Избранные произведения в трёх томах. Том 1. Рассказы и повести 1880-1888

Начало рассказа вполне сюрреалистическое. Два крестьянина конвоируют в город бродягу. Идут они сквозь непроглядную стену белого тумана. Представьте себе, как бы это было снято в начале фильма. Сразу после титров сплошная белая завеса с тремя фигурами, которые постепенно проявляются на экране, но тут же тонут в белесых клочках. Музыка однотонная с периодически позванивающими колокольчиками, может быть, привязанными к шеям животных, а, возможно, от проезжающих в тумане подвод с лошадьми. Из-за тумана не понятно, движутся куда-то путники или плутают по кругу. Дальше чеховский текст так и просится в сценарий – «Они идут, идут, но земля всё та же, стена не ближе и клочок остается клочком. Мелькнет белый, угловатый булыжник, буерак или охапка сена, оброненная проезжим, блеснет ненадолго большая мутная лужа, а то вдруг неожиданно впереди покажется тень с неопределенными очертаниями; чем ближе к ней, тем она меньше и темнее, еще ближе - и перед путниками вырастает погнувшийся верстовой столб с потертой цифрой или же жалкая березка, мокрая, голая, как придорожный нищий». И дорогу Антон Павлович описывает прямо с поэтической интонацией – «А там опять туман, грязь, бурая трава по краям дороги. На траве виснут тусклые, недобрые слезы. Это не те слезы тихой радости, какими плачет земля, встречая и провожая летнее солнце, и какими поит она на заре перепелов, дергачей и стройных, длинноносых кроншнепов! Ноги путников вязнут в тяжелой, липкой грязи. Каждый шаг стоит напряжения».
Кто же наш герой, бродяга? Кто этот нескладный, «маленький, тщедушный человек, слабосильный и болезненный, с мелкими, бесцветными и крайне неопределенными чертами лица. Брови у него жиденькие, взгляд покорный и кроткий, усы еле пробиваются». Чехов в авторском тексте предполагает, что «это обнищавший, забытый богом попович-неудачник, прогнанный за пьянство писец, купеческий сын или племянник, попробовавший свои жидкие силишки на актерском поприще и теперь идущий домой, чтобы разыграть последний акт из притчи о блудном сыне; быть может, судя по тому тупому терпению, с каким он борется с осеннею невылазной грязью, это фанатик - монастырский служка, шатающийся по русским монастырям, упорно ищущий "жития мирна и безгрешна" и не находящий...» Имя он своё скрывает.
Одному из сопровождающих крестьян, Андрею Птахе удаётся разговорить бродягу. И тот рассказывает о своей нелёгкой доле. Мать его из крепостных была, няней служила при господах, сына своего баловала, хотела в хорошие люди вывести. «Я на кровати спал, каждый день настоящий обед кушал, брюки и полусапожки носил на манер какого дворянчика. Что маменька сами кушали, тем и меня кормили; им господа на платье подарят, а оне меня одевают... Хорошо жилось! Сколько я конфетов и пряников на своем ребячьем веку перекушал, так это ежели теперь продать, можно хорошую лошадь купить. Грамоте меня маменька обучили, страх божий сызмальства внушили и так меня приспособили, что я теперя не могу никакого мужицкого, неделикатного слова сказать. И водки, парень, не пью, и одеваюсь чисто, и могу в хорошем обществе себя содержать в приличном виде». Читать сильно любит - «коли время есть, сяду в уголке и читаю книжечку. Читаю и всё плачу, плачу...- Чего ж ты плачешь?- Пишут жалостно!»
