Сочинения в двух томах. Том второй

Тяжёлый роман о том, что зависть и жестокость сильнее любви. Эта история не оставит вам надежды...
В основе трагедии - любовный треугольник, в котором двое обожают друг друга (Ася и Симагин), а третий - лишний (Вербицкий).
Невостребованность писательских возможностей "лишнего" вкупе с чувством собственного превосходства над окружающими толкают его на подлый поступок. Зачем он пошёл на это?
Вербицкий - лицемер, потому что называет страну, в которой живет, "несуразным государством", сделавшим "красавиц проститутками". При этом по блату добывает прозапас парные контрамарки, хотя сам еще не знает, с кем будет посещать театр. Страдает от необходимости писать для широких масс, а душа тяготеет к чему-то высокому, чего серой массе обывателей, им презираемых, не суждено оценить в силу своей убогости. Пишет и для детского журнала, но стыдится этого, называя работы "фитюльками" и прячась за псевдонимом.
И всё же Вербицкому грех жаловаться: дома установлен городской телефон, чем не может похвастаться ученый-изобретатель Симагин, а в баре "много чего, помимо минералки", посещает "до тошноты знакомое кафе" и может позволить себе время от времени завести любовницу.
И вот этот любитель комфортной жизни отправляется к своему школьному товарищу. Он хочет успокоить себя тем, что тот живёт не лучше него. По дороге он морщится и прячется от тёплого дождя под зонтом, привезённым ему из ФРГ, а через пару часов будет доказывать Симагину, что изобретение его бесполезно, потому что способно облегчить жизнь. Это неправильно, уверяет Вербицкий, ведь человек должен страдать. Что сказать, средство от страданий - а именно над этим работает учёный - это вам не белая бумага из Литфонда. Вот ее-то Вербицкий готов клянчить, хоть это "до тошноты унизительно".
Ася понимает, что гость к ним пожаловал не с добрыми намерениями и демонстрирует свое отношения к нему открыто и честно, чем, фактически, подписывает смертный приговор семейному счастью. Вербицкий не может простить Симагину не только его успехов в науке, но и боготворения женщиной. Симагин стоит на недосягаемом для Вербицкого пьедестале и зависть с обидой душат его.
А завидовать, действительно, есть чему. Любовь Аси к Симагину безусловна и жертвенна настолько, что она принимает и прощает его измену. Некоторые читатели обвиняют Асю в том, что в отношениях с Симагиным она забывает себя и подчиняет свою жизнь ему. Симагина называют эгоистом, который хорошо устроился, выбрав "удобную" спутницу. Я не согласна с ними, ведь он - Гений! Любить гения - значит жертвовать и служить. Мало ли мы знаем реальных примеров из жизни? Вспомните Анну Григорьевну Достоевскую, которая стала для мужа не только женой, но и матерью, издателем, спасителем - всем. Симагин - такой же Гений, но от науки. Сложно представить, в каких высотах он витает, о каких материях размышляет, какие планы вселенского масштаба вынашивает в своей голове, а мы хотим, чтобы он ещё и не забыл вовремя вернуться домой к ужину?.. У Аси был год на раздумья, поэтому её решение остаться с Симагиным взвешенное и трезвое. Она решила посвятить свою жизнь служению великому мужу.
Вербицкий подавлен увиденным. Это он должен быть знаменитым, его должны боготворить и любить, а не этого нелепого Симагина, которому он, так уж и быть, позволял с собою когда-то дружить.
Момент, когда Вербицкий приходит к Асе и начинает воплощать в жизнь свой чудовищный план мести, прописан буквально по секундам. Ты с ужасом наблюдаешь, как происходит изнасилование души и это невероятно больно. После этого действа остаётся только следить за тем, как рушится счастье - по кирпичику до самого основания.
Книга меня опустошила и отчасти возмутила тем, что автор смакует боль, по капле наносимую героям. А мне такое препарирование чувст не по душе. Как будто хирург без наркоза проводит операцию, максимально растягивая процесс и подробно объясняя присутствующим свои действия.
Вызвало раздражение типичное описание унылого быта советской семьи: стирка- штопка трусов- штанов; зарплата, отбираемая женой, чтобы накопить на мебель; "затхлость укатанной погибели" - забористый набор штампов. Что ж, да, бывали, знавали, и на мебель, да, копили, но с моралью было всё в порядке.
В целом, текст романа не лёгкий. Прочитать в один присест не получилось, возможно потому, что мне не близка по духу и не интересна советская фантастика: она часто замешана на политике и социальных проблемах в обществе. Вот и здесь городская интеллигенция страдает и томится. Ей тесно творить в рамках ограничивающей её советской цензуры. По всей видимости, этим автор и объясняет наличие у Вербицкого синдрома длительного унижения (СДУ) , обнаруженного Симагиным. Тут и вспоминается странное поведение Вербицкого, благоговейно целующего слово "помоч" на листке с отказом редактора. В сравнении с алкоголизмом Ляпишева или приспособленчеством Сашеньки Вербицкий, безусловно, страдает самой страшной формой синдрома, потому что разрушает счастье людей.
Что хотел сказать автор? Ведь не любовный же роман он написал. Для меня смысл книги таков: страна, ограничивая свободу самовыражения, превращает людей в уродов. Тема, почему ограничения негативно сказываются только на части общества, в нашем случае, на пишущей братии, а другая часть в лице учёных может творить во всю мощь своих возможностей, для меня осталась не раскрытой. А потому позволю возразить автору словами его же персонажа: "Легко ругать Россию. Да только если ты не сволочь, Россия тебя сволочью не сделает".

