Симулякри і симуляція

Эта книга на западе стала очень популярной после фильма "Матрица" 1999 года. Где-то она там в фильме мелькнула в начале, после чего она стала дефицитом на полках в книжных магазинах, её сложно взять в библиотеках. Создатели со своей точки зрения вдохновились идеями и вроде как сделали симуляцию центральной идей произведения. Даже встречал информацию об обратной связи создателя концепции Жана Бодрийяра и он авторитетно заявил, что они создали ерунду. По логике создателя оригинальной концепции в Матрице и реальная реальность должна по-хорошему стать симуляцией с симулякрами. В этом плане продолжение франшизы, наверное, уже больше походит на логику Бодрийяра.  Лично для меня Матрица была такой метафорой на экономику, для которой человек и является "батарейкой" и в принципе кроме первого фильма остальные мне были не так интересны, но да ладно, в любом случае книга стала популярной в мире, что неплохо бы присмотреться к первоисточнику идей.

Книга не является каким-то художественным монолитом. Это сборник разных статей, ведущих примерно к одному и тому же, и  уточнение и продолжение "Общества потребления" того же автора. Читать эту книгу без бэкграунда не стоит, да и неплохо бы ещё прочесть "Общество спектакля" Ги Дебора, Жана Поля Сартра и других, а то и собственно в целом учебник философии для вузов. Книга изобилует специфическими терминами. Порой приходилось и гуглить для уточнения.

Сразу надо оговориться, что автор не просто субъективный экзистенциалист, а в более общем смысле субъективный идеалист. Для него мысль отдельного индивида первична по отношению ко всему остальному и формирует реальность. Исходя из этого даже материальная действительность для него вторичной и будет симулякром, подменяющим реальность его сознания. Поэтому не стоит удивляться, что даже обычный завод из реальной жизни будет для автора симулякром. Бодрийяр продолжает линию Ницше в части того "Бог умер", но по словам автора умер и Ницше, а поэтому нет того Бога. С точки зрения Бодрийяра, как понял, даже если Бог существует в объективной реальности, он всё равно останется симулякром той модели, которая в нас сложилась. У него очень интересная линия защиты иконоборцев как борцов с симулякрами.

Я по мировоззрению материалист, хотя современный материализм уже старается не отрицать диалектическое взаимодействие материии и идеи, равно как схожая ситуация бывает и у современных идеалистов. Отсюда во многом подход автора воспринимаю как некую постиронию над реальностью, гиперрреальностью независимо от того, что она симулирует и какие симулякры создаёт. Поэтому зачастую не стоит воспринимать термины симуляция и симулякры, как оскорбление и обесценивание. Автор в свой постиронии обесценивает просто всё. Базаров по ходу и не такой уж нигилист, а просто человек с критическим взглядом на окружающую действительность. В общем рекомендую эту книгу вместо алкоголя и прочих сильнодействующих веществ.

А если возвратиться к Матрице, то в конце концов объективная реальность не симулякр, детали которой Нео не рассказали и не сформировали модель, да и виртуальный мир для него был не симуляцией, а объективной реальностью, до познания другой объективной реальности, хотя тут конечно можно вести бесконечные споры. Концепция матрицы как раз куда более похожа на мир "Общества спектакля".

В контексте русской литературы Бодрийяр будет интересен в связи с творчеством Пелевина, так что всем любителям творчеством В. О. с теориями Бодрийяра было бы интересно ознакомться. Впрочем, идеи Бодрийяра в той или иной форме проявляются в большинстве произведений постмодернистов (ну или их там можно найти), но у Пелевина они представлены в особенно ярком виде.

Если коротко попытаться передать основную идею книги Бодрийяра, то он сводит всё к тому, что гиперреальность, образованная стройной процессией симулякров, стала нам гораздо ближе, роднее и реальнее, чем настоящая реальность и приводит из разных сфер жизни (искусство, СМИ, наука, политика, социология и пр) этому примеры, подробно о них рассуждая. Нихера не понятно, правда? Ну, на то они, видимо, и есть эти критики, теоретики и философы постмодернизма (к которым, кстати, Жан себя не относил).

Если сравнивать его с уже знакомыми мне авторами подобных текстов, то по сравнению с Лиотаром или Камю его читать сложнее и уже не в пример гораздо сложнее, чем вполне доступного Барта. Пишет он сложно, даже очень сложно, даже если уже есть определённая привычка к чтению подобной литературы, то читать всё равно тяжело. Он ведёт несколько основных идей и с разных сторон рассматривает их проявления во всевозможных сферах жизни. Часть примеров носит строго локальный характер и будет понятна пожалуй только современникам и соотечественникам Бодрийяра. Встречаются в тексте чёртова туча терминов и просто слов в очень необычном словоупотреблении, многие из которых судя по всему есть просто кальки с французского. Однако, если очень хотеть, долго и упорно искать, а потом долго и упорно вкуривать, то основной смысл понять можно, но после такого вам неминуемо придётся уйти в запой. На этой нетрезвой ноте заканчиваю рецензионную часть и дальше приступаю к рассмотрению его основных идей с небольшими комментариями и всякими сторонними рассуждениями.

