Мой очень жизненный путь

Знаете, хочется даже уточнить, что записки не просто психопата, а даже ближе к шизофренику. Во всяком случае мне не удалось оценить их прелести. Я ее не нашла. Зато нашла головную боль для себя, наткнувшись на фразу: "Юнону изнасиловал бог Вулкан, Минерву - властитель Аида!" Потому что упорно не могу вспомнить мифы, где Гефест нападал в таком ключе на собственную мать, а Аид на Афину. И так и не нашла. Зато нашла странную историю с Гефестом и Афиной, но не в этом суть...
Очень драное повествование, которое зачастую ни о чем, и представляет собой несвязные обрывки мыслей. Достаточно много нецензурщины. И лично у меня, ощущение непонимания зачем я это читаю. Это очень странно. И уж сколько странного я люблю, но это странное в плохом смысле. Но зато насколько точно название отражает суть. Просто "записки психопата", а что вы ожидали? Не прикопаешься.

Это я – Веничка! Думаю Э. Лимонов точно читал, Ерофеева, перед тем как написать «Это я – Эдичка» , свою самую знаменитую книгу. Оба произведения характерны искренностью и автобиографичностью. Автор сливается с главным героем, а герой с автором, в результате весь остаток жизни у обоих спрашивали, а правда ли, а было ли, до сих пор не понимаю к чему эти вопросы, когда речь идет о литературе. Многие писатели препарировали свою собственную жизнь, чтобы родить литературное произведение. Ведь, как хорошо всем известно, даже посредственный писатель, может написать одну стоящую книгу и будет она о себе самом. Безусловно, Ерофеев – это не посредственный, а легендарный писатель, хотя бы от того, что создав свою поэму «Москва-Петушки», ему была безразлична дальнейшая судьба произведения, публикации, тем более тиражи, он написал и написал. Выполнил свой долг или просто творческий акт, как художник он создал совершенно небольшое произведение, которое оказалось признано и зачислено в ранг легендарных. В СССР постмодернизм возник в те же годы, что и на Западе, и развивался по тем же законам. Но русский постмодернизм считается за рубежом самым авангардным. В прозе Ерофеева это отлично прослеживается, так как его поэма «Москва-Петушки» создана как алко-эпопея, через радикальные, подчеркнуто эпатирующие приемы. Чего только стоят знаменитые рецепты коктейлей от Венички: «Ханаанский бальзам», «Дух Женевы», «Слеза комсомолки», «Сучий потрох». В составе политура, клей БФ, тормозная жидкость, одеколон, лак, средство от потливости ног, одним словом пьют в поэме до одури, а главный персонаж это профессиональный алкоголик, который своим примером показывает нам все прелести и негативные моменты такого образа жизни. «Все как-то уже настолько одурели, и столько было тумана в каждой голове, что ни для какого недоумения уже не хватало места» .
Нужно обратить внимание на построение поэмы. Она создана в цикличной манере, то есть начало и конец происходит в одном и том же месте – это подъезд многоквартирного дома. Начало поэмы, как пробуждение после очередного запоя, как следствие похмелье и возрождение, окончание смерть, от шила, которое вонзили в горло. Веничку пригвоздили как Иисуса, в процессе пьесы он разговаривает с ангелами, в начале пьесы он спускается по сорока ступеням того самого неизвестного подъезда, подъезда-сада, в котором в конце найдет свою гибель. На сороковой день после смерти определяется место нахождения души человека – это рай или ад. Поэма пестрит отсылками к Религиозным сюжетам, но об этом и без меня много написано .
«Тьма есть тьма, и с этим ничего не поделаешь. Тьма сменяется светом, а свет сменяется тьмой – такого мое мнение» . Веничка осознает и принимает цикличность жизни и готов принять свою судьбу, какой бы она ни была. С самого начала произведения чувствуется некая заброшенность Венички: «Все, о чем вы говорите, все, что повседневно вас занимает, – мне бесконечно посторонне. Да. А о том, что меня занимает, – об этом никогда и никому не скажу ни слова. Может, из боязни прослыть стебанутым, может еще от чего, но все-таки – ни слова» . Он «Чужой», он не просто Бригадир монтажников ПТУСа. Веничка вспоминает Кантовское – an sich (Вещь в-себе) и Гегелевское fur sich (Для-себя-бытие), но трактует эти понятия определенным образом: «Лучше всего конечно, и an sich и fur sich, а именно вот как: два часа подряд пейте что-нибудь крепкое: старку, или зверобой, или охотничью. Пейте большими стаканами, через полчаса по стакану, по возможности избегая всяких закусок. Если это кому-нибудь трудно, можно позволить себе минимум закуски, но самой неприхотливой: не очень свежий хлеб, кильку пряного посола, кильку простого посола, кильку в томате» .
Не будет преувеличением назвать поэму «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева одной из талантливейших русских книг XX века. Как все гениальные произведения она тесно связана с реалиями и атмосферой эпохи и написана так, что читатель и много лет спустя понимает, что герой её – насквозь русский человек. Ну а радикальный алкоголизм, показанный в поэме, в первую очередь явление постмодерна, с которым тяжело иметь дело, ведь в его концепции можно обыграть любую вещь и идею так, что зачастую и узнать ее будет невозможно…

