Этой ночью я ее видел

И еще одна книга, основанная на реальных событиях. Причем, главгерша тут присутствует опосредованно в рассказах людей, знавших ее лично. Ну, прием не новый, хотя и своеобразный, конечно.
История о самоуверенной наивности и уверенности в собственной неприкосновенности. Или о судьбе, от которой не уйти, ежели предопределено. Или обо всем этом в совокупности.

Жили-были очень богатые люди в реальности и в книге. И жена в этой парочке знатно чудила, то есть была той еще эксцентричкой. Один крокодил на поводке чего стоил. Эллочка-людоедочка со своими весьма скромными финансами отдыхает. Ну, а муж чего? Он делал деньги и удовлетворял все прихоти и желания любимой женщины.

Тут янчар, конечно, пофантазировал, нарисовал даме кратковременный побег из брака в любовь и ввел в историю бравого военного, который сидит в лагере для военнопленных опосля победы над гитлером и с грустью вспоминает о своем недолгом счастье.
Потому что деньги взяли да и победили любовь. Но в общем, уже тогда было ясно, что дама его сердца совсем не хотела дружить со здравым смыслом и основами банальной безопасности.
Но, черт возьми, история и война - они не щадят даже особ королевской крови. Чего уж говорить о каких-то аристократах, пусть даже и об миллиардерах. Персон неприкосновенных для истории не бывает.

Тем более, ежели эти богачи, не скрываясь, дружат с фашистами, делают с ними бизнес, а втихаря типа помогают партизанам и сопротивлению. Ну да, ну да.
Ясное дело, как это выглядит для многих людей, которые совершенно не могут быть в курсе этакой двойной игры. Поэтому человеки с минимумом серого вещества в мозгах точно не станут проживать в деревне, фактически в лесной глуши, в роскошном замке, устраивая вечеринки с оккупантами и дразня своим "предательским" благополучием народ, замученный фашистскими репрессиями.

Ну, и в книге (не знаю, как в действительности было, конечно) дама изо всех сил постаралась приблизить неминуемое. Каким образом. А вот не надо играть в дружелюбие с нижестоящими. Особенно, ежели они еще и работают на тебя.
Главгерша-то точно была милой, доброй и искренней. Но, как сомнительно существование дружбы между мужчиной и женщиной, так же она маловероятна между хозяином и работником, богачом и бедняком. По вполне понятным и жизненно обусловленным причинам. Даже детская дружба зачастую дает трещину, не выдерживает испытание реальностью. А тут...

Совсем не исключено, что иуда-работник и не сдал бы хозяев партизанам, ежели дама соблюдала бы элементарную дистанцию и не бесила бы его дружелюбием, которое лично ему казалось издевательством. Причем, он искренне был уверен, что они таки фашистские прихвостни. Да еще и хозяйка крутит романы с немцами.

С иудой вообще интересно получилось. Тот случай, когда человек как бы и переживает о совершенной подлости, понимает, что оговорил невиновных, ответил злом на добро, но в то же время вовсю оправдывает себя. И как бы да, особого выбора у него в какой-то момент просто не осталось, не погибать же самому из-за хозяев. Этим он бы никого уже и не спас.
Но по прошествии времени даже один из палачей раскаивается и испытывает чувство вины из-за содеянного. Но не доносчик. Этот все вспоминает, как бесила красавица-хозяйка, которая теперь приходит в снах. Не оставляет в покое огрызки его совести, закопанные в зимнем лесу вместе с хозяевами.

А вот мать главгерши было очень жалко. Она долгое время после войны все ждала и ждала дочь и зятя домой. И надеялась. И винила себя. Но, как из песни слов не выкинешь, так и персон неприкосновенных для истории не бывает. Увы.

Прототип главгерши в реальности

Непредсказуемой оказалась моя вторая - после Катарины с Павлином - читательская встреча с Драго Янчаром. Оказалось, что в отличие от очень многих (в том числе гениев), этот автор не пишет одну книгу всю жизнь. Нет. Здесь другое все: идеи, язык, жанр. Если бы не знал, что романы написаны одним человеком, то и подозрения бы такого не возникло. Здесь нет уже магического реализма, есть просто реализм - пусть и в современной упаковке, но от этого не становящийся чем-то иным.

