долго ли ещё получится покупать себе спокойствие? Нормально ли сложится жизнь после позорного развода, непременно последующего за признанием супругу? Отрицательные ответы приводят к выводу о том, что смерть – единственный возможный путь.

А размышления о стыде! Всего пара строчек диалога Ирены с супругом, а как многое из них может следовать. Она говорит, что признаться мешает не страх, а стыд. Супруг возражает, что стыд – это страх высшего порядка, но не перед наказанием, а… Перед чужим мнением, страх быть отверженным – додумывает читатель и не соглашается с мнением Фрица, что близким-то можно признаться. Понятное дело, им движет желание узнать, что скрывает супруга, но в тот момент мы согласны с Иреной: близким признаться особенно стыдно.

У всех же были внутренние дилеммы: поделиться с близким человеком тревогами или нет? При этом в первом случае возможно, что твои слова вызовут у него отрицательную реакцию, изменят отношение, но тебе самому станет легче от того, что ты раскрылся (камень с души, гора с плеч, вот это всё). Во втором случае близкие продолжат жить в блаженном неведении и считать тебя золотцем, а ты будешь ходить мрачнее тучи и хорошо, если найдешь психотерапевта, который поможет проработать волнующие вопросы. И вот ты сидишь и копаешься в себе в попытках предугадать и оценить все последствия, чтобы сделать правильный выбор… Фриц был прав, когда рассказывал про обвиняемых: они страдают от необходимости запираться, гораздо больше, чем от признания и последующей кары. Мы все иногда страдаем так же.

К финалу рассказа я не была готова. Он счастливый для главной героини в моменте, но, учитывая, какой пустышкой она нам показана, не уверена, что она сможет остаться счастливой и дальше, что сможет сделать верные выводы, поняв безнаказанность поступков. Ясно для меня только одно: Цвейг прекрасен, читайте Цвейга.

Вот книга, которая заставляет читателя очень серьезно подумать. Потом закрыть ее и еще раз подумать. И еще. И... так и не прийти ни к какому определенному заключению.

Потому что нельзя к описанной ситуации подойти с какими бы то ни было мерками и сказать: надо было делать так и вот так, а вот так не надо было. Это не тот случай, когда многомудрый читатель, взирая на ситуацию со стороны, ясно видит, где и в какой момент "что-то пошло не так", как все можно было исправить и может легкой рукой раздавать советы незадачливым героям книги, попутно навешивая ярлыки негодяев и тупиц.

Нет, Стефан Цвейг погружает нас в такую историю, где, даже уже зная, чем все закончится, чувствуешь определенную беспомощность и понимаешь, что никакого "правильного" варианта не существует и быть не может. Есть только выбор, который каждый из нас делает в определенный момент. И бывает так, что этот выбор становится роковым для кого-то другого. Даже если мы того не желаем. Даже если мы хотели как лучше. Но благими намерениями...

Все персонажи этой истории в чем-то неидеальны. Но и откровенно отрицательных среди них нет. Обычные люди, со своими слабостями. Необычным и удивительным является разве что доктор Кондор. Но таких единицы.

Осуждаю ли я Антона Гофмиллера? И да, и нет. Можно, конечно, разразиться потоком высоких слов и сказать, что он сволочь, трус и негодяй, как он мог и так далее, но... много ли нашлось бы людей, которые на его месте поступили бы иначе? Что-то я сомневаюсь. Для этого надо быть, по меньшей мере, доктором Кондором. А их, повторюсь, единицы. Более того: подавляющее большинство людей, вероятно, и не стало бы испытывать никаких мук совести, которые испытывал Антон. Убедили бы себя, что ни в чем не виноваты, так сложились обстоятельства, они все равно ничего не могли поделать... Пожертвовать собой? Ради кого - ради калеки, к которой не испытываешь ничего, кроме жалости? С какой стати? Как она вообще может думать о чем-то подобном в ее состоянии? Гофмиллер рассуждает так и нас это возмущает, очень возмущает, но вот совершенно что-то не хочется ставить себя на его место... Ситуация морально крайне тяжелая, и еще тяжелее принять действительно правильное решение.

Гофмиллер, конечно, слаб. Слишком легко он поддается влиянию момента, принимает "твердые" решения - и тут же от них отступает, дает обещания и нарушает их, потому что "уже не было сил". Как справедливо замечает доктор Кондор, положиться на него нельзя. Да, у него вроде бы доброе сердце, но доброта, как и сострадание, тоже бывает разная... Иная доброта хуже равнодушия, особенно для человека, который ждет вовсе не жалости.

