Солнце мертвых. Рассказы

Вот он, старый Валаам, на старых фото


Кто был на Валааме, тот помнит его запах. Он пахнет, да. А кто не посещал святого места, тому в помощь да будет эта книга, читая которую, отдыхаешь душой, словно возвращаешься на Валаам.
Шмелев известен своей нелегкой судьбой русского эмигранта и православного писателя. Именно в данном очерке он описывает, как тронуло его сердце благодать Божия во время посещения монастыря и прикосновения к его святыням. Знакомство с подвижниками благочестия, разговоры с простыми монахами из народа, "прозрение" и "вразумление" в общении с ними многое изменило в душе еще молодого студента. Только через сорок лет, в свои шестьдесят, писатель вернулся воспоминаниями в тот многозначительный для него момент пребывания на Валааме и поделился этим событием в своем очерке, подробно описывающей не только Валаам времен молодости Шмелева, но и затрагивая историю святой обители.
А вот и сегодняшний Валаам

Обязательно побывайте на этом дивном Божьем острове! Чтобы навсегда запомнить его запах!

Ужас мертвенный, отчаяние дикое и желание острое убежать от прочитанного.

Она начинает выть, как от боли:

— Петичка… последышек мой… желанный… три годочка… С голоду спится… бужу его: «Проснись, Петичка… за хлебушком пойдем в город…» А Петичка мне… «Ах, мамочка… патиньки нада… я са-ало ел… я мя… а… со ел…» Гляжу, а у подушечки-то… уголочек… сжеван…

Я убежал от них в балку. Следил оттуда — ушли ли? Они долго сидели на бугре.

Потому что мозг отказывается понимать это, а сердце - принимать. Слишком страшно. Можете ли вы представить, как голодает ребенок и вам нечем его накормить... Что он чувствует и думает, когда просит у мамы покушать, а она может только...

За шиповником шуршит кто-то, нащупывает калитку.

— Кто там?..

— Я… — слышится робеющий детский голос. — Анюта… мамина дочка…

— Кто — Анюта?.. Ты чья? откуда?..

— Анюта, дочка… мама послала… мама Настя!..

Это, должно быть, снизу, из мазеровской дачи. Там Григорий столяр, Одарюк, дачный сторож. Бывший сторож, теперь — хозяин.

Я подхожу к воротам и признаю девочку лет шести, беловолосую, с белой косичкой-хвостиком. Бывало, она играла в садике своей дачи, кричала мне вслед всегда:

— Ба-лин!.. дластвуй!..

Ее и в темноте видно. Она стоит за калиткой и колупает столбик, молчит. Я спрашиваю, что ей нужно. Она начинает плакать тихими всхлипами.

— Мама послала… дайте… маленький у нас помирает, обкричался… Крупки на кашку дайте… Папа Гриша уехал, повез кровати…

Я бессильно смотрю на нее, в петлю попавшую, как и все, на темные массы гор, на черный провал, где город, где только один огонь — красный глаз «истребителя»: один он не спит, зажегся.

Что я могу ей дать?

Она просит позволить — подобрать на земле: может, от кур осталось, виноградных выжимок прошлогодних… Она и в темноте видит и возьмет — совсем трошки!

Но у меня нет жмыха. Как индюшка, глядит на меня глазком — по ее вздоху чувствую: нет жмыха?! Как и Тамарка, она еще не может понять, что случилось. Ведь ее посылала мама… мама Настя!

Она уносит горстку крупы в бумажке.

Я стою за воротами, в темноте. Я прислушиваюсь, как уходит она за балку, под горку, где надоедно торчит желтая днем, не видная теперь мазеровская дача. Там они погибают, пятеро.

А ведь это было, в нашей стране, совсем недавно, каких-то 80-90 лет назад.

ЭТО... ЧУДОВИЩНОЕ... КОЛИЧЕСТВО... МНОГОТОЧИЙ.... НАХ... РЕ... НА?

