Собрание сочинений

Кажется я нашла свою новую любовь - Владимир Набоков. Жаль конечно, что не раньше, но и не плохо что теперь.
"отчаяние"- эту книгу можно трактовать по- разному. И все будет не плохо, и все хорошо.
Возможно. Если литература ваш конёк. Потому, что именно литература и дает способ проникнуть в это творение гениального писателя, чувствуя себя ведомым в азах, не только русской литературы, но и мировой.

Отчаяние наступает в тот строк, когда не испытываешь простых радостей и уже не можешь видеть таким как прежде мир вокруг - искалеченным и обманчивым как отражение в зеркалах
Почему бы не спихнуть на отражение все что идет не так. В худом разе найти такое, на кого можно спихнуть свою ответственность.

Лет шесть назад я была на спектакле "Камера обскура". Спектакль был камерный, на малой сцене. И в этой тесноте и непосредственной близости к действию, все происходящее было словно реальным. Запомнились и белые штаны Горна, и слепой Кречмер, и почему-то рок-н-рольская музыка (создавая идеальную музыкальную атмосферу спектакля). Вскоре я узнала автора - им оказался Набоков. С тех пор время от времени у меня появляется страстное желание к погружению в набоковский мир. Что в нем такое манящее, безотчетно влекущее? Он вызывает какое-то чувство удушья, почти каждый его роман словно окутывает и душит своим сладко-медовым слогом. Как в жаркий летний день - удушье и жажда. Вот что для меня Набоков... хотя конечно не только это.
Странная параллель прояснилась - в Камере нет ничего человеческого, люди похожи больше на замаслянных марионеток, с карикатурно преувеличенными своими пустыми чертами. И вспомнились зимние мои антиутопии.. та же бездушность, та же кукольность и взаправду щемящая душу (еще пока живую, надеюсь, душу) бесчувственность окружающего мира. А чем у Набокова не так? Никто не вызвал сочувствия: ни действиями, ни мыслями... У всех на лицах маски: особо закостеневшие и не меняющие на протяжении всего романа - "добрые маски", и постоянно семенящие, словно поджаривающиеся изнутри - "злые" маски... хотя это все условности, добрые и злые, ведь именно это и чувствуется, что никакого добра и зла уже не существует. Ни "добрая" Аннелиза, образ ее не в состоянии был вызвать даже удивление, лишь в итоге символ такой себе застоявшейся пассивности, парализованности этого глупого человеческого существа. Ни Макс, хотя его добро ближе скорее к паретичности, а не параличу, безвозвратному и полному. Он время от времени снимал с себя это общее оцепенение.
Ослепленного Бруно не могло спасти это обездвиженное добро, да он от него и бежал. И пусть я не права, но когда каждый раз Бруно в мыслях предоставлял себя выбору, видел жену и ребенка, и тут же свою страсть, бесконечность порока - мне были понятные те перевесы что склоняли его каждый раз на сторону греха.
Одному Бруно не требовались маски, и если одни срослись со своими, а другие должны были все время менять, приноравливаюсь к тому, у кого ее не было....
И вот теперь вопрос - если ты не в маске, если оголен, душой и телом - то ты оказываешься слепцом?

Этот роман - мое первое знакомство с прозой Набокова. В школе "благополучно" не прочитала "Лолиту". Уже после школы наткнулась на стихи Набокова - неожиданно понравились. Но с прозой как-то не шло. Вот и сейчас - среди трех советов игры оставила книгу напоследок. Начав, читать подумала - быстро не управлюсь, но как-то пошло и прочитала довольно быстро - всего за 1 утро. Ощущения непонятные, если честно.

Вот из-за этого кажется, что присутствуешь в чужой жизни, и становится немного стыдно и за себя, подглядывающую, и за тех за кем наблюдаешь. И, скорее всего, не будь книга хорошо написана, я бы ее не дочитала. Возможно, позже я смогу точнее сформулировать свои ощущения... Но я уверена, что книга была мне полезна, даже тем что заставила меня задуматься не только над сюжетом, но и над чем-то внутри себя, о чем я до этой книги даже и подозревала.

