Братья Карамазовы. В 4 частях с эпилогом. Часть 1 и 2

Достоевский мозготрах, ох мозготрахище.
Когда просыпается тяга к классике и берешь, и читаешь "От автора" к роману, всё, что крутится "чёёёё?!". Читаешь дальше, читаешь этот клубок и "чёёё?!" кто там бросается с утёса, ах утёс, описание утёса и "чеееё?!" перечитываешь заново, еще раз, а потом через 20 страниц легчает и всё идет по маслу. Потом всё прекрасно и даже, очень даже прекрасно.

И есть моменты, от которых становится зябко. Это как в книге "Хроники заводной птицы" момент описания, когда с живого человека снимают кожу и ты весь проникаешься. А потом засыпаешь и тебе это снится, бгг, тебе это снится, сплин так вроде пел.
Так вот, такой момент есть и в Карамазовых, ща:

Читаешь и вспоминаешь школьную программу, и некрасова с этой лошадкой, и так, животину жалко становится, прямо до слез! Да и вообще, хрен поспоришь.
Читать лучше в бумажном варианте, чтобы было что изгрызть книгу от злости, пока мозги кипят и ты вкуриваешь что к чему.

"Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню. Там сорок дней Он был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал. И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом. Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим. И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое. Иисус сказал ему в ответ: отойди от Меня, сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся, и Ему одному служи. И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя; на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею.
Иисус сказал ему в ответ: сказано: не искушай Господа Бога твоего. И, окончив всё искушение, диавол отошел от Него до времени."
(Евангелие от Луки, 4: 1-13)

С трепетом и благоговением я приступаю к написанию рецензии на книгу, которую считаю самой великой книгой, когда либо написанной руками человека (кроме Библии). Этой книгой вдохновлялись писатели, её исследовали психологи и философы. Русская религиозная философия и западный экзистенциализм (включая атеистический) вышли из попытки преодолеть поставленные в этой книге проблемы и ответить на вечные вопросы. Уже много было написано про потрясающие характеры этой книги. Они стоят перед глазами как живые - бурный, не знающий удержу ни в зле, ни в добре Дмитрий Карамазов, старик-извращенец Федор Павлович, холодный и умно-страстный Иван Карамазов, чистый и порывистый Алёша, святой старец Зосима и пустосвят Ферапонт, лукаво-доверчивая Лиза и загадочная Грушенька, мстительная Екатерина Ивановна... Всех и не перечислить в одной фразе. Я не хочу про них писать - довольно. Поговорим о центральном нерве Братьев Карамазовых, о религиозно-мистической драме, о поэме человеческого боотрицания и богооправдания, словом, поговорим о "Легенде о Великом Инквизиторе".

Легенда о Великом Инквизиторе

В этой Легенде, созданной атеистом Иваном и пересказанной им вкратце своему верующему брату Алеше, находятся самые сильные аргументы против существования христианской религии и Христа, а заодно и против существования Бога, сравнимые только с аргументами "трёх великих" атеистов - Ницше, Маркса и Фрейда и во многом превосходящие их, т.к. они основаны не на критике христианства "извне", но на критике христианства "изнутри", отталкиваясь от самых основ. В этой поэме внешняя канва проста и банальна, Христос вновь приходит на Землю в Испанию, в позднее средневековье, в эпоху расцвета инквизиции, исцеляет больных, проповедует. Его хватают слуги Великого Инквизитора и заточают в темницу как еретика. Ночью к нему приходит Великий Инквизитор и произносит монолог, в котором раскрывает свою позицию отречения от христианской религии и перехода на сторону сатаны, противника Бога.

