Полное собрание трагедий в одном томе

Еще раз распишусь в любви к Еврипиду и его галерее восхитительных женских характеров. 

Сюжет, необычно для трагедий, состоит из 3 частей, объединённых не героем, а общей темой: заключение политического союза Афин и молоссцев, плюс конфликт со Спартой. 

Кто помнит культовый фильм Д.Джармуша «Кофе и сигареты»? Все литературные приемы придумали эти ребята в хитонах, а допилили те, что в тогах))) 

Героиня первой сама Андромаха, вдова предводителя троянцев Гектора. Теперь она рабыня, бывшая наложница Неоптолема. И пока он в Дельфах, выпрашивает прощение за убийство Ахилла — новая пассия и законная жена, спартанка Гермиона, дочь Менелая и Елены троянской (той самой, из-за которой разгорелся десятилетний сыр-бор) собирается убить и Андромаху, и ее сына от Неоптолема. 

Несчастная наша героиня прячется у алтаря Фетиды, но Менелай, нашел спрятанного мальчика и шантажирует мать: или ты, или он. Андромаха выбирает сына, но увы, спартанский царь ее обманул и собирается казнить обоих. От смерти их спасает дед Неоптолема, Пелей. 

Во второй части главная героиня Гермиона. Тут трагедия явно попахивает комедией. Еврипид в открытую глумится на Гермионой и ее «страхами». Она в ужасе ждет возвращения мужа и боится наказания за попытку убить его сына. Сама Гермиона бесплодна, отсюда и ее ненависть к сопернице. Но тут на сцене появляется Орест — кузен и бывший жених. Он уводит Гермиону с собой и замышляет убийство ее мужа. 

В заключительной части (опять трагедия) героем становится старец Пелей. Он узнает об убийстве Орестом внука, последнего мужчины из династии. Пелей раздавлен горем. Его сын и внук мертвы. Чтобы утешить и успокоить мужа появляется Фетида. Она обещает ему бессмертие и спасение династии. Сын Андромахи будет основателем династии молосских царей. 

И пусть союз с молоссцами послужил основой драмы, самые хлесткие фразы пришлись на долю «спартанцев». 

Контраст между «плохими» героями: Менелай и Гермиона, олицетворение вероломства и коварства, и «хорошими» Пелей, Андромаха, затеян с целью вывести на свет основную задачу произведения: тему вражды и соперничества. Еврипид осуждает желание превосходства и власти, справедливо полагая в них источник вооруженных конфликтов.

Увы, но ни союзы, ни предостережения трагика, афинян не спасли. То, что Еврипид написал в Андромахе, через двадцать лет будут повторять все. В 404 году Афины полностью проиграли войну, оставшись без армии, денег, городских стен, заморских владений и флота (по условиям мира город мог иметь только 12 кораблей). Про демократию надолго забыли, а лидерство в Греции получила Спарта.

После прослушивания выпуска подкаста "книжный базар" про античную трагедию в современных сюжетах, появилось настойчивое желание восполнить свой существенный пробел в этой самой трагедии. "Медея" подвернулась очень во время и оказалась довольно любопытной. Все что я знала про Медею - она убила отца, а ее муж Ясон (который как-то связан с золотым руном и аргонафтами). Тут же я узнала, что Ясон решил ее бросить и женится на дочери царя Креонта. Понятное дело, что женщина в гневе. Как он мог ее предать? Мало того, что он ее бросил, так ей прямым текстом говорят, что надо еще и из города уезжать вместе с детьми. И тогда она хитростью и, используя детей, решает убить соперницу, что приводит еще и к гибели царя. А потом Медея убивает детей. Занавес.
Трагедия очень любопытная, интересная. Ритм строф тут тоже особый - если поддаться ему, то читается очень легко.

Эврипид “вскрывает психологию истерзанной души” - души женщины, отдавшей свою природу, человека с уязвлённой гордостью, что делает его смертником. Потеря самоуважения здесь, как смертный приговор.

