Кристин, дочь Лавранса. В 2 томах

Уж сколько раз твердили миру (и я сама себе в частности), что нельзя браться за книгу, предварительно начитавшись о ней отзывов, потому как несоответствие ожиданиям есть несоответствие ожиданиям. Но я, вновь и вновь, с упорством, достойным лучшего применения, наступаю все на те же грабли. Впрочем, с "Кристиной" сложно было на них не наступить: высокие оценки, положительные рецензии, тег "лауреат Нобелевской премии" и (о, склонитесь смиренно простые смертные!) любимая книга Цветаевой, творчество которой я, кстати, давно и преданно люблю. Все это недвусмысленно намекало на то, что меня ждет интересное чтение. Как оказалось, не ждало.
И все, вроде бы, в романе неплохо: и основательная неторопливость повествования, и вполне (на мой обывательский взгляд) достоверная историчность, и разнообразие персонажей, и красивые описания, и не без логики выстроенный сюжет, но как же все это уныло и скучно было читать! Главная героиня на протяжении всей книги не вызывала никого сопереживания, все её горести и страдания проходили мимо, навевая в лучшем случае лишь недоумение. И дело здесь совсем не в том, что мне, обитательнице XXI века не дано понять всю глубину трагедии несчастной Кристин, живущей в своём средневековье, дело в том, что этой глубины лично я там не нашла, а нашла картонных главных персонажей, их плоский внутренний мир и, по итогу, роман больше напомнил мне черновой набросок, чем самостоятельное произведение, оттого и нейтральная оценка.

Клинический диагноз:
Основное заболевание: Нобелевская премия неясного генеза
Осложнения : Хронический дефицит вычитки и редактуры средней степени тяжести. Мэри Сью II.
Сопутствующие заболевания: Избыточная масса трилогии средней степени тяжести

Куратор: к счастью, уже не студент 10 группы лечебного факультета АГМУ Элис П. Вудс.

Паспортная часть.
ФИО: Кристин, дочь Лавранса
Дата рождения: приблизительно 1920-1922 г.
Дата поступления: 10.08.17
Дата курации: 20.08.17 - 31.08.17

Жалобы.
Постоянные, непрерывные, ноющие. Источником является главная героиня - Кристин, дочь Лавранса. Жалобы периодически иррадиируют в самого Лавранса и мужа вышеупомянутой Кристин, Эрленда. Периодически жалобы иррадиируют в других героев, которые подвернулись под руку Кристин. Жалобы длятся на протяжении всех трех книг. Жалобы возникают в ответ на любой раздражитель, будь то отсутствие желание сестры кормить ребенка грудью и прочие столь же мелкие изменения внешней среды.

Anamnesis morbi
Больным себя не считает. В 1928 году состояние пациента осложнилось Нобелевской Премией по литературе за "запоминающееся описание скандинавского средневековья".

Anamnesis vitae
Роман родился в период между 1920-1922 годами, в Норвегии. Детство - без особенностей. Рос и развивался согласно возрасту. Вредные привычки: злоупотребляет упоминаниями святого Улава - от 15 до 50 раз за главу. Питание регулярное, кроме того, пациент регулярно употребляет воду в больших количествах: содержимое ее в романе составляет не менее 45%.

Status praesens
Общее состояние: тяжелое (аж три тома)
Сознание: спутанное. Может обсуждать одну и ту же тему на протяжении нескольких десятков страниц, перемежая обсуждение многочисленными призывами к святому Улаву.
Выражение лица: страдальческое

Система органов дыхания
Главная героиня ноет и жалуется гораздо чаще, чем дышит.
Ярко выражен симптомокомплекс "неизбранной дороги" - несмотря на то, что выбор уже сделан, жребий брошен, Рубикон перейден, что-то все же заставляет Кристин оглядываться на ту дорогу, которую она оставила позади. Она никогда не озвучивала мысли "Что бы было, будь я женой Симона", она даже помыслить об этом не могла. Говорят, любить - это перестать сравнивать, но Кристин сравнивала Эрленда с Симоном до конца их дней, и далеко не всегда это сравнение было в пользу ее супруга.

Сердечно-сосудистая система
Говорят, сердце женщины - океан, полный тайн. Таким же океаном остается для нас сердце Кристин. Меньше всего любви, как поется в старой песне, доставалось ее любимым людям. Чужим она прощала многие прегрешения - клевету, напраслину, жестокие и несправедливые обвинения, однако семье своей не спускала ничего. Странными были ее любовь и ее благочестие - со странствующими и нищими дочь Лавранса обходилась добрее, чем с собственными домочадцами. Если к паломникам она проявляла милость и щедрость, то с мужем она становилась мстительной и злопамятной. Завшивевшие монахи, чьих имен она никогда не знала, а если и знала, то не упомнила, всегда восхваляли ее щедрость, а со своим мужем и сыновьями она была скупа и на любовь, и на теплые слова.
Но об этом на своих многочисленных исповедях она не говорила ни слова. Пустяк ведь, по сравнению с когда-то утерянной вне брака девственностью.
Впрочем, Кристин хитроумна, и использует эту самую утерянную девственность не только как повод пострадать, но и как орудие манипуляции. Якобы любимый отец пристает с нравоучениями? Получи! Муж возмущается, что ему мало внимания? А чем ты думал, когда...
"Хана тебе, грешник!" - грозно говорит Кристин, и, размахивая девственностью, точно топором, врывается в толпу ничего не подозревающей родни.

Система органов пищеварения
Несмотря на то, что целая книга в романе называется "Хозяйка", о приготовлении пищи в средневековье мы узнаем поразительно мало. Ну то есть практически ничего, кроме периодически упоминаемого пива и вяленого мяса. Несколько раз мы заставали Кристин за сборами земляники.
Безусловно, главная героиня романа - дама благородная, и самой мешать щи ей не пристало. Но если ты собираешься следить за тем, как твои слуги варят эти самые щи, ты должен знать технологию приготовления этих самых щей, иначе толковым руководителем тебе не быть.
О щах ни слова. К третьей книге мы узнаем, что оказывается, Кристин делала запасы. Когда только успевала, девственность же.