Она - та, которую автор заглавия видел во сне, - Вероника Зарник, молодая аристократка, хозяйка большого поместья, первая в Словении женщина-авиатор (вымышленная). Ее историю рассказывают пять человек - по числу глав романа. Почему так? Наверное, потому что роман - детектив, хотя и несколько необычный. Все понимают, что Веронику убили, потому что такой человек в такое время выжить не мог. И понимают, в общем, кто и за что (богато живете) таких людей убивал. Сюрпризов не будет. И все-таки каждый из рассказчиков спрашивает себя: что случилось с Вероникой? И это совсем другой вопрос. Все они имели касательство - близкое - к судьбе этой женщины, но знали о ней ровно столько, сколько места занимает каждая из их историй в романе. Узнать все - прерогатива читателя.

Роман - о войне, но это не военный роман, потому что Вероника - человек мирный, и написать о ней военный роман в принципе невозможно. Разве что историю убийства - ее убийства. Известно, что в основу сюжета положены трагические факты биографии Радо и Ксении Хрибар - словенского промышленника и его супруги. Янчар начинал писать этот текст как документальную прозу, но ему не хватило пространства. Впрочем, прототип ощущается, в тексте отдается реальность: Вероника нелитературна. Она нравится многим мужчинам, она симпатичная и успешная, но в читателе ничего такого не будит - ни страсти, ни желания погладить по голове, как какую-нибудь Сонечку Мармеладову. У нее все хорошо, и она хорошая. Хоть и взбалмошная излишне. Такими женщинами увлекаются в жизни, но в литературе у них слабая позиция. Они статистки. Эта Вероника - главная находка Драго Янчара здесь, как писателя и просто гуманного человека. Пытливая, веселая, открытая всему миру и немного печальная дама, которая просто хотела жить, а ее просто убили, потому что рядом оказались люди, готовые убивать. Судьба обыденная и страшная.

Человека преследует не то, что он сделал, а то, чего не сделал, - говорит один из рассказчиков - хороший человек. как и остальные четверо. У всех та же беда, все - пассивные злодеи, как и любой в мире человек. Эта фраза не просто афоризм в меру вдумчивого писателя. Он - характеристика. Должны быть и те, кого преследует то, что он сделал (ведь зло делается) и, наверное, те, кого не преследует вообще ничто (самые лучшие люди?). В своем хорошем романе Янчар позволяет говорить только хорошим людям - тем, кто этого достоин. Один из этих рассказчиков, кстати, красный партизан - и он принимал участие в акции. В романе политики нет, он скорее о том, что не все люди одинаково хороши.

По настроению, антуражу книжка напоминает околовоенные романы Ремарка. Супруги в своем поместье часто устраивает посиделки с музыкой, на которые приходят немецкие офицеры - оккупанты, но нормальные, в основном, люди. По вечерам они слушают Бетховена, а утром идут не в Аушвиц, а в госпиталь на работу или куда ещё. Хотя мундир немецкий надевают. Бетховена в романе очень много, такое у него настроение. Еще лейтмотивом звучит итальянская песня про блондинку, которая не блондинка, времен прекрасной эпохи. Эти годы, эта Штирия, отдаются здесь - в глухих словенских лесах, населенных волками, красными партизанами и прочим зверьем.

Тело Вероники не будет найдено, потому что жизнь идет вперед, а кто-то остается позади. Хотя и не так, чтобы позади окончательно: по округе поползут страшные слухи про фрагменты, и за эти слухи коммунисты будет спрашивать строго: ведь победителей не судят, а тут состав налицо. Партизаны - придет это счастливое время - выйдут к людям, придут в города и в них сопьются, потому что новая власть тоже придется не по душе и потому что в лесах немного переусердствовали. Потом, наверно, сопьются еще раз, когда развалится социалистическая Югославия (в романе этого нет, но мы знаем - и знает Янчар). Все было зря, но крови пролили много.

Тошнотворное впечатление от прочитанного. Такое же впечатление у меня и от балканского кино. Жаль, что такие книги не метятся значком вроде - осторожно, шокирует. Осторожно, мерзкий финал. Осторожно, несоизмеримость наказания тяжести последствий поступков.
Достаточно информативные рецензии на книгу на ЛЛ, подкупают, а о тошноте ни слова.

Да, 5 исповедей-показаний. 5 взглядов на ситуацию. У меня тоже свой взгляд. Среди пятерых рассказчиков есть один Иуда. Хотя героиня не Христос.

Кому-то книга про добрую вертихвостку и чудачку, кому-то про войну, а мне, как обычно, про классовую борьбу. Не вижу разницы в теориях национальной чистоты и социального единообразия, если на выходе результат один - истребление с особым цинизмом того, кто объявлен врагом. Никогда не приму идею социального единообразия, так же как идею национальной чистоты. Потому что они противоестественны человеческой природе. И меня от них тошнит.