Дальше - больше; дальше - много...

Итак, сделаем финт ушами и начнём с начала. Что такое симулякр? Слово не новое и встречалось и до Бодрийяра, но определённую популярность ему придал именно он, введя его в свои труды и посвятив этому делу книгу с одноимённым названием. Симулякр - это копия у которой нет оригинала; однако, это не вымысел. Если распространятся немного более широко и свободно, то это некоторый образ, который закрепляется в массовом сознании за определённой вещью, явлением, процессом и etc, который в итоге отрывается в своём образе от референта и становится для нас более реальным, чем реально обозначаемый исходный референт; в итоге симулякр нами воспринимается более реальным, чем сам изначальный референт.

Как происходит рождение симулякров и завоевание ими реальности (или подмена ими реальности)? Симулякры прошли в своём развитии несколько этапов, которые Б. привязывает к различным историческим эпохам и развитию экономики. Я не экономист и не историк, поэтому подробно на этом останавливаться не буду и просто назову эти порядки, чего вполне хватит для создания определённой картины теории:
первый порядок – действуют на основе “естественного закона ценности”;
второй порядка – действуют на основе “рыночного закона стоимости”;
третий порядка – действуют на основе “структурного закона ценности”.

Если грубо абстрагировать, то сначала вещь нужна для своей прямой функции, выполнение которой необходимо для жизни (мешок зерна ценнее баночки икры или даже они вообще никак не рассматриваются как предметы сравнения). Во втором порядке вещь начинает приобретать стоимость, которая невелируется на определённых установившихся рыночных отношениях (цены на зерно и икру привязываются к определённым экономическим показателям, ситуации и пр – всё ещё имеется связь с реальностью, с первым порядком). В третьем порядке мы потребляем вещи основываясь на их образах, которые существуют только у нас в голове или попадают в эту голову из вне, т.е. потребление и стоимость теряют некоторую связь с реальной необходимостью (помните как в “Поколении П” в конце романа была выставка чеков за произведения искусства, вместо самих произведений).

На третий стадии происходит замена реального гиперреальным. В этом вопросе есть расхождение во мнениях: одна часть считает, что гиперреальность заменяет реальность, другие же считают, что она сосуществует с реальностью и просто закрывает её собой. Проблема в том, что между реальным и симулякрами пропадает критерий сравнения, пропадают возможность найти различие между реальным и гиперреальным. Мы больше не производим вещь, мы производим симулякр – представление о ней и пользуемся этим симулякром. Наш образ строится не на том, какие мы есть, а он исходит из симулякра – образа того, какими мы себя видим или хотим видеть. Переворачивая рассказ Борхеса он предлагает не сравнивать карту Империи с Империей, а видеть карту как нечто предвосхищяющее Империю и столь же реальное как и сама Империя.

Для иллюстрации тут можно привести «Поколение П», где вся власть – симулякр. Это, кстати, такая достаточно художественная, но точная интерпретация идеи Б., который тоже утверждает, что власть – симулякр. Власть симулирует власть, масс-медиа это всё дело раздувает (при это оно в один момент само перестаёт быть медиумом и становится производителем симулякров), люди в это верят, тиражируют, дополняют и т.д., в результате чего получается целый воздушный пласт, которого на самом деле нет.

Третья стадия становится эпохой «бинарного кода», который управляет симулякрами. В нём содержится вся информация о них. На третьей же стадии завершается процесс «смертей», или если припомнить Лиотара, то на этой стадии кончается процесс падения метанарративов (Бог умер, потом умер Человек, потом идея Прогресса, идея Истории). В этот момент начинается процесс имманентности. Исчезает различие между симуляцией и реальностью. Например, что такое общение? Это когда человек говорит с человеком. В случаи симуляции общения мы говорим через мессенджер, по телефону, скайпу, пропадает идея присутствия, по сути это уже не общения, а другая совсем его форма, с другими законами и целями. Это понятие подменяет понятие общения (изначального), становится равной ему, при этом не будучи таковой на самом деле, но в нашем сознании они выравниваются. Делается видимость общения, наборы стандартных фраз, стандартные темы, смайлики, картинки, обмен мемами и прочая бессодержательная ерунда. Всё это воспроизводиться по определённой наработанной схеме. По сути это все наши действия, на которые мы не можем найти реального объяснения причины и цели этих действий, но при этом выполняемые регулярно.

Б. отсыпает немного симулякров и религии. Идея бога – симуляция. Иконы – симулякры. Почему иконоборцы боролись против икон? С пониманием искажённости истины жить можно, но они понимали, что образы ничего за собой не скрывают, они говорят об отсутствии референта. Иконоборцы были теми, кто понял, что образы – симулякры, и значит никакого Бога и святых нет. Постепенную эволюцию религии можно выделить как: возникновение референтного знака, а затем - замена референта самим знаком. Система в итоге теряет реальность. Она не то что бы не отражает реального положения вещей, она просто находится вне реальности – она сама стала симулякром.