Нервная система и органы чувств
Раскаяние, сожаление и жажда искупить свои грехи - эти три чувства главная героиня пронесет с собой через всю трилогию. Правда, каяться она будет совершенно не в тех своих поступках, которые привели ее и ее семью к поистине печальным последствиям, каяться она будет только в том, что считает важным сама. За пеленой этих псевдоважных грехов она не заметит, что ее высокомерие, гордыня и желание что-то доказать людям, которые ее не знают, и которых не знает она, свели в могилу ее мужа и ее саму.

Диагноз и его обоснование
К сожалению, формулировку Нобелевского комитета я удачной не нахожу. Описание не было достаточно скандинавским (из всей Скандинавии там только периодически попадающееся слово "старбюр" да пиво, плюс к месту и не к месту упоминаемые короли), и не было достаточно запоминающимся - королей я все равно не запомнила, ибо тысячи их, а из самых развеселых средневековых плюшек оставили только чуму. Как морская свинка - не морская, и не свинка.
Да и чума какая-то не чумная - все разлагаются неделями, а Кристин скачет по кладбищам, словно молодая козочка, едва ли не до своего последнего дня.
Кроме того, у меня есть основания предполагать, что Кристин, несмотря на все ее личностные недостатки, типичная Мэри Сью. Доподлинно известно, что главный признак Мэри Сью - это то, что перед ней не может устоять ни один мужчина (ну, и некоторые женщины, все зависит от фантазии автора). У Кристин это, безусловно, есть. В совокупности с прекрасной внешностью (а также тем фактом, что мужчина, присутствовавший подле ее смертного одра, даже после ее смерти сожалел, что не удалось), и богатством, а также совершенно нетипичным для женщин Средневековья поведением, я предполагаю, что этот диагноз оправдан.
Лавранса, которого женили таким молодым, всего в 28, мне искренне жаль, особенно после того, как в середине второй книги 28 внезапно превратилось в 18. Это называется "плохая редактура" и то, что книга с плохой редактурой вполне может получить Нобеля, дает мне надежду.
А еще если убрать упоминания святого Улава к месту и не очень, книгу можно было бы сократить минимум на треть. То, что церковь сильно влияла на людей, читатель бы понял и без этого.

Рекомендации

• Нобеля отобрать, либо отказаться от формулировки "за запоминающееся описание скандинавского средневековья"
• Вычеркнуть каждое второе упоминание святых королей, да и королей вообще
• Отказаться от образа Мэри Сью и создать что-нибудь более приближенное к реальности.

  Прогноз

Вот она - идеальная книга для уроков семейной жизни. Идите ко мне, милые мальчики и девочки, я уберу ваши розовые очки... моргенштерном... нет, снимать не нужно, так даже лучше...

Уникальная книга - женский роман без иллюзий, без феи-крестной и даже без тонального крема. Жесткий натурализм, чудом лишенный беспросветности. Мерцание света и тени. Женщина о женщине. Начало 20-го века о 13-м. И я не называла бы книгу историческим романом. Я все ждала привычной сказки (с хорошим концом или плохим, главное - сказки), шаблона; злорадствовала, когда предвидела типичные повороты сюжета... Ага-ага... Ну-ну... Симпатичный бедный мальчик, родители против, он совершает подвиги - и они вместе... Нет? Ну ладно, тогда так: бедный мальчик, а она выходит за богатого, трагическая верность, или страстная измена, или смерть супруга, или... Нет? Ну так вот тут отличный повод, чтобы вырулить на очередной стереотип... Она и он не могут быть вместе, побег, или трагическое противостояние родителям, или внебрачный ребенок и тяжелая долюшка, или брошенная обиженная женщина, или хэппи-энд свадьбы...

Но авторка с фантастической грациозностью, танцуя обходила все банановые шкурки, ни один стереотипный сюжет не был реализован - ни один! Свадьба - не хэппи-энд, а только начало. Ребенок рождается в браке, но зачат вне брака (как типично!), о чем с удовольствием годами вспоминают соседи-математики (ведь не лень же им подсчитывать чужие месяца). Родители попортили нервы с "милой" "послушной" дочкой, но на разрыв не пошли, в конце концов помирились и с зятем, и с неслухами-внуками. Разве же не так бывает сплошь и рядом? Счастливый в конце концов брак или несчастливый? А холера его знает - всего здесь хватает, счастья и несчастья, любви и равнодушия, привычки и удивления, принятия и отталкивания. То, через что молча переступила девушка в начале отношений, она не забудет никогда и не раз выставить счет "любимому-милому" - это же так типично и правдиво! Но ссоры и раздражение в конце концов не переходят в "войну Роузов" (один из самых чудовищных фильмов, как по мне, единственный просмотр 20 лет назад - и меня до сих пор обдает могильной жутью при воспоминании). Жизнь как она есть: большие планы терпят поражение. Семь сказочных сыновей совсем несказочно должны или делить крохи имущества, или разбредаться по миру с разным успехом. И волшебное богатство почему-то не приплывает в руки после неудачного хозяйствования такого "перспективного" знатного мужа. А от родовитой миленькой невесточки хочется убежать в монастырь.

Любовь как она есть на самом деле: ожидание и предвкушение, готовность принять выбор родителей (непротивный в общем-то) - и полная потеря головы, одержимость и подростковая глупая, без оглядки и самосохранения жертвенность, охлаждение отношений, этапы принятия и раздражения в семье, удаленность и неожиданные вспышки близости, ссоры на ровном месте, глупая гордость и обиды, но верность и поддержка в жизненно важных ситуациях, поздний взрыв страсти, неожиданные и несвоевременные дети и тихая будничная радость поздней ожидаемой беременности. Всё, всё безупречно жизненно.