Дочитал, вымучил. Текст книжки - поток мыслей сломленного человека, написанный почти нечитабельным языком. Чем дальше я пробирался сквозь бесконечные уменьшительно-ласкательные слова, тем больше убеждался в психическом нездоровье автора и всех прочих персонажей с их диалогами, напоминающими известные документалки "МЕДФИЛЬМ".

В качестве положительной стороны можно отметить красивые описания увядающей природы, но и они меркли из-за очередного шизодиалога или бессвязных рассуждений автора о курочке, павлинчике и лошадке.

P.S. У чела там соседские дети дохнут от страшного голода, а он смотрит на павлина и думает, как бы его на табак обменять. НА ТАБАК!!! Но автор настолько чмо, что даже этого не смог сделать. Вот это понимаю, настоящий православный святой интеллигент, не то что людоеды-большевики и прочая чернь. В итоге павлина выкрал и съел местный вор, а голодающим детям так ничего и не досталось. Конец. Занавес.

3 дохлых павлина из 10

Это моя третья книга Ивана Шмелева. Первая Иван Шмелев - Лето Господне , до чего же теплая, добрая и вкусная, главному герою 6 лет. И вот он, этот мальчик, женится и совершает паломничество, свадебное путешествие на Валаам об этом Иван Шмелев - Старый Валаам . В семье Шмелевых родился сын , затем революция, которую писатель не принимает, семья переезжает в Крым , единственный сын расстрелян. Солнце мертвых рассказывает о красном терроре в Крыму в 1920-1921 годах.
Репрессии, расправы , с ноября 1920 года по конец 1921 года в Крыму физически уничтожались все классовые враги советского государства, оставшиеся на полуострове после эвакуации армии Врангеля. В коллективном труде французских историков «Чёрная книга коммунизма» эти события названы «самыми массовыми убийствами за всё время гражданской войны». Страшно...

Страшно и жалко, жалко всех : расстрелянных офицеров, избитых и убитых стариков, девочек и девушек, торгующих своим телом за краюху хлеба, умерших от голода детей , мать, которая на коленях вымолила тело своего сына, заколотого шампурами и счастлива уже от того, что может сама похоронить его.

Книга написана в 1923-м году, что называется "по свежим следам". Там, в Крыму, несколькими годами ранее, был расстрелян единственный сын писателя и, безусловно, личная трагедия наложила отпечаток на это произведение, а потому объективным его сложно назвать.

Читая - отдыхал. Душой дышал.

Очень личная книга, путешествие вглубь. Иван Сергеевич был человеком непростой судьбы - человеком тонким, чувствительным, не побоюсь этого слова, - нежным. Его светлые страницы - цветок, распустившийся в душе, относиться к которому надо либо бережно, либо - никак. Воротить нос от излишней гладкости, "сусальности", раздраженно махать рукой на "идеализированное" замоскворечье Шмелевского текста значит топтаться по чудным цветам. Можно ли?

Юный Иван с супругой Ольгой едут в качестве первого совместного путешествия... на холодные Валаамские острова. Там они ходят по лесу, посещают скиты, любуются храмами, общаются с монахами, кушают постное и наблюдают за журавлями. Вот и вся книга. Но как много таится за этими простыми событиями! Кто знает, какие духовные конструкции заложены в душе Шмелева на каменистой тверди Валаама? Ничто никуда не исчезает. Десять лет шла Валаамская весточка - десять лет тянулась по небу косяком журавлей, чтобы найти адресата, оказавшегося на распутье. Дивны пути Твои, Господи. Нити жизни переплетаются и вьются, стягивая между собой прошлое и будущее, сливая воедино. Кто знает, где был бы Иван Сергеевич и знали бы мы его сейчас, если бы не та удивительная поездка?

Это что касается личной - промыслительной - части книги. Если же говорить о части описательной, то "Старый Валаам" создает ощущение паломничества - изобразительной экспрессией ("тряпками носятся вороны в ветре"!) достигается эффект присутствия, погружения. Красивый, мудрый рассказ из самых глубин, из тайников сердца.

