Человек, который был Четвергом. Возвращение Дон Кихота. Рассказы. Стихотворения. Эссе

Это мое первое знакомство с автором и до прочтения особых ожиданий не было, а автору удалось приятно удивить.

Главный герой - Сайм , агент тайной полиции на страже Порядка, в следствие цепочки обстоятельств становится членом не менее тайного общества динамитчиков. И не просто ее рядовым членом, а благодаря своему хорошо подвешенному языку проникает в самое сердце организации - Совет семи. Напрашивается классический сюжет - выдающийся сыщик раскроет ужасный план и спасет человечество. Но в этой книге все не то, чем кажется, и в этом вы убедитесь не один раз.

Читая роман, вы будто видите сон наяву, настолько сюрреалистичными и гротескными порой оказываются происходящие в нем события. История развивается очень динамично, калейдоскоп сменяющихся лиц и пейзажей не оставляет времени на скуку. К тому же, приключения героев сопровождаются знаменитым английским юмором, который не раз вызовет улыбку при прочтении.

Финал немного сбивает с толку - то, что началось как приключения сыщика перешло в аллюзии на сотворение мира - вызывает легкое чувство недосказанности и остается только строить догадки, как персонажам книги. Тем не менее, произведение стоит того, чтобы обратить на него внимание и провести пару вечеров, разгадывая замыслы тайной организации.

Мне сложно как-то оценивать подобного рода произведения, т.к я явно не ЦА и это совсем не мой сорт травы. Общий итог, мне не понравилось. У автора хороший, ладный язык, местами приятный мне юмор, но читать было скучно.

Кто все эти анархисты и что там будет я поняла практически в самом начале, на моменте вербовки Сайма, не думаю, что автор делал ставку именно на детективный сюжет.

Последние две главы дают нам понять кем
все же являлся Воскресенье, но для меня всё стало только хуже.

Как итог мы получаем детективную завязку, а потом всё перерастает в настоящий фарс и абсурд.


В некоторых местах всё это напоминает Алису в стране чудес и вызывает те же эмоции, вроде все понятно, но кажется, что этого не достаточно.

Как же плохо писать такие книги, не разбираясь в предмете. Это же смешно, в конце концов! Ну так только в второсортных советских военных фильмах немцев дураками изображали. И Честертон анархистов за дебилоидов, видимо, принимал. Каким же надо быть бессовестным бумагомарателем, чтобы выдать такую ахинею, в которую любой здравомыслящий человек не может поверить.
Ну просто... Анархисты идут, анархисты сидят, стоят...Какая бредятина. Самая история внедрения в их орден (!!!) блиииин, ну это умора!
Да, но может это не мое все же. Я так и не дочитал. Точно не мое.
Там еще и про русских как-то типично предвзято, по-английски написано.
Ваще ни о чем.

Замечательная книга! Афористичный язык автора и общая манера повествования делают ее легкой для чтения. Если не вдаваться в смысловую многослойность, то это практически игра или головоломка - занимательная и по-своему захватывающая. Очень яркие герои, но при этом остается ощущение их символичности и образности, это не только люди, но и символы и мне это нравится (может быть ступени развития личности и мира, грехи или добродетели, этапы творчества и т.д.).
Еще один из любимых приемов - превращение обычной реальности в символическую постепенно, поэтично. Начинается как детективная история с внедрением сыщика в клуб анархистов, затем через щепотку абсурда доходит до религиозной притчи. И еще куда-то дальше. Уверена, сколько бы раз я эту книгу ни читала, я бы находила в ней новые слои смыслов. Честертон, по-моему гений. Или гениальный обманщик. Потому что все это немного похоже на горячечный сон умирающего, на отчаяние или влюбленность. Очень яркое и многомерное противостояние хаоса и порядка, смысла и его отсутствия, добра и зла в каждом отдельном человеке, которое повторяется как фракталы на более высоких уровнях.
Смотришь завороженно, чувствуешь, что все это где-то глубоко внутри, но до конца не понимаешь. Может быть и хорошо.

На мой взгляд, этот роман не для слабых духом. Чтобы понять его необязательно быть умным, но нужно быть сильным. Сюжет, религиозный и философский подтекст, тайный смысл - всё это литературные приёмы, используемые замечательным писателем, чтобы не давать читателю покоя, чтобы читатель не забывал о тексте, а всё думал и думал, пока не осмелиться зайти на гору...
Если публике будет интересен этот простой социальный смысл, я напишу о нём в следующей рецензии, при условии, что эта рецензия наберёт не менее 21 лайка.

