Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Бесы (часть III). Игрок. Неточка Незванова

Из всего прочитанного от Ф.М. Достоевского на данный момент самое любимое произведение. Для меня оказалось приятным удивлением такой стиль повествования романа. Несмотря, что главы по -прежнему очень длинные, но нет очень сложных оборотов в предложениях,и не очень много действующих лиц.
Мастер психологического портрета, Федор Михайлович, очень трогательно описывает душевное состояние Неточки. Ее детские страдания, детскую любовь к родителям, страх возможности обидеть маму и папу. А так же эгоистичную "любовь" родителей к ребенку.
Странные чувства вызвала во мне Неточка. С одной стороны и жалко ее было, маленькую девочку,которой не очень повезло с родителями. А с другой стороны и раздражало ее услужливость, желание понравится всем.Хотя, как взрослый человек. я прекрасно понимаю, что все это у Неточки от недолюбленности

Его послали. Просто послали, причем чуть не убили на виселице. Пошел ты, Достоевский, говорят. Что тебе тут нужно жалкий революционеришко? Сложно сказать из-за чего. Обвинение были чертовски липовым. У него нашли (насколько помню) письмо Белинского, обвинили в связях с антиправительственным кружком и подкопались к какому-то его роману.
После ссылки он серьезно изменил собственный взгляды и полностью стал верить в царя. Позже, даже уже в старости, был приглашен к нему на обед, как почетный деятель культуры. Жизнь в ссылке была тяжелой. Мороз. Сибирь. Потом его перевели в полк. Он вдоволь нахлебался нужды. Его придавили в каком-то плане и он стал по другому ценить все те свободы, которые имел.
После этого изменения характера, некоторой помощи от царя в ответ на его письма... "Бесы" больше направлены против как раз кружков, по сути он обвинил их. Хотя его собственный кружок в котором он участвовал вовсе не выглядел таким падким на плохие поступки, как это представлено в книге. Тем не менее. Сама направленность явно говорит не в пользу социалистов, которые действительно использовали методы не шибко лучше царских.
Представления и образы людей, их характеры, их мелкие черты и детальный разбор сцен не куда не пропал, а даже стал более совершенным.
Он связал вместе отсутствие веры в бога и пренебрежение моральными принципами. Добавил еще чуточку страха перед смертью и кажется, что реалисту стоит осознавать, что перед старухой с косой он все же уверует в бога, или смерть его будет какой-то гнилой, ничтожной и никому не нужной.
Сдался ли он в плане борьбы?.. скорее осознал ее бессмысленность для себя и стал искать другие решения. В чем-то кажется, что другие его романы лучше чем этот. Словно он несколько правда врет в этом своем очернение более прогрессивных идей. Вернее не раскрывает их, а просто смешивает с грязью и напрямую с сутью жизни персонажей, которые используют их, но дело не в том, что они их используют, а в том, что похоже сами словно в них не верят.
И кажется все же в нем осталась эта глубокая обида, которая словно немножечко режет слух.
Но при этом разумеется у него все это выходит очень психологично и мощно.

У Достоевского есть странное свойство, не имеющее отношения к остраненности, как признаку его прозы, но целиком лежащее в сфере моего читательского восприятия (за других не скажу). Кажется, что всё или почти все у него знаю. Отчасти виной тому Достоевское лето, лет восемнадцати взялась читать подряд, пока сильная ФМ-интоксикация не отвадила от такого рода экспериментов над собой на всю дальнейшую жизнь.

Отчасти - уровень пронизанности им культурного пространства. Толстой законсервирован в сентенциозной безупречности: "дубина народного гнева", "небо Аустерлица", "всякая несчастная несчастлива по-своему". FM везде как радиоволна: сводка криминальных новостей; пример высокого самопожертвования; психическое заболевание; пьянство; педофилия; проституция; святость; лудомания; преступление и наказание; тварь дрожащая или право имею; бедный человек хуже ветошки; избавить мир от одной гадины; слеза ребёнка. Бесконечный круговорот достоевщины в природе.