Сущность симуляции в том, что она не врёт, не обманывает, но она занимается тем, что ставит под сомнение отличия реального от вымышленного. Симулировать – это не делать вид, что у тебя есть что-то чего у тебя на самом деле нет, а делать вид, что у тебя есть то, чего вообще нет на самом деле. Во многом это приводит к вопросу о том, что более значимо – причина или следствие.

В контексте разговора о симулякрах возникает новое понимание медиума. На третий стадии симулякров медиум является теперь не только передачиком информации, но он сам занимается её производством. Таким медиумом в наше время стали СМИ. Медиа занимаются непрерывной генерацией симулякров; реальное событие в СМИ теряет смысл и значимость, важен лишь его симулкр – в чём мы собственно всё больше и больше убеждаемся, просматривая новости с разных сторон баррикад. Терроризм имеет значение только в рамках СМИ – если бы никто не освещал теракты всемирно, то никто бы о них не узнавал. Что бы с ними тогда стало? Они бы потеряли всякое своё референтное значение, терялись бы в глубине других дальних стран, забывались. Интересным тут становится то, что большинство событий нас не касаются, мы не их участники или наблюдатели, большинство событий для нас остаются внутри медиума (ТВ, интернет, разговоры). Мы сами себе создаём стресс и головную боль, когда берём в себя эти события и начинаем их переживать.

Терроризм, войны и тиражирование этого в СМИ, всякая глобализация, которая вне контекста масс-медиа просто не может существовать – всё это порождают ещё один рефлекс – попытку спасти от вымирания, спасти от разрушения. Самая идея «спасти от вымирания» это косвенное подтверждение вымирания, спасение и тиражирование этого спасения является актом убийства, уничтожения. Акт единого убийства реплицированный миллионы раз становится миллионом убийств. Идеи и вещи теряют смысл (умирают), когда их безумно много. Современное производство предлагает огромный спектр товаров для всего, для каждого оттенка всего чего угодно, на каждую возникающую потребность или потребность, которая по словам производителей у нас может возникнуть, мы получаем товар, а то и с десяток, сотню товаров.

Цивилизация производит кучу отходов, в том числе и “метафизических”. Один из примеров Бодрийяра – Диснейленд, т.е. его вообще можно понимать шире, как нечто выдуманное, воплощённые иллюзии, место где можно прикоснуться к воплощённой фантазии, парк развлечений, клуб, корпоратив и пр. Такого рода места и увеселения выступают в роли перерабатывающего завода в ментальном плане. Впрочем, это не только Диснейленд, но и любое развлекательное мероприятия больших масштабов, которое предлагает человеку играть со своими фантазиями, на время верить в них (компьютерные игры, онлайн иргы, ролевики и реконструкторы, фестивали, карнавалы и т.д.)

Развитие происходит таким образом, что мы упрощаем жизнь и потом создаём дополнительные сложности ради сложностей. Мы пересели в офисы, чтобы не работать в поле. Всему находится замена: “они больше не ходят пешком, но занимаются йогой” – мы сидим на работе, отказавшись от физического труда, и ходим потом в спортзал поднимать тяжести; мы ездим на машине, чтобы не ходить пешком и потом изобретаем бег для здоровья. Мы начали питаться фаст-фудом, чтобы заново изобретси “здоровое питание”. Мы утонули в роскоши, чтобы потом придумать даун-шифтинг и минимализм. Вот это и есть всё симулякры нашей новой культуры. Нехватку выделяет не природа, а рынок. Нехватка это теперь новый вид товара.

Происходит тотальное запутывание смыслов без ведома и желание самих создающих эти смыслы; они вступают во взаимодествие, взаимопереплетение. Второе смешение – смешение дискурсов. То, что раньше противопоставлялось как бинарные оппозиции, теперь смешивается и находится внутри одного запроса (человек-природа, работа-секс, власть-желание).

Симулятивный характер приобретают любые доказательства, которые теперь происходят через отрицание. Чтобы доказать реальное – придумывается воображаемое; для доказательства правды – скандал, ложь; для доказательства закона – беззаконие. «Всё превращается в свое противоположное выражение для того, чтобы выжить в своей вычеркнутой форме» – лучше и не скажешь.

Немного сползу в свою любимую тему – человек и интернет. Если немного перефразировать Б. - «это не вы смотрите ТВ, а ТВ смотрит вас» - примерно о таком перевороте говорит Б. Мы больше не используем интернет, это он использует нас – если немного заменить переменные. Мы выкладываем туда свою жизнь, это становится столь необходимой её частью, что это перестаёт быть частью, а становится уже целым, всё вокруг этого и крутиться. Мы заменяем реальное потребление продукта, становясь сами продуктом для продукта. «Вы и есть модель!» - говорит Б.; мы не наблюдаем событие, мы и есть событие. Такие вот колебания между объектом и субъектом.