На вопрос Птахи про отца начинается драматическая составляющая рассказа бродяги. Видимо, был он незаконнорожденным от барина. Когда же мать его господин решил на более молодую наложницу поменять, решила она того отравить мышьяком.. А, так как подавал стакан прислуживающий барину сын, сослали на каторгу обоих, мать на 20 лет, его за малолетство на семь годков… И сознаётся бродяга Птахе, что бежал он через четыре года каторжных работ, а имя потому не называет, что надеется в ссылку попасть, а не обратно на каторгу. «Теперь ты рассуди, парень, по совести, какой мне резон звание свое открывать? Ведь меня опять в каторгу пошлют! А какой я каторжник? Я человек нежный, болезненный, люблю в чистоте и поспать и покушать». А каторгу он страшно описывает, как сущий ад. Поэтому и мечтает бродяга попасть в Восточную Сибирь на поселение, чтобы жить там и работать. «По закону начальство обязано мне пай дать... да-а! Земля там, рассказывают, нипочем, всё равно как снег: бери сколько желаешь! Дадут мне, парень, землю и под пашню, и под огород, и под жилье... Стану я, как люди, пахать, сеять, скот заведу и всякое хозяйство, пчелок, овечек, собак... Кота сибирского, чтоб мыши и крысы добра моего не ели... Поставлю сруб, братцы, образов накуплю... Бог даст, оженюсь, деточки у меня будут». Вот такие мечты у безымянного…
Рассказывает он своей любви к рыбной ловле, прямо, как песню поёт о том, как правильно ту или иную рыбу ловить – «Хлебом меня не корми, а только дай с удочкой посидеть. Ей-богу. Ловлю я и на удочку, и на жерлицу, и верши ставлю, а когда лед идет - наметкой ловлю. Силы-то у меня нету, чтоб наметкой ловить, так я мужика за пятачок нанимаю. И господи, что оно такое за удовольствие! Поймаешь налима или голавля какого-нибудь, так словно брата родного увидел. И, скажи пожалуйста, для всякой рыбы своя умственность есть: одну на живца ловишь, другую на выползка, третью на лягушку или кузнечика. Всё ведь это понимать надо! К примеру сказать, налим. Налим рыба неделикатная, она и ерша хватит, щука - пескаря любит, шилишпер - бабочку. Голавля, ежели на бырком месте ловить, то нет лучше и удовольствия. Пустишь леску саженей в десять без грузила, с бабочкой или с жуком, чтоб приманка поверху плавала, стоишь в воде без штанов и пускаешь по течению, а голавль - дерг!»
И во время побега с каторги ему довелось порыбачить на широких, быстрых сибирских реках. Слушают его рассказ крестьяне, и рисуют себе «картины вольной жизни, какою они никогда не жили; смутно ли припоминают они образы давно слышанного, или же представления о вольной жизни достались им в наследство вместе с плотью и кровью от далеких вольных предков, бог знает!»
Только не даёт разгуляться воображению бродяги второй сопровождающий крестьянин Никандр, прерывает его и указывает ему, что не доберётся он до привольных мест, так как слишком «дохлый», всего шесть вёрст прошли, а тот уже отдышаться не может!
И Птаха тоже говорит, что не дойти ему – «Какой ты ходок? Погляди на себя: кожа да кости! Умрешь, брат!»
Не жалеют бродягу крестьяне. А у него в голове «теснятся картины ясные, отчетливые и более страшные, чем пространство. Перед ним живо вырастают судебная волокита, пересыльные и каторжные тюрьмы, арестантские барки, томительные остановки на пути, студеные зимы, болезни, смерти товарищей...»
Как Чехову удаётся в небольшом по объёму рассказе уместить целую незадачливую жизнь бродяги, не помнящего родства?!
Фраза – «Медленно и покойно рисует воображение, как ранним утром, когда с неба еще не сошел румянец зари, по безлюдному, крутому берегу маленьким пятном пробирается человек; вековые мачтовые сосны, громоздящиеся террасами по обе стороны потока, сурово глядят на вольного человека и угрюмо ворчат; корни, громадные камни и колючий кустарник заграждают ему путь, но он силен плотью и бодр духом, не боится ни сосен, ни камней, ни своего одиночества, ни раскатистого эхо, повторяющего каждый его шаг».
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 266