полагаю, эта книга навсегда станет для меня примером того, как важно читать до конца.

дело в том, что основную часть «Москвы — Петушков» я читала... не сказать чтобы с трудом — книга написана легко и весело, очень живым и чистым языком, её можно воспринимать как обычный сборник анекдотов, — но с видом довольно кривым. я совсем не из тех «легковесных», кого, по Ерофееву, ожидает где-то там благодать, я — из «серьёзных», и сентиментальное пьянство, а вместе с ним пьяная набожность — регистр чувства и мысли мне понятный, но слишком уж неглубокий, быстро себя исчерпывающий. да-да, высокое и низкое, аполлоническое и дионисийское, постоянное снижение регистра библейских притч и романтизация советского быта. даже когда пошёл густой и действительно в полной мере жуткий «Малхолланд драйв», когда реальность стала распадаться и заселяться хтоническими тварями, я лишь кивнула: ну, да, а чего ожидать в конце запоя, как не белочки?

но потом я дочитала до:

«Ибо жизнь человеческая не есть ли минутное окосение души? и затмение души тоже. Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему, один выпил больше, другой меньше...» — ну и далее.

и ведь не то чтобы я на этих строках поняла что-то про книгу, чего не понимала раньше, всё-таки лирический религиозно-экзистенциальный сюжет в ней не заметить сложно. но у меня случился эмоциональный контакт с текстом, которого прежде не было; и ретроспективно по нему всему прокатился, и до меня добралось.

короче, мне очень понравилось.

финала такого я, кстати, совершенно не ожидала. в смерти-то ничего страшного нет — прямо было сказано, окосение — минутное, а вот кольцевая композиция вызывает подлинное отчаяние. и никуда не вырвешься, и ничего не выучил, и там же и остался. эх.

P. S. не подглядывая в критические заметки, при непосредственном восприятии — я была уверена, что неизвестные четверо — это евангелисты. коль уж скоро Господь предаёт и ангелы оборачиваются злобными детьми, логично вроде, что убивать должны не какие-то абстрактные легионеры, а те самые, которых узнаёшь и при этом не хочешь называть. соседи по общежитию, которых на самом-то деле всё это время смущало, что ты не ходишь в сортир и пребываешь с ними всё-таки не в одной весовой категории, которые рядом с тобой чувствуют себя примитивным пролетариатом.

но никто из критиков мою возвышенно интеллектуальную гипотезу не разделяет.

Приятно воспоминание о книжке "Москва - Петушки" Вени Ерофеева. И только так могу я называть автора после этой поэмы - Веней. Мне кажется, что я один из тех, кто ехал в этой электричке и пил горькую... Как-то дико называть собутыльника полным именем. Веня оставляет в душе широкий рубец. Если обычно читателю кажется, что он разговаривает с автором, то в данном случае читатель с автором выпивает.