Первое искушение

Инквизитор утверждает, что Христос совершил ошибку, отказавшись от предлагаемой злым духом помощи, которая была предложена в виде трёх искушений. Инквизитор превращает искущения в вопросы. Итак, первый вопрос (см. выше):

• Преврати камни в хлебы, накорми это стадо и оно откажется от свободы и разума и побежит за тобой. Тебе хочется привлечь к себе человечество, Мессия? Оно - твоё, возьми, дай им хлеба и они забудут обо всём и всех ради Тебя. Инквизитор утверждает, что Христос отказался и пожелал вести проповедь без духовного насилия, чтобы человек "пошел за Тобою свободно, прельщённый и пленённый Тобою". В ответ Инквизитор разворачивает перед Христом картину гонений на христианство во имя земного хлеба и построения великого социалистического государства, которое будет ненавидеть Христа. "Ты мог этого избежать", с упрёком говорит Инквизитор, тем более, что все ранво "они придут к нам" в конце концов, то есть к сатанистам, прикрывающимся именем Христа. Вот "мы возьмём и достроим башню, ибо достоит тот кто накормит" и "солжём, что во имя Твоё". Далее Инквизитор, упрекает Христа в том, что человек слаб и порочен и неспособен нести тяжкое бремя христианства и борьбы с пороками и грехами. "И

Второе искушение

Инквизитор упрекает Христа в том, что тот отверг искушение мировой властью и говорит о потребности человека "всемирно соединиться". Чем более великим был народ, тем более он был несчастен, потому что хотел стать мировым властителем, но не мог. Опять же, Инквизитор говорит, что он "взял меч Кесаря" и воздвигнет мировое царство, но не Христа, а уже антихриста. Опять виден на этот раз скрытый упрёк, что же, Ты, Христос не основал Царства своёго, а оставил его противникам своим? Люди радостно хотят мирового царства и мирового принудительного соединения в "послушный муравёйник", то есть тоталитарный режим. А Ты отверг, опять же ради какой-то свободы, которая этим "бунтовщикам" и так не нужна.

Третье искушение

Искушение чудом, говорит Инквизитор, самое могущественное искушение. Почему Ты, Христос, не хотел прельстить их чудесами? Ведь они падки на лесть. Надо было обольстить их, оглушить их чудом и повести за собой. Ты же это отверг и посмотри на них сейчас, они разве в Тебя верят? Они в меня верят, в мою власть. Инквизитор утверждает, что только манипулируя чудесами и хлебами можно повести людей за собой.

Итог

Конец поэмы в том, что Христос целует Инквизитора в уста и уходит, а Инквизитор стоит и молча с тоской смотрит ему вслед. Алеша Карамазов, выслушав "поэму" Ивана, заявил, что "твоя поэма хвала Иисусу, а не хула". Стоит ли свободный выбор человека вечных страданий как последствий этого выбора? Этот вопрос во весь исполинский рост встал перед богословами и философами. Ярыми поклонниками поэмы стали атеисты - "Бог невозможен, так как если Он есть, Иван прав", нет, утверждали верующие "Если Иван в чём-то и прав, то Бог есть". Не в этой рецензии мне давать ответы, да и места нет. Пусть каждый решит сам. Обязательно читайте само произведение. Кроме "поэмы", там есть ещё очень много интересного. Но если бы даже Достоевский ничего в жизни не написал, кроме этой "поэмы", он все равно встал бы в ряд с великими писателями человечества - Шекспиром, Данте, Сервантесом, Гёте.

Вымучила меня эта книга всю! Нельзя так!!! Да, роман чрезвычайно сложный, умный, широкий, но по мне так всего этого слишком много. Слишком сложно, умно, широко и все герои вроде и похожи на обычных людей, а с другой стороны... не живут с таким надрывом и вычурно так не разговаривают (это я сейчас не про стиль языка, а про слова и фразы, слишком патетичные и экспрессивные для обычной жизни). В "Братьях Карамазовых", если хорошенько присмотретться, все сумасшедшие, а те, которые в начале книги были нормальными, сошли всё равно с ума в конце (брат Иван, хотя бы). Пафосно это, господа, как хотите, а, на мой взгляд, пафосно. С такой книгой под финал я и сама стала немножко сумасшедшей!
И сколько только в романе о Боге! Чтобы написать роман о всепрощающей любви, о вере, о добре и зле, о страдании за человечество, к которому приходят иные персонажи книги, надо быть совершенным праведником. Мне так кажется. А был ли им Ф. Достоевский?. Этот вопрос я оставлю на рассмотрение биографам и любителям творчества Фёдора Михайловича и, в свою очередь, тоже, быть может, когда нибудь присмотрюсь к этому великому (бесспорно) писателю в последствии и фактам из его личной жизни. Но одно я знаю наверняка: он был болен. И потому, книга, вышедшая из-под его пера насквозь пропитана болью. И герои с болью. И читатель не может, проглатывая страницу за страницей, не ощущать эту великую боль и не пропитаться ею или, хотя бы, прикоснуться к ней.
Из всех образов мне больше понравились детские. Илюшечка, Коля Красоткин, Смуров и т.п. Вот где не было фальши и надрыва! Очень искренне и любяще описаны они у Достоевского. А ещё очень хорошей и правильной мне показалась, по моему мнению, едва ли не главная, речь романа, признесённая Алёшей перед двенадцатью мальчиками.