Псевдонаучная фантастика про любовь. Довольно вычурным, очень литературным языком написанная история, которая гармонично смотрится в контексте советской фантастики.
Научную часть лучше вообще игнорировать, она беспомощна и вызывает неловкость, потому что чистая эзотерика. Остается любовная часть и огромные, гигантские монологи героев про всё, о чем хочет поразмышлять автор. Ну вот типа в кафе сидят люди и задвигают друг другу речи на 3 страницы про миссию писателя (с общим нехитрым посылом- всё катится к хренам, духовности нет, есть потребительство и обман).
Любовная история мне была неприятна и чужда, пройдя путь от странной, картинной (но правдоподобной) обсессии с участием Классического советского инженера и Подруги его до идеи о том, что отключение биохимии отключает любовь. Ну, там всё немного сложнее и драматический разворот в конце впечатляющий и тошнотворный, но вообще всё это оставляет ощущение авторского концептуального высказывания.

До сих пор мои отношения с книгами складывались по-разному, но так, как с «Очагом на башне», ещё не бывало... Некоторое время тому назад я начала читать эту книгу, с первых страниц она меня захватила... Я дочитала до признания Симагина на лужайке и ещё чуть-чуть — помню, как Ася тайком курила в кухне. И всё, меня накрыло, я поняла, что больше не выдержу, так больно читать мне не было, наверное, с 11-летнего возраста, когда я горько рыдала над «Оводом»... Над «Очагом» я уже не ревела, просто отложила книгу — тяжело, больно, не могу и не хочу видеть, как рушится семья, которую связывали такие добрые, такие искренние чувства. Отложила на несколько лет, а теперь вот взялась и прочла. Таких острых ощущений, как в первый раз после тех первых страниц, уже не было, но книга все равно невероятная, я ещё тогда это знала.
Во-первых, это красивый, сочный текст. Нет, не перегруженный метафорами по самое некуда, а как раз такой, в который веришь — тут вам и красивости, и вульгаризмы, и всё на своем месте. В первый раз мой взгляд споткнулся на слове «сексапилка», потом на «гопнике», ещё меня удивила матерная песенка нетрезвой компании, а потом я таки догадалась проверить, когда вышла книга (в 1990), и все встало на свои места — это уже не старая стерильная советская фантастика, здесь советские идеалы всеобщего блага сочетаются с откровенными описаниями типичного быта — без прикрас и недомолвок, вплоть до того даже, что:

- и дальше по тексту.
А фантастика ли это? Честно, фантастическая составляющая здесь мне показалась откровенно слабоватой. Открытия Симагина были, несомненно, очень важны для романа как смысл и цель жизни Симагина, а то что стало катализатором сюжета — право же, это обыкновенный сглаз, не стоило для этого придумывать велосипед, этот роман мог с тем же успехом быть с уклоном в мистику. Лично мое мнение — вышло бы ещё тяжелее и печальнее, если бы сверхъестественного не было вообще. Предпосылки были (взять хотя бы эпизод про сексуальные игры в школьницу — это уже за гранью добра и зла, там была не просто сексуальная игра, трещали-ломались эти отношения, хотя на поверхности ещё радужно), именно от них у меня так щемило сердце, может стоило развивать сюжет и дальше, оставаясь в рамках реализма...
И самое неоднозначное - как относиться к персонажам Рыбакова? Не могу ничего сказать про Асю, она для меня обычная — такая себе квинтэссенция жественности: немного непоследовательная, немного нервная, ласковая и нежная, решительная и сильная, покорная и сумасбродная, понимающая и ревнующая... Вроде хороший женский образ, я прониклась её страданиями, но по существу — ничего особенного про нее сказать не могу. Функция, выжала слезу. Другое дело Симагин, этот рыцарь без страха и упрека... С одной стороны, единственный персонаж, который в этой книге не обнажает свою темную сторону. Похоже, темной стороны он вообще не имеет. Я серьезно задумалась: а бывает ли так — чтоб за всю свою жизнь ни разу никому не позавидовать, ни о ком не подумать плохо, не сделать ничего стыдного? Кто же он, это идеальное добро в вакууме, настолько безрефлексивное, что ни чужой подлости не замечает, ни собственной не осознает? Ведь дело вовсе не в том, что Симагин не сделал ничего плохого, он изменил любимой женщине и бесстрастно доложил ей об этом, ибо он кристально честен и не может врать. Вот только Симагин при этом не осознавал, что поступает плохо. Это немного как в пафосном монологе Вербицкого:

Симагин не осознает ничего. Самобичевание чуждо Симагину. Глуп он или труслив? На мой взгляд, он просто ребенок или блаженный, такой себе святой дурачок-простофиля. И потому никакой он не идеал, страшно быть рядом с таким идеалом — он не ведает, что творит, причиняет добро да насаждает справедливость, а сам своей честностью способен выковырять кому-то сердце чайной ложкой и не поморщиться... Боюсь я таких Симагиных.
С Вербицким еще сложнее. Вербицкий в первых главах и в середине-конце романа — два разных человека. Был заявлен как писатель-совесть общества, который терзался над своими рукописями, целовал мягкий знак (какая шикарная деталь!), многое понимал и говорил очень здраво (хотя бы процитированный выше фрагмент про добро), а потом превратился в шаблонного злодея-завистника. Я прониклась его писательскими буднями, мне симпатичен Вербицкий из первых глав. У него хотя бы в самом начале была совесть...
Итог: уважаемый Вячеслав Михайлович, снимаю шляпу. Я у вас теперь прочту всё, до чего лапки дотянутся, включая диссер по Танской бюрократии и детективы ван Зайчика.

Не верю я в такую любовь. Человек не может, не должен отдаваться без остатка, ничего не оставляя себе. Если такая любовь - талант (а по словам Симагина, Ася талантлива именно в таком роде), то зачем он вообще нужен? Чтобы потом, уходя, оставлять вместо себя выжженную пустыню?

Вербицкий - мерзкий человек, мерзости своей не отрицающий. Ему захотелось новую игрушку, и он запросто разбил чужое счастье, счастье друга, чтобы ее получить. Однако, как это всегда бывает, оказалось, что игрушка-то цвета не того и играть с ней скучно.

Жаль Симагина. Он бесконечно настоящий в своих не первой свежести выходных брюках, гениальный ученый, открытый и простой.

Буду читать всю трилогию.