И, что хуже всего, Гофмиллер боится принять на себя ответственность за последствия своих поступков. Ему кажется, что достаточно сказать "я же не хотел", "я не думал, что так получится" - и проблема как-нибудь разрешится сама собой. В крайнем случае можно сбежать. Или даже пустить себе пулю в лоб, если не будет другого выхода. Все, что угодно, только не встречаться лицом к лицу с человеком, которого ты вольно или невольно обманул и заставил страдать. Только не жить под насмешками товарищей, не "позорить честь мундира". Трусость? Да. Но как же все сложно...

Я не стану сейчас говорить, будто хорошо понимаю Эдит. Я (к большому счастью) никогда не была в такой ситуации и надеюсь никогда в ней не оказаться. Могу только призвать на помощь воображение и предполагать, хотя это будет, конечно же, не то. Что должна чувствовать девушка, прикованная к инвалидному креслу, у которой остается все меньше надежды, что она когда-нибудь снова будет ходить, станет такой, как все? Все теперь ходят вокруг нее на цыпочках, все смотрят на нее с жалостью и состраданием, все уверяют, что она - конечно же! - скоро поправится, иначе и быть не может. Они потакают ее капризам, смущенно отводят глаза при вспышках ее раздражения, стараются быть исключительно предупредительными и понимающими. А ей хочется вовсе не этого. Она просто хочет быть нормальным человеком! Чтобы с ней разговаривали без сострадания во взгляде и голосе, не напоминали ей ежесекундно о том, что она нуждается в опеке, она хочет иметь право просто жить и любить. Но в этом праве ей отказано... Как она смеет?! Почти ребенок, калека, разве она может любить? Какой вздор... И становится понятным, откуда в ней такие перепады настроения, такая повышенная чувствительность, даже истеричность. Как ей нестерпимо хочется вырваться из клетки, обрести свободу, как она мечется и не находит выхода... Становится понятным и... вызывает жалость. А жалость-то ей и не нужна. Замкнутый круг.

Что делать? Доктор Кондор не задумался бы ни секунды. Удивительно мудрый и добрый человек, врач по профессии и призванию, он видит свою жизнь в том, чтобы помогать людям. Помог хотя бы одному - но по-настоящему, а не так, пожалел и отвернулся - и ты уже не зря прожил свою жизнь. Этому принципу он следует сам и пытается заставить следовать Антона Гофмиллера. Надолго врезаются в память его слова о врачах и больных, о пустом сострадании и реальной помощи. Но... другого человека не заставишь жить по своим принципам. Даже далеко не всегда предскажешь, как он поступит. И уж тем более - что в конце концов станет мотивом этого поступка. Чужая душа потемки...

Это тяжелая история, которая так сразу не отпускает. Это драма, от которой нельзя отмахнуться и сказать "сами виноваты". Книга, над которой стоит задуматься. И погрузиться в нее. И прожить. А как написано...

Как же я благодарна Стефану Цвейгу за знакомство с удивительным человеком.
Якоб Мендель определенно не стандартен. Не-от-мира-сего – это, наверное, самое правильное название для такого явления, как Мендель-букинист.
Он должен быть близок большинству завсегдатых LiveLibа. Якоб немного сумасшедший, слишком в себе, живет в мире книг, не замечая ничего вокруг.
Рядом происходят, круто меняющие людям жизнь, мировые события. Мимо проходят сотни людей, переживая и пережёвывая, волнуясь и советуясь, опасаясь за свою судьбу, наживаясь или банкротясь, а он, оторвавшись от реальности, погружен с мир шуршащих страницы.
Со стороны он весьма одинокий с ограниченными интересами человек.
Но главное, ему комфортно, интересно, у него свое маленькое счастья, Мендель достиг в своем увлечении высшей степени профессионализма, и даже выше того (коль это возможно).
Живет он в Австрии. Приехал из России.
Так кто же этот Якоб и где его место на этой земле?
Это человек мира, вне времени и пространства, вне человеческих интриг и деления на своих и чужих.
Он с людьми, но где-то в параллельном мире литературы – где уютно и спокойно.
Но какой же хрупкий оказался этот мир.
И всегда найдутся желающие разбить и растоптать.

" Сострадание - хорошо. Но есть два рода сострадания. Одно малодушное и сентиментальное, оно, в сущности не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья, это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание- истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает чего хочет и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже больше."

