Тошнота. Рассказы

Как было мудро сказано до меня, за этой книгой приятно наблюдать. При прочтении меня не охватил приступ Тошноты, я не стала по-другому взаимодействовать с вещами и приходить в ужас от своего существования. Более того, скажу, что я на 100% не поняла философии Рокантена - мне кажется, для этого нужно только пережить такие чувства. Но всё же что-то маленькое во мне изменилось, и безвозвратно. Эту книгу я всегда теперь вспоминаю, когда предстоит сделать что-то очень страшное, переступить через себя, приключений не бывает. Не все ли равно?

/абзац со спойлерами/ : Самым острым и впечатляющим для меня стал последний эпизод (применительно ли в отношении книги говорить "эпизод?") с Самоучкой, и читать было очень больно, внутри что-то защемило, и на самой бумаге страниц словно чувствовалась какая-то несправедливость.

А так в книге не происходит острых (да и пожалуй, вобще никаких) событий: герой ходит по улицам, герой ходит по улицам в выходной день, герой смотрит на кружку пива, герой пишет дневник. Это замечательно - от каждой следующей страницы не ждешь никакого экшна, полностью состредатачиваешься на рассуждениях, не торопясь, смакуя, перечитываешь по 3 раза один и тот же абзац - чтобы глубже вникнуть в идею. Да-да, постоянно приходится напрягать голову, представлять, переносить на себя, мыслить - но для чего еще нужны книги?

Книга ничуть не депрессивна, как может показаться на первый взгляд. Поэтому, сомневающимся, рекомендую все же дочитать до последней страницы. Я сравню ее с бодрящим источником, которая вымывает всю Тошноту изнутри. Главный герой замкнулся в вакууме: банковский счет, позволяющий СУЩЕСТВОВАТЬ, но не настолько большой, чтобы шиковать, индифферентная женщина, с которой он справляет свою природную нужду и сумбурные воспоминания. Как писал Максим Горький: "Есть только две формы жизни: гниение и горение.". Наш герой явно не горит, да и не сказать, что гниет. Пожалуй все же он в вакууме. Он страстно желает быть с единомышленниками, но таких нет вокруг. Страстно желает найти свое место в жизни, но такого он не видит. Он делает ничего. Оправдывает свое существование бесплодными фантазиями. Он сам себе противен. Как и противны окружающие однообразные люди, которые также по своей сути делают ничего или производят пустоту. Но исцеление приходит. Разрыв всех социальных обязательств и уничтожение своих фантазий приводит его к пониманию. Оправдано лишь СОЗИДАНИЕ.

Слова, которые он написал в самом начале дневника:

Размышлений же была масса. Революция свершилась.

Я даже сама не ожидала, что меня настолько разочарует финал. Конечно, я в принципе не слишком люблю подобную литературу - хотя бы потому, что не слишком ее понимаю. Но тут... Всю книгу герой ощущает абсурдность и бессмысленность своего существования, свою чуждость миру, чуждость мира самому себе - и все это в таких ярких сюрреалистических образах. И приходит к настолько банальному выводу, что после последней строчки сидишь и думаешь "А к чему все это было-то?"

Она поет. И вот уже двое спасены – еврей и негритянка. Спасены. Быть может, сами они считали себя безнадежно погибшими, погрязшими в существовании. И однако, никто не способен думать обо мне так, как я думаю о них, – с такой нежностью. Никто, даже Анни. Они немного напоминают мне умерших, немного – персонажей романа, они отмыты от греха существования. Не совсем, конечно, но настолько, насколько это дано человеку. Эта мысль вдруг переворачивает меня, ведь я на нее больше уже не надеялся. Я чувствую, как что-то робко касается меня, и боюсь шевельнуться, чтобы это не спугнуть. Что-то, что мне незнакомо уже давно, – что-то похожее на радость.