Чудачка героиня, стоя высоко на социальной лестнице, первая нарушила правила социального неравенства - жила и общалась с людьми так, как будто нет никакой лестницы. Но лестница есть. Ценой ее простодушного заблуждения стало то, что она не внушала страха людям с несложной системой ценностей. И страх не сдержал людей от жестокости. Ведь жестоких людей с несложной системой ценностей может удержать только страх перед силой.

Убогость некоторых Иуд в том, что они даже не понимают, что сделали. Защитная реакция, наверное. Наверное, нужно что бы таких людей было побольше, только такие и уживутся в рамках того самого социального единообразия. А добрые чудачки просто нежильцы. Таких не то что поменьше, а истребить надо совсем. С особой жестокостью. На потеху невежественным новым людям, новым хозяевам, героям.

Жизнь прекрасна и удивительна. Человек звучит гордо. Опасаться совершенно нечего.

Вероника Зарник очаровательна, легка в общении и экстравагантна - такие женщины всегда привлекают взгляды, особенно мужские. Доброта и сострадательность позволяют восхищаться ею, наивность и легкомысленность вызывают желание заботиться и оберегать. Такая женщина способна расплакаться над лягушкой, которую переехало автомобилем, в то время как вокруг на многие километры полыхает война и люди гибнут ежедневно, ежеминутно. Такая женщина замечает изменение настроения своей лошади, но упорно прячется в кокон незнания, закрывается в башне неведения и упрямо гнёт свою линию, даже когда это становится просто опасным. Вероника, несмотря на свои тридцать или сколько там лет, в какой-то степени очень глупенькая. Судьба даровала ей возможность жить, как она желает, и она живёт, не задумываясь о завтрашнем дне, как стрекоза из всем известной басни. Осталась бы она такой же, не растеряла своего обаяния, доведись ей родиться в простой семье? Вряд ли. Жизнь заставила бы принимать её в расчёт. Но зато, возможно, Вероника была бы жива.

Вероника Зарник, спускающаяся ближе к читателю с каждой строчкой, так и остаётся "вещью в себе". Мы видим её глазами разных людей, которые знали и любили её, прощали и объясняли её слабости или, наоборот, злились, обвиняя в различных грехах. Что они знали о настоящей Веронике? Могли ли знать?.. Каждый из них рассказывает свою часть истории жизни Вероники, а заодно - свою собственную. Читатель складывает воедино все пять фрагментов, но щели между ними не заделать - вопросов Драго Янчар ставит больше, чем ответов. И вопросы эти вряд ли вообще имеют простые ответы, особенно, когда речь идёт о периодах всеобщего помешательства, о войне и оккупации, как в данном случае. Этот роман по сути даже не о Веронике, неважно какой она была, почему любила Берлин и музыку Бетховена, почему сбежала с сербским офицером, а потом вернулась к мужу. Важно то, что насилие бессмысленно и безадресно, что идейным убийцам плевать на личности, что смерть, в какой бы форме она не пришла - война, болезнь..., косит всех, без разбора. Эта бессмысленность происходящего пугает больше всего. И эта бессмысленность опасна, она вводит в искушение оправдать самого себя - мол, а что от меня зависело?.. Как сложно порой оставаться просто человеком. Как страшно, что преступления совершают такие вот обычные люди. Как жутко, что полярность совершённого настолько легко исправить, и вот убийство в лесу становится "наказанием предателей".

Роман Драго Янчара, несмотря на крайне скромный объём (даже до 200 страниц не дотягивает), прибивает и нечеловеческой ситуацией, и сопутствующими вопросами, которые затрагивают не только собственно философские (что есть?..) или психологические (а как бы я?..) аспекты, но и переосмысление событий недавнего прошлого. Сегодня больше нет чёрного и белого, краски смешались. И среди вчерашних героев-партизан были сволочи или просто те, кому было неважно, как исполнять приказ, и среди представителей оккупационных войск были те, кто ненавидел войну. А куда отнести тех, кто просто хотел выжить, как Вероника, как её муж Лео Зарник, который помогал партизанам после ужина с интеллигентными немецкими офицерами?.. Как просто было, пока ответы на эти вопросы давала официальная идеология, как сложно стало сегодня, когда ориентиров больше нет.

По итогу знакомства с двумя совершенно разными романами Драго Янчара я бы назвала его одним из самых талантливых современных балканских писателей, а может и просто - одним из самых талантливых. Его тексты отличает умение не только поднимать сложнейшие вопросы, но делать это без оценок, без морализаторства, оставлять ответы на откуп читателю. Он не вдалбливает читателю прописные истины, он ведёт диалог на равных. И это, по-моему, один из главных признаков хорошей литературы (да и искусства в целом).

