Полное собрание сочинений в 11 томах (эксклюзивное подарочное издание + CD-ROM)

На Пастернака надели венец мученика, его «Доктора Живаго» припечатали Нобелевской премией, сломав судьбу и одному, и другому. Поэт умер, его роман живет все такой же: припечатанный. Только вот нужно ли ему это клеймо? Не в смысле, что «Доктор Живаго» недостоин награды, а просто трудно ему с ней. До сих пор трудно.

«Доктор Живаго» - уникальный роман. Роман поэта Пастернака о Гражданской войне, причем не с «правильной» стороны, а вообще со стороны, отстраненно. Что, конечно, не могло быть оправданием излишней откровенности. Это у других гражданские войны грязные и братоубийственные, а у нас благородные красные в честном бою убили парочку белых, и всем наступило счастье. На много лет вперед. Кто не согласен, тот дурак. Мертвый дурак. Поэтому честность Пастернака меня восхищает. Чем больше проходит лет, тем труднее в ней разглядеть Поступок, ведь Борис Леонидович не выступает с критикой. Но Поступок был. И о нем нельзя не помнить.
Многие наши знаменитые писатели и поэты того времени ругали «Доктора Живаго». Если отбросить слишком идейных и дрожащих, то с остальными в некотором смысле можно согласиться, потому что роман есть за что ругать. Липкий слог, приятный в описаниях природы, но отталкивающий там, где дело касается людей и исторических размышлений. Сериальность. Очень много героев, почти у каждого из которых есть не только имя, но и фамилия и отчество, и своя история. Несмотря на пространство романа, на временную протяженность, все герои не раз пересекаются и играют в судьбе друг друга порою важные роли. А еще… И тут я больше ничего не могу придумать. Да что там, даже недостатки мне кажутся за достоинства. Прекрасный роман!

Однако очень неприятный главный герой. Может быть, как человек и товарищ он ничего: пацифист и где-то филантроп, честный и благородный. Но я женщина, и его образ мужчины мне крайне неприятен. Юрий Живаго – нерешительный и инфантильный. Он регулярно как будто берет на себя обязанности, однако никогда не несет ответственности за свои поступки. Доктор, как ребенок, быстро увлекается и быстро остывает, не умея бороться не только за свою точку зрения (которой, возможно, и нет), но и за собственное счастье. Юрий безучастно плывет по течению. Его благодетельница и почти вторая мать на смертном одре говорит, что надо жениться на Тоне, и Юра как будто прозревает и вдруг влюбляется в товарища детства. Война и обстоятельства сводят его с Ларой, целеустремленной и напористой, и вот он уже любит ее. Так сильно, что под небольшим давлением искусителя и негодяя Комаровского, которому они с Ларой обязаны исковерканным детством, с легкостью отдает свою возлюбленную ему в лапы. Потом Живаго почти любит Марину. И при малейшей возможности исчезает. Что это? Признак метущейся творческой личности? Или время такое было? Нет, просто Юрий Живаго сам не знал, чего хотел. И, пожалуй, так никогда и не узнал. Сомнительный лиричный герой. Зато ужасно человечный. Дмитрий Быков, биограф и исследователь творчества Пастернака, уверен, что Живаго прообраз самого писателя, а его жизнь – жизнь, которую хотел бы прожить Борис Леонидович. Наверное, так и есть, только на этот раз мне совсем не хочется копаться в биографии писателя, в этот раз пусть они существуют отдельно, писатель и его произведение. И оба они великие, невзирая ни на какие свои слабости и недостатки.

Как часто сталкиваются ожидания и действительность при чтении известных книг. Иногда они совпадают, иногда резонируют. Итогом столкновения могут быть восторг, удивление или глубокое разочарование. С классикой особенно сложно, ведь она оценена не просто читателями, но проверена временем. На мой взгляд, время редко ошибается. Только события порою сильно искажают восприятие, обязывая и навязывая свою оценку. И все-таки даже под тяжелым гнетом условностей и печатей роман поэта Пастернака велик и уникален и имеет право на вечную жизнь. Как летопись? Как художественное произведение? Как памятник «свободы» слова в СССР? Неважно. Как все вместе и ничего из перечисленного, сам по себе. Он уже занял место в мировой литературе, потому что «Доктор Живаго», как по-настоящему красивый человек, благодаря своим мелким изъянам и непропорциональностям кажется еще более прекрасным и неповторимым.