Негритянка поет. Стало быть, можно оправдать свое существование? Оправдать хотя бы чуть-чуть? Я страшно оробел. Не потому, что я так уж сильно надеюсь. Но я похож на человека, который после долгих странствий в снегах превратился в сосульку и вдруг оказался в теплой комнате. Он, наверно, замер бы у двери, все еще окоченевший, и долгие приступы озноба сотрясали бы его тело. Не могу ли я попробовать?… Само собой, речь не о мелодии… но разве я не могу в другой области?… Это была бы книга – ничего другого я не умею. Но не исторический труд: история трактует о том, что существовало, а ни один существующий никогда не может оправдать существование другого. В том-то и была моя ошибка, что я пытался воскресить маркиза де Рольбона. Нет, книга должна быть в другом роде. В каком, я еще точно не знаю – но надо, чтобы за ее напечатанными словами, за ее страницами угадывалось то, что было бы не подвластно существованию, было бы над ним. Скажем, история, какая не может случиться, например сказка. Она должна быть прекрасной и твердой как сталь, такой, чтобы люди устыдились своего существования.

Я ухожу, все во мне зыбко. Я не осмеливаюсь принять решение. Если бы я был уверен в своем таланте… Но я никогда – никогда не писал ничего в таком роде. Статьи на исторические темы, да, а впрочем… Книгу. Роман. И найдутся люди, которые прочтут роман, и скажут: «Его написал Антуан Рокантен, рыжий парень, который слонялся из одного кафе в другое», и будут думать о моей жизни, как я думаю о жизни Негритянки – как о чем-то драгоценном, почти легендарном. Книгу. Конечно, вначале работа будет скучная, изнурительная, она не избавит меня ни от существования, ни от сознания того, что я существую. Но наступит минута, когда книга будет написана, она окажется позади, и тогда, я надеюсь, мое прошлое чуть-чуть просветлеет. И быть может, сквозь этот просвет я смогу вспоминать свою жизнь без отвращения. Быть может, однажды, вспомнив именно этот час, хмурый час, когда я, сгорбившись, жду, чтобы подали поезд, я скажу себе: «В этот день, в этот час все и началось» – и сердце мое забьется быстрее. И в прошлом – только в прошлом – я смогу примириться с собой.

Темнеет. На втором этаже отеля «Прентания» осветились два окна. На стройплощадке Нового Вокзала резко пахнет сырым деревом: завтра в Бувиле будет дождь.

Если я все правильно поняла, то в результате всех своих измышлений и "тошнотворных" метаний автор приходит к выводу: чтобы оправдать свое существование, нужно... что-то делать в этой жизни! Не просто существовать, но что-то делать, как-то менять окружающий мир. Гениальное умозаключение для тридцатилетнего человека.
При этом в середине книги между ним и Самоучкой происходит такой диалог:

– Вам весело, мсье, – осторожно замечает Самоучка.

– Просто я думаю, – говорю я ему смеясь, – что все мы, какие мы ни на есть, едим и пьем, чтобы сохранить свое драгоценное существование, а между тем в существовании нет никакого, ну ни малейшего смысла.

Самоучка посерьезнел, он тщится меня понять. Я смеялся слишком громко – многие обернулись в мою сторону. К тому же я жалею, что наговорил лишнего. В конечном счете это никого не касается.

Самоучка медленно повторяет:

– В существовании нет никакого смысла… Вы, конечно, хотите сказать, мсье, что жизнь не имеет цели? Кажется, это и называют пессимизмом, не так ли? – Подумав немного, он мягко добавляет: – Несколько лет назад я читал книгу одного американского автора, она называлась: «Стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить?» Не правда ли, вы задаете себе именно этот вопрос?

Ясное дело, нет, я задаю себе совершенно другой вопрос. Но я не собираюсь пускаться в объяснения.

– Автор в своих выводах склоняется к сознательному оптимизму, – тоном утешителя говорит Самоучка. – Жизнь приобретает смысл, если мы сами придаем его ей. Сначала надо начать действовать, за что-нибудь взяться. А когда потом станешь размышлять, отступать поздно – ты уже занят делом. А вы что думаете на этот счет, мсье?

– Ничего, – отвечаю я.

Вернее, я думаю, что это и есть та самая ложь, которой себя постоянно тешат коммивояжер, молодая чета и седовласый господин.