Вот так и главный герой - Антон. Он вариант первого мнимого сострадания, а в сущности просто эгоизма. В начале я на все смотрела именно его глазами, Мне тоже казалось , что все просто к нем у прицепились - и старик- джинн, и хромая девушка, и доктор... А потом все перевернулось для меня , я посмотрела на все это сторонними глазами, да и Антон не совсем пропащий ведь человек, совесть - то у него все ж взыграет и замучает, как не замучает никакое общественное мнение. Но для Эдит ничего уже нельзя вернуть...

Поначалу Антон попал в собственную ловушку, в сеть из жалости, боязни общественного мнения, мнимого долга в том, что обязан сострадать, даже если не чувствует душевных порывов, неумения отказать, собственной слепоты и глупости. А еще обязанности, мнимой обязанности предоставлять кому- либо надежду, за которую ты не можешь и не хочешь нести ответственность. А когда все это поймет, что ловушку- то это он умело сплел себе сам, никто его в эти сети не ловил, проявится Слабость и Трусость. И он сам уже говорит, что много горя в мире, даже не от злых людей, а от слабости, я бы сказала от трусости, от трусости быть честным, от трусости отвечать за свои слова и поступки, от трусости быть дальновидным.

Он уже сам все о себе знает, но совладать с собой не может. Опять же, что скажут товарищи, что они все подумают. Ему слишком уж хотелось быть для всех хорошим, и нашим, и вашим, а это редко совпадает.
Эдит. Любила ли она. Наверно, любила. А может быть, придумала себе эту любовь- спасение. Я в этом ее понимаю. Ей надо было за что - то держаться. У нее была любовь, был Антон, была надежда. И правда, не может же человек таскаться долгое время в гости просто из жалости. Антон мог. Ах, как хотелось быть хорошим и правильным. А потом яд из его души польется через край. К сожалению, это ведь поведение большинства молодых людей. Что его судить? Многие бы поступили на его месте так. Это не значит, что они сделали бы хорошо, конечно, нет.

Но первый вид сострадания встречается все чаще. Сплошной эгоизм. Я такой хороший, но не потому что хороший, а потому что должен всем таким казаться. Так проще жить. Я нехороший, не милосердный, не умею сострадать, не чувствую порывов души, но все думают , что я сострадающий, да что там, я сам так думаю. Но среди товарищей я бравый военный, что мне калека с ее миллионами, я у них в имении просто чаевничаю.

Но у Антона все же есть совесть, и гибель от его руки тысяч людей на войне не смыла, не затмила, не закрыла собой одной его ошибки, последствий одного его малодушия, слабости, бессилия. Он это поймет. Это и есть его вечный укор и наказание.

Доктор же в этом романе - это просто кладезь мудрости и милосердия. Он пример истинного милосердия, в котором я бы не сказала, что он жертва, он живет полной жизнью, он нежен и предан, чист, и его любят, платят той же монетой. Ему открылось многое в жизни, он знает и про милосердие, и про сострадание, и про надежду, и про правду и честность. Он некое зеркало совести, в которое смотришь, сравниваешь, и видишь страшные несовпадения в отражениях доктора и Антона, например. Отец Эдит- это тоже пример истинного сострадания, он тоже умеет, как доктор, так же мудро любить, жалеть и сострадать, отдаваясь этому полностью. У них есть душевные порывы. У доктора, у отца Эдит. А у Антона были не душевные порывы, нечто иное. У Антона были заблуждения. Откровенные. Ему надо было изначально отказаться от всего и признаться обо всем самому себе, не начинать игру в сострадание. Такие чувства не прощают игр. А уж если начал, то пройти этот путь, да, для себя его пройти, сколько бы он не длился. Хотя бы уж пройти жизнь Человеком, а не Баловнем Судьбы и собственных ошибок.

Это такая проза необыкновенная, летящая, заставляющая переживать, вонзающаяся в сердце. Трудно передать словами, как красиво Цвейг пишет, как хорошо его перевели. Это Такой Слог, от которого душа поет и плачет! Читать! Читать и читать! Это не сентиментальная проза, это психологический урок, урок жизни и мудрости. Не отказывайтесь! Лучше пусть книги учат! Жизнь учит больнее.

Ты когда-нибудь делал больно... из лучших побуждений?