Книги о войне где бы то ни было – не моя стихия, и эту я начала читать только для того, чтобы познакомиться с новым автором, поскольку интересуюсь современной балканской литературой, а тут еще обещалась расёмонская стилистика в духе Акиры Куросавы. В общем звезды так сошлись, что я взялась за чтение (обычно меня волнует близость литературного сюжета и реального события, и я ожидаю от этого каких-то особых переживаний и катарсисов), но потом так же и разошлись, не став событием, поскольку сюжет не оставил по себе очень уж сильных впечатлений. Об этой книге можно сказать, пожалуй, только что она неплохо написана, - и не больше. Все остальное – в духе старых традиций и достаточно прямолинейно и просто: одни и те же события о главной героине Веронике рассказываются от лица нескольких персонажей, каждый из которых знает лишь какие-то части всей истории, не всегда до конца понимая ее мотивы, причины и последствия ее поступков, а если и понимая, то, как говорится, только со своей колокольни. Каждого эта история по-своему тревожит и через годы: кого-то из-за его нечистой совести, кого-то – как взывающая к объяснению и оправданию «неоконченная повесть», кого-то - из-за невозможности сказать последнее «прости», кого-то, - потому что это было самое лучшее, что случилось в его жизни. Но каждый, по сути, рассказывает не столько о Веронике, сколько о себе. И только сложенные все вместе они позволяют понять… жестокость и бессмысленность происходящего в военное время - где бы то ни было, когда бы то ни было.

Любовник Вероники рассказывает о ее необычайно притягательном, хотя и экстравагантном, а в чем-то даже по-детски наивном характере, не позволяющем ее забыть и заставляющем его даже спустя годы мечтать о ней и писать письма «vrni se, ljubljeni». Ее тоскующая и больная мать, толком ничего не зная о произошедшем, через много лет продолжает ждать ее, надеясь, что она вернется и позаботится о ней. Служанка Вероники и Лео, под конец осознавшая трагическую подоплеку происходящего и пытавшаяся хоть что-то сделать сначала для Вероники, а потом в память о ней, пытается объяснить свой страх и как-то сложить разрозненные фрагменты своего знания. Немецкий врач воплощает собой позицию не желающего воевать и участвовать в кровавой военной бойне немца, но все же пассивно остающегося на стороне противника и тем самым бессознательно компрометирующего Веронику, но отрицающего свою вину в случившемся. Он так и остается в плену своих рефлексий: человек мучается не из-за того, что сделал, а из-за того, чего не сделал, хотя и мог...

Самая сильная история, образующая внутренний психологический центр повествования, как мне показалась, рассказана Иваном, когда-то работающим в поместье Вероники и Лео, а впоследствии связанным с партизанами. Он воплощает собой довольно распространенный тип личности, бездействие и недостаточность которой тянет за собой шлейф непредсказуемых последствий, в которых его нельзя обвинить напрямую. В общем, все мы пытаемся «присвоить» человека, который нам нравится, все мы претендуем на что-то большее, чем получается, и думаем о себе иначе, чем объект нашей симпатии, более того, мы ревнуем его к другим, хотим быть замеченными им, участвовать в его жизни и обижаемся, если не возникает желанная взаимность. Иногда это приводит к полуосознанной жажде мести за то, что мы, наши усилия понравиться и наши обиды остались незамеченными. В случае Ивана это и произошло, и, в общем, не желая зла Веронике напрямую, он ему и не препятствовал. Образ Ивана внутренне двойственный: он с партизанами и нет, он – простой работяга, и все же нет, он интуитивно морален, но все же недостаточно, чтобы занять определенную позицию и отстаивать ее, он пассивен, и все же не настолько. Чтобы почувствовать себя, свою личность, чтобы осознать себя достойным, нужным и правильным, ему нужно некое подтверждение извне, толчок от других, и это заставляет его примыкать и к тому, с чем он внутренне не согласен.

Д. Янчар завершает сюжет, в общем, однозначным прояснением судьбы Вероники, но оставляет читателям знак вопроса: кто виноват? Мог ли Иван что-то сделать, чтобы случившееся не случилось? хотел ли он этого? понимал ли в полной мере, к чему все шло? осуждал ли себя за почти пилатовскую двусмысленность отношения к Веронике и всему остальному? все случилось из-за него или не могло быть иначе в то время и в тех обстоятельствах? или просто он чужими руками хотел отомстить за то, что «не моя ты, не моя – чья угодно, но никогда не моя»? Значит, Шиллер прав, любовь и голод, а не что-то иное, правят миром? А идеи, власть, политика – их фиговые сублимации?