• Э, господа, не надо бы мелочи: как, когда и почему, и почему денег именно столько, а не столько, и вся эта гамазня... ведь эдак в трех томах не упишешь, да еще эпилог потребуется!

Дмитрий Карамазов

Но не все мелочи оказались описаны. Наверное, это даже хорошо и весьма показательно. Как не старайся, а широкую, безмерную душу человеческую в трех томах с эпилогами аль без не уложишь, будь ты хоть сам Федор Михайлович Достоевский.

В очередной раз убедилась, что сей русский писатель тонкий психолог. Даже финал судебного действа изложил в двух противоположных точках зрения, в равной степени убедительных и очень психологически возможно верных. Но в то же время, ознакомив читателя с истинным положением дела "об отцеубийстве" Карамазовых, показал более впечатляющую человеческую драму еще до суда, во время суда и после него. Вот она психология - даже палка не о двух концах, а какая-то звезда бесконечноконечная с множеством концов.

Героев автор создает очень характерных, образных. Даже наблюдается некоторая схожесть действующих лиц с характерами его же романа "Идиот". Да и многие темы видно, что бередят душу самого писателя, поскольку затрагиваются и в том, и в этом романе. И порою кажется: "э-как, Вас, Федор Михайлович занесло!" А все равно читаешь и думаешь, что не будь эдакого куска в романе, читатель, может быть, и не понял, что он тут должен быть. Но раз уж он есть, то понимаешь, что без него никак нельзя. Ведь не будь рассказа Ивана о его "Великом инквизиторе", или отступления о жизни старца Зосимы и много чего другого, то было бы уже не то, - уже не так бы целостно смотрелись герои.

Эту книгу, наверное лучше разбить по главам и к каждой главе можно писать рецензии. Ну нет ни одной главы, которая бы была простым пересказом незначительных событий. Обязательно, какая-то идея сидит в главе, да и не одна.

Это получился не "долгострой", а настоящий "долгостроище". Мало того, что книга ждала своего часа года три (была скачана с инета и благополучно заброшена), так ещё и читала я её целый месяц ( посему чувствую быть мне должником в других играх в этом месяце). Сначала книга пошла довольно-таки хорошо, потом захотелось её забросить. Потом читала по чуть-чуть, в конце даже затянуло.
Достоевский оказался очень хорошим знатоком человеческих душ. Ведь только хороший психолог может с таким знанием и мастерством описать человеческие переживания, поиски себя и Бога, укоры совести и муки любви.
На примере братьев Карамазовых мы видим три человеческих типажа: человек с Богом в сердце (Алёша); человек ищущий Бога (Митя) и человек, отрицающий Бога (Иван).
Герои Достоевского - это такие себе философы, рассуждающие на темы религии, бытия и совести. Особенно понравились рассуждения Мити по поводу взятых у Катерины Ивановны денег.
Ещё эта книга, как оказалось, о любви. О соперничестве влюблённых мужчин за исключительное право обладать женщиной.
Эту книгу стоит читать не один раз, так как в ней очень много скрытых пластов. Потому к этому произведению я ещё вернусь.