В одном была уверена, "Бесов" не читала, а взявшись, не могла избавиться от ощущения, что знакома с текстом, будто и взаправду вступила в давний круг персонажей, ситуаций, рассуждений, словно бы автор писал один бесконечный роман и весь табор - марионеточный сундук его героев просто кочевал из одной книги в другую, наскоро меняя костюмы и причёски, прикалывая к шляпкам вишенки вместо искусственных цветов; бросаясь из крайности самоуничижения в крайность нигилизма, самопожертвования ерничества святости.

Ни в коем случае не с целью ниспровержения авторитета: я не в том возраста, не того склада ума, да и люблю Фёдора Михайловича той странной любовью, которая тянет жертвы к палачам, род стокгольмкого синдрома. Откуда иначе эта радость абсолютного узнавания: невыносимая жалкая нежность к Марье Лебядкиной и Шатову, ощущение человека, пришедшего домой. Дом этот неуютен и вряд ли кто сочтет его убежищем от житейских штормов, но другого нет и быть не может для тебя, такое уж горе-злосчастие.

Дальше как у Высоцкого: "А потом рвал рубаху, бил себя в грудь и кричал, что все меня продали", мерзавец на мерзавце едет, мерзавцем погоняет Смеешься, не умея с собой совладать, над литературными потугами дурака Лебядкина; ужасаешься истории Ставрогина; жалеешь старика Верховенского и содрогаешься от гадливой ненависти к сыну. И "в общем все умерли" принимаешь, как закономерный финал. Шатова вот только жаль. И еще Кириллова, который говорит, что

Читая Достоевского, создаётся впечатление, что ты смотришь в зеркало, которое показывает все твои пороки и слабости. Писатель умеет затронуть проблемы и черты, присущие каждому, в той или иной степени. Складывается ощущение, что тебя разбирают на составляющие и пропускают через фильтр. После чего каждую частичку дают рассмотреть под увеличительным стеклом.
Всегда тяжело читать. Ни одно произведение не далось легко, и всегда сопровождалось какими-то внешними и внутренними перепетиями.
Безусловно самый любимый писатель. Но и самый сложный для меня.
Надо сказать, что "Бесы" имеют невероятно динамичный сюжет, по сравнению с другими книгами Автора. Это очень проработанное повествование, сочетающее в себе и социологический, и теологический, и психологический анализ заключенный в острую детективную оболочку.
Когда читаешь эту книгу, возникает ощущение, что смотришь в окно. Настолько актуально для современности все описанное происходящее.
Достоевский снимает с идеи Либерализма все маски, в которые верят многие наши общественные деятели "радеющие" за благо народа, и показывает как происходит насаждение ложных ценностей посредством разрушения и высмеивания традиций и "предрассудков" прошлого. Социальная система очень шаткая и хрупкая структура, и это автор иллюстрирует в своём гениальном романе!

Больше всего в этой книге меня поразило то, как скучноватая историйка о провинциальных слушках и пощечинках в один неуловимый миг превратилась в изощренное серийное убийство, от которого откусил бы себе локти любой Джордж Мартин.

С зевотой осилив треть книги, я думала, что все поняла и лучшее, что нам тут предложат - это неверную жену, сумасшедшего красавчика да мученичества тщедушного мужичонки. Выведенные, конечно же, в лучших традициях Достоевского, то есть на много страниц описаний лиц и характеров, в результате чего персонажи живые, яркие и многогранные, как не часто и в реальности встретишь. Но нет, все оказалось не так просто.

Грянула крестьянская реформа, за ней потянулись революционные настроения, всяческие прокламации, и вот уже сюжет отворачивается от романтических страданий старой девы Степана Трофимыча и сосредотачивается на политических интригах его ушлого сынка. Вообще, смесь что надо: тут и закулисные заговоры, и православие головного мозга, и "от кого это, интересно, рожает моя жена?", и рассуждения о счастье бытия, самоубийцах и богах. В общем, на любой вкус.

Ну и бесы, да. Они есть у каждого, и у каждого свои. Примирится ли человек с ними или позволит им себя контролировать и в конечном счете уничтожить - мысль достойная, но я так и не поняла для себя, достойна ли она 100500 страниц мелким почерком...

С написания книги прошло почти 200 лет, а люди все те же. У нас сменилось три режима власти, а как вели себя русские за границей, как про них говорили европейцы, так все и осталось. Это немного успокаивает, значит проблема вовсе не нынешняя, она имеет далекие корни.