Интересный взгляд и на войны, различные конфликты, вооружение. Вооружение, особенно он говорит о ядерном, не имеет заявленного изначально смысла. Ядерная война исключена в самой своей сути – её просто не может быть. Это просто созданный нами же домоклов меч, который является гарантом безопасности. Это очередной способ через отрицание заявить наличие. Помните Оруэлла с его формулой «война – это мир»? Современные войны это разыгрываемый символический акт (он говорит о локальных войнах после Второй Мировой). В ней нет реального значения, они все безрезультатны, символичны. Если идти чуть дальше от его рассуждений, то можно вывести идею, что Третья Мировая просто не возможна, её не будет, будут только локальные конфликты, имеющие своей целью подчеркнуть текущий порядок.

Очередной рефлекс воскрешение (спасения), о котором уже говорилось, проявился в кино. Так по мнению Б. кино воскрешает историю, ну и, естественно, в виде симулякров. История, ведь, – умерла, её больше нет. Происходит её воскрешение в воссозданном виде в фильмах, но это уже не история. Они гораздо более аккуратные, они искусственные, не такие, как это было в настоящей истории. Кино стало для нас реальным, а если говорить о состоянии кина теперь, то реальность кина превзошла изображаемую реальность. История потеряла свой миф с приходом кино и фото. Знания и информация теряют свою ценность с приходом новых инфотехнологий.

Смерть истории это вариант её забвения. Забвение истребления (войны, холокост, массовые бедствия, катастрофы) это часть истребления. Электронная память заменяет память человеческую, что тоже является процессом забвения. Все попытки СМИ поддержать память это процесс обоюдной некрофилии, попытка разогреть холодное событие, чтобы разогреть сами массы.

Бодрийяр проходится по современному искусству. Для примера он разбирает Бобур, в которов вряд ли кто из нас был, но почти все так или иначе бывали в каком-либо подобном месте. Под Бобуром можно увидеть любой музей современного искусства. Бобур – памятник культурного устрашения. Бобур для масс и массы туда – о, ирония! – ринулись, но не от большой любви к культуре, которую они всегда ненавидели, а ради участия в акте траура по этой культуре. Массы как мухи летят на труп, только трагедия и чужая боль их привлекают. Массы туда стремятся как к месту катастрофы. Массы и есть катастрофа этой культуры, их навязчивые интерес губит культуру. Как бы культура не для масс, хочет сказать нам господин Б., она для элиты.

Б. любит прибегать к парадоксам для объяснения культурных явлений. «Любая операция, нацеленная на уничтожение культуры, как мы знаем, только воскрешает её» - и не поспоришь, как и любой скандал призван воскресить интерес к подзабытой звезде.

Весёлая некрофилия. Культура и власть, история и человек всё дохнут дохнут, да никак не сдохнут. Полуживые, полумёртвые, они друг друга подогревают, реанимируют и не дают скончаться. Но культуру и власть – не уничтожить. Всё предусмотрено, уничтожение из вне недоступно. Б. тут вводит понятие имплозии, которая является единственным способом уничтожить, причём – это самоуничтожение, от разрастания смыслов внутрь. Власть сама себя уничтожает своим существованием; современная культура сама себя душит своими проявлениями, показывает, что это – не культура. Имплозия смысла: «Мы находимся в пространстве, в котором информации всё больше и больше, а смысла всё меньше и меньше». Та-дам!

В отношении информации и её связи со смыслом он выдвигает три вариант:
теория первая - «информация производит смысл, но ей не удается возместить грубую потерю значения во всех областях»;
теория вторая - «информация не имеет ничего общего со значением», происходит инфляция информации и дефляция смысла;
теория третья - существует корреляция между смыслом и деструктивностью информации.

Виртуально асоциален тот, кто недостаточно экспонирован в медиа. Информация нацелена на ускорение циркуляции смысла, прибавочной стоимости смысла. Информация пожирает коммуникацию. Информация растворяет социальное и направлена на тотальную энтропию смысла. Медиа не социализируют, а осуществляют эмплозию социального в массах.

Б. развивает формулу Маклюэна medium is message. Медиум единственный производит событие (сиречь – происшествие не будет событием, пока о нём не расскажут). Это конец медиа и конец сообщения, это и есть имплозия, когда нет связующей инстанции между одной реальностью и другой.

Медиа осуждают терроризм и осуждают эксплуатацию страха, но они сами же распространяют «ослепление» от происшествия, сами же являются террористами, передавая и тиражируя этот месседж. Дети на требование взрослого быть объектом всячески бунтуют, в то же время на требования быть субъектом всячески пускаются в инфантилизм. Нечто аналогичное этому происходит во взаимоотношение массы-медиа-политика.

Современная форма нигилизма потеряла свою шопенгауэровскую или шпенглеровскую мрачность – он стал прозрачным как и вся современная система. Ницше провозгласил смерть Бога и при этом был пока ещё сам, но теперь перед «трупом вечности» нет никого, кто бы эту смерть провозглашал. Наш Бог не умер, он для нас просто гиперреален.

Новая ступень развития нигилизма – не деструкция, а симуляция. Романтизм по своей сути был деструкцией порядка видимостей. Сюрреализм, дадаизм, абсурд стали уже деструкцией порядка. Первый порядок нигилизма имел эстетическая форму; второй – стал формой деструкции политического, исторического и метафизического.