Достоевский. Вот с кем у меня продолжительные и стойкие отношения, балансирующие даже не на грани любви и ненависти, а уважения и стойкой неприязни, раздражения. И дело даже не в том, что он поднимает со дна человеческой души весь ил, который облепляет тебя, вызывая чувство моральной нечистоплотности, а в совершенно нереалистичных персонажах, откровенных психопатов и невротиков, в уста которых он вкладывает мысли и идеи, за которые ему низкий поклон. Но все эти слова высказываются в такой экзальтированной форме, с жуткими истериками, обмороками, прогрессирующими заболеваниями на нервной почве, что сначала просто диву даешься, а потом элементарно устаешь. Вообще, сама идея взять как сцену действия пару десятков квадратных километров, заселить их отъявленными неврастениками и назвать это место Россией, была бы очень иронична, если бы не была пронизана до самых корней драмой не русской, а просто человеческой.

Язык. Тянущийся, терпкий, редко затрагивающий описания интерьера, природы, а мощным потоком выплескивающий на бумагу бесконечную череду преследующих друг друга идей. К нему быстро привыкаешь, но четкий и мягкий слог того же Моэма, к примеру, импонирует мне куда больше. Что можно сказать одной меткой фразой, размазывается на страницу, а то и десяток страниц. Да, красиво, да, изящно, да, декоративно, но слишком вычурно. Все-таки между остротой и глубиной слога, я выберу первое. Также меня удивил покровительственный, старческий тон писателя, словно герои дети малые. Слово "сладострастный" и его производные, будь это "скверная сладострастная слюна на губах" или звучащие более безобидно "сладострастные наслаждения", теперь неотрывно связаны у меня именно с Карамазовыми.

Персонажи. То, что они все излишне эмоциональны, склонны к саморазрушению и все свое свободное время развлекаются интеллектуальным онанизмом идет по умолчанию. Лучше рассмотреть их отличительные, так сказать, черты.
Моим безусловным фаворитом оказался Иван, понравившийся мне с первого своего появления и растянувший это чувство до последних строк романа. Он наиболее реалистичный, не так подробно рассмотренный в увеличительное стекло и детально разложенный на части, отличающийся здравыми суждениями и адекватными поступками. У него есть и гордость и решимость, не такая яростная, как у Мити, но более спокойная. И главное - он какой-то очень цельный, независимый, если его старшего брата швыряет из стороны в сторону, младший Алеша пока еще робко действует от противного, то средний идет по пути своему пути, да, Карамазовскому, может, даже более выраженному чем у остальных, но его шаги осмысленны, его спина пряма и он знает, куда эта дорога его приведет.
Алексей показался мне блаженным, он, безусловно, наиболее положительный персонаж в книге, но не трогает ни его безусловная доброта ко всем окружающим без разбору, ни его какая-то детская сентиментальность. Простите за богохульство, но больше всего он похож на недоделанного Иисуса.
Дмитрий же словно зверь, который довольно урчит, если ему дать то, что он хочет, и дичает при отсутствии желаемого и начинает строить планы о спасении своей души. Но получив свой кусок счастья, он его быстро рвет зубами и снова воет на луну. Замкнутый круг, выбраться из которого у него есть силы, но нет терпения.
Женские персонажи, Катя и Грушенька, получились схожими в главном - вся их жизнь посвящена истязанию себя и объекта своей любви. Жертвенная любовь с примесью мести за эту жертву. Садизм и мазохизм в одном флаконе.
Федор Карамазов, прожигатель жизни с улыбкой до ушей и полным осознанием собственного ничтожества, которым он так любит бравировать, оставил скорее положительные эмоции, он вносит хоть какие-то веселые краски в это мрачное семейное полотно.
Самым загадочным для меня оказался Смердяков. И это мне действительно нравится. Мотивы всех персонажей так подробно разобраны на протяжении всей книги, повторены на последних страницах мнения всех сторон, что одно белое пятно вызывает даже какое-то умиление.

Эту книгу свойственно возносить над остальными, наделять ее какой-то непостижимой властью, тайными знаниями. В ней есть свое очарование, в ней глубина. В ней вообще много всего есть. Но особенной я назвать ее не могу.

Возможно, это чисто по Достоевскому "есть атеистический вопрос, вопрос современного воплощения атеизма, вопрос Вавилонской башни, строящейся именно без бога, не для достижения небес с земли, а для сведения небес на землю." Что же, пусть будет так.

