Идиот. Игрок

На эпизоде с ежом меня порвало, или как написать огромную рецензию и ни словом не упомянуть Настасью Филипповну

На самом деле, говорить об этой книге хочется так же полифонично, как она написана. Во все стороны сразу, несколькими голосами, прыгая из трагедии в водевиль и обратно. И закончить на оглушающей, звеняще страшной ноте. Но я говорю обо всём на свете в котексте актуальных событий собственной жизни. Вот и сейчас, простите за неровный почерк, для меня на первый план выступят нюансы, которые входят в резонанс с моими переживаниями.

(может быть, мне стоило отдышаться, прежде чем говорить про роман «Идиот», но жизнь такова: мне некогда дышать, простите)

Итак, в Санкт-Петербург приезжает из Швейцарии странный князь Лев Николаевич Мышкин, некоторое время лечившийся от психической болезни и вроде бы вылечившийся; едва, так сказать, краешком, знакомится с обществом, наводит там шухер и в конце книги сходит с ума обратно. Вряд ли короткий пересказ будет спойлером хоть для кого-то (а кто хочет то же, но ещё быстрее, посмотрите Даун Хаус ), поэтому я без церемоний.Что в этой книге моего, что отражается от меня, что я забираю и присваиваю?

Образ князя, конечно, в которого я пристально вглядывалась на протяжении чтения, которого я пыталась разгадать, обусловить, объяснить, применить к себе, что ли.

Я писала в промежуточных рассуждениях, что Мышкин видит людей as it is, такими, какие они есть, а это тема, о которой мне давеча пришлось немало размышлять.Потом я дошла до сцены фатального вечера у Епанчиных, вспомнила, что в комментариях мне писали: «Главным образом бесил сам Мышкин», и задумалась: а бесил ли он меня саму на протяжении книги — хотя бы раз?

Нет.

На разнице описания людей «света» такими, какими увидел их Мышкин, и такими, какими они были as it is авторским голосом, я слегка сломалась и испытала то, что называется кринж; я прям вспыхнула от стыда и сочувствия, но никак не от раздражения.«В первый раз в жизни он видел уголок того, что называется страшным именем «света».

И далее описано, с каким теплом князь смотрит на них и всматривает своё отношение в окружающих людей, наделяет смыслами происходящее, вне зависимости от смыслов, придаваемых тому самим автором. Блин. Это в самом деле страшная сцена, она страшна предчувствием непоправимого — слишком большой разрыв изначально даётся между тем, что видит Мышкин, и тем, что видит читатель вместе с автором. И я не могу угомониться, думая: что же, на самом деле, это as it is?

А если видение кого-то лучше, чем он есть «на самом деле», — это аванс божественного взгляда, благодать, которая привносится извне, которая — дар? Если мы влюблены, мы видим достоинства человека и не замечаем недостатки; но что это как не потенция? Если говорить, что Бог создал человека по образу и подобию Своему, то добродетель любви, которая спускается в макушку сверху, как подарок, — это возможность приподнять объект, на который направлено внимание, на высоту, которой он, может, сам о себе не подозревает?

В этом смысле, даже если бы мне никто не говорил, что блаженненький князь — это, как вариант, образ Христа в литературе, я бы всё равно прочитала эту историю как историю о.

от Иоанна, 1:10

(Ремарка на полях:

Давайте сразу простим мне пафос (в другом месте под замком я на днях много распиналась о том, чем обусловлена в принципе моя зимняя патетика) и неофитские рассуждения; я знаю, что с ноги вломилась в сферу, в которой люди трудятся годами.

Я понимаю, что читаю Достоевского практически в одиночку (что я могла успеть за две-три недели из литературоведческих трудов, как вы думаете?) и практически впервые в жизни по-настоящему. И всё, что я пишу, — не более как заметки на полях, на манжетах, как хотите; я предупреждала, что не умею жить молча.)

Я остаюсь при мнении, что текст неоднородный и происходит в нём слишком много всего: кое-где Фёдору Михайловичу очень хотелось высказаться о политике, о римском католичестве, о «женском вопросе», о нигилизме и ещё о десятке актуальных для него проблем (Божечки, как мы его понимаем). Для этого в романе туда-сюда бродят целые толпы, разряжая атмосферу и устраивая выходы с цыганочкой.