Вот оно, чудо творчества - Валаам светит не только автору, но и нам, читателям. Значит, не зря кричали те журавли, не зря. И нам кричат - издалека. Слышим ли?

Еще одна книга, которая доставила мне несказанное удовольствие. В ней рассказывается, как еще совсем молоденький Шмелев, еще студент, практически неверующий, нахватавшийся предреволюционной пропаганды, попадает в свадебном путешествии на Валаам.
Очень интересно взглянуть на монахов, на их труд не со стороны верующего человека, а человека, считающего их корыстными, лентяями ну и в таком духе.
И почти сразу, когда к ним в келью приходит первый монах, который никак не может войти, потому что Шмелев ему не отвечает, студент получает для себя первый урок:

Ну и дальше следуют новые открытия одно за другим, лучше, чем словами Шмелева об этом не скажешь:

И сама природа, и обстановка в монастыре, в скитах наводит Шмелева на такие мысли, которыми мне и хочется закончить рассказ о книге:

Взялась читать это произведение по отзывам, что книга очень морально тяжелая. Ее никогда не станешь перечитывать. Что будете рыдать чуть ли не над каждой страничкой. Хотелось чего-то такого серьезного, страдальческого, грустного, разбивающего сердце мощно.
Но.. мы с главным героем явно не совпали темпераментом, поэтому полностью прочувствовать произведение мне не удалось. Помешали мои личные черты характера: меня раздражает, когда в кризисных тяжелых ситуциях человек расклеивается и перестает думать, стараться выкорабкиваться, что-то делать.

Все еще пишут какой необычно поэтичный слог у автора. Да, на мой взгляд действительно необычный, но читать было ну очень тяжело. Я человек нетерпеливый и обилие многоточий, которые не только в конце предложений, но и постоянно между слогов каждого второго слова - невыносимо!
Маленькими передышками для меня являлись небольшие кусочки, описывающие какие-то события, которые не являлись чьей-то прямой речью. Потому что прямая речь там постоянно, вперемешку с зацикленными мыслями главного героя. И все они в разной степени странные, непривычные, больше мешающие, чем погружающие.

Главный герой общается с такими же познавшими настоящее горе и голод людьми. Вместо обсуждения чего угодно дельного, мы слушаем "раньше было лучше", созерцаем собственное несчастье со всех сторон, зацикливаемся на страдании и осуждаем природу, которая не стала к нам снисходительна в такой тяжелый момент.
Кратко - ощущается как 90% нытья, 10% сюжета, боли, отчаяния, смысла.

В жизни героя день тянется мучительно долго, а день от другого дня не отличается ровно ничем. Поэтому от главы к главе мы читаем одно и тоже, одно и тоже. Одни и те же горы, камни, море, деревья. Горы, камни, балки, море, деревья. Море и деревья. Солнце мертвых.
Да, происходит погружение в эмоции, но сюжета нет. Как читателю, это воспринимается тяжело.
Очень хотелось перелистывать страницы, пропускать предложения, но я себя заставляла читать, так как либо бросать полностью, либо дочитывать нормально.
Но это было откровенно тяжко.

Если в начале книги я еще впечатлялась необычными оборотами речи, красивыми сравнениями, то уже после трети книги я была сыта ими максимально, в меня уже не лезло.

Немножко хорошего от произведения я все-таки взяла. Некоторые цитаты все-таки попали в меня. И я их сохраню:

Трогающее за душу было, конечно, отношение героя к своим животным. Какое-то время. Он не убивал своих курочек, которые были для него друзьями и слушателями. После их гибели от голода не давал их растерзать и сьесть, а хоронил. (хотя тут достаточно спорный момент - животное уже погибло, почему бы не сделать его смерть не напрасной и не отсрочить чью-то смерть на недельку?).
Но ситуация с павлином меня опять напрягла. Выгнал своего павлина гулять на свободу, чтобы тот выживал сам по себе. Ну окей.
Затем попытался его задушить - то ли от желания избавить его от страдания, то ли от голода, то ли от просто нахлынувшей от отчаяния злости. И вот что плохо - павлина не добил. Дал ему почти задушенным уйти. Позволил ему уйти в сторону людей и детей, которые его в край замучали, выдернув все перья. И странно что после этого отпустивших. Что. Это. Было.