Решила запечатлеть здесь некоторые выводы, к которым мы пришли на немногочисленных практических занятиях, посвященных роману Ф.М. Достоевского "Братья Карамазовы" (нежно мной любимому). Кроме того, эти материалы могут очень пригодиться последующим поколениям филфакеров, а также тем, кто не любит читать критическую литературу.

Иван Карамазов. Каждый роман Достоевского центром имеет идеолога и в данном случае таковым является Иван. Иван — породитель идеи (идеи вседозволенности), чистый теоретик, неспособный к прямым действиям. Но там, где есть теоретик, всегда появляется практик, Идея никогда не остаётся без воплощения.
Идеолог всегда расколот. Так, у Ивана в романе два "двойника": Смердяков (воплотитель теорий идеолога в жизнь) и Черт. Именно благодаря этим персонажам мы понимаем, как относится автор к носителю идеи: Смердяков и Черт — это способ выражения отношения автора к Ивану. Носитель греховной идеи всегда раздвоен.
"Жизнь надо полюбить больше, чем смысл её", говорит Ивану Алёша (воплощение совести в романе). Это ключевая фраза, суть которой заключается в том, что нельзя ставить "разум" (поиск смысла жизни) выше "сердца" (вера в Бога). Иван изначально встал на неправильный путь, который привел его к раздвоению, наказанию. Он не удержал в себе Бога, так как тренировал лишь сознание (см. детство и юность). Ум сердца — это единственно правильное для человека существование (данный тезис характерен для всех романов Достоевского).

Дмитрий Карамазов — человек с низкими инстинктами и высокими порывами, он находится в идеале Содома, но мечтает об идеале Мадонны: "широк человек, я бы сузил!". Диапазон его эмоциональных и этических проявлений превышает норму, у Дмитрия нет полумер, он страстен и искренен. Бог — высший идеал Дмитрия, а потому идея вседозволенности чужда ему, он осознает, что не имеет права лишать человека жизни. В пользу невиновности Дмитрия говорят и слова Грушеньки: "Как он теперь сказал, тому и верьте! Знаю его: сболтнуть что сболтнет, али для смеху, али с упрямства, но если против совести, то никогда не обманет. Прямо правду скажет, тому верьте!"
Сон о Дитё — перелом сознания Дмитрия Карамазова. Для Ивана слёзы одного ребёнка являются фактом существования ничем не оправданного зла, заставляющего отвергнуть будущую и настоящую гармонию, это свидетельство несправедливости Бога, следовательно, Иван отвергает гармонию. Это рациональная форма объяснения.
У Достоевского форма сна, а значит, бессознательного, иррационального обладает максимальной объективностью. Перед Дмитрием открылся символический образ страдания и Дмитрий хочет пострадать за всех, выстрадать. Различие между позициями Дмитрия и Ивана в том, что Дмитрий имеет непреодолимый внутренний порыв к искуплению через страдание (путь Христа). После сна-переворота Дмитрий на разумные доводы отвечает сердечными порывами, отсюда нелогичность и неумение защитить себя. Кстати, желание быть виноватым за всех тоже можно расценить как желание стать Богом. Дмитрий считает приговор справедливым, так как всё-таки думал об убийстве, а этого достаточно для греха, который необходимо искупить.