По ходу пьесы становится ясно, что любовь, а в особенности материнская, не является движущей силой трагедии. Медея у Эврипида наделена множеством эпитетов, это разгневанная женщина, которая на протяжении всей драмы проклинает, рыдает, мечется, она “лукаво-осторожна” (характеристика Креонта), коварна, хитра, расчетлива (последнее не отрицает и сама Медея).
У Эврипида Медея - это не обезличенная структура, не обезумевшая женщина, которая рвёт и мечет, ослеплённая предательством. Это уже не архетип женщины-матери, рождения-смерти. Медея - уязвленная жена, злодейка, сосредоточенная на мести и рационально ее планирующая. Медея просчитывает все возможные варианты и последствия убийства Главки в длинном монологе, что классифицирует преступление, как преднамеренное и осознанное.

Основной закон мифа заключается в том, что миф антипсихологичен, герой поступает только так, как должен поступать сообразно определению его роли в истории. Миф вообще имеет характер ответа, а не вопроса, причем ответы всегда ходят по кругу. Если бы трагедию написал Эсхил или Софокл, то Медея подобно Антигоне взывала бы к высшему суду и искала справедливости, а ее страдания приводили бы к познанию истины, тогда как у Эврипида это голос оскорбленной жены, требующей мести. Пафос трагедий Эврипида и заключается в попытке высвободить человека из этой машины через раскрытие его собственных движущих сил (Эврипид “прокладывает путь к драме нового времени”).

Я думаю, Эврипид несколько опережал своё время. Тогдашние афинские женщины вовсе не были Медеями, они были для этой роли или слишком забитыми, или слишком утонченными. И поэтому образ отчаянной дикарки - это заслуга поэта, показавшего стихийное в душе женщины. В этом проявляется эволюция античной трагедии, теперь пьеса ближе и понятней современному читателю: центр тяжести смещается от всеуправляемой воли богов к актёру с его внутренним миром и переживаниями. В драме Медея - не пассивный образ, а самостоятельно решающий, делающий выбор персонаж. Эта свобода дышит яростью, гневом и силой оскорблённой женщины.

P. S К просмотру фильм Паоло Пазолини "Медея" (1969): режиссёр преобразовывает миф и мыслит в нём, добавляя новый образ Кентавра, который сшивает современность с архаикой. Также он сохраняет сниженный образ Ясона. Фильм очень сильный, смотреть только после прочтения пьесы.

"А я то думала, что неверные мужья задабривают своих жен чем-то стоящим!", сказала Леди Ди,когда узнала, что принц Чарльз приготовил ей на Рождество в подарок набор стразов.

Время идет,а тема мужской неверности была актуальна в те далекие времена, и остается по сей день.
Все было у Ясона: любящая и преданная жена, соратница во всех его безумных начинаниях; два сына. Казалось было,что наладилась жизнь Ясона в Коринфе. Но на его пути оказалась юная царевна Главка, дочь Креонта.
Медея унижена, раздавлена горем. Тут еще царь Креонт ради счастья своей дочери повелел ей с сыновьями немедленно покинуть город. Медея жаждет мести. И месть свершится.
Медея убивает не только Креонта и Главку, но и собственных детей.
Жестокий поступок, но как сказала моя знакомая-филолог, когда они разбирали это произведение, преподаватель говорил, что Медея убила своих детей не только из-за уязвлённой гордости, но и по политическим причинам, чтобы их не убил кто-нибудь другой. Странно, конечно, почему их нельзя было взять с собой?
В целом трагедия понравилась, вызвала очень яркие эмоции.