Чудесный, с детства знакомый рассказ, неоднократно экранизированный, в том числе воплощённый в мультфильмах. Про собаку Каштанку, сначала потерявшуюся, затем найденную цирковым клоуном, который назвал её Тёткой, накормил и научил разным фокусам. Только во время первого же представления она сбежала к своему прежнему хозяину. Чем же это рассказ может удивить сегодня? Не только удивляет, но и лично меня поражает, что совершенно не помню главу шестую «Беспокойная ночь», рассказывающую о смерти гуся Ивана Иваныча.
Так как весь рассказ мы воспринимаем от лица Каштанки, то и в этой главе она проснулась тёмной ночью от страха потому, что ей приснился сон, «будто за нею гонится дворник с метлой». Правильней будет называть её Тётка, так как у нового хозяина она жила под этим именем. Почему-то никогда не боявшаяся потёмок, собака испугалась до жути. Чего? Она сама не понимала. Рядом раздался странный крик, «дикий, пронзительный и неестественный, похожий на скрип отворяемых ворот. Ничего не разглядев в потемках и не поняв, Тетка почувствовала еще больший страх». Она поняла, что крикнул гусь, но крик Ивана Иваныча был не такой, как обыкновенно.
Успокоившись и немного задремав, Тётка опять услышала пронзительный крик Ивана Иваныча и залилась воющим лаем. Проснулся хозяин, проверил гуся – «Иван Иваныч, что с тобой? - спросил хозяин у гуся. - Что ты кричишь! Ты болен? Гусь молчал. Хозяин потрогал его за шею, погладил по спине и сказал:- Ты чудак. И сам не спишь, и другим не даешь». Он выключил свет и ушёл. Вот тут-то в потёмках Тётке стало по-настоящему страшно. «Гусь не кричал, но ей опять стало чудиться, что в потемках стоит кто-то чужой. Страшнее всего было то, что этого чужого нельзя было укусить, так как он был невидим и не имел формы. И почему-то она думала, что в эту ночь должно непременно произойти что-то очень худое». Совсем недетский ужас возникает от прочтения этих строк. Кто это «чужой» стоял в комнате в темноте? «Всё было в тревоге и в беспокойстве, но отчего? Кто этот чужой, которого не было видно?»
Может быть, Чехов описывает присутствие в комнате смерти, как что-то неосязаемое, страшное, пугающее, заставляющее почувствовать животным своё присутствие? Что за мистическое описание чего-то опасного и тревожного? В комнате находятся только Тётка, кот Фёдор Тимофеич, гусь и всё. Ещё доносится из сарайчика на улицы хрюканье свиньи Хавроньи Ивановны, своим беспокойным поведением, тоже подчёркивающей ужас этой ночи.
Вновь просыпается хозяин, приходит со свечой и нам становится понятно, отчего заболел гусь – «Иван Иваныч! Что же это такое? Умираешь ты, что ли? Ах, я теперь вспомнил, вспомнил! - вскрикнул он и схватил себя за голову. - Я знаю, отчего это! Это оттого, что сегодня на тебя наступила лошадь! Боже мой, боже мой!»
Тётка, не понимающая, что говорит хозяин, по лицу его чувствовала ожидание им чего-то ужасного. Сама же собака смотрела в темное окно, «в которое, как казалось ей, глядел кто-то чужой, и завыла». Хозяин объясняет Тётке, что Иван Иваныч умирает - «К вам в комнату пришла смерть. Что нам делать?»
Дальше агония гуся заканчивается, но Чехов потрясающе описывает восприятие смерти животными - «Тетке казалось, что и с нею случится то же самое, то есть что и она тоже вот так, неизвестно отчего, закроет глаза, протянет лапы, оскалит рот, и все на нее будут смотреть с ужасом. По-видимому, такие же мысли бродили и в голове Федора Тимофеича. Никогда раньше старый кот не был так угрюм и мрачен, как теперь».
В описании этой страшной ночи Чехов удивительно тонко передаёт все нюансы мистического ужаса, возникающего у любого живого существа по отношению к смерти. И, когда приходит рассвет, у Тётки исчезает ощущение «того невидимого чужого, который пугал так» собаку.
Ничего себе, жуткая по реалистичности глава в этом детском рассказе!
Фраза - «- Нет, ничего уже нельзя сделать! - вздохнул хозяин. - Всё кончено. Пропал Иван Иваныч!
И по его щекам поползли вниз блестящие капельки, какие бывают на окнах во время дождя. Не понимая, в чем дело, Тетка и Федор Тимофеич жались к нему и с ужасом смотрели на гуся».
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 215