Когда двадцатый век был юным...
Когда воплощением опасного ниспровержения основ считался импрессионизм...
В сбрызнутом солнцем лесу Гэбриел Сайм нашел то, что нередко находили там нынешние художники. Он нашел импрессионизм – так называют теперь предельное сомнение, когда мир уже не стоит ни на чем.(с)
Когда из череды страшных событий, ставших вехами двадцатого, не случилось еще ничего, разве что русско-японская война и формирование Антанты...
...в воздухе уже ощущалось неладное. Устоявшееся бытие потрескивало, готовясь развалиться и взорваться. Надвигалось что-то неясное, но определенно недоброе.
Мир изменился. Я чувствую это в воде, чувствую это в земле, ощущаю в воздухе… (с)
Но откуда опасность? Не может быть, чтобы добропорядочные граждане поголовно утратили здравый смысл, спокойствие, добро и возжелали "рушить до основанья".
Если вы верите, что обычные люди в обычных домах могут стать анархистами, вы сами безумней анархиста. (c)
Это зараза разрушительных идей поразила некоторых, и они теперь взрывают, убивают, строят планы и вовлекают в свои сети других. Честертон всячески подчеркивает, что хорошего, здравомыслящего, добропорядочного человека никаким нигилизмом не пошатнешь. Добропорядочный человек по Честертону - это почти как хоббит по Толкину.
Когда человек, приручив стрелу, поражает далекую птицу, мы видим в этом величие. Почему же не увидеть его, когда, приручив поезд, он попадает на дальнюю станцию? Хаос уныл, ибо в хаосе можно попасть и на Бейкер-стрит, и в Багдад. Но человек – волшебник, и волшебство его в том, что он скажет «Виктория» и приедет туда. (с)
Добро обязано бороться с Хаосом, и вот тут, на описании полисменов-философов, меня передергивает. Да, это забавно, как и вся книга, фантасмагория нарастающего абсурда, расцвеченного парадоксальными афоризмами, но... Мистер Честертон, вы понимаете, что описываете политическую полицию, расследующую мыслепреступления, как средство спасения мира?
Не знаю. Кажется, не понимает. Двадцатый век только начинается, политическая полиция существует как понятие, но мир еще не вкусил, на что она способна в условиях государств с зашкаливающим градусом государственной идеологии.
Но минутное раздражение остается минутным, потому что написано ярко, ...
Когда Сайм вышел на улицу, слабо освещенную звездами, она показалась ему пустой. Затем он почему-то понял, что тишина скорей живая, чем мертвая. Прямо за воротами стоял фонарь, золотивший листву дерева, склонившегося над оградой. Примерно на шаг дальше стоял человек, темный и недвижный, как фонарь. Цилиндр его и сюртук были черны, черным казалось лицо, скрытое тенью, лишь огненный клок волос на свету ...
остроумно, ...
Пессимисты, кишевшие вокруг, пытливо глядели то на меня, то на него, пытаясь определить, кто дряхлее. Выиграл, конечно, я. Больной старик не может быть такой развалиной, как молодой актер в расцвете сил. Что поделаешь, он и на самом деле еле двигался, куда уж тут играть калеку! (с)
хлестко, ...
Как вам известно, он сделал немало. Именно он организовал прославленный взрыв в Брайтоне, который, повези нам больше, убил бы всех на пристани. Известно вам и то, что смерть его была такой же героической, как жизнь, ибо он пал жертвой веры в гигиеническую смесь мела с водой. Смесь эта заменяла молоко, которое он считал ужасным, поскольку доить корову жестоко, а покойный не выносил жестокости. (с)
c поворотами сюжета, поддерживающими интерес, несмотря на то, что их можно предсказать, потому что у фантасмагории о Совете Дней Недели есть логика, как есть она у честертоновских парадоксов.
Выпадаю я из происходящего в финальных сценах. Отхожу в сторонку и с недоумением пожимаю плечами. Не улавливаю намеков и отсылок, Не понимаю, зачем автор обрядил Воскресенье в белые одежды, к чему финальное явление Грегори...
Если так : автор махом смешал розданные было карты и сказал, что вообще-то всё едино, и предначертано, и не избегнем,
Тогда все, какие ни есть, претензии к "Человеку, который был Четвергом" безосновательны. Это всего лишь горячечный сон, вызванный бессильным желанием предотвратить.
Но не избегнем. Предрешено. Всё, что можем - выдержать.
1908 год.
Всё впереди, всё пока, всё пока накануне...(с)

PS Цитаты: "Человек, который был Четвергом", "Властелин колец", песня "Довоенный вальс".