Фактически, Самоучка ему открытым текстом говорит: начните что-нибудь делать, и тогда поймете, зачем живете. Но герою требуется еще половина книги, чтобы прийти к тем же выводам. А ведь неглупый человек вроде бы.
В общем, я разочарована настолько очевидным концом.

Но когда я поделилась своими мыслями с подругой, она сказала следующее:
Есть мнение, что чужая мудрость подобна ужасно вкусному, красивому, ароматному куску торта, который попытались съесть во второй раз. Вот и здесь то же самое. начните что-нибудь делать, и тогда поймете, зачем живете - недостаточно это прочитать или услышать от другого, нужно пропустить это ощущение через себя, у тебя должно случиться нечто вроде озарения и внутреннего принятия через личный опыт. Каждый приходит к этой мысли своим путем. И в случае с Антуаном дело даже не в том, что он в финале нашел способ придать своей жизни смысл, а в том, что он нашел способ выкарабкаться из Тошноты. То есть сама эта мысль - Стало быть, можно оправдать свое существование? Оправдать хотя бы чуть-чуть? - не так важна, важно чувство, которое за ней стоит и в эту мысль попросту не вмещается. Но, чтобы дойти до этой мысли и чувства, необходимо было пережить все предшествующее, что и составляет роман.

Получается, что главную ценность составляет процесс, а не полученный результат. Но результат настолько не совпал с масштабом процесса, но вызвал недоумение.

Ох, как же все затянуто было и где-то даже скучно! Главный герой бесил ну просто всю книгу. Он постоянно ныл, грустил и делал 'из мухи слона', что просто хотелось влезть в книгу и настучать ему по голове, сказав ему, чтобы он уже перестал шляться по кафе и занялся наконец нормальным делом.
Бывало, что пропускала по несколько страниц, потому что невыносимо просто было читать, даже не знаю почему это все. Возможно, книга была прочитана мною не в то время и не в том месте. Некоторые строчки просто нагоняли тоску и вводили в ступор, который был похож на состояние депрессии. В целом, ощущение тошноты вызывали главный герой и его взгляды на жизнь. Ну не мое это все, не мое, я с ним не согласна!
А вот огромную симпатию вызвал Самоучка, он очень милый и по-детски наивен, что ли, поэтому и был приятен.

Когда любят жизнь, то не читают. Впрочем, не особенно ходят и в кино. Что там не говори, доступ к миру художественного остается за теми, кого немножко тошнит
Это не я
И не Сартр, о котором пойдет речь
Это Мишель Уэльбек
И и цитата из труда про Лавкрафта, а не про Сартра
Но это неважно
Я по горло сыт одушевленными предметами, собаками, людьми, всеми этими самопроизвольно шевелящимися мягкими массами
А это уже Сартр

Сартр сделал мое настроение в январе. Настоящий гений, разбивший в пух и прах своим произведением неприятную мне ницшеанскую философию, вывернув наизнанку все, даже знаменитые слова Декарта. Один из немногих авторов, который совпал в унисон с моими мыслями, он тоже, как и я, попытался сделать такой эксперимент: остановить ход мыслей в своей голове, и он также потерпел неудачу. Правда, герой, Антуан Рокантен, делает это от отчаяния, от ощущения Существования, которое его страшно бесило. Он шикарно передал - здесь я не смогу это передать, я так не умею, у меня не хватает ни слов ни мыслей - что существует только существование (Сартр вообще любит тавтологии). Что только идиот мог придумать волю к власти, что какая к черту, вообще воля? Есть только существование, никакой воли нет и нет смысла жизни - смысл жизни, это одно большое ничто. Герой сильно удивлен ходу своих мыслей, ему, как и потом мне, читателю, трудно было смириться, что он рожден - ради ничего. Что мир - это ни что-то великое и мы часть этого, как считают реалисты, ни что-то вокруг сознания человека, как считали романтики, а просто что попало. Теперь я понимаю откуда такая прорва пост-модернистов сейчас. Люди просто врубились, что мир - это куча земли и немного органики, которая по ней ходит. Что нет судьбы, нет права (Сартр плюется на это право), нет ничего этого пафосного и такого не настоящего. Есть только существование и от него никуда не денешься

Я перечитывала. В этот раз книга понравилась мне больше. Возможно, потому что чтение я начала с рассказов. а не с "тошноты".