Сколько же выстрадал наш народ. Уму не постижимо, как этот революционный вал ломал, коверкал, истязал людские судьбы. Мне трудно понять, как можно было выжить в такие темные времена, как пропустить через себя столько смертей, зверств, мук и не сойти с ума. И не важно, с какой ты стороны, красной или белой, поддерживаешь ты революцию или нет, она все равно пройдется по твоей жизни, скосит твоих близких, твой дом, тебя самого. Ни спрятаться, ни отсидеться, ни избежать. Ох, как непомерно тяжелы и безжалостны к людям жернова русской истории XX века.

"На протяженьи многих зим я помню дни солнцеворота..."

Когда я кончала школу, мы жили на десятом этаже высокого многоэтажного дома, окна которого выходили на солнечную сторону. В декабре я свалилась больная и, выздоравливая, читала по программе «Доктора Живаго» Пастернака, и целый день ничем не стесняемое солнце бликами ложилось на стены и освещало страницы романа, который я глотала с упоением и восторгом…
Есть минуты, когда время останавливается, и сколько б тебе ни было лет, возвращается миг, когда все было впервые, - и каждое такое мгновение словно состоит из тысячи таких же мгновений, пережитых ранее, и тогда понимаешь, что время дискретно, прерывисто. Что неповторимое повторимо. Что жизнь вечна.
Есть меты, которые неизменно возвращают тебя в прошлое, думаю, дни солнцеворота были для Бориса Пастернака одной из таких мет.
Стихотворение Пастернака «Единственные дни» не вошло в текст романа как одно из стихотворений Юрия Живаго, но по воле того давешнего солнцеворота навсегда стало одним из моих любимых и неразрывно связалось в моем сознании с единственным романом Пастернака.
И каждый год под конец декабря эти строки всплывают в моей памяти, так же, как в середине августа приходит вот это: «Как обещало, не обманывая, проникло солнце утром рано косою полосой шафрановою от занавеси до дивана…».
И вообще стихи Юрия Живаго я считаю лучшим, что написал Пастернак-поэт. Самые любимые, самые сильные.

Очень трудно писать рецензию на книгу, которая когда-то поразила и потрясла, вошла в мозг так, что спроси меня сейчас – что именно нравится? – я не найду ответа. Так же, как не смогу объяснить, почему люблю запах жасмина и сирени. Вернее, смогу, но слов для этого потребуется немало. Мои впечатления лучше передать ассоциациями: ослепительное солнце, искристый снег, ягоды рябины как капельки крови…
Должно быть, эта книга оказалась очень созвучна мне пятнадцатилетней, чей простой и ясный, как стеклышко, мир, оказался в одночасье разрушен революцией, также, как мир героев романа. Это было «про меня, про нас про всех, какие, к черту, волки?» А может, меня покорила красивая история безнадежной любви? Наверное, дело просто в том, что я давным-давно открыла для себя главную тайну читателя: мы читаем в книгах не то, что написано автором, мы всегда читаем то, что хотим прочитать.

С годами на многое смотришь иначе и нередко то, что очаровало в юности, разочаровывает в зрелости. Но не эта книга. Теперь я могу оценить и потрясающий музыкальностью язык, и математически точную композицию романа. Теперь я могу восхититься тем, как психологически точно описаны взаимоотношения Юрия с тремя разными женщинами в его жизни: первая любовь мальчика к девочке-другу, о которой знаешь все-все, которая близка как сестра; обреченная любовь-страсть к женщине, которая была суждена ему с первой встречи и которую он отчаянно, изо всех сил, пытался не любить; наконец, просто связь между мужчиной и женщиной…
А вообще сдается мне, что главным для Пастернака были не сюжетные перипетии, а тайные движения души героев и роковая взаимосвязь вещей, людей и событий.

Я весь мир заставил плакать… Увы, нет, Борис Леонидович. Весь мир – то есть, западный мир, увенчавший его труд Нобелевской премией, - романа не понял. Знаменитую экранизацию с Омаром Шарифом я смотреть не могу, сколько не пыталась – очень уж попахивает развесистой клюквой. Для западного мира неоднозначная книга Пастернака явилась удачным информационным поводом для атаки в холодной войне, а на родине роман сочли антисоветским, даже толком не прочитав. Две системы скрестили щиты и раздавили живого человека… Недолго прожил Пастернак после отказа от Нобелевской премии…
Лично я ничего антисоветского в романе не находила и не нахожу, хотя, наверное, надо просто глубже копать? Может, роман был обозван «клеветническим» только из-за того, потому что в нем нет прославления Советской власти? На мой взгляд, Пастернаку как раз удалось создать произведение, исторически точное и драматически убедительное, не давая однозначных оценок происходящему в России, оставаясь как бы над текстом. А ведь такое почти никому не удавалось, даже сложно представить, смог бы кто-то сейчас в нынешней России написать правдивый и беспристрастный роман такого масштаба о перестройке и развале Союза, не вставая ни на одну сторону. А о том, что происходит в мире и в нашей стране сейчас? Нет, не родился еще новый Пастернак.
Увы, эту историю нельзя назвать позитивной, но жизнеутверждающие книги быстро читаешь и забываешь, а историю Юрия и Лары будешь помнить до смертного часа.

