Ваша оценкаКнига посвящена 100-летию приезда в Казань А.М. Горького В нее включены произведения, в которых в той или иной степени раскрывается казанский период жизни выдающегося пролетарского писателя.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,0
92 оценки
- 529%
- 446%
- 321%
- 23%
- 11%
Ваша оценкаПрочитали 120Хотят прочитать 16
Рецензии
Ludmila88822 февраля 2020 г.Моральное негодование
Читать далееГероини двух рассказов Горького («Скуки ради» и «Двадцать шесть и одна») попадают в похожие ситуации, оказавшись преданными своими возлюбленными и осмеянными окружением. Но ведь главное - не само событие, а наше к нему отношение.
В отличие от робкой и беззащитной 40-летней Арины («Скуки ради»), 16-летняя Таня («Двадцать шесть и одна») выходит из своей истории победительницей, извлекая полезные уроки из полученного негативного опыта. И всё у неё будет хорошо, чего не скажешь о 26-головой негодующей толпе.
Сильную духом девушку ничто не сломает! Как писал Ницше, всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. Таня «ушла, прямая, красивая, гордая». А эти «двадцать шесть живых машин, запертых в сыром подвале» собственными руками срубили сук, на котором сидели, и «остались среди двора, в грязи, под дождем и серым небом без солнца...». «Лучше её — никого не было у нас, и никто, кроме неё, не обращал внимания на нас, живших в подвале, — никто, хотя в доме обитали десятки людей». Обидев девушку, которая была для них светом в окошке, они убили лучшее не в ней, а в себе, они наплевали не на неё, а в собственные души. «А мы — всё больше, всё сильнее бросали в неё грязью и ядом наших слов». Ох, уж это моральное негодование, надевающее на зависть и злобу маску добротели! Тот же Ницше называл его коварнейшим способом мести. «Сегодня мы узнаем наконец, насколько чист и недоступен для грязи тот сосуд, в который мы вложили наше лучшее». И что в результате? Душа Тани так и осталась чистой и недоступной для грязи, в отличие от этих двадцати шести морально негодующих душ.
1283,6K
Tarakosha23 декабря 2021 г.Читать далееДанная книга является заключительной в его увлекательной автобиографической трилогии, рассказывающей о детстве и юности будущего писателя.
Она начинается там, где остановилась предыдущая часть и доходит до его 20-летия, как всегда полная колоритных персонажей и перипетий жизни. Здесь уже близкие и родные писателя, знакомые читателю по предыдущим частям, отходят на второй план, практически исчезая из поля зрения.
Главными героями полностью становятся те, с которыми ему пришлось столкнуться за время странствий и работы на чужих. Отличительной чертой при этом является желание понять людей из своего окружения, особенно тех, кто так или иначе чем-то подкупил автора, с кем завязались дружеские отношения, основанные на общих взглядах и интересах.
В ходе чтения перед мысленным взором читателя в очередной раз проходит целая галерея увлекательных портретов людей того времени, в каждом из которых автор стремится разглядеть уникальные черты, чувствуются временные маркеры того времени, проглядывают национальные черты и особенности, присущие русскому человеку, не всегда благоприятные, но никуда от этого не деться.
Рассказ и рассуждения писателя в очередной раз подкупают наличием тонких и точных наблюдений, большим разнообразием персонажей из простого народа, прекрасным литературным языком, богатым и образным.
Рекомендую всем любителям классической литературы и автобиографий.901,2K
Tin-tinka4 декабря 2022 г.Стремление к чему-то значительному
Читать далееОкончание трилогии, на мой вкус, вышло менее увлекательным, чем вторая часть «В людях», но читалось приятнее, чем безрадостное, полное насилия «Детство». Жаль, Горький не продолжил свою историю, было бы интересно узнать из первых уст о том, как сложилась его судьба дальше, о выборе политических идеалов, о знакомстве с Владимиром Короленко и обретении славы писателя. «Мои университеты» - небольшое повествование, где автор рассказывает о своей жизни в Казани, о несбывшихся надеждах на поступление в университет, о знакомстве со студентами и различными политическими кружками, о концепциях, которыми руководствовалась прогрессивно настроенная молодёжь того времени. Не оставляет Алеша Пешков и вдумчивых наблюдений за окружающими, он словно находится между двумя мирами, не принадлежа ни «к простым», ни «к образованным»: удивляется представлениям интеллигенции о мудром, добросердечном народе и расстраивается, видя враждебное отношение простых работяг к «чистой публике».
Когда говорили о народе, я с изумлением и недоверием к себе чувствовал, что на эту тему не могу думать так, как думают эти люди. Для них народ являлся воплощением мудрости, духовной красоты и добросердечия, существом почти богоподобным и единосущным, вместилищем начал всего прекрасного, справедливого, величественного. Я не знал такого народа. Я видел плотников, грузчиков, каменщиков, знал Якова, Осипа, Григория, а тут говорили именно о единосущном народе и ставили себя куда-то ниже его, в зависимость от его воли. Мне же казалось, что именно эти люди воплощают в себе красоту и силу мысли, в них сосредоточена и горит добрая, человеколюбивая воля к жизни, к свободе строительства ее по каким-то новым канонам человеколюбия.