Я не могу знать, анахроничны ли исторические реалии книги. (Меня поразил съемный стол, который вешался на стену без надобности.) Но не анахронично ли принципиально христианское мироизмерение в стране, только что обратившейся от язычества?.. Возвращения к старой вере, правда, описаны в романе, но что-то мне кажется, что их тогда было намного больше. Зато очень пронзительное ощущение, затененное опять-таки реализмом, нежеланием мифологичности рассказа (к сожалению? или опять это мастерство автора), - ощущение погружения в историю, участия в ней: короли и почитаемые святые - лично твои дедушки и бабушки, а иногда - современники и соседи. И я точно могу сказать, что в чувствах, в отношениях нет ни капельки анахроничности. Все переживания кристально настоящие, вымеренные точно и чрезвычайно актуальные. Хочется сказать - что в этом и есть анахронизм: может, люди, отдаленные от нас семью сотнями лет, должны были думать и чувствовать иначе? Но ведь и сама авторка писала сотню лет назад - нет, по-видимому, мы, людишки, ничуть не меняемся в своей сути.

Очень точно подана христианская борьба в сердце высокомерия и милосердия, греха и покаяния. Тот, кто пытается соотносить свою жизнь с библейскими заповедями, не может не узнать эти страдания и не согласится с правдивостью показа этой вечной битвы: сомнения, прозрения, неожиданные открытия, падения и старания, запоздалое сожаление и приятие всей ответственности, всего бремени ради какой-то "светлой" цели, бытовые грешки и жуткие падения.

Интересно равновесие феминистского в книге. Женщина Средневековья стереотипно невидима. Или молчаливая служанка - или недоступна прекрасная дама. В книге - ни то ни то. Женщина принимает жениха, предложенного родителями, но может взять и упереться - и есть законы, которые защитят ее от принудительного брака. Да, позор родить вне брака (и у нас еще остались отголоски такого позора)... но всё равно рожают и крестьянки, и дворянки, и как-то выходят из положения. Муж может быть тираном и агрессором, но женщина может терпеть и молчать (как и сегодня многие!), а может запустить определенные механизмы, чтобы предотвратить это (уйти к родителям, обратиться к судье, священнику, отселиться на свою недвижимость). Женщина может стать инициатором внебрачной связи, даже поучаствовать в шпионстве. Безусловно, во все времена женщины легко крутили "головой"-мужчиной, если только ставили это целью. А уж высечь словами, чтобы муж не захотел порог дома переступить... на это, конечно, нужен особый талант, но никто не станет нас недооценивать.

Думаю, по этой книге написано много научных и искусствоведческих работ. Она довольно легко читается (слушается), хотя ее непросто пересказать (я пыталась рассказать матери и не смогла: "о жизни, о женщине... всё"). Невозможно охватить всё, кажется, проще долго рассуждать над любым небольшим эпизодом, чем над все трилогией, хочется дробить на отдельные линии для анализа: много деталей, много людей, исторический слой, религиозный, бытовой, политика, психология (прежде всего!), женщина и дети, семья и соседи, а еще же фольклорные вставки, а диалоги, а медицинские данные... Право, книгу можно было бы расписать как энциклопедию Норвегии. Насколько она будет достоверной? Судить не мне.

Па-беларуску...

Тут...

Вось яна - ідэальная кніга для ўрокаў сямейнага жыцця. Ідзіце да мяне, мілыя хлопчыкі і дзяўчаткі, я прыбяру вашыя ружовыя акуляры... моргенштэрнам... не, здымаць не трэба, так нават лепш...

Унікальная кніга - жаночы раман без ілюзій, без феі-хроснай і нават без танальнага крэму. Жорсткі натуралізм, цудам пазбаўлены беспрасветнасці. Мігценне святла і ценю. Жанчына пра жанчыну. Пачатак 20-га стагоддзя пра 13-е. І я не называла б кнігу гістарычным раманам. Я ўсё чакала звычнай казкі (з добрым канцом або благім, галоўнае - казкі), шаблону; злараднічала, калі прадбачыла тыповыя павороты сюжэту... Ага-ага... Ну-ну... Сімпатычны бедны хлопчык, бацькі супраць, ён здзяйсняе подзвігі - і яны разам... Не? Ну ладна, тады так: бедны хлопчык, а яна выходзіць за багатага, трагічная вернасць, або жарсная здрада, або смерць мужа, або... Не? Ну дык вось тут выдатная нагода, каб выруліць на чарговы стэрэатып... Яна і ён не могуць быць разам, уцёкі, або трагічнае супрацьстаянне бацькам, або пазашлюбнае дзіцё, або кінутая пакрыўджаная жанчына, або хэпі-энд вяселля...

Але аўтарка з фантастычнай зграбнасцю, танцуючы абыходзіла ўсе бананавыя скуркі, ні адзін стэрэатыпны сюжэт не быў рэалізаваны - ні адзін! Вяселле - не хэпі-энд, а толькі пачатак. Дзіцё нараджаецца ў шлюбе, але зачатае па-за шлюбам (як тыпова!), пра што з задавальненнем гадамі ўспамінаюць суседзі-матэматыкі (бо не лянота ж ім падлічваць чужыя месяцы). Бацькі папсавалі нервы з "мілай" "паслухмянай" дачушкай, але на развыў не пайшлі, урэшце замірыліся і з зяцем, і з неслухамі-ўнукамі. Ці ж не так бывае спрэс? Шчаслівы ўрэшце шлюб ці нешчаслівы? А халера яго ведае - усяго тут досыць, шчасця і няшчасця, любові і абыякавасці, звычкі і здзіўлення, прымання і адштурхоўвання. Тое, праз што моўчкі пераступіла дзяўчына ў пачатку стасункаў, яна не забудзецца ніколі і не раз выставіць рахунак "каханаму-любаму" - гэта ж так тыпова і праўдзіва! Але свары і раздражненне ўрэшце не пераходзяць у "вайну Роўзаў" (адзін з самых жахлівых фільмаў, як на мяне, адзіны прагляд 20 гадоў таму - і мяне дагэтуль абдае магільным холадам пры ўспаміне). Жыццё як яно ёсць: вялікія планы церпяць паразу. Сем казачных сыноў зусім няказачна мусяць або дзяліць крыхі маёмасці, або разбрыдацца ў свет з розным поспехам. І чароўнае багацце чамусьці не прыплывае ў рукі пасля няўдалага гаспадарання такога "перспектыўнага" шляхетнага мужа. А ад радавітай міленькай нявестачкі хочацца ўцячы ў манастыр.