Прав был Иван Андреевич Крылов, когда в одной из своих басен подвел итог: "Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет". Вот такое и случилось в рассказе Антона Павловича. Этот рассказ можно воспринимать по разному, но в одном ему не откажешь: в умении автора коротко, ясно, сочно, простым народным языком написать разноплановую реалистическую картину, в которой ярко прописаны характеры всех персонажей, их взаимоотношения на фоне умиротворяющего сельского пейзажа. А из всего этого вытекает соответствующая мораль. Рассказ запомнился еще со школьных времен, неоднократно перечитывался, но вывод каждый раз напрашивался один: действовать с умом, дружно, согласованно, как учит русская народная сказка: "детка за репку, бабка за детку...мышка за кошку. И вытащили репку!"

Любимый писатель моего папы. И я знаю почему: ирония, сарказм, в тоже самое время поразительная точность и способность ухватить самую суть, будь то человек или ситуация.
"Хирургия" - один из относительно ранних его рассказов - 1884 год, Чехову 24. Нет еще такой едкости, нет и мрачности, усталости, безысходности, нотки которых я чувствую в более поздних произведения.
Он хулиганит, подтрунивая над обеими сторонами жизненной коллизии - и над утрированным богомольцем, задрапировавшим всю свою жизнь в церковные одежды, что даже кариес в зубе ничто иное как кара небесная за грехи наши; но и над скептически настроенным хирургом он искренне смеется - над его напыщенностью, раболепством перед чинами, столь же смешным, как и ритуальность пациента.
За что рассказ включали в школьную программу - знать не знаю. Наверное, за насмешку над поповщиной.

Повесть «Степь» — первое произведение, написанное по заказу «толстого» журнала «Северный вестник» (напечатано в № 3 за 1888 г.). Готовился к ней Чехов основательно. К концу 1887 г. он почувствовал, что может приступить к работе, которой сам придавал решающее значение в своей жизни.
В основу повести легли воспоминания детства, связанные с Таганрогом, с Донским краем. Весной 1887 г. Чехов ездил на родину, оживил старые впечатления, обогатился новым материалом.
Он хорошо понимал, что пишет нечто необычное: «странное и не в меру оригинальное». Своеобразие повести заключалось и в ее «бессюжетности», и в особой манере повествования, и в непривычной сложности композиции, о которой Чехов писал: «Каждая отдельная глава составляет особый рассказ, и все главы связаны, как пять фигур в кадрили, близким родством. Я стараюсь, чтобы у них был общий запах и общий тон, что мне может удаться тем. легче, что через все главы у меня проходит одно лицо. Я чувствую, что многое я поборол, что есть места, которые пахнут сеном...»
Лаконичное описание одежды, внешности, своеобразие языка героев дало исчерпывающую характеристику персонажей: Кузьмичову, отцу Христофору, Егорушке. Но также великолепно Чехов описывает природу, как будто это ты сидишь в бричке, и перед твоими глазами расстилается "бесконечная равнина" и ты видишь, как "вдруг вся широкая степь сбросила с себя утреннюю полутень, улыбнулась и засверкала росой". Простой, скучный сюжет: дядя везет своего племянника в гимназию, постепенно приобретает глубокий философский смысл. Печальный пейзаж степи - это тоска по счастливой жизни, воле простого народа. Приближающаяся, но так и не разразившаяся гроза "природа цепенела в молчании", тяготеющая над природой и людьми, жаждущими освобождения - погибшие даром нерастраченные силы.
Повесть "Степь" - это размышление Чехова о жизни, о России, ее прошлом, настоящем и будущем, о людях. Скучающая, ленивая степь, разрушающие природу Кузьмичов и Варламов - это настоящее. Грозная, сверкающая молниями степь - это пробуждение России от бездеятельности.
Очень ярко и запоминающее отозвался о повести М. Горький, который призывал «учиться писать» по повести «Степь»: «все — ясно, все слова — просты, каждое — на своем месте». И, кончая воспоминания о Чехове, с, доброй завистью пишет: «Хорошо бы написать о нем так, как сам он написал «Степь», рассказ ароматный, легкий и такой, по-русски, задумчиво грустный".