Самым апофеозом боли стал для меня момент с умирающими лошадьми. Тут мне действительно было очень больно. Как они стояли, никому не нужные, всеми брошенные, без еды и воды. Стояли и ждали минуту своей смерти. И падали. И умирали.

Ну и в общем-то все. Книга резко началась, мы послушали много-много историй, все из которых заканчивались смертью, либо чьей-то подлостью и гибелью духовной. И так же резко все и закончилось. Смертями, грабежом, голодом. Никакой философии, никакой пищи для размышлений.

Возможно, мой отзыв какой-то циничный, или может незрелый.. Но в мире сейчас так много такого же. Так много всего, что заставляет страдать.. И если погружаться в это целиком, мы перестанем жить. А жизнь у нас всего лишь одна. И даже в самые темные времена следует об этом помнить.
Всегда пытаться что-то изменить. Всегда верить во что-то светлое. Искать для себя новые смыслы, если старые растоптаны. Такова наша судьба, такова наша жизнь.

Начну с субъективного восприятия. Об этой книге я узнал, слушая стрим с журналистом Олегом Кашиным. Который, не смотря на политические беседы, охотно отвечает на вопросы зрителей, связанных с художественной литературой. Вот и был ему задан вопрос, какие на его взгляд самые сильные произведения о гражданской войне в России. Олег назвал «Солнце мертвых». Вот я и решил ее почитать.

Однако далось мне это нелегко. Два года (два года, Карл!) я мучил эту книжонку. Разумеется, не каждый день, в ней страниц меньше чем в году (284 в из-ве АСТ). Просто содержание принималось очень тяжело. Это мега утопичная книга. Мой совет тем, у кого что-то плохо в жизни, не читайте ее. Словить при прочтении суицидное настроение легко. Во всяком случае, осилив последние страницы, первая пришедшая мне оценочная мысль в голову – после такого жить не хочется. Хотя я бы не сказал, что у меня все как-то плохо сейчас в жизни.

Здесь нет какого-то мочилова и треша. Показано, как в одном из провинциальных уголков Советской России (п-ов Крым, окрестности Ялты) пытаются выжить обычные люди, после установления советской власти. Показано это через призму коротких рассказов от первого лица, в период с лето по декабрь. Сначала автор описывает, как жилось, вернее влачили существование оставшиеся представители дворянского сословия (старики, женщины и дети). Эти страницы могут вызвать у недалекого читателя классово обусловленную оценку, мол, так вам и надо, угнетателям народа. Но далее автор показывает, как живет, ставший «свободным» пролетариат.

Вот собственно эти конкретные описания, переданные часто через диалоги с главным героем, и являются реальным отражением событий 1921 г. Это информация имеет значение как исторический источник. Книга наглядно показывает, в какую разруху пришла страна после кровопролитий гражданской войны. Причем смерть никуда не ушла. Люди мрут от голода, и по-прежнему многих арестовывают. Если не убивают, то истязают. В конце книги впечатлило описание процедуры допроса с пристрастием, названное «ванной». Конечно, в отличии от булгаковской «Белой гвардии» такое в Советском Союзе напечатать не могли.

Резонен вопрос, насколько все это исторично, ведь это художественная книга? С философской точки зрения все исторично. Потому что создается какая-нибудь вещь или произведение искусства в конкретный момент, отражая культурный уровень общества периода создания. Если более конкретно говорить, применимо к литературе, то авторский взгляд в любом случае отражает то время и общество, в котором он живет. Происходит это в независимости от жанра. В детективах про Шерлока Холмса мы видим Англию рубежа XIX – XX вв. Фантастические произведения все равно не могут особенно сильно скакнуть того уровня развития технологий, который был характерен на период написания книги. Л. Н. Толстой описывал в «Войне и мир» высшее российское общество в нач. XIX в. Но те, кто застал это время и дожил до написания книги, критиковали Льва Николаевича за то, что он принципы поведения конца столетия перенес на начало, что в те времена так «разнуздано» люди себя не вели. Поэтому произведения, где сюжет разворачивается на фоне простой жизни, всегда историчны. Но здесь важно то, что автор специально старался показать к чему пришла Россия.