Не будучи специалистом в философии я не берусь отдать мудей на отсечение, что всё сказанное мной тут про Бодрийяра будет такой же истиной, как если бы это сказал он сам. Это скорее лёгкий переработанный конспект основных пунктов произведения, той его части, которая так или иначе мне была интересна. Не могу сказать, что со всем соглашусь или всё понимаю до полного конца, но в целом — крайне занимательно.

"Я ловил мир, но не поймал"
Григорий Сковорода

Тексты, подобные "Симулякрам и симуляции", рецензировать тяжело хотя бы по причине их высокой сложности; всегда есть шанс нарваться на снисходительную позицию в стиле "ты его не понял, бро". Вторая причина состоит в том, что без объяснения специальных терминов мне не обойтись, а объяснение это рискует стать пересказом текста...

Бодрийяр рисует нам меланхоличную картину исчезающего, истончающегося, транспарентного мира. Если Сартр и другие экзистенциалисты отказывали реальности в имманентном смысле, приписывая всякое смыслообразование человеку, то Бодрийяр отказывает миру в реальности вообще, ни больше, ни меньше. Оперируя понятийным аппаратом из теории систем и перебирая одну за другой сферы современной жизни: социальную, экономическую, политическую, религиозную, культурную, научную, автор с горечью заключает: перенасыщенная система обречена на имплозию, взрыв, направленный не наружу, а внутрь. Чтобы скрыть последствия этого взрыва, (фактически, приводящего к смерти) система прибегает к симуляции, порождая бесчисленные симулякры, знаки без означаемого. Со стороны вроде как ничего не поменялось, все работает, все функционирует как и прежде. Ключевое слово тут "вроде"... Апокалипсис сегодня - это апотропия, то есть процесс обезОбраживания, обессмысливания, выхолащивания, опрозрачнивания реальности.

Примеры? Да сколько угодно. Этнологические изыскания приводят к стремительной деградации изучамого племени, и его спешно приходится вернуть обратно в джунгли (но его ли?), наука оказывается бессильна. Инфляция информации через ТВ и масс-медиа приводит к ужасающей дефляции смысла. Телепроект "Холокост" разрушает историческую память о трагедии, а полугодичное реалити-шоу о жизни среднестатистической семьи оканчивается разводом супругов. Доступность порнографии разрушает референцию любви. Политики симулируют скандалы наподобие Уотергейта, чтобы скрыть свою политическую смерть. Серийность, клонирование, массовое производство нивелирует ценность единичного. Гигантский центр современного искусства Бобур служит смерти этого самого искусства от ощупывающей руки толпы намного эффективнее всех контркультур и маргинальных художников. Дойти может до разрушения фундаментальных законов причинно-следственной связи, когда выход на экраны фильма о катастрофе на АЭС предшествует реальной катастрофе.

Короче, теперь понятно, откуда выросла "Матрица" Вачовских. Недаром же томик "Симулякров" мелькает там в кадре... Та же проблематика просматривается и в "Искусственном разуме" Спилcберга.

Бодрийяр и его творение оставили за собой полный короб вопросов. Горе нам всем, если француз прав! Даже если он сгустил кое-где краски, то по крайней мере ему нельзя отказать в огромной проницательности. Книга читается сегодня очень свежо, а ведь прошло уже тридцать лет! Сдается мне все же, что "Симулякры" суть страшилка на ночь, эдакий постмодерновый ад, которым автор стращает "имеющих ухо слышать" интеллектуалов. Ад не такой уж глубоко запрятанный, кстати сказать. Достаточно включить телевизор, почитать новости, послушать о чем говорят люди на улицах, пойти в магазин, сходить на "Арсенале 2012", поесть в фастфуде, провести час-другой в интернете, чтобы понять: реальное давно пора было занести в Красную книгу. И уже не мир ловит нас, а нам надо ловить его. Но поймаем ли?

Мы живём в мире симулякров. Радикально настроенный нигилист Бодрийяр с упоением обнаруживает подмену реальности во всех привычных сферах существования. Ведь симулякры - это фальшивые знаки, по которым мы ориентируемся в давно не существующей реальности. Симулякр - это копия, у которой нет или не было оригинала. Концепция достаточно хитрая, и мне понадобилось время, чтобы осознать её.

Возьмите фотографию дома, которого больше не существует. Цифровая копия несуществующей реальности в ваших руках. Это - идеальный, чистый симулякр. Бодрийяр идёт дальше, и записывает в симулякры сразу всё: фильмы, политику, экономические кризисы. Люди забыли, как выглядит подлинность, ощущая себя комфортно лишь в мире искусственных знаков-симулякров. Человек боится заглядывать внутрь, ведь может обнаружиться, что знаки уже сплавились в гиперреальность, неотличимую от правды фантазию.

Подмена реального знаками реального не даёт действительности выказать себя. Возьмите религию, которая без необходимых символических действий (ставить свечи) в функционально символических местах (церковь) возле символов святого (иконы) теряет всякий смысл, а понятие бога строго укомплектовано в упаковку из предписанных символов. Знак бога обменивается на смысл этого бога, но это - агония, ницшеанское неверие в изжившую себя концепцию.

