Хочу быть сильным

Ранний Довлатов — это неплохие попытки быть поздним Довлатовым, но пока без должной сноровки и резвости. Вроде бы в этом рассказе всё на своём месте, но и совсем уж хорошим, цепляющим, ловким и тонким его тоже не назовёшь.

В центре повествования у нас два ефрейтора, получивших увольнительную на один день и отправившихся гулять по советскому Ленинграду. Сергей Донатович делает ход конём, начиная с разудалого описания нравов и биографии центральных персон — в процессе развёртывания фабулы их личности вырисовываются столь ярко и чётко, что впоследствии легко отличаешь одного от другого и примерно понимаешь, кто да как поведёт себя в той или иной ситуации. Юмор здесь строится как раз на характерных чертах персонажей — их в чём-то наивности и детскости, в чём-то «истерической смелости» и «блатной независимости», смотря кого из двоих выделять. Правда, гораздо смешнее выглядят некоторые эпизодические карикатуры вроде унылой официантки или паренька, «потерянного для спорта»: на их фоне Рябов и Гаенко не то чтобы блекнут, а скорее чересчур предсказуемо и не всегда забавно хохмят, порой склоняясь в сторону неловких курьёзов с оттенком абсурда. Вновь и вновь положение спасает язык, в своей ироничности лавирующий от доброй снисходительности к героям до образности выражений в диалогах, идеально под них подстроенных. Если б не он, вся эта нелепица закостенелого деревенского мышления посреди большого города вряд ли бы зиждилась на территории беззлобного анекдота, вероятно, превратившись в откровенный фарс.

Ещё одно допущение касается некоторой бессюжетности, впрочем, часто встречающейся у писателя, однако тут несколько снижающей градус интереса к происходящему. Как-то оригинально и упоительно пересказать содержание — зряшная инициатива: вот у нас пара парней, вот они шастают вдоль Невского проспекта и обратно с остановками на Литейном, вкушают бюджетные деликатесы, пьют пиво и ищут красивых девушек, чтобы заглянуть в гости, а вот под вечер находят, куда приткнуться, и завершают отдых приятной дружеской стычкой с подколками. Их возвращение в казарму, прочь от туристических удовольствий к серой будничной реальности, оттого на контрапункте кажется особенно щемящим и печальным, словно напоминая, что любая тихая радость, какой бы несовершенной и всё-таки важной сердцу ни была, имеет свойство заканчиваться. Подобные детали значительно украшают нарратив; видимо, сугубо ради них сия зарисовка и существует, однако на данном этапе инструментарий автора будто лишён по-настоящему выигрышных вариаций, способных превратить суть в «конфетку». Да, временами ты улыбаешься или хихикаешь, а не только догадываешься, где тебя хотели вынудить улыбнуться или хихикнуть, да и сами солдатики к концу уже не вызывают скептической настороженности, становясь чуть умилительнее и роднее, но каких-то отличительных признаков отменного качества прозы не обнаруживается. Новелла так и остаётся одноразовой занятной «пробой пера» для какого-нибудь сатирического журнала, как и «Эмигранты», в лёгкой манере доставляющей петербуржцам счастье локационного узнавания; остальным же выгоднее будет обратиться к иным, более зрелым произведениям.

"Заповедник" Довлатов закончил и опубликовал уже в Нью-Йорке в 1983, после того, как буквально сбежал их страны из-за невозможности творить.
О чем же повесть? Довлатов рассказывает о своей жизни и проблемах через главного героя Бориса Алиханова – алкоголика, горе-писателя и отвратительного мужа и отца. Герой устраивается на работу в музей-заповедник Пушкинские горы и попадает в совершенно другой мир.

"Заповедник" не про исторические события, это повесть о людях с ограниченным кругозором и мышлением. Они вроде бы не глупые; Беда их в том что живут и думают прошлым.

Вдохновила писателя диктатура партии в отношении творчества. Ему не давали возможность печататься, а жажда свободы брала верх. Так же поднимается проблема Пушкина: люди мыслят штампами, экскурсоводы не хотят думать, а туристы знают только о том что Пушкин великий и все. Атмосфера заповедника хорошо передаётся в следующем отрывке:

"-Поэт то и дело обращался к няне в стихах. Всем известны такие, например, задушевные строки…
Тут я на секунду забылся. И вздрогнул, услышав собственный голос:

Ты ещё жива, моя старушка,
Жив и я, привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой…