От смерти уйти нетрудно, о мужи, а вот что гораздо труднее – уйти от нравственной порчи.
Платон «Апология Сократа»
Своеобразным эпилогом к роману Драго Янчара стало обнаружение весной 2015-ого года, через пять лет после выхода книги, в лесу близ города Преддвор места захоронения Радо и Ксении Хрибар. История бывших владельцев замка Стрмол, пропавших в январе 1944 года, подробно описана в журнале «Хроника» Ассоциации исторических обществ Словении, именно эти материалы и легли в основу романа Драго Янчара. Однако «Этой ночью я её видел» создавался не как исторический или биографический роман. Автор сознательно изменил имена действующих лиц (супруги Хрибар стали Лео и Вероникой Зарник), намеренно исключил из повествования исторический фон - войну и дополнил реальную историю множеством вымышленных эпизодов и деталей. По замыслу автора, главной темой романа должно было стать этическое размышление о бессилии человека перед лицом агрессии.

При разработке подобной темы самое сложное - избежать назидательного тона и морализаторства, что блестяще удалось Драго Янчару. Писатель намеренно исключил из текста фигуру автора и предоставил слово пятерым участникам событий. Тем, кто знал Лео и Веронику, принимал участие в их судьбе, но «опоздал быть ответственным»: бездействовал в критический момент и теперь испытывает чувство вины. Ради обретения внутренней гармонии пятеро героев-рассказчиков ведут диалог с собственной совестью, обращаясь к их «общему Другому» - отсутствующей Веронике. Другими словами, «Этой ночью я её видел» - этический роман об отношениях Я-Ты (рассказчик – Вероника), в котором герои под «взглядом» Вероники и в связи со «взглядом» на неё пытаются быть собой.

Все пятеро рассказчиков любили Веронику, но в критический момент их любовь оказалась парализованной. Отвечая на вопрос - почему, автор предлагает следующее объяснение: «в силу стечения исторических и личных обстоятельств (Вероника) оказывается рядом с насилием. Своим независимым поведением, сама того не желая, она привлекает к себе мужские аппетиты, а своим богатством, которое представляется ей чем-то само собой разумеющимся, зависть прислуги». Напрашивается сравнение Вероники с Марией-Антуанеттой. Вероника хороший человек, но её поведение и само существование нравственно деформирует окружающих. Её все любят. Но для Вероники было бы лучше, если бы её чуть меньше любили, но чуть больше уважали. Недостаток уважения имеет объективную причину. В романе неоднократно подчёркивается, что Веронике «претит любое насилие». «Всякий раз, когда охотники возвращались, нагруженные дичью, она не встречала их на дворе… Во время езды верхом, она не пользовалась хлыстом». Но именно Вероника совершает самое страшное насилие по отношению к себе: убивает собственное достоинство. Впервые это происходит после пощёчины любовника: Вероника не прощает, но и не уходит. Обнаружив в себе готовность к «компромиссу», Вероника подсознательно утрачивает веру в себя. Дальше ситуация усугубляется: за компромиссом с любовником следует компромисс с мужем, компромисс во время оккупации («никого не хочет обижать, ни немцев, ни своих») и попытка компромисса с убийцей. Вероника, «чистый образ», оказывается не такой уж чистой. И этой слабости Веронике, как «Другому», не простили: если ты не можешь, то и я не могу.

Уважая лояльность Драго Янчара к своим героям и их прототипам, я всё же разочарована решением писателя следовать исторической правде до конца. Я спрашиваю себя, не больше ли соответствовало бы Настоящей Правде, если бы один из героев нашёл в себе силы сказать: «не её, меня». Как писала Ханна Арендт: «В условиях террора большинство примут правила игры, но найдутся такие, кто этого не сделает». Их не нашлось в январе 1944 году в заснеженном словенскому лесу. И мне грустно, что их не нашлось в кабинете Драго Янчара 60 лет спустя.