Владимир Набоков"Отчаяние"
"У меня сердце чешется - ужасное ощущение."

Сегодня я хочу рассказать о романе Владимира Набокова "Отчаяние"(1936 г)

Скажу честно,мне почему-то было трудно читать этот роман,и поэтому я читала его очень долго,несмотря на его достаточно небольшой объем.Но позже,под конец,я не могла от нее оторваться,мне было очень интересно и я постоянно задавалась вопросами:что же будет дальше?чем все закончится?
На 9 главе,я просто была ошарашена,необычный поворот заставил раскрыть рот от удивления и прочитать эту фразу снова и снова.Но ни в коем случае,не читайте ее!Читайте всю книгу только с самого начала!
Главный герой романа:Герман Карлович,однажды встречает бродягу Феликса.Герман видит в нем своего двойника:"Вот эти двe рeзкие бороздки по сторонам рта и тонкие, как бы слизанные губы. Вот они и у него. Вот скулы… Но это — паспортный, ничего не говорящий перечень черт, и в общем ерундовая условность. Кто-то когда-то мнe сказал, что я похож на Амундсена. Вот он тоже похож на Амундсена. Но не всe помнят амундсеново лицо, я сам сейчас плохо помню. Нeт, ничего не могу объяснить.....В тот вечер, в ту ночь я памятью рассудка перебирал эти незначительные погрeшности, а глазной памятью видeл, вопреки всему, себя, себя, в жалком образe бродяги, с неподвижным лицом, с колючей тeнью — как за ночь у покойников — на подбородкe и щеках… " Отражение в зеркале, поиск этого отражения в другом человеке и составляют основу сюжета.
У Германа есть и уютный дом,и жена(хоть и глупенькая):"Но она забывала все,—ее зонтик перогостил у всeх наших знакомых, история, прочитанная в утренней газетe, сообщалась мнe вечером приблизительно так: «Ах, гдe я читала —и что это было… не могу поймать за хвостик,—подскажи, ради Бога»,—дать ей опустить письмо равнялось тому, чтобы бросить его в рeку, положась на расторопность течения и рыболовный досуг получателя. Она путала даты, имена, лица. Понавыдумав чего-нибудь, я никогда к этому не возвращался, она скоро забывала, рассказ погружался на дно ее сознания, но на поверхности оставалась вeчно обновляемая зыбь нетребовательного изумления. Ее любовь ко мнe почти выступала за ту черту, которая опредeляла всe ее другие чувства."

Я бы не хотела,что-либо дальше писать,дабы не испортить и не выдать все тайны:)
Пока это было только первая,прочитанная мной книга В.Набокова думаю пока на ней и остановлюсь.Так как,до следующих книг я не слишком готова:)
Читали ли вы его произведения?И как они вам?