Я обмер. Сейчас кто-нибудь выкрикнет:
«Безумец и невежда! Это же Есенин – „Письмо к матери“…»
Я продолжал декламировать, лихорадочно соображая:
«Да, товарищи, вы совершенно правы. Конечно же, это Есенин. И действительно – „Письмо к матери“. Но как близка, заметьте, интонация Пушкина лирике Сергея Есенина! Как органично реализуются в поэтике Есенина…» И так далее.
Я продолжал декламировать. Где-то в конце угрожающе сиял финский нож… «Тра-та-тита-там в кабацкой драке, тра-та-там под сердце финский нож…» В сантиметре от этого грозно поблескивающего лезвия мне удалось затормозить. В наступившей тишине я ждал бури. Все молчали. Лица были взволнованны и строги. Лишь один пожилой турист со значением выговорил:
– Да, были люди… "

Когда я впервые читал "Заповедник", повесть на меня произвела сильнейшие впечатления, и с того дня я начал скупать всего Довлатова. Но ни что более так не порадовало меня, как это произведение, за исключением "Чемодана" – сборника рассказов.
Когда же я перечитывал "Заповедник" во второй раз, я проникся им ещё сильнее и больше разочаровался. Не в книге, нет. а в людях музея-заповедника. К сожалению они есть и сейчас, они есть везде.

Советую всем прочитать, а кто уже прочитал – окунуться повторно в мир Сергея Донатовича Довлатова и его Заповедник.

Как и в других книгах Довлатова в «Заповеднике» стиль очень простой, практически разговорный. Но, если вы уже что-то читали об авторе и знакомы с его творчеством, то знаете, что за кажущейся простотой скрывается глубина. В этом и фишка писателя, на мой взгляд. Через линзу сатиры, юмора, самоиронии Сергей подсвечивает очень важные и глубинные вещи.

Повесть, основанная на личном опыте Довлатова, выглядит как серия анекдотических историй, но в центре её — мучительный экзистенциальный кризис человека, увязшего в проблемах с семьёй, алкоголем и самооценкой.  Главный герой хоть и наделен чертами автора, все-таки собирательный образ.

Хотя очень многое перекликается с его биографией. И непризнанность в литературных кругах, и одержимость героем окружающих его женщин, и привычка к самобичеванию и самоуничижению - все как будто списано с автора.

Довлатовская проза анекдотична, построена на театре абсурда, но тем самым и близка читателю. Потому что в реальной жизни мы очень часто попадаем в нелепейшие ситуации, которые специально не придумаешь. А Довлатов был мастером подмечать такое и переносить это в свойственной только ему манере на бумагу. Спасибо ему за это.

«Заповедник» Довлатова - это то самое «исключение из правил». Я не очень люблю короткие истории, и всё же в случае Сергея, краткость - действительно сестра таланта.

Это история о Борисе, человеке, который пишет, человеке, который не может не писать. Однако в советских реалиях тяжело было пробиться даже в мелкие газеты, потому что существовала мощнейшая цензура. И несчастный писатель находит для себя выход - пить. Пить и писать.

К хорошему это, конечно, не приводит, и в поисках места работы, Борис отправляется на лето в Пушкинский музей, работать экскурсоводом. На турбазе и в деревне, Борис зарабатывает деньги, и сбегает от своих проблем в Петербурге. Находит покой, не настоящий, но всё же покой. А потом и он рушится, потому что невозможно спрятаться от проблем просто уехав из города. 

Тяжело вот так вот сразу сказать в чём суть произведения. Мне кажется можно его по-разному понять и прочувствовать. Но я могу точно сказать, что декорации в этой книге очень и очень живые. Это атмосфера советских времён, которая нам знакома, и все в ней выставлены правдиво и честно. Довлатов не осуждает и не обезображивает ни одного персонажа. Все они настоящие, со своими достоинствами и недостатками, здесь нет злодеев и героев. И это потрясающе.

А главного героя отлично описывает его же цитата: «Мотор хороший. Жаль, что нету тормозов. Останавливаюсь я только в кювете…»

В «Заповеднике» много юмора, даже скорее иронии, и она всегда точна. Попадает в цель. Заставляет задуматься и не даёт просто усмехнуться. Мне кажется, это один из показателей величия, который и повлиял на то, какой эффект даёт произведение. 

Несмотря на то, что книгу можно прочитать за один вечер, это не совсем лёгкое чтиво. Если всё же возьмётесь за него, постарайтесь вникнуть в каждое написанное слово. Может быть, вы откроете что-нибудь для себя. То, о чем вы совершенно не думали. Или то, что тщательно скрывали от себя где-то в подсознании. 