С другой стороны, ну насколько это всё здорово работает на баланс драма/фарс! Накал «Идиота» и его беспощадный финал, возможно, действуют именно с такой силой, потому что читательские эмоции достаточно раскачиваются на протяжении книги (тут уже пора про ежа, но я всё не могу собраться с духом).Я уже писала про то, что всегда пытаюсь отождествиться с кем-либо из персонажей книги (а как у вас с этим, а? Искренне интересуюсь) и упомянула своё восхищение Лизаветой Прокофьевной — вот уж воистину для меня самой неожиданность.

Мне кажется, что именно на неё автор смотрит с особенной любовью, несмотря на иронию, с которой он её выписывает. Лизавета Прокофьевна — пророк, боец, человек широкой души и широкой же мудрости. В общем, даже если бы я очень хотела быть ей, то нет. Не доросла-с. Каминг-аут: вынуждена признать, что в последнее время я совершенно Аглая.

И тут мы, наконец, приходим к ежу. Суть такова. Аглая, конечно, ведёт себя огненно по отношению к князю (и ко всем окружающим, чоуж) — приди, уйди, люблю, не люблю, кто ты такой вообще.

Но ёж, ёж — это мой личный катарсис.

Сейчас будет большая цитата. Суть проста: в какой-то момент, буквально среди ночи Аглая посылает князю в подарок ежа, отобранного в тот же момент у Коли и его товарища-гимназиста.

Наутро князь приходит с визитом.

Подлинная драма тем и совершенна, что от ежа (зачеркнуто) от смеха читателя кидает в ледяной ужас. Я понимаю, что роман «Идиот» заканчивается вроде бы абсолютом трагедии, но вот в чём секрет: я не читаю «Идиота» как единственную книгу, она для меня — не первая и не последняя прямо сейчас в полотне текста Достоевского; получается, перелистнув одну страницу, я открываю следующую. И вижу рассвет. Белую ночь. Любовь. Милосердие. Жизнь во имя жизни. Жизнь после смерти — даже не в христианском смысле, а в общежитейском, буквально: после каждой смерти (которая, безусловно, может быть воспринята как конец всему вообще) всё равно случается живая жизнь — пока жив человек.Вы меня не слушайте, «Идиот» — чрезвычайно тяжёлая книга.

То, что я нашла в ней личные смыслы, смеялась и плакала, а в финале всё равно осталась (пусть и пережив страшную рогожинскую ночь) с надеждой, — это особенности моего личного восприятия. Это я могу видеть в финале вокруг детского гробика счастливый конец или сказать подруге про «Девушку с татуировкой дракона», что это «нежная книга о любви», потому что я во всём вижу любовь — которая есть и не перестаёт.

И сейчас я так же уверяюсь (и всё-таки рискну уверять окружающих): и в творчестве Достоевского любовь — не перестаёт.

Нет, всё-таки слушайте. ))

P.S. А Аглаю автор не любит! Он её в финале за поляка замуж выдал. Поляки у Достоевского — это прям маркер и тема отдельного исследования.

P.P.S. Я куплю бумажное издание именно МИФа. С ежом.

Если бы лет десять назад я вместо всякой попсни читал Достоевского, то наверняка после прочтения "Идиота" оказался бы по уши влюблён в Настасью Филипповну, которая, впрочем, симпатична и сегодняшнему мне, но уже с сильной примесью рассудочности, с восторгом, но безо всякого нежного трепета, как ни грустно в этом признаваться.
Я начал говорить о Настасье Филипповне, ставя тем самым в неудобное положение тех, кто ещё не читал эту книгу. Но только так, только отдельными и ни на что и ни кого не оглядывающимися всполохами мыслей я могу говорить о Достоевском, а тем, кто не читал, можно только посоветовать, чтобы они как можно быстрее исправили это, без всякого сомнения, досадное упущение.
Говорят, что Достоевский пишет стилистически плохо, что язык его дурен, а может и откровенно косноязычен. Протестовать против подобных воззрений, а не только против смертности Достоевского, я считаю крайне важным и необходимым, ибо фитилёк моего восторга и ликования от "Идиота" гаснет, когда я представляю, как бы рассказал эту историю - столь же хорошо пишущий, сколь и скучно - господин Набоков. И назовите меня колхозником (это человека-то с дворянскими корнями), но мне просто невероятно нравится, как пишет Достоевский. Как молитву читают монотонно не из-за неумения, но единственно для того, чтобы эстетические впечатления от голоса не мешали восприятию, так и слог у Достоевского - не мешает выйти один на один с теми людьми и ситуациями, о которых он пишет, ибо жизнь принципиально не литературна, она вне искусства.
Милан Кундера, на секунду прекратив жаловаться на злых русских, заметил как-то, что события в этом романе разворачиваются неестественно быстро и потому выходит хоть и интересно, но ненатурально. Но, - ответим мы ему, - какой русский не любит быстрой езды? Чехам не понять.
В пространстве романа приятно находиться, приятно, ловя каждое слово с губ персонажа, бросаться с головой в каждую из разворачивающихся перед нашими глазами сцен, безо всяких трактовок, забыв даже о бахтиновской полифонии, наблюдать за тем человеческим клубком, что вертится здесь и сейчас перед нашим взором, и быть при этом не просто зрителем, но соучастником, подхваченным этой волной, чтобы много после, когда обрушится литературное похмелье, быть вновь настигнутым теми мыслями и идеями, которые подарила эта книга.