Очень подозреваю, что в комментариях меня будут бить и, возможно, даже ногами, но врать, что книжка вау-вау и полный шедевр я не буду. Пока что «Доктор Ж» есть мощный претендент на почётное звание «Разочарование года-2016». Такой флёр вокруг неё раздули: запрещённая «в совке» книга, автор гений с трудной судьбиной и Нобелевский лауреат, отторгнутый Родиной-злодейкой... И фильм мне в детстве понравился, с Омаром Шарифом и вкусной клюквой который, так что в предвкушении ухватилась за книгу, а там... обрывки событий, куча персонажей и семимильные скачки в пространстве и времени. И тяжёлый язык, которого совсем не ждёшь от поэта.

Коротко описать содержание можно так: весёлые приключения попавшего в мясорубку пальца. Заглавный персонаж, Юрий Живаго, не покидая объятий меланхолии, болтается по России от Москвы до самых до окраин и страдает, так и не попытавшись превратиться из объекта истории в субъект. Попутно обрастает детьми и жёнами, что-то там пишет, временами неохотно пытается лечить людей и бесконечно умничает. К жизни Юрий не приспособлен, стиль существования потребительский, все проблемы за него обычно решает кто-то, чаще — брат-орёл по фамилии Живаго и по имени Евграф. Расплатиться с кредиторами Юрий собирается когда-нибудь потом, когда напишет гениальную книгу — то ли стихи, то ли медицинский труд, то ли сборник анекдотов, — сам пока не решил. Жене про любовницу он тоже когда-нибудь потом расскажет. Или не расскажет. А ещё мне очень понравился приезд семьи Живаго в полном составе к незнакомым людям на ПМЖ. Ну прямо как в кино: «Здравствуйте, я ваша тетя, я приехала из Киева и буду у вас жить».

Такое бурное, мощное было время, в котором не повезло пожить герою, но Живаго задел историю словно по касательной. Читать тяжело, и не только из-за авторского слога, уж больно страшный период описывается: Первая мировая война, Революция, ещё одна война — Гражданская, голод, холод, разруха. Каждый раз читая такие книги с запахом железа и крови не устаю поражаться жестокости людей, стремящихся не просто истребить друг друга, но и сделать это максимально кошмарным способом. Венец творения, говорите? А апокалипсис всё никак не наступит, только его младшая сестра революция приходит пополоскать землю в красной краске. Начинают великие потрясения юные романтики, идеалисты и глупцы, и они же гибнут первыми, порой нелепо. А на смену им уже торопятся шариковы, раззевая рты в вопле «Отнять и поделить!» — и отнимают, и делят, — а за спинами и тех, и других, улыбаются в темноте гладкие лица кукловодов.

Народу в книге много, люди появляются, исчезают, толпами и с жаром признают величие гиганта мысли Юрия Живаго. К сожалению, герои ещё и разговаривают. И крестьяне, и «нтелегенты» обоих полов долго, многословно и напыщенно читают друг другу лекции о философии, религии, политике, отношениях, классовой борьбе. Ничего нового, обычный кухонный полунощный трёп после бутылки-другой, у нас полстраны таких философов. Речь героев не персонализирована ровно никак. Не верите? Вот немного умных словесей:

Кто их изрёк, угадаете? Доктор Живаго? Дядя Коля? Стрельников? Тоня?
И ещё прямая речь для сравнения — от другого персонажа и из другой главы:

Спа-ать... всем спа-ать...
Да и вообще, диалоги подозрительно похожи на разговор умного человека с самим собой, и кажется, я даже знаю, как зовут этого человека.

Понравились описания природы. Порой встречались яркие полусюрные образы вроде мёртвых поездов, во множестве застывших на просторах Сибири, примёрзших к рельсам и засыпанных снегом — и в них жили люди, убежавшие от войны в никуда. Понравилось и то, как Пастернак пишет о животных, и очень жалко было бедного бульдожку, который, тряся своим жирненьким задиком, с плачем убегал от бившего его негодяя Комаровского. Жалко было простых людей, чужой волей вырванных с насиженных мест, голодающих, израненных, убитых.
В конце концов, немного жаль и Юрия Живаго, просто слабого человека, которому не повезло родиться в эпоху перемен.