Это произведение искусства и произведение мысли. Я не просто захотел, я загорелся — как тонкая папиросная бумага, — от желания прочитать его. Почему? В первую очередь, привлекательна композиция романа. Не мозаика и не хаос — это старый как мир приём поворота «точки зрения». И если в «Расёмоне» (точнее, первоисточнике — рассказе Акутагавы «В чаще») читателя заставляют поломать голову над загадочным убийством, то роман Янчара скорее психологический, чем детективный. Да, точки зрения пяти «свидетелей Вероники» расходятся, но они — от первой до последней буквы — всего лишь выражают личное мнение, а в истине же — не противоречат друг другу. Так бывает, что человек не знает всего, и он рассказывает о том, что знает, исповедуется в том, что его мучает, отдаёт слушателю всё, что может отдать. Пять исповедей дополняют друг друга, время в них растягивается и сжимается, по слову, по шагу приближая нас к моменту X: моменту, когда мы узнаем, наконец, что же случилось с Вероникой (первая загадка).

Если вы каким-то немыслимым образом до сих пор не знаете, что за люди будут рассказывать о Веронике Зарник, то вам каким-то немыслимым образом повезло — или вы просто очень умны. Не то чтобы это была Тайна, это даже не самая интригующая деталь в повествовании, но поверьте, будет жаль потерять ни с чем не сравнимое удовольствие строить догадки, кто же заглянет в исповедальню на огонёк следующим (вторая загадка). Вероника не придёт, это ясно. Но, может быть, её муж? Или, если она умерла, — убийца? Или тот, кто видел её последней? Личности кающихся вас немного удивят, но я уверен — вы оцените красоту ситуации и красоту изложенного ими порядка событий. Его прелесть в том, что «исповеди» имеют точки соприкосновения, но не совпадают целиком: как разные по размеру шестерёнки, крутящиеся с разной скоростью, обеспечивают равномерную работу механизма в целом. Да-а, этот механизм идеально отлажен: на первой странице книга затягивает вас между своими шестерёнками, протаскивает по всем своим закоулочкам, а на последней — выплёвывает. Мятого, пережёванного, много чего повидавшего в этих закоулках, но живого. Вы падаете на колени возле воображаемой Вероники, смотрите ей в глаза и думаете о том, что прочитали. Вы вспоминаете, как одна шестерёнка-исповедь прижимала вас к другой шестерёнке и передавала дальше, и содрогаетесь. Представили себе это? А теперь представьте, каким мастером надо быть, чтобы построить и безупречно отладить подобный механизм. И чтобы читатель, в конце концов, остался живой. Немного с разбитым сердцем, но живой.

Чего не скажешь о Веронике. Казалось бы, воображаемая Вероника, которую создаёт не объективно-авторское, а субъективно-персонажное мнение, и не должна походить на реального человека. Казалось бы, каждый герой должен видеть что-то своё — и читателю должно быть сложно составить единый, целый, реалистичный образ. Но всё же, Вероника на каждой странице совсем как живая. И мёртвая — мёртвым ведь может быть только тот, кто когда-то был живым. Автору удаётся создать яркий образ героини, поэтому нет ничего удивительного, что на протяжении всех страниц Вероника одновременно пребывает в двух состояниях — живая и мёртвая. Отсутствующие подобны мёртвым. Она есть — но её нет. Она жива в воспоминаниях пятерых свидетелей, но её нет в пределах доступной им реальности. И тут уже даже читателю — человеку вроде как объективному — сложно сказать, где заканчиваются надежды и начинаются страхи. И умерла ли, в конце концов, Вероника?

Если и есть в романе что-то от мозаики, то это личность Вероники. Эта женщина никого не могла оставить равнодушным. Так какой же она была? Это третья загадка. И каждому читателю предстоит разгадать её самому. И решить для себя, в чём эта женщина может быть виновна. Да и виновна ли, полно-те? Виновен ли вообще хоть кто-то из героев? Всегда были и будут люди, для которых уничтожение других — самоцель и самонаграда, но такие книги о войне мне как-то не попадались. Так что, как сказал автор в интервью, эти люди наверняка не виновны лишь в одном: они просто хотели жить. Ведь

И они выживали, как могли. Никакой моральной оценки автор не даёт, будто бы предполагая, что всё останется на совести его персонажей. Они сами вынесут себе приговор. И продолжат жить, без этого никак.

Подкупает и стиль изложения. Он сбивает с толку, но к нему легко приноровиться. Мысли от личности к личности разнятся, однако стиль остаётся одинаковым — исповедальным, повторяющимся, остро-сентиментальным и немного путанным, как, бывает, путаются мысли и воспоминания. Но было кое-что, что меня в нём насторожило — никак не могу понять, возникла ли эта путанность преднамеренно, или же кто-то напортачил стилистически — может быть, автор или, куда вероятнее, переводчик. Чувства в этой связи самые двоякие. Пожалуй, единственный способ узнать наверняка — прочитать другие книги Янчара в чьих-нибудь других переводах. Но это на будущее. К тому же стиль не ужасен, не плох, он вовсе не заставляет глаза кровоточить. Он просто... настораживает.