Произведение любопытно тем, что построено как рассказ в рассказе. Сердцевина его – воспоминание железнодорожного инженера Ананьева о встрече с женщиной, в которую он был влюблён гимназистом. А в целом он основан на антитезе двух идей, двух мировоззрений.

Но почему инженер вспомнил об этой встрече? Да из-за спора с молодым коллегой Штернбергом, точнее говоря, тот был студентом института путей сообщения. И воспоминания служат иллюстрацией к размышлениям инженера. В произведении автор-рассказчик (а он выступает как образ рассказчика, дистанцированного от автора произведения) в процессе слушания рассказа Ананьева и его размышлений о жизни как будто симпатизирует его идеям. Однако в финале у него возникают сомнения, он уже не знает, кто же из собеседников прав.

Автор-рассказчик, оказавшийся в пути возле строительства железной дороги, вынужден при наступлении ночи искать ночлега у новых знакомых. Те его приняли радушно.

Название рассказа сверхкраткое, но ёмкое. Огни в прямом значении – свет от бараков, где живут рабочие. Они воспринимаются и как различные символы: для Ананьева – это символ прогресса, лучшего будущего, а для Штернберга – символ напрасного труда обречённых на недолгую жизнь людей. Студент сравнивает их с прибежищами древних людей – амаликитян или филистимлян, вспоминает он и сведения о ветхозаветных Сауле и Давиде. Он считает, что, поскольку человек смертен, то жизнь лишена смысла.

Ананьев – оптимист. Коллегу он критикует, говоря с жаром, что подобный пессимизм можно оправдать у старых людей, обладающих большим опытом, такое отношение составляет «мировую боль» и исходит из любви к людям. А пессимизм представителей молодёжи нельзя оправдать, потому как истоки его – в эгоизме.

Инженер, возражая молодому собеседнику, приводит весомые аргументы и яркие примеры. Вся софистика Штернберга опровергается. К сожаленью, тот не соглашается со старшим товарищем, видимо, ему придётся на своём опыте понять, что главное в жизни – постановка ясной цели и движение к ней, а смысл приложится.

Ананьев говорит, что в юности сам был одержим настроениями и представлениями, какими охвачен Штернберг. Изменился он после посещения родных мест и встречи с Натальей, которую в юности поклонники называли Кисонькой.

Наталья с большим интересом, с уважением отнеслась к бывшему поклоннику. Радуется его успехам. Пригласила в гости. О себе она не говорила, оказалось, что, хотя муж её богат, но ни счастья, ни радости замужество ей не принесло. У Ананьева вначале появились нечистые мыслишки, захотелось соблазнить бывшую возлюбленную. Однако во время беседы он понимает, что это невозможно. Они прощаются.

И всё-таки он соблазнил её(!), добился своего. Кисонька поверила в его любовь… Наивно-счастливая, она планирует встречу с ним на следующий день, развод с постылым мужем, и совместную поездку. А любимый на следующий день сбежал из города, отправился в столицу. Однако чем дольше ехал, тем хуже себя чувствовал. Его стала мучить совесть…

У этой истории нет хэппи-энда. Однако герой наш вернулся обратно и встретился с Кисонькой. Счастливого конца нет, но зато были чувство стыда, признание вины, покаяние, слёзы сожаления и прощения.