Итак, «Заповедник» Сергея Довлатова. Первое изданное произведение автора в России. Отражение бытия и быта граждан Советского Союза. Актуально ли сегодня? Чем может заинтересовать современного читателя?

Представьте, Пушкинский музей-заповедник. Михайловское, Тригорское, возможность узнать, как жил гений, ходить по тем же аллеям, по которым ходил поэт... Что должен чувствовать ленинградский интеллигент, устроившийся экскурсоводом в заповедник? Упоение? Восторг? Духовный подъём? Нет, всё было немного не так...

Прелестное – на первых же страницах:
— Экспозицию знаете? — спросила блондинка и неожиданно представилась: — Галина Александровна.
— Я был здесь раза три.
— Этого мало.
— Согласен. Вот и приехал снова...
— Нужно как следует подготовиться. Проштудировать методичку. В жизни Пушкина еще так много неисследованного... Кое-что изменилось с прошлого года...
— В жизни Пушкина? — удивился я.
— Не в жизни Пушкина, — раздраженно сказала блондинка, — а в экспозиции музея. Например, сняли портрет Ганнибала.
— Почему?
— Какой-то деятель утверждает, что это не Ганнибал. Ордена, видите ли, не соответствуют. Якобы это генерал Закомельский.
— Кто же это на самом деле?
— И на самом деле — Закомельский.
— Почему же он такой черный?
— С азиатами воевал, на юге. Там жара. Вот он и загорел. Да и краски темнеют от времени.
— Значит, правильно, что сняли?
— Да какая разница — Ганнибал, Закомельский... Туристы желают видеть Ганнибала. Они за это деньги платят. На фига им Закомельский?! Вот наш директор и повесил Ганнибала... Точнее, Закомельского под видом Ганнибала. А какому-то деятелю не понравилось... Простите, вы женаты?

И ещё:
Затем появилась некрасивая женщина лет тридцати — методист. Звали ее Марианна Петровна. У Марианны было запущенное лицо без дефектов и неуловимо плохая фигура.
Я объяснил цель моего приезда. Скептически улыбаясь, она пригласила меня в отдельный кабинет.
— Вы любите Пушкина?
Я испытал глухое раздражение.
— Люблю.
Так, думаю, и разлюбить недолго.
— А можно спросить — за что?
Я поймал на себе иронический взгляд. Очевидно, любовь к Пушкину была здесь самой ходовой валютой. А вдруг, мол, я — фальшивомонетчик...

Ещё в заповеднике строки Есенина можно выдать за стихотворения Пушкина, посвящённые Арине Родионовне – туристы не заметят. Любой случайный холм можно показывать, как могилу поэта.

И ты мысленно проходишь вместе с героем по пушкинским местам и ищешь, ищешь Пушкина, пытаешься хоть немножко ощутить атмосферу. Потому что – как же так, в Михайловском, Тригорском – и ничего, и пустота! Всё ненастоящее и алчущее прямо сиюминутной, безусловной готовности любить, внимать, восторгаться, испытывать катарсис...

А разве нет такого в сегодняшней нашей действительности? Сколько угодно. Вдохновение искусственное. Экстаз напоказ. Искренность неискренняя. Любовь к Пушкину, культуре. России, друг другу – разменная монета. Разве нет даже в нас самих таких заповедников? На десятилетия вперёд подметил нас и угадал Довлатов, приоткрыл на чуточку, что скрывается порой за ширмой светлых чувств. Взгляните с ним вместе. Задумайтесь. Улыбнитесь, рассмейтесь, задумайтесь, разозлитесь − неважно. Вы прочувствуете книгу в любом случае – к блестяще-точной, прозе Сергея Довлатова так сложно оставаться равнодушным!