Из желания не обидеть, из жалости. Из стремления быть хорошим человеком.
А потом — осадок. Вина, которую нельзя забыть. Потому что совесть всё помнит.

Стефан Цвейг в романе «Нетерпение сердца» исследует именно это: как добрые намерения, неумело воплощённые, становятся катастрофой. Как сострадание, не подкреплённое ответственностью, калечит.

И как искреннее желание помочь — не всегда благо.

О чём книга?

Австро-Венгрия, накануне Первой мировой. Молодой офицер Антон Гофмиллер становится случайным гостем в доме пожилого венского барона. Там он знакомится с дочерью хозяина дома Эдит — парализованной девушкой, которая наивно цепляется за него как за последнюю надежду на выздоровление.

Она — влюблена. Он — растерян.

Она ждёт. Он жалеет.

Она — верит. Он — запутался.

Это история двух чистых и наивных душ, где каждый по-своему прав. Эдит — потому что впервые влюблена и надеется. Антон — потому что боится ранить, но ещё больше боится осуждения.

А между ними — бездна.

Это не любовный роман — это роман о невозможности любви, о моральной слабости, о тех, кого предают, прикрываясь благородством. Это история о том, как мы оправдываем себя, когда слишком боимся взять ответственность за чувства других. И о нетерпении сердца — том самом, что заставляет делать лишнее... или не делать необходимого.

Основные темы книги:

1) Сострадание как ловушка.
Мы привыкли думать о сопереживании как о добродетели. Но Цвейг показывает другую сторону — когда оно не спасает, а разрушает.

Антон страдает — и вызывает сочувствие. Его терзания выписаны тонко и честно: он не злодей, не подлец, он просто... не умеет говорить «нет».
Он хочет быть нужным. А потому — не может уйти.
И в этом его трагедия.

2) Зависимость от чужого мнения.
Многие поступки героя — не от сердца, а из страха выглядеть смешным.
Если бы не постоянная оглядка на общество, не желание соответствовать, — быть может, всё было бы иначе. Но он слишком боится насмешек, слишком зависим от взглядов со стороны. И поэтому — слаб.

А слог? Потрясающий.

Цвейг пишет легко, почти прозрачно — и тем острее чувствуешь каждую эмоцию.
Ты читаешь, как будто находишься внутри событий. Видишь героев насквозь. И это пугает: потому что в каждом из них — немного от тебя.

«Нетерпение сердца» — книга про честность с собой.
Про то, как важно не переступать черту своих добрых побуждений. Не пытаться быть хорошим за чужой счёт.
Про сострадание, которое может стать отмычкой к катастрофе, если не держать его в узде.

Цвейг берёт простой сюжет — и раскрывает его до масштабов внутренней трагедии.

А ты, читая, невольно спрашиваешь себя:
а я бы поступил иначе? Или тоже бы остался, соврав из жалости? Эта книга не даёт готовых ответов. Но после неё хочется быть внимательнее — к своим словам, решениям и к чужому доверию.

У Томаса Шерреда увидела фразу в рассказе: "он тихонечко трясся в мужском варианте истерики", хохотнула и забыла. Но мужская истерика неожиданно догнала меня в грандиозном масштабе, пришлось вспомнить. У Цвейга я читала небольшие новеллы, не помню сильного впечатления, но и раздражения не вызывали. "Нетерпение сердца" для меня оказалось чтением ужасно мучительным. Многословное, эмоциональное, пафосное, с неприятным выбором слов (переводчиком, автором?), с непонятной моралью и с преобладанием мужчин-истеричек (что я вообще ни под каким видом не перевариваю). Наверное, у меня очень терпеливое сердце, исповедь лейтенанта Гофмиллера оставила холодное и брезгливое впечатление; только жалко 17-летнюю девочку, вокруг которой толпа глупых мужчин собралась, как будто с исключительной целью её погубить.

Обычно люблю повторять за Лесковым, что глупость не порок; но на этом романе я засомневалась в верности утверждения. То, что простительно в 17 лет девочке с парализованными ногами, никак не может найти сочувствующего понимания ни в её отце, ни в опытном докторе, ни в 25-летнем в меру блистательном военном. В каждом из них слишком много эмоций, мешающих думать; причем читателю тоже. Цвейг, конечно, искусно навешивает на уши болезненные слои чувств, к середине понимаешь, что выбраться не можешь из вязкого болота, где рядом копошится раздавленный Кекешфальва и барахтается червячок Гофмиллер.