Признаюсь, что после прочтения "Афинских убийств" Самосы сильно возлюбила я Еврипида. Не только за сумрачный морок, за тревожность подтекста и мучительные вопросы, на которых нет ответа, за многогранность смысла и парадоксы софизма, которые не в силах разрешить сам автор, как бы предлагающий сделать это самим читателям, короче за всё то, что так роднит этого древне-греческого дядю с родимым Фёдр Михалычем, но и за настоящий "классический", привычный в нашем понимании, почти современный слог. Из всех античных лириков этот читается наиболее легко и естественно (ну может быть ещё Овидий), иногда кажется, что его менталитет почти сродни нашему...Наверное это не так, но тем не менее, не секрет, что в классических Афинах Еврипида не слишком-то баловали вниманием, предпочитая ему строгий слог правоверного богобоязненного Софокла и всегреческого шута-зубоскала Аристофана, который, потрафляя всеобщему простонародному мейнстриму , постоянно доставал беднягу Еврипида в своих комедиях. Видать, в период Пелепонесской войны, как и во всех войнах, людям хотелось стабильности, законопослушания и привычности традиций, что, конечно, в трагедиях рассматриваемого автора наличествовало не всегда.
Итак, "Вакханки"...Собственно, единственное, что могу сказать внятное по этому поводу, так это то, что считаю данное произведение лучшим наследием античной поэзии, дошедшей до наших времен, даже в таком покоцаном виде..,быть может даже выше Иллиады. Разумеется, я пристрастна, но тем не менее возможно, это первое произведение, где ставится вопрос о боге, об истине, в которой воплощается бог, об отношении к богу, о богобоязненности и богоборчестве...Такое было под силу только этому Достоевскому античности...
И вот ведь ирония истории - всякая хрень вроде цитат коронованных и прочих знаменитых дураков и дур, вроде "после нас хоть потом" и "если нет хлеба, пусть едят пирожнные" дошли до нашего времени, а это гениальное, страшное, душевыворачивающее произведение сохранилось лишь частично, и притом не сохранились самые кульминационные, самые драматичные, потрясающие наше воображение моменты...И, видать, не только наше, раннехристианский "Плач богородицы", похоже, был написан под влиянимем того самого отсутствующего монолога Агавы над растерзанным сыном, собственно по нему и можно составить некое весьма приблизительное впечатление об утерянном фрагменте.
Когда прочитала "Вакханок", первое, что пришло в голову - почему по этому не сделали фильм? Ведь сняли же "Ифигению", "Электру", "Троянок"...Впрочем, тут же вспомнился неизбежный рейтинг - ну как такое можно адекватно снять? Опять набодяжат или беззубой условности или чернухи с кучей "пецэффектов", лет тридцать назад ещё наверное могли, сейчас уже нет...
Но конечно, величия произведение от этого не теряется.

Именно эту трагедию можно назвать наиболее близкой нашему духу. В ней можно ощутить те первые признаки двойственности человеческой души, который в своей философии развил Сократ и после Платон, и который вызывал столько негодования у молодого Ницше в его "Рождении трагедии".
Центральными персонажами можно назвать не так Ипполита или Федру, как двух богинь, чьими инструментами они нам предстают: Афродиты и Артемиды. Именно это противоборство двух начал: туманящего рассудок, распаляющего страсть и чистого, девственного, невинного позже, в той или иной форме, можно увидеть у столь многих поэтов.

Так писал Высоцкий, тоже ощущая те фаустовские "две души в груди своей". Это, столь мучающий уже десятки поколений возвышенных умов, противоборство впервые нам во всей своей наготе показал Еврипид.
"Гордец" Ипполит вызвал на себя гнев богини любви Афродиты.

Она решила проучить упрямца и использовали для этого мачеху Ипполита - Федру. Тут стоит вспомнить тот факт, что первоначальный вариант "Ипполита" до нас так и не дошел, так как Еврипид переписал свою работу потому что даже для не очень уважающих женщин древних греков, женщина там предстала в слишком негативном свете. Но даже в этом варианте можно заметить, что, несмотря на то, как Федра жаловалась на неспособность противостоять своей преступной страсти, ее пасынок отвергал "подарки" Афродиты вполне успешно.
Но мстительная Афродита легко покоряет своей властью женщину. Тут мы можем увидеть, сколь розняться взгляды на любовь древних греков и навязанные нам сегодня:

Оказавшись жертвой любви супруги отца, Ипполит, невиновнейший из людей, с кротостью, присущей древним грекам, принимает ужасное наказание отца, которое было страшней смерти - изгнание. Но он не хочет мириться с ложью и несправедливостью этого мира, он предпочитает стать мучеником за правду и накликает на себя ужасную смерть ради того, чтобы отец его не остался обманут.
Конец действительно по-эллински очень сильный - отчаянье отца и прощение сына даже для столь циничного поколения, как наше, не может не задеть какие-то синтементальные струны души.
Хор восклицает:

Тем не менее главные слова Еврипид вкладывает в уста богини чистоты Артемиды:

Богиня сладострастия торжествует, погубив непокоренного гордеца, отвергавшего ее подарок.
Но ее соперница, богиня целомудрия, обещает отомстить. И так, это противоборство двух начал, поле которого душа человека, простирается в бесконечность.
Ницше обвинял Еврипида в том, что он был одной из причин, столь усугубившегося за века, раскола человеческой души, но это тоже, что обвинять немецкого философа в том, что он "убил Бога". Они оба лишь пророки, предчувствовавшие то, что должно было прийти неизбежно и за эту прозорливость они достойны называться великими.

Ипполит — заключительный эпизод напалма наказаний, поразивший потомство любвеобильной дочери Гелиоса – Пасифаи, за ее пристрастие к быкам. Чудовищный Минотавр героине нашей трагедии приходится старшим братиком.

Итак. Ипполит, внебрачный сын царя Тезея, настолько самовлюблен и гордится своей непорочностью, что в глубине души считает богиню любви не слишком-то достойной. Ни приношений ей, ни поклонения. Весь свой пыл он тратит на Артемиду, девственницу, богиню охоты и прочих спортивных забав.

Естественно Афродиту такое положение дел не устраивает и она решает отомстить. А заодно и Федру, дочку Пасифаи наказать. Эрос поражает бедную Федру, мачеху Ипполита, стрелами любви. К пасынку. Бедная Федра конечно понимает весь ужас своей истории. Спасение возможно лишь в смерти – раз так захотела богиня, а по убеждениям греков людям страсть неподвластна, влюбляться или нет решает Афродита. А ты сиди и мучайся.

Вот она и мучается. Поделится горем не с кем – позор страшный. Пасынок, он же как сын. В итоге кормилица выбила из нее признание и, решив помочь бедняжке, Ипполиту все рассказала. Ну бывает, ну красивая же мачеха, да и папуля далеко. Геройствует. Никто не узнает.

Ипполит встал в позу. Он не такой. И вообще в белом пальто. Непорочный. Все женщины ядовитые змеюги.

Федра, услышав все вот это, от горя и позора повесилась. В предсмертной записке обвинила Ипполита в покушении на свою честь. Вернулся отец, прочел письмо и выгнал непорочного взашей из царства, не тратя время на суд и следствие. Ипполит заявил, (снова) что он безвинный и влез на повозку. Кони понесли (не без помощи пронырливых богов) и мальчик разбился насмерть.

То, что мы имеем в наличии, это вторая редакция. Первый вариант, который до нас не дожил, был еще скандальней – в нем Федра с Ипполитом объяснялась сама. Напрямую без помощи кормилицы. Афинская публика возмутилась и пришлось текст переписывать, согласно поправкам заказчика.

Несчастную Федру откровенно жаль, тем более, что речь в пьесе совсем не про разврат. Она-то любви хочет, той, что под моральным замком. А у кормилицы свой запрет – она не знает что такое любовь. У нее для любой подлости есть оправдание.

А к Ипполиту, с запретом от своей гордости эти чувства испытывать в принципе, сочувствия никак не нашлось. У него ни любви, ни даже жалости нет к бедной Федре (мы же помним, по их понятиям она не виновата в страсти, так боги решили). Он весь себе самовлюблённый придурок на белом коне. Я непорочный и отстаньте от меня со своими любовями. Даже отправляясь в изгнание он просит богов доказать отцу свою невиновность, пусть ценой смерти.