Избыточность мира, который перенасыщен знаками, нужно встряхивать, придумывая новые опознавательные системы. Выглядит и звучит довольно мрачно: социальные сети, например, это символический вопль о внимании, о том, что тебе есть до кого-то дело, хотя всем давно ясно, что людям друг на друга наплевать. Чтобы внушить интерес, нужно придумать что-то заново: например, утраченный навык пеших прогулок компенсируется беговой дорожкой.

Власть компенсирует своё исчезание симулякром смерти. Любой искусственно созданный скандал, любая абсурдно начатая война маскируют вопиющую ненужность многих действующих институтов власти. Лишь через искусственное умирание гиблая система может возрождаться в своей немного откорректированной версии, чтобы на издыхании протянуть ещё немного.

Масс-медиа, телевидение, социальные сети. Никого больше нет смысла ни в чем убеждать, это не так эффективно. Что по-настоящему заботит людей - это они сами. Фокус сместился. Теперь не вам нужно обратить внимание на событие. Теперь событие - это вы! Гиперреальная социальность нашего времени уверенно доказывается Бодрийяром из 1981 года.
Спорный момент: СМИ по Бодрийяру нужны лишь для того, чтобы создавать иллюзию событийности, в моей голове это перекликается с известным парадоксом принципа наблюдателя. Если некому смотреть, этого и нет?

Фрэнсис Форд Коппола снимает свой безумный фильм про безумную войну во Вьетнаме так же, как велась эта самая война. Война как bad trip, война, "ставшая кинофильмом прежде, чем он был снят". Бодрийяр не верит в подлинность смысла современных войн, он лишь видит за этим шахматную партию власти, которая за симуляцией события лишь добивается подписания некоторых соглашений. Симулякр войны так же смертоносен, как обычная война, поэтому никто не ощущает различий. А кинематографические образы лишь укрепляют фантазм.

Информация поглощает свой контент. Информация не коммуникативна, она распыляется в инсценировке коммуникации. Не смысл, а инсценировки смысла. (Даже моя письменная попытка понять эту книгу в публичном пространстве инсценирует смысл сейчас. Не могу не думать о том, сколь ироничен автор). Реклама - идеальный и уродливейший пример инсценировки смысла. Форма выражения столь пустая, сколь сиюминутная. Не имеющая прошлого или будущего, поверхностная система знаков, возбуждающая в нас импульсы к несуществующим образам.

Мир по Бодрийяру - это ускоряющаяся имплозия, т.е. взрыв, направленный внутрь. В кольце гиперреальности, в бесконечной усталости от знаков, не имеющих за собой ничего, люди просто принимают то, что есть вокруг, за настоящее. Мне бы хотелось поверить, что этот путь поступательной утраты смысла - лишь переходный этап к новой эре существующих понятий. Но с момента выхода книги прошло почти сорок лет, а мир всё больше становится на коллаж, калейдоскоп клипового мышления, рассредоточенности и упадка. Книга Бодрийяра сложна и читается медленно, она заманивает своими вопросами без ответов. Знаю ли я, что реально? Нет. А вы?

Завдання, яке я перед собою ставив, беручися за книжку, – краще зрозуміти концепцію «симулякрів» – виконано. Враження ж від самої книжки здебільшого негативне. Вчергове зрозумів, що сучасна культурологія мене, в основному, дратує, пропонуючи кілометрові простирадла про все на світі, мало усвідомлюючи свою некомпетентність і не відчуваючи ніяких докорів сумління у зв'язку з цим. З цим ще можна було б змиритися. Але ті два стовпи, на яких ці розлогі розмишлялки переважно базуються, – левацтво і фрейдизм з їхнім похмурим світосприйняттям і впевненістю у темному й тотальному пануванні капіталу і несвідомого – абсолютно не співпадає з моїми переконаннями. Все це безпосередньо стосується і Бодрійяра.

Справедливості заради зауважу, що деякі його спостереження увагу привернули. Скажімо, ось як він пророцькі описує сучасний інформаційний простір:

Свідками саме такої зміни ми стали з появою блогосфери (хоча Бодрійяр, зрозуміло, писав не про блогосферу). По тексту розкидано ще деякі влучні фразочки і поодинокі цікаві спостереження. Але читати книжку заради двох-трьох фраз неекономно

Дочитал "Симулякры и Симуляции" Бодрийяра. На мой взгляд, человек этот - лжефилософ, который набил себя тоннами информации, но не смог адекватно её систематизировать. От этого концепции его производят впечатление размытости. Они многословны, псевдонаучны (Бодрийяр иногда яростно сыплет терминами, значение коих, насколько я могу судить, не вполне понимает) и неоправданно усложнены. Кругом просматривается болезненное желание казаться интеллектуалом и знатоком всего-всего, а также - удручающее отсутствие реальной глубины, которое маскируется упомянутой псевдоададемической эквилибристикой.