Любоў як яна ёсць папраўдзе: чаканне і прадчуванне, гатоўнасць прыняць выбар бацькоў (анігадкі) - і поўная страта галавы, апантанасць і падлеткавая дурная, без аглядкі і самазахавання ахвярнасць, ахалоджванне стасункаў, этапы прыняцця і раздражнення ў сям'і, аддаленасць і нечаканыя ўспышкі блізкасці, свары на роўным месцы, дурная ганарлівасць і крыўды, але вернасць і падтрымка ў жыццёвавызначальных сітуацыях, позні выбух жарсці, нечаканыя і няўчасныя дзеці і ціхая будзённая радасць позняй чаканай цяжарнасці. Усё, усё бездакорна жыццёва.

Я не магу ведаць, ці анахранічныя гістарычныя рэаліі кнігі. (Мяне ўразіў здымны стол, які вешаўся на сцяну без патрэбы.) Але ці не анахранічны прынцыпова хрысціянскае светавымярэнне ў краіне, толькі што навернутай ад паганства?.. Звароты да старой веры, праўда, апісаныя ў рамане, але нешта мне падаецца, што іх тады было нашмат болей. Затое вельмі пранізлівае адчуванне, зацененае зноў-такі рэалізмам, нежаданнем міфалагічнасці аповеду (на жаль? ці зноў гэта майстэрства аўтаркі), - адчуванне заглыбленасці і ўдзелу ў гісторыі: каралі і шанаваныя святыя - асабіста твае дзядулі і бабкі, а часам - сучасгнікі і суседзі. І я дакладна магу сказаць, што ў пачуццях, у стасунках няма ні драбочку анахранічнасці. Усе перажыванні крышталёва сапраўдныя, вымераныя дакладна і надзвычай актуальныя. Хочацца сказаць - што ў гэтым і ёсць анахранізм: можа, людзі, аддаленыя ад нас сямю сотнямі гадоў, мусілі думаць і адчуваць інакш? Але ж і сама аўтарка пісала сотню гадоў таму - не, відаць, мы, людзішкі, ані не змяняемся ў сваёй сутнасці.

Як дакладна пададзеная хрысціянская барацьба ў сэрцы пыхі і саступкі, граху і пакаяння. Той, хто спрабуе суадносіць сваё жыццё з біблійнымі запаветамі, не можа не пазнаць гэтыя пакуты і не згадзіцца з праўдзівасцю паказу гэтай вечнай бітвы: сумненні, прасвятленні, нечаканыя адкрыцці, падзенні і рупнасць, запозненае шкадаванне і прыманне ўсёй адказнасці, усяго цяжару дзеля нейкай "светлай" мэты, побытавыя грашкі і страшныя, звыродлівыя пачварствы.

Цікавая раўнавага феміністычнага ў кнізе. Жанчына Сярэднявечча стэрэатыпна нябачная і няісная. Або маўклівая служка, або недаступная прыўкрасная панна. Ні тое ні тое. Жанчына прымае жаніха, прапанаванага бацькамі, але можа ўзяць і ўперціся - і ёсць законы, якія абароняць яе ад прымусовага шлюбу. Ганьба нарадзіць па-за шлюбам (і ў нас яшчэ засталіся адгалоскі такой ганьбы)... але нараджаюць і сялянкі, і шляхцянкі, і неяк выходзяць з становішча. Муж можа быць тыранам і агрэсарам, але жанчына можа цярпець і маўчаць (як і сёння!), а можа запусціць пэўныя механізмы, каб прадухіліць гэта. Жанчына можа стаць ініцыятаркай пазашлюбнай сувязі, нават паўдзельнічаць у выведцы. Безумоўна, ва ўсе часы жанчыны лёгка круцілі "галавой"-мужчынам, калі толькі ставілі гэта за мэту. А ўжо выцяць словамі, каб муж не захацеў парог дому пераступіць... на гэта, вядома, патрэбны асаблівы талент, але ніхто не стане нас недаацэньваць.

Думаю, па гэтай кнізе напісана багата навуковых і мастацтвазнаўчых працаў. Яна даволі лёгка чытаецца (слухаецца), хоць яе няпроста пераказаць (я спрабавала распавесці маці і не змагла: "пра жыццё, пра жанчыну.... усё"). Немагчыма ахапіць усё, здаецца, прасцей доўга разважаць над любым невялікім эпізодам, чым над усё трылогіяй, хочацца драбніць на асобныя лініі для аналізу: шмат дэталяў, шмат людзей, гістарычны пласт, рэлігійны, побытавы, палітыка, псіхалогія (найперш!), жанчына і дзеці, сям'я і суседзі, а яшчэ ж фальклорныя ўстаўкі, а дыялогі, а медыцынскія звесткі... Дапраўды, кнігу можна было б распісаць як энцыклапедыю Нарвегіі. Наколькі яна будзе дакладнай? Меркаваць не мне.

С небес на землю
Одним нелепым взмахом
Одним обычным крахом,
Одним привычным страхом...
©Lumen

Почему книги такие большие, такие насыщенные, так располагают к размышлениям, а мне дан этот жалкий клочок, в который я должна суметь запихнуть все свои мысли. Мыслей столько, что распухает голова, а написать их правильно и красиво я не могу, поэтому на выходе получаю лишь жмых, а самый сок остается со мною и во мне. Хоть бы раз суметь написать то, что я думаю и думала, пока читала книгу. Бедные люди те, кто будут всё это читать, если мне это когда-нибудь удастся, меня навсегда заклеймят графоманом. Но пока я еще держу большую часть мыслей в себе, все не так страшно, правда?..

Часть первая - отцы и дети.

