Рецензия на книгу

• 

  Аноним19 апреля 2012 г.

  Я даже сама не ожидала, что меня настолько разочарует финал. Конечно, я в принципе не слишком люблю подобную литературу - хотя бы потому, что не слишком ее понимаю. Но тут... Всю книгу герой ощущает абсурдность и бессмысленность своего существования, свою чуждость миру, чуждость мира самому себе - и все это в таких ярких сюрреалистических образах. И приходит к настолько банальному выводу, что после последней строчки сидишь и думаешь "А к чему все это было-то?"

  
  

  Она поет. И вот уже двое спасены – еврей и негритянка. Спасены. Быть может, сами они считали себя безнадежно погибшими, погрязшими в существовании. И однако, никто не способен думать обо мне так, как я думаю о них, – с такой нежностью. Никто, даже Анни. Они немного напоминают мне умерших, немного – персонажей романа, они отмыты от греха существования. Не совсем, конечно, но настолько, насколько это дано человеку. Эта мысль вдруг переворачивает меня, ведь я на нее больше уже не надеялся. Я чувствую, как что-то робко касается меня, и боюсь шевельнуться, чтобы это не спугнуть. Что-то, что мне незнакомо уже давно, – что-то похожее на радость.

  Негритянка поет. Стало быть, можно оправдать свое существование? Оправдать хотя бы чуть-чуть? Я страшно оробел. Не потому, что я так уж сильно надеюсь. Но я похож на человека, который после долгих странствий в снегах превратился в сосульку и вдруг оказался в теплой комнате. Он, наверно, замер бы у двери, все еще окоченевший, и долгие приступы озноба сотрясали бы его тело. Не могу ли я попробовать?… Само собой, речь не о мелодии… но разве я не могу в другой области?… Это была бы книга – ничего другого я не умею. Но не исторический труд: история трактует о том, что существовало, а ни один существующий никогда не может оправдать существование другого. В том-то и была моя ошибка, что я пытался воскресить маркиза де Рольбона. Нет, книга должна быть в другом роде. В каком, я еще точно не знаю – но надо, чтобы за ее напечатанными словами, за ее страницами угадывалось то, что было бы не подвластно существованию, было бы над ним. Скажем, история, какая не может случиться, например сказка. Она должна быть прекрасной и твердой как сталь, такой, чтобы люди устыдились своего существования.

  Я ухожу, все во мне зыбко. Я не осмеливаюсь принять решение. Если бы я был уверен в своем таланте… Но я никогда – никогда не писал ничего в таком роде. Статьи на исторические темы, да, а впрочем… Книгу. Роман. И найдутся люди, которые прочтут роман, и скажут: «Его написал Антуан Рокантен, рыжий парень, который слонялся из одного кафе в другое», и будут думать о моей жизни, как я думаю о жизни Негритянки – как о чем-то драгоценном, почти легендарном. Книгу. Конечно, вначале работа будет скучная, изнурительная, она не избавит меня ни от существования, ни от сознания того, что я существую. Но наступит минута, когда книга будет написана, она окажется позади, и тогда, я надеюсь, мое прошлое чуть-чуть просветлеет. И быть может, сквозь этот просвет я смогу вспоминать свою жизнь без отвращения. Быть может, однажды, вспомнив именно этот час, хмурый час, когда я, сгорбившись, жду, чтобы подали поезд, я скажу себе: «В этот день, в этот час все и началось» – и сердце мое забьется быстрее. И в прошлом – только в прошлом – я смогу примириться с собой.

  Темнеет. На втором этаже отеля «Прентания» осветились два окна. На стройплощадке Нового Вокзала резко пахнет сырым деревом: завтра в Бувиле будет дождь.

  
  

  Если я все правильно поняла, то в результате всех своих измышлений и "тошнотворных" метаний автор приходит к выводу: чтобы оправдать свое существование, нужно... что-то делать в этой жизни! Не просто существовать, но что-то делать, как-то менять окружающий мир. Гениальное умозаключение для тридцатилетнего человека.
  При этом в середине книги между ним и Самоучкой происходит такой диалог:

  
  

  – Вам весело, мсье, – осторожно замечает Самоучка.

  – Просто я думаю, – говорю я ему смеясь, – что все мы, какие мы ни на есть, едим и пьем, чтобы сохранить свое драгоценное существование, а между тем в существовании нет никакого, ну ни малейшего смысла.

  Самоучка посерьезнел, он тщится меня понять. Я смеялся слишком громко – многие обернулись в мою сторону. К тому же я жалею, что наговорил лишнего. В конечном счете это никого не касается.

  Самоучка медленно повторяет:

  – В существовании нет никакого смысла… Вы, конечно, хотите сказать, мсье, что жизнь не имеет цели? Кажется, это и называют пессимизмом, не так ли? – Подумав немного, он мягко добавляет: – Несколько лет назад я читал книгу одного американского автора, она называлась: «Стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить?» Не правда ли, вы задаете себе именно этот вопрос?

  Ясное дело, нет, я задаю себе совершенно другой вопрос. Но я не собираюсь пускаться в объяснения.

  – Автор в своих выводах склоняется к сознательному оптимизму, – тоном утешителя говорит Самоучка. – Жизнь приобретает смысл, если мы сами придаем его ей. Сначала надо начать действовать, за что-нибудь взяться. А когда потом станешь размышлять, отступать поздно – ты уже занят делом. А вы что думаете на этот счет, мсье?

  – Ничего, – отвечаю я.

  Вернее, я думаю, что это и есть та самая ложь, которой себя постоянно тешат коммивояжер, молодая чета и седовласый господин.

  
  

  Фактически, Самоучка ему открытым текстом говорит: начните что-нибудь делать, и тогда поймете, зачем живете. Но герою требуется еще половина книги, чтобы прийти к тем же выводам. А ведь неглупый человек вроде бы.
  В общем, я разочарована настолько очевидным концом.

  Но когда я поделилась своими мыслями с подругой, она сказала следующее:
  Есть мнение, что чужая мудрость подобна ужасно вкусному, красивому, ароматному куску торта, который попытались съесть во второй раз. Вот и здесь то же самое. начните что-нибудь делать, и тогда поймете, зачем живете - недостаточно это прочитать или услышать от другого, нужно пропустить это ощущение через себя, у тебя должно случиться нечто вроде озарения и внутреннего принятия через личный опыт. Каждый приходит к этой мысли своим путем. И в случае с Антуаном дело даже не в том, что он в финале нашел способ придать своей жизни смысл, а в том, что он нашел способ выкарабкаться из Тошноты. То есть сама эта мысль - Стало быть, можно оправдать свое существование? Оправдать хотя бы чуть-чуть? - не так важна, важно чувство, которое за ней стоит и в эту мысль попросту не вмещается. Но, чтобы дойти до этой мысли и чувства, необходимо было пережить все предшествующее, что и составляет роман.

  Получается, что главную ценность составляет процесс, а не полученный результат. Но результат настолько не совпал с масштабом процесса, но вызвал недоумение.

  7

  97