Ананьев говорит, что он мыслить начал по-настоящему только после раскаяния перед обманутой им женщиной. По его словам, стал нормально мыслить после пережитого страдания.

Мне кажется, что сам Чехов солидарен с размышлениями и выводами инженера Ананьева, а сомнения, которые возникают у автора-рассказчика, нужны для того, чтобы читатель задумался о смысле произведения и жизни.

Рассказ хорош не только размышлениями, содержанию соответствует форма. Радуют великолепные сравнения, метафоры, эпитеты, удивляют символы. Ярко представлены портреты и психология героев.

Произведение перечитывал несколько раз. Ещё и прослушал две аудиокниги. Вначале – в исполнении Джахангира Абдуллаева, затем послушал радиоспектакль по мотивам рассказа в исполнении Антона Багрова и Марианны Мокшиной. Оба варианта понравились.

Рассказ "Хирургия" написан в 1884г.

Медицина в творчестве Чехова занимает особое место. Многие произведения писателя объединены этой хорошо знакомой ему и поистине неисчерпаемой темой.
Этот юмористический рассказ опишет непростые отношения эскулапов и их пациентов, и раскроет их черты характера и переживания.
Фельдшер Курятин, в отсутсвии доктора, смело берется помочь дьячку Вонмигласову, страдающему от зубной боли.
Героем движет самонадеянность от того, что однажды он вырвал зуб у помещика Египетского.

Глубоких мед.знаний у фельдшера нет, но он ,не терзаясь сомнениями ,берется за лечение. Ведь в медицине разбираются все . Амбициозность персонажа позволяет ему с полным презрением относиться к хирургии.

Хирургия – пустяки… Тут во всем привычка, твердость руки… Раз плюнуть…

Возможно,что к самоутверждению его подталкивает поведение доверившегося ему пациента.
Дьячок, измученный невыносимой болью, лебезит перед ним, и с подобострастием подносит угощение. Подобное поведение диктуется давно сложившейся традицией. Никто из нас не может представить ситуацию,когда забота и умение доктора, не будет отмечена нашей благодарностью.
Ход операции, все таки заставляет фельдшера признать

Анекдотичный рассказ принято считать смешным, но каждый из нас может оказаться на месте дьячка и тогда смеяться не придется.
В общем ,в медицине и по сей день все очень сложно и уродливых явлений не убавилось.

Этот рассказ напомнил мне насколько мы с автором не сходимся. Вроде и написано о понятных и очевидных вещах, но словами не передать сколько раз за такую маленькую историю я закатывала глаза.
Весь рассказ это допрос мужика, которого поймали во время кражи гайки с железной дороги. И весь этот допрос напоминал мне беседу двух глухих стариков, когда каждый о своем и при этом другого услышать и не пытается.
Понятно, что автор пытался высмеять безграмотность сельских жителей. У мужика было много возможностей если не выкрутиться из ситуации, то минимизировать последствия, но он даже не пытался понять в чем претензия и в чем его обвиняют.
Оценка 7 из 10

Чехов

Часть первая. Знаете чем экзистенциально страшен этот рассказ? Тем, что человечество смотрит на этот безумный мир так же наивно и грустно, как и дети, читающие об этой милой потерявшейся собачке и добром клоуне.
И ведь смутно чувствуют они, что за всеми этими образами клоуна, собаки, кота, и прочей инфернальной одиссеи Каштанки, сокрыто нечто страшное, о чём не решаются признаться себе даже взрослые.