Тот случай, когда косячит она, а стыдно мне. Но на самом деле я, конечно, за то, что баба сама должна решать, куда пристраивать свою п... «розу». Но в том, что за девочку решают ее родители, тоже есть свои плюсы, не думала, что я так когда-нибудь скажу. Но всё же не у каждой бабы есть мозги, увы, позволяющие верно проанализировать ситуацию и сделать правильный вывод. Правильность выбора, скажут мне умные люди, тоже понятие относительное, что, дескать, то, что нам в момент свершения казалось самым верным и правильным, в последствие оказывалось огромной и глубокой жооо... простите. И, наоборот, самые худшие события приводят к очень хорошим результатам. Но! Мы же не забываем об опыте и мудрости своих родителей. Вспомним, как на Руси планировались браки! Женили не молодого с молодой, а как бы заключали экономические сделки, увеличивали благосостояние родов... это я Елисеевой начиталась, да. Так вот родители не настолько же наивны, как их пятнадцатилетние дочери. Тем более раз отцом уже было сказано, что со своими проблемами надо идти к нему, а не к чужой тете или чужому дяде, значит второй раз точно надо идти к папе. Казалось бы, что тут сложного и дело тут не в моих двух высших и не в продвинутом 21 веке, просто дело в элементарном уважении к родителям. Сама же говорила, что послушная доча. Говорила, однако, до того, как...
Как бы понятно, что сейчас все по-другому, можно заводить отношения с кем хочешь, но всегда, не важно, в каком веке ты живешь, нужно думать башкой о последствиях, ибо в любом случае за них ты будешь отвечать сама!
Иногда можно умереть от страха, просто ожидая возмездия. Страшно ждать. Читателю тоже страшно ждать. Нет ничего хуже, чем мучительно ждать чего-то, тем более страшно ждать наказания, так как никогда не знаешь, как воспримут твой проступок. Именно от страха перед наказанием многие подростки лезут в петлю. Слишком многое упирается в воспитание детей, почему чаще всего дети бегут рассказывать о своих проблемах не маме с папой, а чужим дядям и тетям? Вопрос доверия родителям сейчас продолжает оставаться актуальным. Многие ли подростки пойдут к родителю? Появляется ли во всех семьях уверенность у детей, что родители не сдадут провинившееся дитё в какое-то страшное учреждение, а поймут, простят и подскажут дальнейшие действия.
И еще вопрос - перечить родителям, это хорошо или плохо? Вот вроде бы ты вся такая правильная, не перечишь папе с мамой, молча и безропотно принимаешь (ли?) все их решения, не скажешь им и слова против. Вроде бы хорошо, молодец, папа с мамой довольны - послушная девочка. А на деле эти самые девочки, также молча творят свои черные делишки, а потом делают аборты. Так ли это хорошо не вступать с родителями в диалог, такие ли уж молодцы родители, кто создают иллюзию послушания на уровне дрессуры в отношениях со своими детьми.
А вот в современном мире я очень рада не только тому, что мы можем самостоятельно выбирать себе партнеров, но и тому, что браки малолетних юридически допустимы только в исключительных случаях. Очень уж подростки упрямы, твердолобы и несговорчивы. 16-17 лет опасный возраст, к тому же не у всех позади переходный период, гормоны бушуют, хочется делать все наперекор взрослым, ну и как в анекдоте: «Размышления дочки о маме: 5 лет: — "Мама знает все". 10 лет: — "Мдаа... Не все мама знает". 18 лет: — "Господи, да что вообще мать о жизни знает!" 30 лет: — "Надо было слушать маму..."». И все в шестнадцать лет девушки считаются детьми не готовыми к семейным отношениям и это очень хорошо.
Мораль: детки, которые не слушаются родителей, потом бывают глубоко несчастны, слушайтесь маму и папу.
Да, в то далекое время вера была сильнее всего: сильнее науки, вера была самим законом, законом Божиим, юридический был еще слаб или не был вовсе. Можно только вздыхать или содрогаться от глупостей, которые выкидывают герои. Ладно, я согласна сделаем скидку, так как даже перед обручением Кристин все еще была ребенком. Все о чем можно просить, вернее надеяться, потому что просить что-то у законченной книги нельзя, чтобы у этой юной девы образовались мозги в том месте, где у неё, по всей видимости, пустота, но надежды мои тоже сделали мне ручкой.
Временами мне думается, что у нас такого в жизни не случается, а потом вспоминаю себя или еще кого-то знакомого лично, и понимаю, что все-таки фразу «Любовь зла – полюбишь и…», но это понятно, кого мы там можем полюбить. Вопрос в другом, почему же голова-то отключается, а? В самом начале мне кажется, что тяжело мне дастся эта книга, но когда внезапно кончается батарейка, я ругаюсь и бросаюсь искать зарядку.
И все же, это книга из разряда, где ты не сопереживаешь главной героине, а сидишь, подперев голову в ожидание следующих дурацких её поступков, приговаривая: «ну, правильно, давай еще какую-нибудь хрень выкини». И самое замечательное, что героиня-то не глупая, но степень ее наивности такая, такая… что я даже не знаю, с чем ее можно сравнивать. До зубовного скрежета её поступки бесят. Но, черт возьми, почему так интересно? Это какая-то изощренная пытка для читателя: ты читаешь, тебя раздражают герои, но оторваться ты не можешь, это как участие в сплетнях, сгораешь от стыда, однако все равно получаешь извращенное удовольствие.
Как ни странно, но трилогия очень социально направленная. Судя по всему, это был посыл со стороны автора к женщинам или это мне только кажется, но чувство такое будто сердце автора обливается кровью, глядя на то, как женщины своими руками рушат свою жизнь и жизнь близких и любимых своих людей. Возможно, в этом есть вина переводчика, придавшего случайно книге такой характер. Или это мой собственный внутренний поиск ответов на вопросы, которые приходится задавать себе. Самый основной: в чем семейное счастье и чем питать его все годы, что нам, людям, отпущены в совместной жизни? Как любить мужа, чтобы не исчезла любовь и уважение к себе, чтобы дети не чувствовали себя задушенными материнской любовью, а муж, наоборот, не ощущал себя покинутым, когда появились дети. Как сохранить общность интересов и страстное желание. Как не стыдится своих желаний? Может поэтому читать Кристин было интересно, смотреть на чужие ошибки и делать заметки, расширяя список вопросов.
Мне грустно от того, что честный человек не может быть достаточно хорош для другого человека только потому, что недостаточно красив. То, что может быть прощено красивому, но беспечному ставят в укор некрасивому. До поры до времени, разумеется, даже красота приедается.
Я как читатель-эмпат всё думала о том, создавала ли Сигрид Унсет Кристин персонажем, которому должны сопереживать или все-таки нет? Сопереживать начинаешь другим, исчезающим героям, уходящим навсегда, что хочется кричать: «Мужчины будьте теплее и нежнее к своим женам, дайте вы им то, чего они хотят, не будьте фригидными». Если бы Кристин в этом смысле была чуть больше похожа на свою мать, то она была бы гораздо счастливее, и, соответственно, наоборот. А я размышляла о том, много ли женщин, у которых мужья через «не хочу» выполняют супружеский долг? Если да, то это печально, вот вам и браки по договоренности родителей с запретом на близость до свадьбы, никак свою избранную половинку не прощупаешь до первой брачной ночи, а потом живи и мучайся…
Кроме того не слишком навязчиво, но всё же тема сексуальных отношений в семейной жизни проскользнула и не только та, более привычная о необходимости женщины выполнять свой долг, а наоборот, что женщинам тоже очень нужно, чтобы ее муж был в состоянии удовлетворить её. И тогда возможно будет меньше женщин, похожих на Рагнфрид: грустных, замкнутых и страдающих по ночам.