Возможно, таков авторский замысел. Возможно, именно в таком стиле автор нашёл правдоподобие для выбранного способа изложения: в нашу эру открытости и онлайн-дневников исповедь представляется помесью «романа от первого лица» и настоящего «потока сознания», и эта помесь допускает путаницу, которая меня насторожила. Не хотелось бы попусту приписывать автору свои мысли, но мне всё равно кажется, что он пошёл на поводу у современных тенденций — осознанно или нет. Да, такая книга могла появиться на свет только в наше время. И только сейчас её могут по настоящему оценить и понять. А что будет потом, поживём — увидим.

У меня есть одна теория.
Летом можно вынести любую боль. Летом легче вырваться из когтистых лап ужаса.
Из этой теории я сделала для себя вывод: книги о войне лучше читать летом.

Да-да, я из той многочисленной братии (сестрии), которая не любит книги о войне. Для меня это слишком больно и слишком ужасно. Книги о войне чем-то напоминают мне яблоки. Яблоки я тоже не люблю, но всё же это необычайно полезный фрукт (для меня — ценный источник железа), так что если красивое сочное яблоко не вызывает физического отвращения, то надо его съесть (даже если это чужое яблоко). Прекрасные книги нельзя игнорировать, даже если это тяжёлая книга о войне, насилии и смерти. Поэтому тяжёлые книги ждут меня до лета (или до конца весны, как сейчас, а временами — и до начала осени). Иногда дожидаются, как последний роман Драго Янчара.

Дочитав «Этой ночью я её видел», я поняла, почему так не люблю книги о войне. Не потому что в них — война, не потому что — смерть, а потому что они полны узаконенного насилия, того насилия, которое превращается на войне в норму. Это-то и пугает. Страшно представить, чтобы жизнь однажды так повернулась, что людям вновь придётся убивать друг друга — а мне придётся в этом участвовать. Понимаете, когда война где-то там далеко, то какими бы огромными ни были человеческие потери, они не будут нас трогать, потому что не будут иметь прямого касательства до нас. Но если война придёт к нам — восприятие войны и отношение к ней тут же изменится, даже если не будет убито ни одного человека. Почему? Потому что война — это, в первую очередь, насилие над законами жизни и мироздания. Пока где-то там насилуют законы чужой жизни и чужого мироздания, люди будут спать спокойно.

Звучит очень пристрастно и субъективно, не правда ли? Вы уже знаете — или только собираетесь узнать — что книга не об одной лишь войне, она о женщине — необыкновенной Веронике, которую любили и ненавидели, которой бредили и были одержимы многие. Она о том, как люди воспринимают друг друга и собственные поступки. О том, на что люди готовы идти, чтобы выжить, или как поступают, если рушится их уверенность в незыблемом мире. О том, что память может быть сильнее реальности. О том, что люди по большему счёту приходят в чужие жизни ненадолго, оставляя в них более-менее яркие росчерки, отчего вся жизнь становится похожа на звездопад. О том, что лишь немногие могут разделить одну судьбу на двоих. Какой бы ветреной и упрямой ни была Вероника, в конце концов, она разделила с мужем свою судьбу. Не с любовником, не с матерью, не с друзьями (если они у неё были), а именно с мужем.

Так или иначе, книга потрясающая. Этим утром я стояла на остановке, согреваемая самоуверенным солнцем, и, несмотря на оживлённость майского утра, на обилие вокруг людей и движения, я хотела плакать. Пыталась считать проезжающие машины, но хотела только реветь от того, какой несправедливой порой бывает жизнь. К какому насилию люди могут прибегать в угоду своим интересам. Как мало мы знаем об окружающих нас людях. Знаете, жизнь невыносимо грустная штука.

Книга «Этой ночью я её видел» интересна не только тем, какую бурю эмоций способна вызвать в одной, отдельно взятой девочке и какие мысли может породить в её бедной, не способной вообразить себе настоящие ужасы, белокурой головке. Интересна и композиция: в виде пяти историй, рассказанных людьми, которые приняли непосредственное — и непоправимое — участие в жизни Вероники. Композиция была любопытна для меня ещё и тем, что как-то раз я сама садилась писать подобный роман, изобилующий отдельно взятыми и несовпадающими взглядами. Правда, «взглядов» у меня было поболе, да и не додумалась я до того, что сотворил автор: до плавного перетекания повествования из одной истории в другую. Благодаря такому развёртыванию у нас на глазах судьбы Вероники, мы успеваем отследить все события, все моменты, все фразы, все черты и уложить их в цельный образ.