Легенда о Великом инквизиторе. Розанов В.В. считает, что "ЛВИ" представляет собой самостоятельный текст, но на самом деле этот текст "вмонтирован" как идеологический центр в общую концепцию романа.
Великий инквизитор (далее ВИ) упрекает Христа в том, что он, Христос, дал людям свободу нравственного выбора (выбор между добром и злом). ВИ (прообраз Антихриста) очень стар, через вековой опыт он сделал для вывод, что человек без свободы нравственного выбора был всегда счастлив. ВИ считает, что человеку не нужна эта свобода, с ней он не будет счастлив, для Человека данный выбор представляет собой непосильную задачу. Зло лукаво и потому этот выбор могут совершить только сильные люди, чего, как считает ВИ, не может быть, ведь человек, в его глазах, слаб.
Христос наделил человека свободой выбора между Ним и Дьяволом. Но ВИ предлагает другую идеологию: чудо, тайну, авторитет, — которая основывается на опыте разных поколений.
Концепция чуда: само по себе имеет значение факта Бога, вера не может быть связана ни с каким фактом, вера всегда априорна. А по ВИ, вера должна подтверждаться фактами. Иван называет ум "евклидовым" (3 пространства) и не предполагает, что мир гораздо сложнее.
Концепция тайны: данная концепция связана с сокрытой истиной. Быть носителем тайны — непомерный груз, так как тайна не поддается методу познания, она касается ничем не измеримой вечности бытия. Человек пытается ответить на вопросы, ответов на которые нет изначально, и это является трагедией.
Для Христа счастливый человек — человек свободный. Для ВИ — ничем не загруженный.
Однако, у Христа и ВИ есть общая черта. ВИ — абсолютное зло, но он сознательно страдает за ВСЁ человечество — это зеркальное отражение страданий Христа. Не хлебом единым — так читают ВИ и Христос.
Концепция авторитета: эта концепция заключается в выражении отказа от свободы, в слепом следовании за сильным лидером, страх перед ним народа. Где авторитет, там насилие над человеком. Обратите внимание, как реагирует толпа на первое появление ВИ, и как — на появление Христа.

ВИ понимает, что он неправ: "поцелуй горит", он вздрагивает, молчание Христа для него в тяжесть — оно возбуждает в нём сомнение, требуя факта (чуда). Христос верит в любовь, ВИ — в идею вседозволенности. В глазах Христа ВИ ошибается, его понимание счастья человека несостоятельно. Молчание Христа оказывается сильнее многословия ВИ. Христос целует ВИ в знак любви, сострадания к нему и его ошибочным рассуждениям. ВИ — самый несчастный из людей, он не понял истины: факт может не сработать. Опора должна быть на веру (любовь), а не на факт.
Именно в этом и заключается смысл в осложнении романа вставной новеллой. Все приняли факты в речи прокурора, хотя Митя был невиновен. Люди засудили невиновного на основании строгой системы неоспоримых фактов.

Я написала только то, что мне показалось наиболее интересным и важным. Буду очень рада альтернативным точкам зрения на обозначенные проблемы, а также, дополнениям, поправкам и конструктивной критике. :)

Эту книгу я первый раз прочитал когда мне было лет 13-14. Прочитал на одном дыхании, несмотря на то что главную главную сюжетную интригу книги убил автор одной из школьных критик. До сих пор не втолкую себе зачем было сообщать в критике книги с детективным сюжетом кто убийца. А потом спрашивают чего это наши дети книг не читают. Как уже отмечали исследователи творчества Достоевского давно до меня, у Федора Михайловича существует двойной смысл в каждой из книг написанных после глубокого перелома в душе писателя, который произошел где-то в возрасте 40 лет (существуют и противника подобной теории, но я, признаюсь, к оным не отношусь). И если и помимо Достоевского существует множество писателей, скрывавших под идеей, плавающей на поверхности, более глубокую, то Достоевский в этом ряду выделяется тем, что его "поверхностная" идея может быть прямо противоположна глубинной. В предисловии "Друг Кузьмы Пруткова" прямо говорит о том что ключевой герой его романа - Алеша. Читая "Братьев" еще в подростковом возрасте я никак не мог согласиться с таким прямым указанием самого творца романа. Мне тогда было сложно понять и объяснить почему, но Алеша меня только раздражал. Но вот каждым диалогом с его братом, Иваном, я просто упивался. Для меня этот циничный богоненавистник был гораздо ближе и живей, чем этот ванильный, кроткий человеколюбец. И его жалкие лепетание, неспособность что-то сказать в ответ на ризонные доводы брата, уже познавшего мир гораздо глубже, чем человек, проживший большую часть жизни в монашеской келье. Позже я убедился, что мое интуитивное понимание творения Достоевского разделяли и другие. Тем не менее большинство предпочитает верить школьным критикам, утверждающим будто бы книга, в которых наиболее яркими моментами являются притча о Великом инквизиторе и диалог с чертом, является манифестацией человеколюбия. Якобы русский гуманист (в более поздние года использовавший слово гуманизм исключительно в кавычках) хотел показать как, благодаря кротости и смирению, можно выносить кричащую жестокость и несправедливость этого мира. Шестов абсолютно прав, утверждая, что защищая добро Достоевский в пользу зла выдвигает такие аргументы, о которых оно и мечтать не могло. Достоевский мог простить то что от него отвернулись все его бывшие друзья, а его кумир, Белинский, называет его произведения "нервической чепухой". Но гораздо сложнее вынести когда тебя предают твои же собственные идеалы. Когда ты понимаешь что всё во что ты верил, борьбе за что посвятил свои лучше годы, было лишь фантомом. За разочарованием и давящей горечью приходит совсем другое чувство - презрение и ненависть. Наступает неудержимое желание разбить вдребезги то розовое стекло, мешающее видеть мир таким, каким он есть. Как Ницше, который с детства хотел пойти по стопам отца и которого в шутку за его манеры называли "маленьким пастором", выразил всю ненависть к свое прежней мечте в "Проклятии христианству". Не зря именно с Достоевским великий немец чувствовал такое духовное сродство.

