Рецензия на книгу

• 

  Аноним6 февраля 2012 г.

  Ужас мертвенный, отчаяние дикое и желание острое убежать от прочитанного.

  
  

  Она начинает выть, как от боли:

  — Петичка… последышек мой… желанный… три годочка… С голоду спится… бужу его: «Проснись, Петичка… за хлебушком пойдем в город…» А Петичка мне… «Ах, мамочка… патиньки нада… я са-ало ел… я мя… а… со ел…» Гляжу, а у подушечки-то… уголочек… сжеван…

  Я убежал от них в балку. Следил оттуда — ушли ли? Они долго сидели на бугре.

  
  

  Потому что мозг отказывается понимать это, а сердце - принимать. Слишком страшно. Можете ли вы представить, как голодает ребенок и вам нечем его накормить... Что он чувствует и думает, когда просит у мамы покушать, а она может только...

  
  

  За шиповником шуршит кто-то, нащупывает калитку.

  — Кто там?..

  — Я… — слышится робеющий детский голос. — Анюта… мамина дочка…

  — Кто — Анюта?.. Ты чья? откуда?..

  — Анюта, дочка… мама послала… мама Настя!..

  Это, должно быть, снизу, из мазеровской дачи. Там Григорий столяр, Одарюк, дачный сторож. Бывший сторож, теперь — хозяин.

  Я подхожу к воротам и признаю девочку лет шести, беловолосую, с белой косичкой-хвостиком. Бывало, она играла в садике своей дачи, кричала мне вслед всегда:

  — Ба-лин!.. дластвуй!..

  Ее и в темноте видно. Она стоит за калиткой и колупает столбик, молчит. Я спрашиваю, что ей нужно. Она начинает плакать тихими всхлипами.

  — Мама послала… дайте… маленький у нас помирает, обкричался… Крупки на кашку дайте… Папа Гриша уехал, повез кровати…

  Я бессильно смотрю на нее, в петлю попавшую, как и все, на темные массы гор, на черный провал, где город, где только один огонь — красный глаз «истребителя»: один он не спит, зажегся.

  Что я могу ей дать?

  Она просит позволить — подобрать на земле: может, от кур осталось, виноградных выжимок прошлогодних… Она и в темноте видит и возьмет — совсем трошки!

  Но у меня нет жмыха. Как индюшка, глядит на меня глазком — по ее вздоху чувствую: нет жмыха?! Как и Тамарка, она еще не может понять, что случилось. Ведь ее посылала мама… мама Настя!

  Она уносит горстку крупы в бумажке.

  Я стою за воротами, в темноте. Я прислушиваюсь, как уходит она за балку, под горку, где надоедно торчит желтая днем, не видная теперь мазеровская дача. Там они погибают, пятеро.

  
  

  А ведь это было, в нашей стране, совсем недавно, каких-то 80-90 лет назад.

  19

  347