Что касается самого героя, его мании выиграть куш, то тут ясно видна мысль Достоевского, которая потом появилась и в Преступлении и наказании. Что для русского человека богатство. Русский он не немец, он не будет копить веками, он заработает миллион и тут же его спустит. Такова наша суть, видимо.

Интересно описана игра, но, насколько я понимаю, Достоевский записывал ее со своих впечатлений, а не из вторых рук, так что еще интереснее читать и вникать, стараясь поставить себя на место игрока.

Слог сложный для меня, но интересный. И начало показалось мне слишком сумбурным. Сложно было окунаться сразу, без подготовки и предварительных объяснений, кто кому кем приходится, у кого какие отношения, постепенно, конечно, обо всем узнаешь, но в начале сложно.

Гениальный роман Ф.М.Достоевского воплощает собой некий абсолют художественного произведения. В нем принято видеть политический памфлет и реакцию автора на события революционно-общественной жизни страны; передовая мысль эпохи восприняла книгу крайне негативно и причислила писателя в лагерь монархистов. Вместе с тем, остаётся неясным, почему в революционном сознании "босховский пейзаж" окружающей действительности не должен был затронуть и русскую революцию? Достоевский, прежде всего, всегда был реалистичным художником, и в "Бесах" его объективность проявилась в том, что человека своего поколения, либерала 40-х годов Степана Трофимовича Верховенского он изобразил восторженным романтиком, провалявшегося в благородном безделии всю жизнь.

Тем удивительней, что сам писатель на закате жизни мог произнести такую нелепость как "Пушкинская речь", наполненную бреднями в духе старшего Верховенского и славянофильской истерикой Шатова. Позднейшая русская религиозная мысль в лице Леонтьева, Вл.Соловьева, Бердяева попыталась возвести Достоевского в ранг своего корифея, исключительного поборника "соборности" и "русского мира" Эта речь была произнесена к открытию памятника Пушкину, когда значительная часть мыслящего слоя впала в "административный восторг" (выдающееся выражение автора "Бесов"). Хотя в самом романе предложен верный рецепт лечения данных заболеваний в виде истории убийства Шатова.

Взгляд Достоевского на общественно-политическую жизнь 60-х - начала 70-х годов - это взгляд ветерана революционной борьбы 40-х годов, пострадавшего за свои убеждения, и потому имеющего право на самые жёсткие вердикты. Но я бы не сказал, что его вердикт "реакционен". Это в некотором роде испуг скорее перед методами, но не целями данной борьбы; отчасти и удивление, что ему самому за гораздо меньшие "шалости" молодости досталось гораздо более жестокое наказание. Изображенная в карикатурном стиле сцена собрания "У наших" в корне своём верна - все-таки маразм в России можно встретить где угодно.

В "Бесах" Достоевский создал великолепный калейдоскоп образов. Двумя ключевыми персонажами, на мой взгляд, являются Ставрогин и Кириллов. Их масштаб выбивается далеко за рамки произведения. Они прототипы и идейная почва для целого направления в мировой литературе - экзистенциального романа. Степан Трофимович Верховенский, которому посвящена значительная часть хроники "Бесов", - трагический персонаж, вызывающий тяжелую боль сопереживания, которому сочувствуешь как человеку страдающему и оскорбляемому, но который никого не оскорбляет в ответ. Он словно "прах" Рудина и Лаврецкого, утомляющий своими разговорами о красоте и судьбах родины. В романе потрясающе описано как Варвара Петровна "состряпала" его брак с Дашей. Вот так легко и просто внушить обеим сторонам его необходимость, и более того выдать за их собственное желание.