Помните своё первое прочтение "Каштанки"?
Вот вы одни в комнате на постели. Грустные сумерки, словно спасаясь от кого-то, перелезают сквозь окно, пугливо и кротко, на цыпочках, подходят к постели, доверчиво смотрят нам в глаза, нагибаются, прокрадываются под кровать, и там, свернувшись в тёмный, дрожащий комочек, замирают..
Как страшно было посмотреть под кровать!! Наберёшься смелости, заглянешь, а там на тебя смотрит темнота, моргая живыми огоньками чьих-то глаз : 2, 4... Ну, допустим, одна пара глаз - моего кота. А другая ? Жуть!!
Дверь тяжело закрывается, словно вздыхая о чём-то, и ты остаёшься один в темноте. Ты вспоминаешь милые и грустные образы из Каштанки, но словно во сне, когда подходишь к окну с паутинкой трещинки в уголке, чувствуешь, что это не просто трещинка.
Оборачиваешься, а на тебя смотрит клоун. Ты потерялся во сне и в жизни, ты просишь его помочь, просишь дать тебе то, что нужно для жизни, без чего ты задыхаешься... и вот, улыбаясь, он даёт тебе гусиное перо. Ты почему-то этому безумно рад, тебе дышится легче... и вдруг, переведя взгляд на окно, видишь, как оно покрывается трещинками, они ветвятся и жутко переходят на стены, пол и даже тусклый воздух, они крадутся к тебе, касаются тебя... и тут ты спасительным жестом поднимаешь перед собой заветное перо, и.. мучительно сознаёшь, что это просто пыльное перо, которое превращается в изглоданную алую кость. Ты просыпаешься весь в холодном поту, словно бы плакало всё твоё тело. Просыпаешься, крича о какой-то собаке, гусе и жутком кинговом клоуне, ибо все эти образы - ложь, словно верхушки айсберга, скрывающие за тёмной рябью строк - иное.

Иллюстрация Д.Н. Кардовского

Дальше...

Часть вторая. Итак, этот кошмарный рассказ - апокриф о блудном сыне, ( на что намекает хозяин Каштанки - Лука) которому уже не к кому прийти, ибо бог - умер. Рассказ о сошествии не души человеческой, но всей жизни - в ад, и её мытарствах в 7-ом круге Дантова Ада, словно в 7-ом дне творения, когда боги и ангелы, устав от непривычных трудов, уснули, и человек остался в первую ночь лицом к лицу с темнотой ночи над собой и в себе.
В этом кругу ада полулюди-полузвери терзаются грехами, потеряв образ и подобие божие, терзаются злыми псами, да и псы терзают себя сами.
Мыслители раннего Возрождения считали, что человек пребывает где-то между животным и богом. Он может возвыситься до нечто ангелического, а может и пасть до нечто животного, потворствуя животным страстям.
Для многих вечное возвращение Ницше бледно сужается до удавки одного повторяющегося дня, в котором человек, словно дрессированный, делает одни и те же поступки, ходит в одни и те же места, чувствует одни и те же мысли... кольцо дня темно сжимается на сердце, шее... и жизнь задыхается, кончает с собой, но бессмертная душа продолжает жить в мёртвой жизни.

"Если бы я была человеком - размышляет потерявшаяся в темноте Каштанка, - то подумала бы : Нет, так жить невозможно! Нужно застрелиться!"

Но самоубийство животного это слишком даже для Достоевского. Правда, у Андрея Платонова такое встречается...
Кто-то просыпается в этом безумном круге ада Замзой-жуком, а кто-то - Каштанкой.
Не смейся, читатель и не печаль бровей. Разве ты не узнаёшь себя в Каштанке?
У Толстого в "Карениной" есть изумительный момент : Вронский, желая покончить с собой, стреляет в себя, но не смертельно, падает на пол, и новым, трагически-детским взором маленького, бесконечно ранимого человека смотрит на большой и грозный мир, на нечто такое, что мешает душе стать большой... на стол с большими ножками снизу, на грозные, высокие лица людей, высокое, бледное небо потолка...