Именно человеколюбия не наблюдал я в человечках, среди которых жил до той поры, а здесь оно звучало в каждом слове, горело в каждом взгляде.
Освежающим дождем падали на сердце мое речи народопоклонников, и очень помогла мне наивная литература о мрачном житии деревни, о великомученике-мужике. Я почувствовал, что, только очень крепко, очень страстно любя человека, можно почерпнуть в этой любви необходимую силу для того, чтоб найти и понять смысл жизни. Я перестал думать о себе и начал внимательнее относиться к людям.Спокойные рассказы «экономки» и злые жалобы девушек на студентов, чиновников и вообще на «чистую публику» вызывали в товарищах моих не только отвращение и вражду, но почти радость, она выражалась словами:
— Значит — образованный-то хуже нас!
Мне тяжело и горько было слышать эти слова. Я видел, что в полутемные маленькие комнаты стекается, точно в ямы, вся грязь города, вскипает на чадном огне и, насыщенная враждою, злобой, снова изливается в город. Я наблюдал, как в этих щелях, куда инстинкт и скука жизни забивают людей, создаются из нелепых слов трогательные песни о тревогах и муках любви, как возникают уродливые легенды о жизни «образованных людей», зарождается насмешливое и враждебное отношение к непонятному, и видел, что «дома утешения» являются университетами, откуда мои товарищи выносят знания весьма ядовитого характера.Вообще, в произведении Горького именно галерея различных характеров, идей, которыми делились с ним собеседники, составляет для меня главный интерес, позволяет лучше понять прошлую эпоху, увидеть столь разные мироощущения людей дореволюционной России. На фоне этих моментов история самого Алексея словно находится на втором плане, хотя рассказывается даже о драматической попытке самоубийства, но это подано словно вскользь, без надрыва или глубокого погружения в самоанализ.
Третья часть вышла более политизированной: тут тайные собрания и аресты, жандармы, выслеживающие смутьянов, запрещённая литература и «хождение в народ», попытки просвещения масс и частые упоминания о ссылках, откуда вернулись те или иные персонажи. Из действующих лиц, оказавших особое влияние на судьбу юного Пешкова, выделяется Андрей Деренков, казанский торговец, помогавший революционной деятельности молодёжи, устраивавший в своем магазине и в булочных кружки по самообразованию, владелец уникальной для Казани библиотеки со множеством запрещенных изданий. А так же Михаил Ромась – бывший политический ссыльный, ведущий народническую пропаганду в селе Красновидово. В его лавке Горький работал до момента ее поджога богатыми мужиками, которым мешала торговая деятельность Ромася и организация им крестьянских артелей по сбыту яблок без перекупщиков.
Подводя итог, по мере взросления главного героя усложняется и проблематика романа, хотя тут нет нарочито-закрученного сюжета, скорее, жизнь как она есть, те различные идеи и настроения, которые волновали людей прошлого, попытки юного Алексея Пешкова обрести свой собственный путь. Так что книгу можно советовать любителям неспешной русской классики и тем читателям, кому интересно прошлое Российской империи конца ХIХ века
862,5K
Цитаты
annomik1 мая 2013 г.Нам не о чем было говорить, мы к этому привыкли и всё время молчали, если не ругались, - ибо всегда есть за что обругать человека, а особенно товарища.
201,7K
FATAMORCANA12 ноября 2015 г.У этих людей была одна смешная черта: они любили показать себя друг другу хуже, чем были на самом деле.
Человек, не чувствуя в себе ничего хорошего, иногда не прочь порисоваться и своим дурным.19853
Leksi_l9 декабря 2024 г.Читать далее"Н-да-с... Чем больше человек вкусил горького, тем свирепее жаждет он сладкого. А мы этого не понимаем, облечённые в наши ветхие добродетели и глядя друг на друга сквозь дымку самомнения и убеждения в нашей всяческой непогрешимости.
Выходит довольно глупо и... очень жестоко. Дескать, падшие люди... А что такое падшие люди? Прежде всего — люди, та же самая кость, кровь, то же мясо и те же нервы, как и у нас. Говорят нам об этом целые века изо дня в день. А мы слушаем и... чёрт знает как это всё нелепо! В сущности, сами-то мы тоже падшие и, пожалуй, очень даже глубоко падшие... в пропасть всяческого самомнения и убеждения в превосходстве наших нервов и мозгов над мозгами и нервами тех людей, которые только менее хитры, чем мы, хуже умеют притворяться хорошими, чем мы притворяемся... А впрочем, будет об этом. Так всё это старо... что даже совестно говорить..."
1599
Подборки с этой книгой
Классика
- 603 книги
Книги от А до Я. Буква М
- 140 книг
Перечитывая
- 145 книг
экранизации (мультфильмы по книгам)
- 902 книги