Что делать, если хорошему человеку все время катастрофически не везет? Особенно, если он выбрал нелегкий путь писателя, произведения которого публикуют только за границей, а сам он в это время живет в Советском Союзе времен застоя... Его угнетают долги... Он испытывает чувство вины перед женой, измученной беспросветным безденежьем и пьянством мужа - непризнанного гения. Он осознает себя только писателем, чье" дело -слово. А всякое Дело с заглавной буквы ...ненавистно. Вокруг него - зона мертвого пространства... Там гибнут надежды, иллюзии, воспоминания. Там царит убогий, непререкаемый, однозначный материализм..."
В душе героя нарастает ощущение "катастрофы". Внутренний конфликт невозможно разрешить даже его отъездом в Пушкинский заповедник. А ведь именно эта поездка, по мнению героя, становится последней возможностью уйти от проблем, которых, как он наивно думает, нет и не может быть "под сенью Пушкинской дубравы"...
Однако, и здесь не все так безмятежно, как рисовало воображение героя. Он все в той же советской действительности, где подлинность музейных экспонатов вызывает сомнение, а портрет генерала Закомельского долгое время выдавали за портрет Ганнибала. А знаменитую липовую аллею Керн (крамольное признание!) придумал известный Пушкиновед С. Гейченко, "хотя аллея -то есть, но была ли там Керн - неизвестно"... И тем не менее, экскурсоводы, с которыми пришлось поработать непризнанному писателю Алиханову, беззаветно любили Пушкина, хотя и "воспринимали знаменитого поэта как коллективную собственность". С некоторыми из них он подружился и понял, что и они не смогли нигде прижиться, кроме заповедника. Так, например Митрофанов, человек, " одаренный зеркальной памятью" и неутолимой жаждой знаний". Но тут "выявилось поразительное обстоятельство. Этими качествами натура Митрофанова... исчерпывалась... Он родился гением чистого познания...Митрофанов был фантастическим лентяем, если можно назвать лентяем человека,прочитавшего десять тысяч книг..." Так он, будучи студентом филфака, не поехал в колхоз. За это из университета его отчислили.. Затем последовало несколько неудачных попыток друзей пристроить Митрофанова на работу. В конце концов у него обнаружилось редкое клиническое заболевание - абулия (полное отсутствие воли). И только в заповеднике он смог применить свои знания по назначению - "его экскурсии были насыщены внезапными параллелями, ослепительными гипотезами, редкими архивными справками и цитатами на шести языках..." При этом он ленился подниматься на Савкину гору. "Был случай, когда экскурсанты, расстелив дермантиновый плащ, волоком тащили его в гору".
Судьба, словно нарочно, сталкивает Алиханова с маргинальными личностями, топящими свою "вселенскую печаль" в алкоголе. Поселился он в деревне Сосново в полуразрушенной избушке совершенно опустившегося колхозника Сорокина. "Пил он беспрерывно. До изумления, паралича и бреда. Причем бредил он исключительно матом. А матерился с таким же чувством, с каким пожилые интеллигентные люди вполголоса напевают. То есть для себя, без расчета на одобрение или протест". Узнав, что жена собирается вместе с дочерью выехать на постоянное место жительство за рубеж, Алиханов от отчаяния впадает в запой и в местном ресторане "Витязь" знакомится с фотографом Марковым, "злостным нарушителем общественного покоя". Свой хронический алкоголизм Марков объясняет так: " Зарабатываю много.. Выйду после запоя - и капусты навалом... Каждая фотка - рубль... К вечеру- сотня... И никакого финансового контроля... Что остается делать? Пить... Возникает курская магнитная аномалия. День работаешь - неделю пьешь... Другим водяра - праздник. А для меня - суровые трудовые будни... То вытрезвитель, то милиция -сплошное диссидентство". Удивительно, но даже такие личности находят женщин, готовых с ними жить (то есть влачить унылое существование). В этом тоже проявляется укоренившийся в сознании советских женщин предрассудок, что женщина к тридцати годам обязана выйти (или хотя бы "сходить") замуж. Приехав в заповедник после запоя потрепанный жизнью герой с удивлением замечает, что стал "объектом интенсивной женской заботы." С доброй усмешкой писатель отмечает: "В дальнейшем она будет проявляться еще настойчивее. И даже перерастет в нажим". Вначале Алиханов самонадеянно будет объяснять этот интерес своей "потускневшей индивидуальностью", но потом убедится, насколько огромен мужской дефицит в этих краях. Так," кривоногий местный тракторист был окружен назойливыми румяными поклонницами. - Умираю, пива,-говорил он. И девчонки бежали за пивом". А в почтовом отделении Алиханов становится свидетелем комического разговора: "...блондинка с толстыми ногами, жестикулируя, выкрикивала: - Татуся, слышишь?! Ехать не советую... Погода на четыре с минусом... А главное, тут абсолютно нету мужиков... Многие девушки уезжают, так и не отдохнув..."
Итак, о чем же "Заповедник"? Об издержках советского быта, абсурдности "застоя в головах" советских граждан, среди которых думающие иначе становятся изгоями? Повесть посвящена жене Довлатова, которая решилась первой вырваться из "Заповедника", страны, не признающей свободомыслия своих детей. Она смогла убедить мужа поехать за ней. Возможно поэтому посвящением повести являются слова "Моей жене, которая была права"...