Очень многие предпочитают читать исключительно классику. При том некоторые делают это не потому, что это интересно, а потому, что это модно. Потому, что это - классика! Да, я прекрасно понимаю, что классика заслуживает уважения, но не вся западает в душу. Есть и тяжелая, и местами скучная, и даже нудная, но при этом каждая книга несет свое послание.

Россия. Начало ХХ века. Тяжёлые, удручающие времена. Люди пытаются держаться, храбриться, но боль и безысходность поглощают их. На фоне всеобщего ужаса и жестокой войны вспыхивает любовь. Запретная, не имеющая права быть. Побег от нее не заканчивается успехом, у судьбы иные планы. Но если судьба распорядилась снова столкнуть их, значит право на существование все таки есть? Или же это только иллюзия и на самом деле все не так просто, как кажется на первый взгляд?

Я не могу сказать, что эта книга должна быть прочитана каждым, так как она не для лёгкого чтения и явно подойдёт не каждому. Здесь все сугубо индивидуально, поэтому если вам хочется прочитать - читайте, никого не слушая. Если нет желания - не мучайте себя. Не надо ждать здесь внезапных сюжетных поворотов и экшена. Сложная и тяжёлая драма оставляет странное послевкусие.

Экранизация мне понравилась, которая с Кирой Найтли, но есть другие, я их не видела. Я обычно предпочитаю сперва читать, потом смотреть, но здесь - вам решать.

Я очень люблю поэзию Пастернака, его слог и витиевато-прекрасный, немного старомодный русский язык, проза же его оказалась для меня куда как сложнее для чтения.

«Доктор Живаго» - то ли манифест потерянного поколения русской интеллигенции первой половины ХХ века, то ли Книга Памяти, то ли прощание без прощения на фоне надрывного самопожертвования миллионов, чьи жертвы просто приняли к сведению (постфактум). Роман - спрессованный эпос, квинтэссенция того, что зовут «загадочной русской душой», как река, в весенние одночасье решившая расширить свои границы за горизонты всех сторон света, половодье «русскости», в котором почти тонешь…

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси.

В моей книге, в предисловии к роману я прочитала, что "один из читателей написал в «Огонек», что затратил много усилий, пытаясь даже читать между строк, и при этом не обнаружил ничего, способного послужить причиной многолетнего запрета, наложенного у нас на «Доктора Живаго»." Да ладно? Как по мне, так наоборот – яснее ясного. Система, которая почти под корень извела (где гражданской, где репрессиями, где эмиграцией) николаев николаевичей и иже с ними и штамповала нужные ей умы и души конвейерно, вдруг получает такой вот привет из забытого, как хотелось верить, прошлого. Неужели, товарищ Пастернак, Вы и правда поверили в оттепель?..

Или Вы просто не смогли больше молчать?

Он разбудил их: «Вас Господь сподобил
Жить в дни мои, вы ж разлеглись, как пласт.
Час Сына Человеческого пробил.
Он в руки грешников себя предаст».

И лишь сказал, неведомо откуда
Толпа рабов и скопище бродяг,
Огни, мечи и впереди — Иуда
С предательским лобзаньем на устах.

Сильная книга, и страшная, и невыразимо русская.

Кого не спрашивала о романе до его прочтения всегда один ответ, это история о мужчине, у которого было три жены. От чего желание читать не возникало. Но было любопытно, ведь автор удостоился «Нобелевской премии». Любопытство взяло верх.

«Войну и мир» я прочла за 31 день и полюбила ее всем сердцем, а «Доктора Живаго» читала практически полтора месяца. И дело не в языке или нежелании, причиной стали события книги. Множество загубленных душ на фоне революции, люди, верящие пропагандисткой идее, превратили страну в хаос, забирали в этот ад всех, от детей до стариков. Народ озлобился, стал хитрым, расчетливым без стыда и совести, пошлым. Здесь родственники предают ребенка, бросая его в тюрьму, чтобы спасти свою шкуру, здесь покровитель семьи пользуется своим положением и ломает молодую душу, здесь убивают за доброту, за мешок картошки… Но и среди этого хаоса были те, кто не терял надежды образумить людей, за что заплатили собственными жизнями.
Революция для простого безграмотного народа стала поводом для иллюзий, верящего что после все будут равны, все будут сыты и счастливы.