Часть вторая - материнство и бытовуха.

Многие терзания Кристин дочери Лавранса нам, современным, продвинутым людям не понять. Повторюсь, я счастлива, что некоторые вещи остались в прошлом, хоть целомудрие и послушание и почитание родителей это хорошо, однако из железобетонных запретов не выходит ничего хорошего время от времени. И иногда острым углом упирается прямо в сердце, принося много травм и постоянное чувство вины у оступившегося. Но об этом чуть позже.
В семейных отношениях классической темой является вопрос, как сохранить любовь наперекор бытовухи. Вот тут все начинают нудеть: «Наш корабль любви разбился о скалы бытовых проблем». Ответ: «А вы разговаривать не пробовали? Нет, не орать, нет, не выплескивать свою желчь и недовольство, а разговаривать». Честно признаюсь, что и во второй книге Кристин не получила от меня ни капли сочувствия, мое сердце все также оставалось холодным к ее горю – красивейшему, нерадивому, но страстно желающему ее мужу, к её постоянности усталости и болезням из-за регулярных родов. Несмотря на то, что человек добился того, чего желал, не смотря на то, что Бог не наказал никого: ни мужа, ни ее, не их детей, главная цель жизни Кристин страдать, причитать и находить поводы для этого. Противная все-таки у человека натура – вечно искать причины для недовольства, вечно чего-то бояться и от этой трусости говорить гадости близким людям, я мало встречала исключений из этого правила, ведь если задуматься, то на ком мы чаще всего срываем злость? На самых близких. Не надо так. Кристин всей своей сущностью не является примером для подражания, и нам полезно посмотреть на себя со стороны. К тому же в трилогии было много приятных людей, за которых можно поволноваться и погрустить и порадоваться – это и мать, и отец Кристин, и Симон, и даже иногда Эрленд, но не она сама (кстати дети тоже как-то мимо проходят и я их не смогла включить в этот список). Есть такое понятие векторных браков в астрологии, вот у Эрленда и Кристин уж очень похожий брак – вместе плохо, а друг без друга еще хуже. И их бытовые скандалы бушуют на фоне политических интриг и нахождения между жизнью и смертью, что в конечном итоге еще больше обостряет векторность или супружескую несовместимость, несовместимость в том смысле, что не могут они гармонично и спокойно вместе сосуществовать.
Думается мне, что проблемы женщин и мужчин родом из дремучего средневековья, хотя, скорее всего, намного раньше с тех пор как зародились мужчины и женщины в принципе.
Возможно, Унсет хотела через семью Кристин показать все нездоровые отношения в одной ячейке общества и неважно какой страны, неважно какой эпохи. Одна из самых знаменитейших фишек у женщины – это вечное пропиливание мозга своего мужика. Ведь редко женщина может спокойно и внятно объяснить, что ее задолбало вечное его лежание на диване перед телевизором, что мужик не может ничего сделать по дому, потому что уже крепко нагулялся с друзьями, и вообще где зарплата за последние полгода. Почему-то не может она сказать, что устала и ей не нравится его нехорошее поведение. Гораздо проще начать пилить, а такие запилы постепенно с годами перерастают в скандалы и оскорбления. И ведь даже наехав и прооравшись, женщины не всегда осознают, что были неправы. Наглядный пример из текста:

Казалось бы эта женщина начала что-то понимать и раскаиваться, однако читаем далее:

Да, возможно, и редко, но зато как метко. Правда читатель этой редкости не замечает, потому что она, может, и выговаривала нечасто, но ходила с унылой и кислой миной постоянно и копила, копила, культивировала в себе, пока очередной критический момент не наставал, и она не выплескивала всё наружу. А моменты выбирались грамотно, чтобы побольнее ужалить, когда муж нуждается в поддержке, поэтому неудивительно, что бежит он утешаться в другом месте.
Очень любим мы, женщины, такую штуку, как «намёки». Во многих случаях женщина предпочитает намекать, и искренне считает, что её недосказанности должны быть понятны мужчине. Вот пример рассуждения на эту тему:

Значит она старается таить это в себе, но муж её должен догадаться, что именно в этих самых страхах и заботах причины ее гнева, который она выплескивает на него, через какие лабиринты сознания он должен дойти до этого, чтобы понять? Всё эти женские хитросплетения и взаимосвязи, которые она держит внутри, им совершенно чужды, в их мире всё просто: «Скажи мне в чем проблема, я подумаю и решу».
Еще вот одна из мыслей по Кристин. Женщины часто обиижаются, когда их называют нелогичными и противоречивыми, это так, я тоже обижаюсь, но ведь есть в этом и доля правда. Пример:

Недавно она его обвинила в злопамятности, в том, что он ничего ей не забывает, а теперь он вот не помнит вдруг, по её мнению, что сын их чуть не умер. Есть в женщинах особая избирательность и искренняя вера, что только она одна может переживать за детей, а отцу все равно.
Почему все так происходит? Почему столько картин вокруг, где женщина тащит три пакета с картошкой, овощами и еще чем-то, несет ребенка, а здоровый мужик идет рядом и разговаривает по телефону. Может быть, проблема и в нас тоже? Может быть, пора все-таки прекращать их пилить по каждому нелепому поводу? С ними тоже можно разговаривать по-человечески. Мужчины тоже хотят нежности и ласки, и хотят быть нужными и полезными, а если женщина изначально все на себя взвалила и разбаловала, а потом начинает скандалы…
Автор многажды подчеркивает, что Эрленд сам дитя, многие вспоминают о нем как о мужчине, так и оставшемся ребенком, может быть, именно поэтому он в пятьдесят лет все еще оставался молодым, красивым и статным, даже с седыми волосами не превращался в старика. В глазах Кристин он оставался неспособным к серьезным рассуждениям и поступкам и все же, иногда в его словах было больше мудрости, чем в её самоотверженном материнстве, которое стало новым препятствием в их любви. Ведь нельзя вечно своих взрослых сыновей прятать под юбкой в ожидании того светлого дня, когда сыночка можно будет передать по брачному акту в руки другой женщине. Все же наступает время, когда мать должна отпустить свое дитя и вернуться к мужу, который и так уже слишком соскучился по ней. И все же женщина, жившая в постоянных запретах, уже не способна сделать то, что ей хочется, вернуться к былому спасительному порой легкомыслию, а это порождает раздражение.

Страшнейшая ошибка. А ведь простить что? Свое предательство и отказ разделить радость и горе? Забыть свою клятву, что придет к нему даже, если он будет жить в хижине? Он ведь дал ей шанс вспомнить и исполнить ту клятву, что же это получается, что мужчины более преданны и романтичны?

Часть третья. Письмо женщине.

Почему ты так часто отказывала себе сделать то, чего так желало твое сердце: сказать нежное слово, обнять с жаром своего сына или мужа, утешить, сказать правду. Грубости, скрывающие страхи за них и бескрайнюю любовь, легко слетали с твоих неразумных губ. Сколько раз ты причиняла себе боль, причиняя боль своему возлюбленному. Сколько раз корила себя за это, но продолжала неотступно резать живое. Может быть, хоть раз, сделай бы ты то, что так хотела, все было бы по-другому.
Не один только нелепый шаг приводит вместо возведения человека к счастью, а череда многих неуместных действий, брошенных слов, неосознанно, но совершенно ведет к разрушению. Как сложно оценивать свои поступки, даже через десятки лет, ты не всегда сможешь понять, что многое, что считалось недопустимым и неправильным в те далекие времена, возможно, было спасительным.
"За грехи свои надо расплачиваться". Приходило мне каждый раз чужим голосом, когда Кристин вспоминала свою грешную молодость и убивалась из-за этого. Но нет, все-таки не в свершенном грехе, жизнь катится под гору, а из-за отношения к своим поступкам. За грехи свои надо расплачиваться, надо, но не так, надо учиться быть счастливым, пока есть еще на это время и возможность. Ты забываешь о счастье, Кристин, которое приносили плоды твоего греха.
Только потеряв навсегда, начинаешь находить достоинства и забывать недостатки. Нельзя допускать. Чтобы было поздно, нужно успевать прощать.

Очень точное название у последней части трилогии. И хотя церковная тема здесь много присутствует, мало того, ею всё и завершается, мне заключительная часть показалась лучшей - наиболее сильной и концептуальной. Кристин наконец со всей ясностью постигает, какой крест она взяла на себя, связав судьбу с Эрлендом. В силу своего характера она так и не смогла смириться с его сущностью, несмотря на безумную любовь к мужу. Всю жизнь она пыталась изменить его, переделать, как привыкла переделывать всё, что было ей не по нраву. Стремилась контролировать каждый шаг сыновей, держать их поближе к себе, решать за них всё важное. Она всю жизнь боролась, и теперь ужасно устала, оказавшись к тому же в ловушке собственного характера: жить с Эрлендом она не в состоянии, но и жизнь без него не имеет смысла! И Эрленд, который понимает всё это, находит для себя единственный выход - смерть, на которую он намеренно нарывается.
После гибели Эрленда мир вокруг Кристин начинает стремительно рушиться: ведь столько лет он был краеугольным камнем этого мира! Разлетаются по свету сыновья, а тот, который остался при ней, приводит в дом новую хозяйку. Единоличной власти Кристин приходит конец, а с этим она смириться не в состоянии. Ведь она никогда не умела просто жить, она умела только повелевать - словами, делами или молчанием... Кристин, гордая дочь Лавранса, находит свой последний приют в монастыре.
И как последний мощный аккорд стихии разрушения - чудовищная эпидемия чумы, выкосившей в четырнадцатом веке половину Европы... Умирают два старших сына. Умирает Кристин, ценой своего здоровья спасшая маленького мальчика от обезумевшей толпы. Но остаются другие её дети, остаются маленькие внуки, и остаётся её страна - Норвегия.

"Венец" - первая часть из трилогии про Кристен, дочь Лавранса норвежской писательницы Сигрид Унсет. В этой части читатель знакомится с девушкой Кристен, которая живет в Норвегии, в начале XIV века. Ее отец, Лавренс владелец большой усадьбы. Их семья уважаема в округе, потому что он в молодые годы ходил в дружине короля, но рыцарям не стал, хотя мог, а занимается простым крестьянским трудом. Лавренс очень богобоязненный человек, ревностен к вере, чтит традиции и надеется, что и его дети унаследуют его путь и стремление в жизни. К сожалению в его семье все мальчики умерли в младенчестве. И только милая сердцу дочка - Кристен отрада для отца. Он мечтает о хорошем браке для дочери. Но у Кристен свои взгляды. Вопреки желанию отца Кристен влюбляется в красивого рыцаря Эрленда, который достаточно легкомыслен, особенно в отношении к женщинам. Но Кристен не видя ничего, идет за любимым, и наущает обед целомудрия...

