Избранное. Фиеста. Прощай, оружие! Праздник, который всегда с тобой. Старик и море

Сначала читалось без интереса и без особых чувств. Я привыкла, что сперва произведения Хемингуэя не затрагивают, но стоит только втянуться, и понесет. Здесь же никуда не несло, все было спокойно, безэмоционально. Герои и их действия меня не затрагивали, не было чувства "ах".
Но почему 5 звезд из 5? Да потому что в последней части наступило это самое "ах". Я читала конец залпом, вдыхая каждое слово. Так мило написаны диалоги, описание мест, любовь.
Книга вызвала у меня замечательные эмоции, я пропускала любовь героев через свое сердце и понимала, что такое же живет и во мне. Как хорошо не забывать об этом!

И вообще, хочется побывать в том деревянном заснеженном доме и дышать тем свежим, морозным воздухом!

За окном уже было темно, и свет лампы над изголовьем постели ложился на ее волосы и шею, и плечи. Я подошел и поцеловал ее, отведя ее руку со щеткой, и ее голова откинулась на подушку. Я поцеловал ее шею и плечи. У меня кружилась голова, так сильно я ее любил.

Кэтрин вышла, и мы вместе вступили в Швейцарию.
-- Какая прекрасная страна, -- сказала она.
-- Правда, замечательная?
-- Пойдем скорей завтракать.
-- Нет, правда замечательная страна? По ней как-то приятно ступать.
-- У меня так затекли ноги, что я ничего не чувствую. Но, наверно, приятно. Милый, ты понимаешь, что мы уже здесь, что мы выбрались из этой проклятой Италии.
-- Да. Честное слово,да. Я еще никогда так хорошо ничего не понимал.
-- Посмотри на эти дома. А какая чудная площадь! Вон там можно и позавтракать.
-- А какой чудный дождь! В Италии никогда не бывает такого дождя. Это веселый дождь.
-- И мы с тобой уже здесь, милый. Нет, ты понимаешь, что мы с тобой уже здесь?

В ту осень снег выпал очень поздно. Мы жили в деревянном домике среди сосен на склоне горы, и по ночам бывали заморозки, так что вода в двух кувшинах на умывальнике покрывалась к утру тонкой корочкой льда. Madame Гуттинген рано утром входила в комнату, чтобы закрыть окна, и разводила огонь в высокой изразцовой печке. Сосновые дрова трещали и разгорались, и огонь в печке начинал гудеть и madame Гуттинген во второй раз входила в комнату, неся толстые поленья для печки и кувшин с горячей водой. Когда комната нагревалась, она приносила завтрак. Завтракая в постели, мы видели озеро и горы по ту сторону озера, на французском берегу. На вершинах гор лежал снег, и озеро было серое со стальной синевой.

В коридоре перед нашей комнатой стоял ящик с дровами и оттуда я брал поленья, чтоб подбрасывать в печку. Но мы не засиживались поздно. Мы ложились спать в нашей большой спальне, не зажигая огня, и, раздевшись, я открывал окна, и смотрел в ночь, и на холодные звезды, и на сосны под окнами, т потом как можно быстрее ложился в постель. Хорошо в постели, когда воздух такой холодный и чистый, а за окном ночь.

-- Ты милый. И я теперь уже не сумасшедшая. Я только очень, очень, очень счастлива.
-- Ну спи, -- сказал я.
-- Ладно. Давай заснем оба сразу.
-- Ладно.
Но мы не заснули сразу. Я еще довольно долго лежал, думая о разных вещах и глядя на спящую Кэтрин и на лунные блики у нее на лице. Потом я тоже заснул.

Дальше дорога была покрыта плотно укатанным снегом и вела через лес, и два раза, возвращаясь вечером домой, мы видели лисицу.
...
-- Как забавно, что мы видели лисицу.
-- А лисица, когда спит, обертывает свой хвост вокруг тела, и ей тепло.
-- Вот, должно быть, приятно.
-- Мне всегда хотелось иметь такой хвост. Что, если б у нас были хвосты, как у лисицы?
-- А как же тогда одеваться?
-- Можно заказывать специальные костюмы или уехать в такую страну, где это не имеет значения.

-- Ну, какой же ты милый! А вдруг, когда я похудею, я стану очень хорошенькая и так тебе понравлюсь, что ты опять в меня влюбишься.
-- О черт! -- сказал я. -- Я и так в тебя достаточно влюблен. Чего ты еще хочешь? Чтобы я совсем потерял голову?
-- Да. Я хочу, чтоб ты потерял голову.
-- Ну и пусть, -- сказал я. -- Я сам этого хочу.