Рассказ очень короткий. И сюжет простой — шандарахнул ядерный апокалипсис. Всё человечество смело, остались единицы...наверное. А может быть главный герой рассказа последний человек на Земле. Правда у него есть маленькая дочь, но недолго, первую четверть рассказа. А еще к нему приходит персонифицированная божественная сила и это-то и есть вершина произведения. Прощать уже бессмысленно, финал. Не простить тоже нельзя.

Не могу сказать что впечатлился. Прочитанный на ту же тему роман Невила Шюта "На берегу" поразил гораздо, гораздо сильнее. Тут как-то скомкано показалось. Но! Читал рассказ в варианте журнала "Наука и религия" с предисловием от редакции, с письмом от неравнодушного читателя. Так оно читается гораздо лучше и создает атмосферу.

Книга, в которой все оборачивается не тем, чем кажется на первый взгляд. Книга, в которой сочувствуешь "негодяю". Противоположности здесь доведены до крайности, до гротеска. Некоторые герои - Ася, Антошка, - в точности как настоящие, живые люди, а некоторые - Симагин, профессор - "книжные", утрированные образы, прототипы которых трудно представить в реальной жизни. Ключевой момент - чем именно заняты герои - ни много ни мало препарированием человеческой души с помощью передовых научных достижений, а заодно и поиском панацеи. Интересный прием использует автор: герои как бы немного "недомысливают", "недосоображают" - прокручивают в голове книжные или чужие реальные примеры, по которым судят то или иное явление, - и как слепые котята, не могут применить свои изыскания на пользу сами себе. Здесь искушенный и побитый жизнью человек (как ни странно, гуманитарий - долой стереотипы!) противостоит "слабаку", "сумасшедшему ученому" (нет смысла бороться со слизняком - "это как удар в подушку", он настолько наивен, что даже не способен учуять едкую иронию). И отрицательный герой - не такой уж и отрицательный. Вызывает уважение его мужество, умение проиграть достойно, чего не скажешь об оппоненте. Вербицкий грустит из-за вполне реальных, земных дел (первая любовь оказалась девицей легкого поведения; писательская карьера не задалась), но будучи натурой сильной, не выказывает свои переживания, и пока Симагин "витает в облаках", а Ася утешается ложными надеждами, он трезво оценивает обстановку, называет вещи своими именами и поступает в соответствии со своими мыслями. Позволяет себе обнажить душу только перед женщиной, настолько же сильной. На первый взгляд, его поступок кажется подлым и отвратительным, но нельзя судить общими категориями и вешать ярлыки. Здесь - о том, что "большому ребенку" не лишним будет жестокий урок, который пинком спустит его с небес на землю (и то - если сообразит, в чем суть). Здесь - о том, как жизненные обстоятельства сделали человека циничным и состарили раньше времени, но не сломили до конца. Вот и Антошке Валерий видит подрастающую родственную душу...

Вам ничего это не напоминает?
Короткий, обдающим ледяным холодом ядерной зимы рассказ о последних днях жизни, возможно, последнего живого человека. После ядерной войны. Тишина, пустота, холод и смерть.

Начитавшись отзывов (а их я читала чуть ли не дольше, чем рассказ), я ожидала чего-то большего. А так вышло коротко и пронзительно по замыслу автора. Но мне чего-то не хватило и где-то в глубине души сидело "не верю". Я могла бы так прокомментировать конкретные строчки и абзацы, но зачем? Их и так немного. К тому же не имеют они значения. Основную мысль автор донес до нас безошибочно. Это катастрофа. Конец. Ужас, тишина, холод и отсутствие жизни.
Мне понравилась задумка, мне понравилась идея. Мне понравились отдельные моменты. Мне понравился тот факт, что рассказ такой короткий и емкий. Так точно! И ничего лишнего! (ну почти)

Но ни минуты не покидала мысль, что автор очень хочет выжать из читателя слезу, очень старается, очень-очень. Но ведь тут есть над чем плакать. ВОт только плакать.... плакать будет некому.