Впрочем, простите мне мой фальстарт... Поторопился. Произведение Вени неспроста называется поэмой. Нет, это поэзия, настоящая поэзия, хоть и в прозе. Пьяная оду миру через катаракту охмелевшего глаза. Это философия бытия, которая была изложена уже вчерашним перегаром, охмеленным утренним пивом. Чего только стоят рассуждения об алкогольных коктейлях!

Поэма - своеобразная летопись событий, приключающихся с героем от станции к станции. Главы поэмы так и называются: "КУЧИНО — ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ", "ФРЯЗЕВО — 61-й КИЛОМЕТР" или "ОМУТИЩЕ — ЛЕОНОВО"; они коротенькие, но емкие. Здесь и есть и философия, и размышления, и социальная структура, и духовная составляющая.
Какая гармония в разнообразии людей, путешествующих от Курского вокзала до Петушков, "у каждого свой вкус — один любит распускать сопли, другой утирать, третий размазывать". Персонажи и характеры очень колоритны, это живые люди с советской бытовухой, простыми суждениями и беглым взглядом на мир. Перед нами предстает новое горьковское дно, пульсирующее под мерный стук колес электропоезда. В то же время, между пассажирами "нет различий, кроме различия в степени между различными степенями и отсутствием различия", как говорит Веня. Гармония в разнообразии - единое вещество разнообразия, сверенное в плавильном котле пьяной философии.
Кстати, философия поэмы заслуживает отдельных восторгов. Здесь вам и теологические темы - рассуждения о Боге и Рае. Словом, пьяный в доску Веня вдруг оказывается ближе к Небесам, чем любой другой пассажир - он разговаривает и об ангелах с людьми, и о себе с ангелами.
Веня проникнут любовью к миру, и сложно здесь делить пьяную любовь и любовь душевную - душа и спирт смешались в единую химическую массу, и наш герой восклицает: "Бог, умирая на кресте, заповедовал нам жалость, а зубоскальства Он нам не заповедовал. Жалость и любовь к миру — едины". Представьте себе! Какие слова: не заповедовал нам Бог зубоскалиться. Сколько в этой фразе красоты, сколько милости, сколько любви к ближнему! И ведь по-своему безобиден и несчастен тихий пьяница, притомившийся на лавчонке вокзала. Сколько в нашей жизни их? Что же? Не люди они? Чего ж тут воротить нос или ухмыляться гордою улыбкою. Да в этом пьянице больше святости, чем в трезвом чистоплюе! Вот вам и притча о мытаре и фарисее в новом пересказе.
Опомнитесь, люди! - как бы кричит нам герой Ерофеева, - ведь "революция достигает чего-нибудь нужного, если совершается в сердцах, а не на стогнах". Человека можно полюбить, только преобразовав свое сердце, а потом и мир преобразуется. И что толку от общества, где ценности совершенно иные? Где так важны успех, статус, власть.

Изнанка совкового лоска с извечным карьеризмом - отсутствие души, а у Вени-то душа широкая. Он любит всех - любого человека, любого падшего, и, в особенности, "падшую". Ведь говорил же Максим Горький на острове Капри: "Мерило всякой цивилизации - способ отношения к женщине". Таких женщин знал Веня, совершенных женщин: "Она подошла к столу и выпила залпом ещё сто пятьдесят, ибо она была совершенна, а совершенству нет предела". Никто не искал красоту и женственность в таком простом действии обычной бабы? Подошла и хлопнула 150. Но как красиво передает нам этот жест прекрасная алкогольная поэзия.

Сильна ли сила искусства? Сильна. Настолько сильна, что Веня Ерофеев предвидел свою смерть. Он знал, как умрет и от чего. Случилось как по писаному, в метафоре, конечно же. "Москва - Петушки" - произведение самобытное. Не знаю, есть ли еще что-то похожее? По крайней мере, я не встречал.

Спасибо, Веня!