«Таким новым была революция, не по-университетски идеализируемая под девятьсот пятый год, а эта, нынешняя, из войны родившаяся, кровавая, ни с чем не считающаяся солдатская революция, направляемая знатоками этой стихии, большевиками»

Доктор Юрий Живаго — это образ интеллигентного, образованного человека, который стал не нужен одним и стал врагом для других. Он искал выход из своего положения, выход для своей семьи. Он потерял связь с семьей, с любимой женщиной, но обрел надежду и любовь в другой, стал нужным, заимел смысл своего существования во всем том хаосе, что жил…

«В года мытарств, во времена
Немыслимого быта
Она волной судьбы со дна
Была к нему прибита»…
"Разлука"

Книга стоило того, чтобы взять ее в руки и прочесть, с художественной точки зрения, о страданиях России и ее народа.

Я очень долго и болезненно продиралась сквозь эту книгу.
Столько было надежд и такое разочарование.
Я честно пыталась прорваться свозь кучу героев, через все эти жизненные совпадения, которых слишком много на квадратный книжный метр. Я путалась в них, и начинала сначала. Очень сухой язык, какой то рваный что ли. Все искала чего то сверх естественного в написанном, но так и не нашла. Хотя понятно, что лет 35 назад книга могла произвести фуррор, на сегоднешний день на темы поднятые в Живаго написано куча книг и снято множество фильмов, поэтому удивить не получилось. Для меня загадка книга ли была бомбой или же то что происходило вокруг неё вызвало столько разговоров.
Стихи Живаго - прекрасны, спорить не буду, их я ещё не раз перечитаю. А вот к роману вряд ли когда либо захочу вернуться.

О "Докторе Живаго" уже сказано много слов, но этот тот случай, когда я не могу оставить невысказанными свои. Ужасная книга. Начиная ее читать, я вспоминала, с каким уважением и восторгом о ней говорили у меня дома, когда я была маленькой, как ждали родители российской экранизации. Наверное, именно поэтому почти две трети повествования я все еще верила, что через пару страниц все-таки произойдет то, что заставит меня отбросить подбиравшееся все ближе и ближе огромное разочарование и понять, почему столь многие восхищаются этой книгой. Увы. Отныне и на годы вперед "Доктор Живаго" для меня - скучнейшая эпопея об ужасах большевизма, супружеской измене, поданной под видом красивой, испепеляющей, настоящей, но от этого не прекращающей быть бесчестной любви, и плоских, неприятных, неживых персонажах, наполненная жалостливым самолюбованием главного героя. Очерченным в первых нескольких главах кругом действующих лиц, которым в дальнейшем предстоит всю жизнь сталкиваться, отскакивать друг от друга и снова сталкиваться в то предсказуемых, то до смешного неправдоподобных обстоятельствах, роман напомнил недавно прочитанную "Жизнь Клима Самгина". Совпадения не просто избыточны, под конец их ожидаешь как тягостной неизбежности и вяло гадаешь, когда и в каком обличье уже появлялся на страницах романа вон тот случайный прохожий или дама в лиловом. Единственный герой, которого мне было искренне жаль на протяжении всего романа, - Тоня, Антонина Александровна, жена Живаго. Не стоил Юрий Андреевич ее любви, ни капельки не стоил. И странно видеть прекрасные стихи Пастернака, самим автором положенные под перо своего порсонажа, от которого, боюсь, меня навсегда и окончательно отворотила эта фраза:

Кто же он сам, как ни унылая посредственность, нацепившая одновременно мученический венец и рубище философа?..

Странно, наверное, писать рецензии на произведения, которые читал очень много лет назад. Странно - но... Все еще жива в душе боль, все еще я не прокричала свой немой крик: "Подождите, стойте! ОНИ НЕ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТЫ!"...

Для меня "Доктор Живаго" был пыткой и мучением, обязательным к прочтению в рамках школьной программы по русской литературе. Но не потому - что скучно, неинтересно. Нет. Просто больно. Нестерпимо больно. Больно и обидно за людей, судьба которых была переломана и которые были виноваты только в том, что они были тем, кем были. Я все еще плачу от боли, я все еще кричу: ЛЮДИ, ОСТАНОВИТЕСЬ! ЗАДУМАЙТЕСЬ НА МИНУТУ, ЧТО ВЫ ТВОРИТЕ!!! Это, конечно, крик не к Живаго, и не к Ларе. И к еще немногим "уцелевшим". Это крик к тем, кто был никем, а решил, что стал всем.
Я вовсе не осуждаю этих последних - они тоже жертвы. Но боже, как глупо, как абсурдно, как ужасно все происходящее вокруг. Как сон, как дымка. Как трагедия, которую страшно видеть даже во сне...

Год одна тысяча девятьсот семнадцатый, проклятый... (с)