Париж никогда не был у меня на первом месте по привлекательности среди мировых столиц, он стоял где-то в середине просто потому, что спорить с таким количеством знающих и не очень людей о его великолепии и красоте не имеет смысла. Париж неоспоримо можно считать творческой родиной многих писателей, художников, поэтов и других деятелей искусства.
Но после прочтения этой книги, Город влюбленных потихоньку начинает продвигаться вверх по "карьерной лестнице". Невероятно интересно, что же все-таки заставляло творить именно там таких разных людей как Фицджеральд, Хэмингуэй, Пикассо и многих других. Ведь целые направления живописи зарождались именно там!! Чем же город так пленяет и поражает тонкую натуру художника, что именно в этом городе творится так легко??

А вообще Хэмингуэй остается для меня загадкой: я начинала читать "За рекой в тени деревьев" и это показалось мне абсолютным ужасом. Ломаный текст, непонятные переходы от мысли к мысле... Когда начинала читать "Праздник..." поражалась отсутствию прилагательных и всякого рода описательных моментов. Но потом он сам объясняет это читателю, Хэмингуэй не ставит себе задачу описать Париж и его обитателей, он показывает их жизнь, свой Париж и своих парижан и великих гостей этого великого города.

У Вас бывает так - есть некая книга, ты знаешь, что это мировой шедевр, надо бы когда-нибудь прочитать, но руки не доходят? Так было у меня с этой книгой. Но вот почему она - шедевр, я так и не поняла. Моё основное впечатление - самая затянутая книга, которую мне доводилось читать. Всё, что хотел сказать автор, вполне уместилось бы на 10 страницах.
Правда, мне она пошла на пользу, поскольку прочитана в оригинале. Текст не очень сложный. Много специфической лексики на рыболовно-морскую тему, но эти слова повторяются часто.

Эта книга не просто о Париже, эта книга сама Париж.

Сначала ты не можешь понять, что в нем такого, почему все сходят от него с ума? Но, чем дольше ты бродишь по его улочкам, чем больше пьешь кофе в парижских кафе, тем больше ты влюбляешься в этот город и к концу путешествия уже мечтаешь вернуться снова.

Так было и с этой книгой, примерно на середине я поняла что наслаждаюсь чтением, а в конце уже грустила, что книга заканчивается, а значит пришло время покидать Париж.
Удивительное, окутывающее, уютное произведение:

Невероятно понравилась та часть где Хемингуэй рассказывает о знакомстве и дружбе со Скоттом Фицджеральдом, они оба необыкновенные люди.

• Я не шучу. Я никогда не подшучиваю над людьми. Шутить над людьми — значит наживать себе врагов. Я всегда это говорю.

"Фиеста" не первая книга, которую я прочла у Хемингуэя и, видимо, это просто не мой автор.
Ознакомившись с аннотацией, я ожидала, что при чтении книги меня будет разрывать на части от переживаний и эмоций, но, к сожалению, этого не случилось. Произведение читалось легко и не вызывало каких-то чувств. Вообще никаких.
Не увидела я там мучений "потерянного поколения", душераздирающих страданий и тем более не испытала никакого сопереживания.
Не знаю, может быть данная книга не для моего восприятия. Как знать.
Единственное, что радует, она не оставила негатива и сожалений о потерянном времени.

Вряд ли мы с Хемингуэем станем большими друзьями, но учтиво раскланиваться при встрече, перебрасываться парой фраз и уходить, жутко довольные друг другом, будем. А все почему, а все потому что язык у него очень хороший. Не вычурный, не изобилующий цветистыми фразами и сравнениями, но тем не менее живой и образный, переносящий тебя к героям.

К слову, о героях. Да, они негероические, но как же точно описаны их характеры! В общем-то описания и привлекали меня больше всего. Такие яркие, настоящие, того и гляди вывалишься из реальности в Первую мировую. Все-таки война страшная вещь где бы ты ни был, на фронте, в госпитале, в Швейцарии. Она везде и она не заканчивается. Сколько бы итальянские солдаты не бросали оружие, она будет продолжаться и конца ей не видно. Война страшная, нелепая, абсурдная и не нужна никому по-настоящему. Война не приносит ничего хорошего, и неважно, победил ты или проиграл.