Бодрийяр всюду сует свой нос: и в кино он, оказывается, дока, и в фантастической литературе, и в архитектуре с животноводством. Восхитительное в своей комичности самораспыление. В целом, данное произведение напомнило мне шизофренические покушения на роль пророка и гения Жилем Делёзом. И тот и другой используют изуродованные синтаксис, дабы произведения их представлялись труднопостижимыми в своем величии замысла. А по сути, ничего подобного там нет, а громоздкая стилистика - лишь защитная реакция на возможное разоблачение. Оба француза, на мой взгляд, преуспели только в том, что совершенно ненаучно выгибали реальные факты и чужие мысли удобным для своих задумок образом и громоздили раз за разом чудовищные по нелепости конструкции на пустом месте.

Бертран Рассел со своей беспощадной беспристрастностью и логикой уничтожил бы обоих безо всякого усилия. Мне такая симуляция философии не близка.

Дочитав сей труд до середины, я поняла, что ничего не понимаю (а дальше почитала википедию, разобралась с терминами - и начало как-то проясняться). Текст тяжелый, а термины - новые, и автор даже не берет на себя труд их объяснить. Зато абстрагированная замысловатость подачи мыслей сочится с каждой строчки. Постмодернизм, он такой, его фиг поймешь. Есть легенда, что именно эта книга вдохновила на создание фильма "Матрица" - вполне может быть. Тем не менее, сам автор утверждал, что создатели фильма восприняли его философию слишком буквально.

Автор выводит свою теорию развития общества от нескольких столетий назад до сегодняшних дней, основная модель такова: сначала система разрастается и, достигнув состояния перенасыщенности, осуществляет имплозию (взрыв внутрь) после чего перерастает в гиперреальность - то есть, симуляцию реальности, наполненную симулякрами - копиями реальных явлений. Объяснив суть этой модели, он показывает ее в разных срезах общества: политическом, экономическом, социальном, искусстве, науке и т.д.

Например, общение в инете - это симуляция общения, то есть его суррогат (симулякр), занятия в спорт.зале - симуляция физической работы (человек едет в спорт.зал на машине чтобы идти\бежать по беговой дорожке), современное искусство - симуляция искусства (так как дойдя до своей кульминации, оно выродилось в откровенный бред), здравоохранение - симуляция заботы о здоровье (если бы люди заботились о своем здоровье им бы не нужна была медицина), учеба в учеб.заведениях - симуляция обучения (это уж точно).

Любая религия - это симуляция духовности. Только вот с йогой у него прокол: автор утверждал, что йога - это симуляция физ.работы, но смысл йоги намного более широк и сакрален, он не сводится к одному лишь физическому аспекту. Хотя, в современном мире часто сводится только к этому, так что может, он и прав. Вот сегодня у меня была симуляция медитации.))) И как тут не вспомнить старый прикол о том, что 70% людей симулировали эволюцию.

Однако, на протяжении всей книги меня не покидало чувство, что автор - не только умный но и слегка сьехавший крышей. Ибо постоянное видение во всем иммитации реальности, ненастоящести - сильно смахивает на психические расстройства, когда человек видит знакомые объекты\субъекты но утверждает, что они не настоящие, а только притворяются его знакомыми. Посему, на протяжении чтения постоянно вспоминалось следующее:

В этом, определенно, что-то есть. Мужчины и правда, болеют шизофренией чаще, чем женщины (чтобы никому не было обидно скажу, что женщины чаще болеют истерией). Хотя, я вовсе не берусь ставить диагноз автору, для этого нужно соответствующие обследование соответствующими специалистами. Я лишь делюсь своим личным субъективным впечатлением.

Когда же автор начал сравнивать процесс изувечивания людей в автокатастрофах с сексуальным удовлетворением, и тем более сравнение ран - с половыми органами - я и вовсе ужаснулась. Тут уж точно, психиатрия по этому философу плачет. Пришлось пропускать целые куски текста, ну не могу я такое читать. Хоть убейте, не понимаю этой ментальной перверсии.

Честно говоря, у меня от этого произведения сложилось впечатление симуляции философии. Отчетливое ощущение, что тебя надувают, причем не особенно искусно. Вся структура представляет собой поток ассоциаций на тему симуляции, фальшивки, подделки и того, какую это вызывает реакцию, в большинстве своем тоже неестественную и поддельную. Реальность, надутая таким образом, вырождается в гиперреальность, все становится уродливым гротеском, потому что симулякры разлагают всякий смысл к которому прикасаются, а в наше скорбное время они уже коснулись всего.
Я не очень понимаю, почему это считается научным исследованием, так как по форме книга больше похоже на литературное эссе, где рамки размыты, а игра идет исключительно по своим правилам. Изредка проскакивают искры интересных наблюдений, но в целом такая тотальная свобода не дает автору особых преимуществ, так как он не выходит из некой плоскости: плоская мысль, изнемогающая от собственной бесцельности, скользкая и скользящая.
Автор не опускается до постановки проблемы или изложения доказательств своих наитий. Он плетет паутину ассоциаций и этим все ограничивается. На придирчивого читателя текст брызжет едкой ессенцией научных терминов, которые в контексте сугубо литературной формы выглядят как еще один прием. А может быть служат некой завесой, имитацией глубокомысленности? Не исключено, что автор касается неких важных тем, чья глобальность недоступна моему пониманию, ничего не поделать. По меньшей мере, его финальное признание в нигилизме многое объясняет, кроме самого нигилизма.
В заключение неожиданно пространного отзыва хочу отметить, что перевод А. Качалова предпочтительней перевода О. Печенкиной, которая иногда отказывается даже от формального смысла:
«Конец товара счастливого и раскрытого, отныне он избегает солнца, и внезапно становится похож на человека, потерявшего свою тень». (Печенкина)
«Конец желанному товару, выставляющему себя напоказ, — отныне он прячется от солнечного света, отчего становится похожим на человека, потерявшего свою Тень». (Качалов)
(Здесь обложка перевода Печенкиной - черно-красная)