Динамично, экспрессивно, быстро.

«Игрок» — концентрированная и простая история; мне даже хочется сказать, зарисовка, иллюстрация. ФМ отлично препарирует азарт.

Мы как-то обсуждали, что книги, препарирующие грех, читать некомфортно. Тут тоже в какой-то момент приходишь в себя и думаешь: мамочки, что со мной происходит, а со мной лиэто происходит?

Главный герой с самого начала жалок, но куда деваться от необходимости пройти с ним путь от и до, раз уж мы шагнули на первые страницы. )

Что меня немного удивило — в «Игроке» вообще нет экспозиции. Начинаешь читать — ну словно тебя под локоток берут и вводят в помещение, а там ходят какие-то люди, живут свою жизнь. Видимо, ФМ в самом деле очень торопился написать этот роман в срок. Двадцать шесть дней!

Сначала ничего не понятно, а потом сразу каааак захватывает. На фоне визита на воды la baboulinka история делает крутой вираж из комедии в трагедию — всё по-писательским нотам. И далее звучат мощнецкие аккорды страсти и безумия.

Ужасно, на самом деле, обнаружить себя в эпицентре азарта и с опозданием понять то, что Полина успела понять раньше: нет, это история не о любви к женщине.

Всё что мне так нравилосьу Достоевского в других книгах, внезапно в этой вызвало жуткое раздражение.

Мне не понравился не один из персонажей. Не один из героев не вызвал сочувствия. Лишь на секунду промелькнуло что-то похожее на разочарование, когда Мышкин разбил китайскую вазу. Почему? Я не знаю, но ваза эта, проникла в мои мысли. И жаль мне стало этой вазы. Как будто бы с самого начала все знали, что ваза разобьется и ничего для этого не сделали.

И Мышкин тоже как ваза. Разбили человека и не дрогнули. За просто так. Как за хлебом выйти.

Длинные разговоры о религии, об обществе, о русской культуре, хотелось просто перелистывать. Не было у меня так ни с Карамазовыми, ни с Бесами. Перечитывать готова была, заучивать некоторые строки наизусть. А тут. Одно будто бы балобольство. Герои погрязли в своих мелочных склоках. Ходили друг к другу только чтобы поругаться, да посплетничать. Ум если и был, то запрятали подальше от греха. А напоказ только недостатки свои, да грязные помыслы.

И смерть здесь была какой-то нарочитой. Специально подстроенной. Может и к месту, только очень уж в лоб.

Если бы это была первая книга у автора, то с Достоевским бы я распрощалась. А сейчас руки готова себе целовать, что не начала с “Идиота”. В ноги кланяюсь университетскому преподавателю своему по русской литературе, что в списке первыми “Бесов” обозначил.

Допускаю, что не доросла быть может до всей глубины. А может и переросла вовсе. Только вот правду сказала. Как есть. Что на сердце было, то и принесла на общий суд.

Каждое лето накрывает мысль о том, что пора перечитать русскую классику. Не важно, что полно непрочитанных книг, главное что есть желание, а новинку могут и подождать)

Федор Михайлович лидировал по внутреннему голосованию, так что проводила дни с «Идиотом». Ничего, что на две недели выпала из читательского графика, ведь осадок от романа зародил в душе что-то новое и важное...

Идиот — это не просто классика, а нечто больше. С него-то и открылся, для меня, Достоевский. Школьную программу не считаем — полный провал. Помню, как после школы на меня так же что-то нашло и была приобретена книга...

Ох уж эти метания русской души!!! Ох уж эти страсти!!!Странные, противоречивые персонажи, в душе которых, черт ногу сломит, что творится! А время, время-то какое! Это вам не современный мир, тогда все сложнее, трагичнее было...

Не буду заострять внимание на второстепенных героев, от их присутствия и разглагольствования становится лишь тяжелее усваивать информацию, да и не они были главными. Свое внимание я заостряла на следующих лицах: Князь Лев Николаевич Мышкин; Настасья Филипповна и Аглая Ивановна.