«И все это было еще так близко, что память не могла найти фокуса и разобраться в том, что ценно, а что сор»
В филологическом плане этот роман – лучшее из всего мною прочитанного; это – ажурная вязь слов, тягучее повествование, абсолютно подходящее к атмосфере описываемых событий: тяжело, медлительно, отточено.
Если говорить о содержании, то это очень сдержанный психологичный роман, с хорошо прорисованными портретами и характерами персонажей, понятной сюжетной и временной линиями, но достаточно тяжелый именно в психологическом плане (такое погружение в настроение героя я наблюдала, кажется, только у Достоевского). Роман о великом шахматисте Лужине, не доигравшем свою самую важную партию, роман о мальчике-аутисте, роман о человеке, погубленном своей же гениальностью.
«Уходящий в конец залы, подальше от шума» - самое верное и точное описание маленького Лужина, ребенка достаточно аутичного, закрытого, тихого – не из-за робости, а, как внимательный читатель понимает позже, именно из-за специфичного склада характера, в котором взаимодействию с другими людьми совершенно не отводится места. Он и дальше будет уходить «подальше от шума», снова и снова, возвращаясь каждый раз в свой деревенский дом, как вернулся однажды, сбежав перед оправлением поезда; и вся его жизнь будет складываться из таких вот повторений: случайных, неожиданных и, наконец, пугающих. Тот самый сценарий из детства, перенесенный во взрослую жизнь, на шахматный стол: он убегает, закрывается, защищается от окружающего, давящего шума вокруг.
На удивление прекрасная линия любви в этом романе: любви немножко жалкой, недоразвитой, болезненной; любви-жалости, «и она смутно думала, что, вероятно, бывают еще блаженства, кроме блаженства сострадания, но что до этого ей нет дела». Не зря жена Лужина так и не получила в романе своего имени: растворившаяся в объекте любви, излучающая какую-то материнскую нежность в отношении мужа – в ней не осталось ничего, кроме навязчивой смутной идеи спасения.
В этот роман погружаешься с головой, несмотря на всю его четкость, уравновешенность и целостность, он очень тяжелый и мрачный, а психоз Лужина открывает перед читателями только необъятную картину безысходности и тревоги – потому я бы не советовала читать книгу всем подряд (ага, а потом читать в рецензиях «полное отсутствие характера у героя», о, камон!), но я прочитала уже дважды и когда-нибудь обязательно вернусь к ней еще.

Лирические отступления у Набокова очень прекрасны, это было даже приятно набирать:

«Были две книги <…> которые он полюбил на всю жизнь, держал в памяти, словно под увеличительным стеклом, и так страстно пережил, что через двадцать лет, снова из перечитав, он увидел в них только суховатый пересказ, сокращенное издание, как будто они отстали от того неповторимого, бессмертного образа, которые они в нем оставили»

«Эти годы войны оказались раздражительной помехой, это было какое-то посягательство на свободу творчества, ибо во всякой книге, где описывалось постепенное развитие определенной человеческой личности, следовало как-нибудь упомянуть о войне»

«Лужин попал в то положение, в каком бывает художник, который, в начале поприща усвоив новейшее в искусстве и временно поразив оригинальностью приемов, вдруг замечает, что незаметно произошла перемена вокруг него, что другие, неведомо откуда взявшись, оставили его позади в тех приемах, в которых он недавно был первым, и тогда он чувствует себя обкраденным, видит в обогнавших его смельчаках только неблагодарных подражателей и редко понимает, что сам виноват, он, застывший в своем искусстве, бывшем новым когда-то, но с тех пор не пошедшем вперед»

И тег «заплакала»:

Герои романа Набокова, кажется, переходят из одного романа в другой. Они по-своему утопичны в своих стремлениях. Одинокие, брошенные жизнью, с силой и ловкостью опытного борца о ковёр мук и терзаний; горят там герои, чувствуя смятение, но это потом, а сначала иначе…
С детства Мартын приучен сдерживать эмоции, жить в вакууме собственных чувств и эмоций. Он меланхоличен, способен, и вместе с тем необычайно ревнив. Пытаясь, объяснится, он ещё более замыкается в пучине собственных лабиринтов чувств и слова. Порой кажется, что сейчас распустится цветник мыслей героя, развяжется его словоохотливость, и вот именно тогда всё станет иначе, но ничего не происходит. Утопаемый в собственном снобизме он замыкается, и, как итог, выбрасываются из этого мира чужаком, заплывшим в этот мир как-бы по ошибке путника, ведшего в страну жизни. Отторжение происходит постепенно, с помощью волшебной лупы называемой время, которая ставит всё по своим местам. Порой, романтические грёзы превращаются в жалкие, несбыточные мечтания, а, во многом успешность, становится шариком, пущенном в дождливый ветреный день и, лопнувшем от ветра, то ли от капель дождя то ли от чрезмерного собственного усилия.
Мы видим одиноких в толпе людей, пытающихся жить, но не выживающих, под гнётом собственной никчёмности, результатом который стали мы, да, да, мы сами, так как толпа не понимает стремления, возможно даже гениальные, одинокого странника, плывущего в страну под названием ЖИЗНЬ.