Пить, говорить и пытаться романтизировать действительность, в которой нет особого повода для романтики - очень русский подход к реальности. И, как ни странно, реалистичный.
Образованный, но заплутавший в лабиринте невзгод человек (создаётся ощущение, что по доброй воле щаплутавший) едет в Петушки. К мечте с рыжей косой, а может и к больному (живому ли?) сыну. Ему тяжко, тяжесть эту он хочет сделать совсем невыносимой с помощью алкоголя, но реальность раз за разом добирается даже через высшие стадии опьянения.
Мрачная, страшная история о поездах в" не туда", о выгорающих людях, большая часть которых даже не видит, как затухает мысль. А кто видит, тот...
У Стейнбека в "Квартал, Тортилья-Флэт" вышло романтичнее. У Ерофеева - честнее.
И все про правду. А выход-то где, господа писатели?

Поэма Ерофеева битком набита абсурдом, причем абсурд там на нескольких смысловых слоях. Слой, который наверху и доступен всем - это последние главы книги, когда главный герой, допившийся до чертиков, видит странные сны (в снах советская идеология и мифология низводится до абсурда) и наблюдает посталкогольные галлюцинации в пустых вагонах электрички.
Однако публика, которая жрет в вагонах самогон и одеколон, при этом серьезно обсуждая вечные темы про жизнь и смерть, а также восточную и западную философию, Канта с Гегелем и Маркса - это тоже голый абсурд причем из реальной жизни. Что делает абсурдным само существование «вечно пьяной» советской интеллигенции.
Да и сам поезд показан как нечто везущее нас из ада в рай и обратно - и это тоже абсурд. Причем в книге есть намек и на библейские ад и рай. Но одновременно это и чисто советские московский Ад большого города и советская деревенская Рай-нирвана. В итоге мы получаем абсурд уже на уровне библейских символов. Да и само метание советского трудового человека по этим «сатанинским» вагонам - зверский абсурд.
Ну и еще много чего - надо перечитывать...

Лучшая поэма о Советском Союзе! Добрая и веселая.
У меня сразу вызывает воспоминания о детстве (хотя и написана до моего рождения, но в Союзе время текло медленно).
И гордость за страну (не зря говорили, что в СССР жили самые читающие люди - ссылки, прямые и скрытые цитаты - просто праздник, современная молодежь три четверти, уверен, даже не заметит).
Чтобы понять и полюбить "Москву-Петушки" совсем не обязателен алкогольный опыт, на отсутствие которго ссылаются молодые критикессы, обожающие при этом Керуака, в котором им все неожиданно понятно. Но какой-то минимальный багаж иметь нужно, чтобы не перепутать Моше Даян, Лукрецию, Торквиния и Александра Дубчека.
И еще чувство юмора. Больше ничего!
Про язык говорить не буду, сразу тянет цитировать и запоминать наизусть.
А память уже не та, так что придется купить бумажное издание, чтобы переодически поднимать себе настроение.

Если книга хоть немного автобиографичная - это всё объясняет.
Надоумил меня друг прочитать эту книгу. Никогда ему не прощу!
Чушь редкостная. Главный герой - обыкновенный алкаш, потерянный во времени и пространстве. Всё, чем заполнена голова главгероя - цены на выпивку (да это и выпивкой не назвать - бухло!!!) и вырвиглазные коктейли!
Если первая треть книги еще как-то интриговала, я находился в предвкушении чего-то, то остальная часть книги - смесь бреда, клюквы и алкогольного астрала.
Если в книге есть какая-то глубокая мысль, сообщение промеж строк или сакральный смысл, то я ничего такого не разглядел. Уж Русской душой в этом пьяном угаре и не пахнет.
Не читайте! Сам жалею, что прочитал, и никому не советую!

P.S. Беру свои слова обратно. Перечитал спустя 10 лет. До этого осилил многое другое, в том числе всего Кастанеду. И могу сказать, что идеи Ерофеева очень близки с идеями Кастанеды. Надо читать и вдумываться. При первом прочтении я был юн и глуп