Комната и Интим. Текст очень отрывистый. Повествование затягивающее. В определенный момент проваливаешься в него и ловишь себя на том, что ты не читаешь, а будто размышляешь, но ты это не ты, а главный герой. Пренебрежительный тон рассказа вполне оправдан. Кому понравится, если к нему залезут в голову?

Герострат. Конечно, сразу на ум приходит сравнение с "Преступлением и наказанием". Но это не пародия, а скорее альтернативный вариант рассказа. Вполне неплохой, мне кажется.

Детство повелителя. Понравилось меньше всего. Очень затянуто, а интересные мысли намного интереснее и подробнее изложены в "Словах". Резкая концовка не логична, по-моему.

Стена. Даже если бы все остальное мне совершенно не понравилось, то я бы за одну "Стену" поставила твердую пятерку.

Тошнота. Прекрасная тема. Очень подробно, разностронне раскрытая. Но в самой книге помимо "тошноты", которой там действительно МНОГО, есть множество интересных моментов: история Люси (а я все думала, откуда она), выбор "или жить, или рассказывать", Самоучка, вызывающий смесь симпатии и отвращения, теория "выигрышных ситуаций и совершенных мгновеньев" и др. Только концовка скомканная. Сама по себе она хороша, неожиданна (чувствуется, что это начало творчества). Но будто бы кусок цепочки вырван. Немного мне логики не хватило.

Приозводит странное впечатление пародии на "Тошноту".
Не имело бы никакой ценности, если бы не узнавания.

Это никак невозможно, быть "как все нормальные люди".
Испытывая отвращение к окружающему, бежишь от него в первую попавшуюся дверь, укрываешься там, чего бы то не стоило, изголяешься как можешь, подавляя в себе пошлочеловеческое, чтобы быть не такой.

Что это, комната? поклейте чёрные обои, они будут нужны мне, чтобы залить их красным и золотым сочением разбитых статуй, когда
я стану ещё более
менее чем он

Когда человека тошнит, ему плохо, он чувствует дискомфорт и желает поскорее избавится от этого состояния. Он вынужден освободить желудок от остатков непереваренной пищи, чтобы стало легче. Организм справляется с этим рефлекторно или человек нехитрым способом помогает себе сам. С тошнотой физической всё понятно.

С тошнотой на уровне ментальном и психологическом дела обстоят куда похуже. Ни тебе рефлекса, ни незамысловатых советов в журналах по типу "10 способов в считанные минуты избавить себя от тошноты"... Состояние крайне сложное, может длится долгий промежуток времени, иметь сотни побочных действий. Состояние сложное, но не безвыходное.

На протяжении всей книги я спрашивала себя: что мешало Рокантену остановить повторяющиеся изо дня в день приступы ТОШНОТЫ, истязающие его духовное, ментальное и физическое "Я"? И хотел ли он вообще избавиться от неё?

Дать окончательный ответ мне так и не удалось. Наверное, очень трудно и скорее даже невозможно осознать глубину одиночества и погружения в свой собственный мир Антуана Рокантена. Одиночество, провоцирующее непрекращающийся "гнёт ума", одиночество на грани сумасшествия...

Однако Рокантен сам сознательно не хотел впускать в свой мир других людей, только книги, тома книг. Вся его жизнь, описанная в романе, проходила в треугольнике дом - библиотека - кафе. Он сознательно не боролся за любовь Анни. Он сознательно отвергал дружбу Самоучки. Он сознательно всё пускал на самотёк.

Иногда у меня возникало ощущение, что Рокантену не только не противна ТОШНОТА, а что он в ней даже в какой-то степени лелеет самого себя. Что же это? ТОШНОТА как способ существования?

Чувства, которые я испытывала к Рокантену, были тоже неоднозначными: я его жалела, осуждала, оправдывала, он меня злил, разочаровывал, вызывал сочувствие и в чём-то даже очаровывал.

Да, непростую пищу предложил всем нам Сартр... Переваривать было тяжело, но о прочтении я всё равно не пожалела.