Понять отца можно. Можно?.. Он не деятелен, а страдателен и самоуничтожителен. Абсолютно уверена, что не все люди герои и это точно не порок, просто факт; здесь пример сломанного обстоятельствами человека, неспособного держать удар вообще. Он вымаливает выздоровление, выдавливает жалость, убивает себя и дочь этим валянием в пыли. Кстати, вымаливает не у бога, у людей. Я так понимаю, что это акцент на его происхождении. Тема евреев у Цвейга (родившегося в еврейской семье "мои родители случайно были евреями") не особо яркая, с одной стороны. С другой, не могу отделаться от фразы, прозвучавшей под конец сетований бедняжки-лейтенанта, что один из главных минусов Эдит - то, что она еврейка. И благородному военному никак нельзя опозорить себя браком с еврейским семейством. Австрия такая Австрия. Есть ощущение, что вообще поведение Лайоша фон Кекешфальва, его реакция на горе, это реакции Леммеля Каница - что-то типа "иначе-то они не умеют, только плач до небес поднять". Не говорю, что это мысли Цвейга; но именно мои впечатления. Еще почему-то приходило на ум сравнение с Ребеккой и её отцом ("Айвенго"), еврейская тема меня цепляет.

Самый неприятный герой книги - Антон Гофмиллер, в чьём изложении мы и знакомимся с историей его сердечного нетерпения. Цвейг определяет нетерпение сердца как бездеятельное сострадание, нежелание сделать себя жертвой чужого горя вопреки желанию, чтобы само всё рассосалось. Не понимаю, почему это подаётся как порок. Ну, не альтруизм, конечно, негероическое поведение, обывательское, но в целом такая реакция - норма. Проблема лейтенанта в том, что он еще и глуп, как пробка. Одно дело - раз ошибиться на приёме, пригласив парализованную девушку на танец. Другое - начать ежедневные посещения дома с незамужними девицами. Антон, ты дурак? А друзья-то какие вежливые - слова не сказали. Кроме как в воображении лейтенанта. В полном шоке от воображения, кстати. Несмотря на всю велеречивость образов и душевных терзаний Антон не мыслит Эдит человеком - она калека и всё. Колченогая несчастная зверушка. В чем вообще душевность Антона, где там сердце? Иллюзия.

Когда он обнаруживает влюблённость в себя, его размышления, мягко говоря, удивляют. Сколько боли от потенциального душевного насилия над ним. Не смейте требовать от нежных и трепетных мужчин любви, если они не хотят! Произвол, издевательство над без вины виноватыми.

Сейчас расплачусь. Нет, я понимаю, что Цвейг из лучших чувств пишет эту ахинею, но от этого она не становится умнее. Бедный мужчиночка, его преследуют любовью против воли, никаких душевных сил на такой акт насилия не хватит.

Это даже не истерика, полномасштабный невроз. Предполагается, что ему кто-то посочувствует? Пригласит в анонимное общество защиты мужчин от влюблённых женщин? Лучше на психотерапию, Фрейд жил где-то на соседней улице.

Глупого щенка Антона надо было вовремя отвадить от дома, а не втягивать в общий бред, как посоветовал доктор Кондор. Доктор оказался тоже глуповат, точнее у него эмоции превалируют над разумом. И он сам вроде бы тот самый герой с деятельным состраданием, но по факту получается, что это подвиги на эмоциях. Я вообще не согласна с тем, что деятельное сострадание это принесение себя в жертву. Жениться на слепой, на ограбленной тобою, на калеке - правильные поступки? Если нет любви, то нет. Глупость доктора в том, что он уговорил Антона; неужели не видел, что тот пустой?

Неприятие Антона объясняется не тем, что у него на совести "убийство", по его мнению. А тем, что он так и не понял, что имел право не жертвовать собой. И тем, что он до последнего воспринимал любовную связь с Эдит, как жертву. Наверное, это особенность мировоззрения начала 19 века, сейчас это дикостью звучит, бесконечные "калека" "ущербная" "несчастная" "посмевшая мечтать о любви" "обиженная судьбой" в адрес Эдит. Да сам ты ущербный. У неё всего лишь паралич ног, а вот у Антона паралич сердца и мозга. Роман мне не понравился, потому что моральный акцент, на мой взгляд, должен был быть в ином месте.
Ну, и я частенько повторяла про себя слова монарха из фильма "Амадей" - "Слишком много нот..." Австро-венгерско-имперская напыщенная проза - не моё...