Линия повествования, посвящённая этому счастливому событию, обрывается появлением Ставрогина и младшего Верховенского, вносящих суматоху в умеренную жизнь провинциального города. Все, что происходит вокруг Ставрогина, покрыто тайной и не укладывается в логическое мышление. Цельную картину мы получим только в финале романа, прочтя приложение и исповедь Николая Всеволодовича. Масштаб зла этой личности увеличивается с каждой новой главой, хотя мне трудно понять, почему Ставрогин не сумел до конца остаться равнодушным к истории бракосочетания Даши и Степана Трофимовича. Если месть Петра Верховенского отцу вполне понятна, то Николай Всеволодович вроде бы никогда не питал неприязни к этому приживальщику своей матери, и, зная его одержимость ломкой чужих судеб, можно было ожидать, что он скорее предпочтет посмотреть, чем закончится этот брак. Да и вообще образ Ставрогина тяжело подвергнуть какому-либо анализу. Возможно именно историю Ставрогина и теорию Кириллова имели в виду Альбер Камю и Генри Миллер, когда признавали Достоевского за величайшего из когда-либо живших писателей.

Кириллов, осознающий всю мерзость человеческого существования и непреодолимое влечение к злу, характерное для всякого человека, видит единственный выход из данного тупика в "философском самоубийстве". Это было чрезвычайно остроумно со стороны Ставрогина - взращивать зерна православной веры и мессианской миссии русского народа в сознании Шатова, в то же самое время предаваясь атеистическим беседам с Кирилловым. В крайне интересной теории Кириллова есть один странный пункт: убивая в себе веру в бога, он сам становится богом. Петр Степанович изумленно замечает: "Вот я никогда не мог понять у вас этого пункта: почему вы-то бог?" Хотел ли тем самым Достоевский вывести абсурдность нигилистической картины мира и её закономерного выхода к самоубийству? Возможно. Но нигилист может пренебречь моральными догмами, да и самой логикой тоже, поэтому весьма странно, что Кириллов приходит к "философскому самоубийству". Скорее мы вправе были бы ожидать погружения в рокантеновскую "тошноту", где самым ярким событием дня может стать очередная байка про маркиза де Рольбона, или паломничества в Тибет к буддийским монахам, где его удостоили бы совместных молитв с Далай-ламой. Не тут то было - Кириллов все-таки "православный" нигилист, взятый в заложники этическими догмами.

Книга Достоевского переполнена гениальными сценами и диалогами. Одной предсуицидной сцены между Кирилловым и Верховенским хватило бы на целую повесть, одного Ставрогина хватило бы на серию романов. И вот, когда, казалось бы, все прошло и повествование подошло к концу, автор обрушивает на нас исповедь Ставрогина. События книги, по крайней мере ту линию, что связана с Николаем Всеволодовичем, приходится пересмотреть заново. Пощечине, снесённой от Шатова, находится совсем другое объяснение. Самим претензиям Шатова теперь не остаётся места. Женитьба на Марье Тимофеевне, история с Лизой, дуэль с Гагановым - просто мелочи жизни на пути Ставрогина. Последние главы книги, посвящённые главному преступлению гражданина кантона Ури, должны били составить отдельное произведение о "жизни великого грешника". Эти главы столь страшны и сильны в художественном отношении, что экранизаторы Достоевского не могут полноценно передать их, ограничиваясь лишь строгим изложением событий. Только Лукино Висконти в "Гибели богов", позаимствовавший сцены из исповеди Ставрогина, сумел на уровне Достоевского передать силу этих глав на экране. Во многом это удалось благодаря пугающей харизме зла, которая есть у Хельмута Бергера, и которой нет даже у такого блестящего актёра как Ламбер Вильсон.

PS: Идея "пятерок", создаваемых по всей стране с целью мятежа и бунта, расшатывания устоев и протеста, где никто не видел создателя, но все о нем слышали... Очень напоминает один современный роман американского писателя, тоже нигилистического толка.

Прекрасный роман на все времена! И да, чувствуется, что история автобиографична. Так передать страсть к картам, рулетке, игре на деньги мог собственно говоря только тот, кто сам через это в свое время прошел. Бабушка таки просто меня очаровала: как уж лихо она умела всем показать, кто в доме главный! А эти речевые обороты:" Ступай, нечего тут стоять, рот раззиня!", это же вообще кладезь народной мудрости! Еще интересным лично мне показалось то, как Федор Михайлович просто и с юмором объяснил то, какие мы разные - немцы и русские. Вот это коронное, авторское: " И аист на крыше!", (кто читал, тот поймет о чем это я) так вообше выше всяких похвал! Я много и от души посмеялась.