Знаете ли вы, какая книга вдохновила на создание фильма «Матрица»?
Это книга Жана Бодрийяра «Симулякры и симуляция». Именно ее открывает в начале фильма Нео.
Книга «Симулякры и симуляция» была издана в 1981 году. Но она поразительным образом отображает то, что происходит сейчас в 2015 году.
Совпадения удивительные, например, посмотрите фрагмент про президентов США «Обезьяны власти». Или узнайте для чего, на самом деле, существует Диснейленд.
Мы живем в обществе СИМУЛЯЦИИ.
Но не в том плане, как это показано в фильме «Матрица» (Жан Бодрийяр говорил, что его идеи не правильно поняли).
Мы сталкиваемся с симуляцией ежедневно. Университеты симулируют образование. Преподаватели делают вид, что дают знания, а студенты, что учатся. Государство симулирует признание дипломов этой симуляции.

Поликлиники симулируют заботу о здоровье общества. Если бы люди по-настоящему хотели быть здоровыми, то они заботились об этом сами. Предупреждали болезни.
Симуляция проникает повсюду. Вместо того, чтобы ходить ногами, люди привозят на автомобилях свои тела в фитнес-залы и там ходят по беговым дорожкам (что может быть абсурднее?).
Вместо настоящего живого общения, мы имеем симуляции на разного рода тренингах.

Большинство работ превратилось в чистого рода симуляцию. Они потеряли СМЫСЛ. Цель таких работ — занять людей, растратить их энергию, чтобы она не пошла в другое русло.
Ваша работа — это, случайно, не симуляция?
Жан Бодрийяр с точностью описывает то, что происходит сейчас касаемо терактов. Уже нельзя определить постановка это или настоящий теракт. И даже невозможно понять, кому это выгодно, потому что мы живем в обществе симуляции.

Хотите понять глубинные смыслы того, что происходит сейчас в мире, прочитайте «Симулякры и симуляция». Книга сложная, но она того стоит.

Wake up, Neo...

Еще один разочарованный философ со своими упадочническими идеями, радикальный нигилист, питающий слабость к "красному словцу" и переусложнению речи. Пытается объять необъятное, а сам вязнет в частностях, блуждает в них, как в трех соснах. А может, то и не сосны вовсе, а наперстки: кручу-верчу, обмануть хочу - все эти языковые выкрутасы, странные аналогии, игры со смыслами...

Реальность невыносима - будем считать ее нереальной. Да, "Матрица" вдохновлена Бодрийяром и пусть не иллюстрирует суть его идей, но при этом очень точно передает их мессианский пафос исключительности.

"Гиперреализм симуляции выражается в галлюционирующем сходстве реального с самим собой" - иными словами все нереально (гиперреально) именно потому, что кажется таким невыносимо реальным. По Бодрийяру тени на стене платоновской пещеры уже давно ничего не отражают, но продолжают двигаться, чтобы создать у наблюдателя иллюзию присутствия. По-моему, сама его теория - идеальный пример симулякра - чистый концепт, под который автор и его реципиенты подгоняют окружающий мир. Просто бальзам на душу любителям кричать о фейках.

Достаточное ли доказательство симуляции власти симулированное восстание? По Бодрийяру это как минимум веский повод усомниться в ее реальности (попытка доказать свое существование через симуляцию уничтожения). И еще одно доказательство симуляции - привязка к ретро-референтам (реабилитация памяти жертв, гордость за прошлые победы, исторические обиды и восстановление справедливости).

И война - тоже симуляция: за видимым непримиримым противостоянием, конфликтом (раздутым в основном для стравливания людей) есть фундаментальная солидарность противников, общая цель, общий неназванный и скрытый враг. Ведь все войны заканчиваются переговорами, а не идут до полного уничтожения, значит, примирение возможно изначально и, следовательно, война - симуляция.

Ах, да, делать ничего не надо, бороться бесполезно, потому что любая борьба только вдыхает жизнь в и без того подыхающий симулякр (доказательство существования через уничтожение, ага). Так что молчим и отрицаем. Улыбаемся и машем.

На этом все. Спасибо, не мое. Интерпретации Пелевина мне нравятся гораздо больше. С ним хоть весело. А Бодрийяр - душнила.