Хотя уже делала, для себя, более подробный анализ героев, но каждый раз сердце открыто лишь для Настасья Филипповны. Надломленная, разрушенная душа, отчаянно пытающееся собрать разбитые осколки, но каждый раз терпя неудачу. Ей бы жить далеко, начать все с чистого листа, но демон прошлого никогда не отпустит. Случившееся и в наше время рушит жизни, а представьте какого женщине в XIX веке! Князь видел Настасью настоящей, но его блаженное отношение ко всему, лишь усугубляло положение. Рогожин тоже не вариант, слишком несдержанный.

Если говорить о романе в целом, то тут либо — дикий восторг, либо— что здесь происходит? Очень люблю первую часть, где события развиваются стремительно, а праздник Настасья, как громкий залп сотни пушек. Грандиозно, масштабно, а дальше начинается какая-то словесная дичь. Много героев, много разговоров, еще и ненавистная Аглая всплыла, — трудно концентрировать внимание на пустые моменты.

Что бы не говорила, а «Идиота» искренне люблю. Правда внутри меня просыпается нежная девочка, которая хочет хэппи-энд для Настасьи и Льва, но мы же в романе Достоевского, — только эмоциональное дно

4,5 из 5

Роман сразу вызвал у меня ассоциацию с "Пиковой дамой" Пушкина. Игровой азарт, внезапно поглощающий только что безучастных героев, едва они сделают первую ставку. Это словно море, волны которого кажутся не такими уж большими, пока сидишь на берегу, но которые тут же утягивают тебя в пучину, как только шагнёшь на глубину. Ощущение схожести усиливала и бабуленька, семидесятилетняя женщина чьей смерти очень жаждут наследники, в надежде поправить свое материальное благополучие. Кто бы мог подумать, что она сама примчит в Рулетенбург, чтобы поправить здоровье на водах, но спустит на рулетке все деньги, на которые могла бы построить каменную церковь в своем имении. А ведь Богу обещала. Но что там обещания. Когда сам Дьявол нашёптывает в ухо:

• Ставь всё на зеро, а теперь на красное, быстрее-быстрее.

Бывает, что кокетка Фортуна повернется к игроку лицом, вот только сделают ли деньги того счастливее?

Мне кажется именно в этом романе Достоевского заключена самая высокая концентрация «психологизма».

В самом деле, в книге нет ни одного «прямолинейного» героя, каждый герой здесь рефлексирует, с разной степенью глубины, но рефлексирует.

Ну а основные женские персонажи, и по совместительству «невесты» князя Мышкина — Настасья Филипповна и Аглая -чемпионки мира не только по рефлексированию, но и по «взбрыкиванию» (резкой перемене принятого накануне решения) и ведь в конечном итоге, именно из-за них вылечившийся было главный герой в конце книги снова становится таким же, каким был в Швейцарии - "до излечения"...

Эта книга — просто кладезь философских размышлений и тонкой психологии. Сюжет вращается вокруг молодого князя, который своей искренностью и добротой словно выбивается из привычного мира и вызывает у окружающих самые разные реакции — от восхищения до непонимания и даже ненависти. Мне очень близка была эта тема столкновения человеческой чистоты с суровой и порой жестокой жизнью.

Герои здесь живые, неоднозначные, у каждого свои мотивы и тайны, а их судьбы переплетаются в сложной и порой болезненной драме. Меня захватило, как автор без прикрас показывает всю многогранность человеческой натуры — со всеми слабостями, ошибками и, конечно, надеждой.

Стиль Достоевского тяжеловат, но именно он заставляет прочувствовать глубину мысли и эмоций. Эта книга — не просто история, а настоящая философия жизни, которая заставляет задуматься о добре, зле, прощении и смысле существования. Подходит тем, кто готов погрузиться в серьёзное чтение и не боится сложных вопросов.

Достоевский прекрасен!!!

Книга рассказывает о неидеальных, местами не очень приятных, людях. Характеры прописаны великолепно - это Федор Михайлович умел. Сюжет интересный. Хоть книга и короткая, она абсолютно не скомкана и написана отлично.
Бабуленька у меня вызывала смех в голос.)))) Очень интересный персонаж.

Само ощущение азарта описано очень хорошо, видно что Достоевский разбирался в нем не понаслышке.

Главный герой вызвал легкое сочувствие, но я думаю, ему нравится его жизнь. Ну и хорошо)))

Ставлю 9, а не 10 просто по моему общему ощущению, будто чего то немного не хватило мне в книге.