Сложно судить о качестве перевода и сложно, что мне не понравилось, понять реалии места, в котором развёртывалась история. Но место — не главное, главное — люди, и их нам легко понять. Легко представить себя на их месте. Только это и важно.

Очень неоднозначная книга, которая заставляет каждую секунду менять своё мнение о главных героях. В этом лаконичном романе Драго Янчар ставит перед читателем сразу много вопросов: всегда ли человек, служащий определённому государству, отвечает за происходящие в нём процессы и политические решения? Можно ли на войне остаться личностью с незапятнанной репутацией? Можно ли просто любить жизнь и не обращать внимание на то, кто какой мундир носит? И, скажем, вдохновенно слушать Бетховена в окружении немецкого врача, который хоть и косвенно, но имеет отношение к пыткам местного (и не только) населения.

Все эти вопросы автор раскрывает через историю жизни и смерти словенской женщины Вероники Зарник — экстравагантной, яркой и богатой. Она водит автомобиль и даже самолёт, блестяще владеет немецким языком, потому как училась в Берлине, гуляет (точнее, гуляла) по городу с аллигатором на поводке, обожает лошадей и может расплакаться на войне из-за раздавленной лягушки.

Драго Янчар даёт нам 5 версий событий от разных героев, которые знали и любили Веронику: первую излагает сербский офицер, с которым эта ветреная женщина бежала от мужа, вторую рассказывает её безутешная мать, которая всё же надеется увидеть дочку живой, третью предлагает тот самый немецкий врач Хорст Хубмайер, с которым наша героиня в своё время прекрасно общалась, четвёртую даёт нам её преданная горничная, а пятую — работник поместья и партизан Йеранек, по вине которого госпожа Зарник и её супруг Лео умерли мученической смертью.

У всех своя правда. Своя боль. И своё самооправдание. Чем больше читаешь этот текст — тем меньше хочется винить кого-то в этой абсурдной мешанине.

Красивый, крепкий, страшный и завораживающий текст.
Смело ставлю высокий балл.

Книга была интересна хотя бы тем, что написана про страну, про которую пишут очень мало. Большинство вообще ничего толком о ней не знает. Поэтому мне было интересно почитать первую историю, написанную от лица офицера императорской армии. А я ведь ничего не знала о ее политическом строе. Сначала мне даже показалось что мы совсем еще в начале XX века, и скоро начнется Первая Мировая. Пока я пыталась разобраться в политике, и почему наш герой в лагере у англичан, он страдал от любви к одной пани, сказала бы я, если бы действие происходило в Польше. А сейчас, видимо, надо употреблять термин "леди". А меня больше интересовало, почему англичане их предали, и почему они воевали то за немцев, то против. И кто принимал эти решения.
Я все еще думала, что перед нами любовный треугольник, когда действие неожиданно переключилось. Кажется, на немецкого офицера, врача. Вполне понятное разочарование в жизни и желание все забыть у побежденной нации. Но и он вынужден вспоминать. И вспоминает дом, где эта же леди вместе с мужем так радушно принимает его. И еще много чего вспоминает.
А потом мы уже читаем мысли ее матери. Она ждет дочь. Дочь, которую вместе с мужем куда-то увели ночью. Куда? Зачем? Т.е., "зачем", как раз примерно понятно. А вот "кто"? Я уже начинаю думать про особый отдел. Но не имею ни малейшего понятия, действовал он там или нет. Вообще получается, что кроме войны немцы - все остальные, была еще и сословная война. На нашей территории она прошла куда раньше, поэтому не было так обостренно. А вот словенцам приходилось решать. Недаром офицер из первой части, воюющий за императора, одновременно был вынужден воевать за немцев, потому что против красных. И на территории оккупированной страны создавались партизанские отряды, но идти в них означало не только сопротивляться немцам, но и поддерживать красных. Т.е. сложная идеологическая задача.
Еще будут две части, от лица работницы и работника поместья. Книга уже приближается к концу, поэтому я не могу говорить о содержании. Ведь сюжет развивался по спирали. Нас закручивало в воронку, и постепенно мы понимали, к чему ведет автор. Если в начале, с моей точки зрения, был явный переизбыток переживаний, любовных страданий и прочих самокопаний, то ближе к концу они уже обрели смысл и твердую (и очень грязную) почву. В концовке автор оказался еще жестче, чем я ожидала, но художественная интрига у него получилась, и форма повествования была также очень удачной.