Мне очень понравилось начало этой большой семейной саги. Автору удалось показать культуру и быть средневеково мира на примере Норвегии: красивые описания природы, архитектуры, различных мероприятий: охота, пиры, поездки на дальней расстояния. Но главное, это нравственное составляющее жизни. Показы несколько семейных пар, какие проблемы выпадали на их долю, отношение к женщине. У многих женщин похожие судьбы. Кристен удалось сделать так, как она хотела. Но только принесет ли ей это счастье?! Узнаем дальше.

Замечательная книга. Первая из трилогии, и я планирую прочитать все.

Всё-таки скандинавы это что-то свое, непохожее на остальные книги. В принципе это семейная средневековая сага. В главной роли Кристин, она из довольно зажиточной и набожной семьи. В этой книге описывается её детство, юность, встреча с "героем её романа" и долгожданная свадьба. Долгожданная, потому что жених у родителей не вызывал доверия. Но ради счастья своей дочери пришлось согласится. Очень интересно что будет дальше. Но это уже в следующих книгах. А пока я получила удовольствие погрузившись в те далекие времена, в суровую страну с суровыми законами и обычаями. Очень здорово!

Как известно, кртк - сстр тлнт (впрочем, Сигрид Унсет готова это опровергнуть сразу же, как вы начнёте читать её "Кристин"), поэтому буду лаконична как никогда.

Объём: большой, но читабельный.
Стиль: немного повёрнутый на оборотах, в целом воспринимается легко.
Структура и сюжет: произведение состоит из трёх книг, которые логично разделяют жизнеописание Кристин, дочь Лавранса, на три периода — юность до свадьбы, жизнь в браке и пришедшую с возрастом мудрость.

Ох, не получится мне всё же быть лаконичной. Во всяком случае, в последнем пункте. Самые главные конфликты каждой из трёх книг происходят на фоне борьбы христианских чувств с чувствами людей гордых, иногда себялюбивых и безрассудно идущих на поводу у собственных страстей, не без пафоса благородных, — короче говоря, обычных людей. Их можно было бы назвать эгоистами — не в худшем смысле этого слова, — поэтому в итоге христианские чувства борются с эгоистичными, и в этом заключается повторяющийся в различных ситуациях лейтмотив сюжета. Впрочем, об этом вы и сами могли догадаться, я пишу об этом лишь для того, чтобы плавно подвести вас к одной интересной мысли. Вообще, вы задумывались, в чём смысл подобной эпопеи одного человека? В чём смысл жизни его главной героини — Кристин?

Ещё в самом начале я наткнулась на слова странствующего монаха, которые настолько запали мне душу, что до конца третьей книги я всё время находила им подтверждение:

Может быть, всё дело в этом? Может быть, весь смысл в том, как Кристин в трёх своих "ипостасях" пыталась прийти к Богу? Кристин с девическим венцом не смогла прийти к Богу, хотя по своей детской чистоте и пыталась, — она потеряла и детство, и чистоту, и невинность, отдавшись страстям и покорившись греху. Кристин-хозяйка надеялась замолить свои грехи (ведь быть хорошей женой, матерью и хозяйкой истинно богоугодное дело) — ну или хотя бы обрести мир и покой в душе, — но, совершая всё новые и новые грехи (особенно это касается гордыни), так и не смогла прийти к Богу. Муж ей совсем не помогал, скорее, он был её самым страшным грехом. Впрочем, продолжим: Кристин, несущая крест своих грехов и заката своей жизни, в последней книге всё-таки приблизилась к Богу настолько, насколько к нему вообще может приблизиться обычный живой человек вне стен монастыря. Это было очень красиво и по-своему тонко (действительно по-христиански), и для меня стало самым сильным и эмоциональным моментом в трилогии. Всё-таки Кристин — великая и неподражаемая женщина.

Да, она не была плохой или насквозь грешной, она была обычным живым человеком, со своими страстями и желаниями, человеком, который всегда-всегда утрачивает венец своей невинности, который хочет быть хозяином своей жизни, который всегда-всегда несёт крест своего выбора и поступков. Пожалуй, это самая прекрасная часть в трилогии: приближенность к противоречивой человеческой сути. И это — в 1920-х годах! В этом отношении книга поистине шедевральна не только для начала, но и для всего XX века. Даже сегодня не так много писателей, которые смогли бы потягаться с масштабностью описания жизни одного-единственного человека во всей его многогранности. Разумеется, книга достойна всяческих наград.

Так или иначе, мне запала в душу религиозная подоплёка сюжета, и я даже не обратила внимания, сколь много от истинно женского в романе. Для меня это не так важно. Для меня важнее всего оказалось то, что даже обычный человек может быть великим. Может в душевном величии приблизиться к Богу. Искренне, без гордыни, честно. Как Кристин.

Ну что тут скажешь? Если второй том состоял из одних событий, то третий, закатный, отдан под размышления. И ведь не придерешься - Кристин достигла того возраста, когда приходится уступить право решать молодым, а ей остается отойти в сторону и как следует поразмыслить о том, как сложилась ее жизнь. Главенствует тут ее попытка примирения с самой собой и своим вечным стремлением контролировать жизнь детей.

Истории отношений всех персонажей приходят к своему логическому завершению. Особенно сильно меня поразили отношения Эрленд-Кристин. Прожив вместе всю жизнь они все равно не сумели по-настоящему довериться друг другу. Возможно, в повседневной жизни им не хватало той остроты и запретности, с которой все началось, возможно, дело просто в колоссальной несхожести характеров, но я до последнего надеялась, что они придут к взаимопониманию. Жаль, что дети постоянно остаются на периферии, вроде они есть, а вроде их нет. Вроде Кристин все время о них переживает, все время о них думает, ночами не спит от страха за их дальнейшую судьбу, а самого главного то про своих сыновей не видит до последнего.

Хороший в итоге получился цикл. Все-таки, семейные саги это моя тема.