Сделано это, безусловно, с заметными перегибами. Например, у героя умирает от голода курочка. Но сам голодающий герой не пытается ее приготовить, а хоронит. При этом снабжая текст критикой заевшихся европейских читателей. Картина высоко эмоциональная, читатель начинает сопереживать с главным героем. Однако другие голодные курочки доживут до конца книги, и герой не умрет. Имея больший чем у автора исторический опыт, мы знаем, как поступали люди при голодоморе и в блокадном Ленинграде. Поэтому можно с уверенностью сказать, что в реалии герой книги непременно съел бы курочку.

Однако это было время военного коммунизма. И то, что будет названо «перегибы на местах», происходили сплошь и рядом. Проходя архивную практику, запомнился документ, как раз этого времени, который попался при разборе бумаг нам студентам. В Минусинском уезде Енисейской губернии на партсобрании обсуждали поведение комиссара Страусова (придумал же себе фамилию!). Из протокола следовало, что Страусов склонен к алкоголизму, и пользуясь служебным положением неоднократно насиловал женщин. За этого решили его исключить из партии. Более научно на основе документов об этом времени рассказывается в книге Александр Давыдов - Военный коммунизм: народ и власть в революционной России. Конец 1917 г. — начало 1921 г.
Поэтому я считаю, что книге «Солнце мертвых» стоит доверять. Это редкий случай, когда автор постарался во всем ужасе ситуации передать то, что происходило на осколках Российской империи в начале 1920-ых гг. Да, новой власти тоже вся эта вакханалия была не нужна. Постепенно жизнь стала входить в цивилизованное русло. Но забывать об этом, или делать вид, что такого не было, ни в коем случае нельзя. Хотя бы потому, что наша страна опять находится на пороге глубокого кризиса, и такие вещи можно избежать, не в последнюю очередь, благодаря сохранению исторической памяти.

"Какая осенняя книга!" - подумала я, дочитав последние строки. Живописная, пронзительно грустная, с запахом дождя и мокрой листвы. Книга - воспоминание об ушедшей молодости, тоска по покинутой Родине. В нескольких местах хотелось плакать, так хорошо автор передает свои чувства.

Автобиографический очерк "Старый Валаам" Шмелев написал в 1935 году в Париже, где он жил после эмиграции из Советского Союза. Книга основана на воспоминаниях Ивана Сергеевича о его поездке с женой на остров Валаам, которая случилась после их свадьбы. Он тогда был студентом, много читал учебников, научных брошюр и философских трудов, думал, что все в жизни понял и постиг. Поездка далеко не сразу переменила его взгляды, кое-что он понял лишь спустя много лет.

В очерке подробно рассказывается об укладе жизни в дореволюционном монастыре. Приведены жизнеописания святых, связанных с Валаамом.

Валаам - это место, которое удивляет и остаётся надолго в памяти. Побывав здесь, захотелось  узнать немного больше об этом уникальном месте. Книга "Старый Валаам" - это воспоминания,  очерки писателя, побывавшего здесь в юные годы, во время своего свадебного путешествия. Автор в ярких красках описывает природу Валаама. Это практически всегда неспокойное, непредсказуемое Ладожское озеро-море, великолепные заливы, сосновый лес, прорастающий из камня.  Хорошо описан спартанский быт монахов. Особняком стоит настоятель Дамаскин-строитель, во времена которого были построены все основные сооружения монастырской обители. В целом очень интересно было читать воспоминания Шмелёва , особенно после посещения в этом году Валаама, который никого не оставит равнодушным и побывав здесь однажды, хочется снова вернуться сюда и увидеть первобытную природу и святые места.