Я люблю Достоевского. Всего.
На мой субъективный взгляд,это не только один из величайших русских классиков, но и человек, который прочувствовал и понял нутром душу русского человека. Загадочную русскую душу! Написанное им актуально и сейчас, персонажи и образы теребят душу и в 21 веке, сюжеты интересны и захватывающие.

Основная мысль романа вылилась для меня в эту цитату:

Кто убил Федю?

Сначала был Конан Дойл. Еще не взявшись читать «Братьев Карамазовых», я наткнулась среди рассказов о Шерлоке Холмсе на «Смерть русского помещика», где Холмс разбирает преступление из романа. Тогда я, понятно, читать не стала – а прочла только вчера. Честно говоря, еще не окончив «Братьев…», а отложив их на начале суда. И правильно сделала, нужно было вообще сначала читать Дойля – а потом Достоевского. Чтобы сразу по тексту замечать нужное. А так много пришлось выискивать и перечитывать.

Я не могу сказать, чтобы меня убедил «Холмс» – в его рассуждениях по данному сюжету я сама лично нашла кучу огрех. И не таких, как окрещивание Ивана СТАРШИМ братом (это, к слову, И У ДОСТОЕВСКОГО было) – а весьма существенных.

Например, он говорит, что Митя не преступник потому, что его действия описаны автором, а автору мы верим априори. Но, минуточку! Ничего нам автором не описано! Ибо вот папаша помчался открывать дверь, Наш Герой сжал в руках свой «пестик» (не поймите пошло!) – и тут… Точки! Разрывающие главу пунктирные точки после троеточия. И новый абзац начинающийся с «Сам Митя потом говорил, что его, видать, мать за него помолилась и бог отвел…» Но, позвольте! Смердяков тоже говорил, что убил, а Иван вообще всем говорил, что швыряется стаканами в Мефистофеля! Мало ли кто и что говорил…

Самое противное, что, со всей моей душевной ненавистью к ляпам, я не могу их отрицать как факт – и потому, как не печально, может оказаться, что факты, описанные автором, будут говорить против того, что автор имел в виду. К сожалению, у меня нет власти выкопать Достоевского и узнать, кто преступник наверное!

Но, все же, попробуем порассуждать о имеющихся фактах.

Я отрицаю виновность Смердякова. И даже не только потому, что орудие преступления, им описное, не подходило к ранам – иначе бы заметили, что не пестик. Ибо специалисты там все, я так понимаю, как доктор Греценштубе – могли и не заметить, бог с ними. НО!

Смотрите, ситуация.

Митя приходит, «сидит в кусту», злится, гадает… Подает условный сигнал…

История с ладанкой потому уже неестественна, что Митя у всех клянчил три штуки. Выклянчить полторы было бы проще – нашто клянчил три? Если полторы уж на шее весели? На дорогу? А почему именно столько? Не вяжеЦЦо… Почему врал про Хохлакову?
____________________________________________________
нужно обязательно провести исследование и вычислить, в какой момент и почему слово «наверное» зеркально сменило свое значение (с «абсолютно точно» на современно «может быть»)