Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Бесы (часть III). Игрок. Неточка Незванова

«Бесы» - исключительная, самая сильная книга Достоевского, квинтэссенция и вершина его художественного творчества («Братья Карамазовы» стоят особняком, принимая на себя роль завещания, сборника всех идей и размышлений писателя). Здесь наиболее законченное выражение получают основные идеи Достоевского, а трагедия героя – раздвоенной личности – вслед за Раскольниковым и Версиловым показана в Ставрогине с максимальной глубиной.

Но глубина человеческой души не может быть выражена в обыкновенном человеческом быту, потому Достоевский всегда ставит своих героев в исключительные (скорее фантастические, чем реальные) условия; то, что некоторыми читателями, воспринимающими Достоевского поверхностно, принимается за истерию или фарс, но это всего лишь художественный прием. Отсюда и ещё одна особенность композиции романов Достоевского: повествование у него начинается после того, как нечто важное в судьбе героев уже произошло, а мы становимся свидетелями только последствий. В «Бесах» этот прием использован дважды: некие «роковые» события произошли где-то за границей, до начала сюжета, и одновременно сами события романа представлены как хроника - по истечении трех месяцев с того времени, как они имели место быть.

Те же читатели часто сетуют, почему в романах Достоевского только преступления, грязь, жестокость и непроглядная безысходность, и нет ни единого «луча света». Это не так… В «Бесах» особенно ясно виден этот свет через тьму – в главе «У Тихона». Ужасны преступления Николая Ставрогина. Но еще страшнее его трагедия – трагедия безразличия, истощения необыкновенной личности от неумеренных стремлений, не знающих границы и разбора.

Да, это «темная душа». Но свет, «образ и подобие Божие» не погибли совершенно даже в этом ужасном человеке – потому, что он способен на страдание… Вот только не дает Достоевский в «Бесах» ответа как прийти «темной душе» к свету, об этом он скажет в «Братьях Карамазовых».

Да, этак писать о романе «ста страниц мало и десяти строк довольно». Довольно десяти строк об исключительности.

Ох, не люблю я Достоевского. Только он может вывернуть меня наизнанку всего лишь несколькими страницами своего текста. Но оторваться все равно невозможно.
И эта повесть не стала исключением. История падения простого учителя, служащего в семье запойного игрока. Где, в какой момент здравомыслие отказало казалось бы умному и образованному молодому человеку? Почему эта страсть настолько его поглотила, что он не смог остановиться? Даже любовь отступила...хотя и она была такой же слепой страстью без вопросов.
Никогда не понимала игроков, этой пожирающей их стихии, когда дрожат руки, сердце бьется в ушах, глаза горят нечеловеческим огнем и внешнего мира не существует.

Интересно было бы увидеть, какие цитаты из "Бесов" я отметила, когда читала их в первый раз, лет в 16-17. Точно помню, что такие были. Думаю, что из тех, что я выписала сегодня, тогда точно была вот эта:

• Все это чиновничество и сентиментальность - все это клейстер хороший, но есть одна штука еще получше: подговорите четырех членов кружка укокошить пятого, под видом того, что тот донесет, и тотчас же вы их всех пролитою кровью как одним узлом свяжете. Рабами вашими станут, не посмеют бунтовать и отчетов спрашивать.

  Но вообще-то разговор Ставрогина и Верховенского можно весь растаскивать на цитаты. Вот еще хотя бы это.

• Я вас посмешу: первое что ужасно действует - это мундир. Нет ничего сильнее мундира. Я нарочно выдумываю чины и должности: у меня секретари, тайные соглядатаи, казначеи, председатели, регистраторы, их товарищи - очень нравится и отлично принялось.

  о равенстве:

• Мы уморим желание: мы пустим пьянство, сплетни, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве. Всё к одному знаменателю, полное равенство. "Мы научились ремеслу, и мы честные люди, нам не надо ничего другого" - вот недавний ответ английских рабочих. Необходимо лишь необходимое, вот девиз земного шара отселе. Но нужна и судорога; об этом позаботимся мы, правители. У рабов должны быть правители. Полное послушание, полная безличность, но раз в