Часть третья. Каштанка - родная тётка Шарика из "Собачьего сердца", состоящая в прямом родстве с карамазовской собакой "Перезвоном".
Каштанка жила у пьяненького столяра Луки и его сына Федюшки.
Федюшка любил играть с Каштанкой в "колокол", вызванивая на собаке дёргая её за хвост. Словно смазанное литературное эхо карамазовского Илиши, бросившего собаке хлеб с иголкой, Федя привязывал к ниточке мясной или хлебный шарик, давал его Каштанке, и потом вытаскивал его из желудка несчастной собаки за ниточку ( мучительный сон Илюши!!).
Но однажды, идя с Лукой по вечерней улице, над которой грустно склонились гелиотропы тусклых фонарей, и слушая пьяные речи Луки о Плотнике, о том, что все мы родились во грехе и потому после смерти попадём в Геенну огненную, Каштанка потерялась, испугавшись шедших с громкой музыкой солдат.
А может, пьяный Лука, упав в канаву, испустил дух, грустной собакой отправившись в ад...
Во всяком случае, в кафкианских декорациях тихо сеющегося снега, словно пепла и звёзд, падших с небес, Каштанку и мир заметало звёздами, и всё бы кончилось плачевно, если бы её не подобрал странный, безымянный человек в чёрном, от которого пахло конями а̶п̶о̶к̶а̶л̶и̶п̶с̶и̶с̶а̶.
Он добрый, он утоляет голод собаки косточками и хлебной коркой, и словно улыбчивое эхо Великого Инквизитора, пленяет душу и жизнь, беря себе всего-лишь свободу и волю, душу, давая взамен сытое счастье.
Он циркач, и темнота в его доме порой улыбается зловещей, алой улыбкой клоуна.
У него живут кот Фёдор Тимофеевич( тень Федюшки и забавная отсылка к деду Достоевского : его смерть - первая встреча маленького Достоевского со смертью), гусь Иван И̶л̶ь̶и̶ч̶ Иваныч и почти цирцеева свинья.
Улыбчивый инквизитор строит из них живую египетскую пирамиду - символ плена души и Вавилонской башни. Собачка счастливо ходит на двух ножках - гротеск человеческой жизни...
Разыгрываются забавные сценки с колоколом, пистолетом, пожаром ( все эти жуткие тени уже были в жизни Каштанки, - страх пожара в доме столяра, что наводит на мысль о сне во сне, о сращивании кругов ада для человека и природы, ибо в ад цивилизации человек увлёк за собой и природу).

Гусь, умиравший в игре столько раз, однажды умирает по настоящему, в темноте, и тогда кажется, что кричит и стонет сама темнота, и в комнате появляется некто без имени и образа, кого нельзя укусить, и он в любой момент может подойти. Это - смерть. Это тёмное приближение абсурда смерти описано так, как не могли описать и экзистенциалисты ( в этом смысле хорошо сравнить смерть гуся и смерть Гусева из одноимённого рассказа Чехова).
Вот тебя что-то касается в ночи жизни, а пугливое, слепое сердце, не знает что это, жизнь, или смерть. От этого же можно сойти с ума!
И только экзистенциальный кот, пьяный от усталости жизни, смотрит на этот ад посторонне, ему почти всё равно, но и он пугается смерти в комнате, и когда просыпается, даже не открывает глаза..
Каштанка тоже пугается, и ей снятся кошмары : Федюшка покрывается шерстью и превращается в пса... Собаке снится расчеловечивание человека, ей пророчески снятся шариковы революций всех времён...
Это смирение со смертью и своей участью, пленом души. Это прорастание всем тёмным корневищем вен и души, в смерть : вот выцветшие и грязные цветы на обоях, вот паутинка за шкафом ( она столь же страшна как и пауки Достоевского на том свете!!), вот косточка в пыли... Вот и весь человек, слившийся с адом, живущий тем, что не является жизнью.
Так почему Каштанка, которую Лука и Федюшка увидели на арене цирка ( добавочный, восьмой круг ада), выбрала их, жестоких и пьяненьких, а не выдрессированное и сытое счастье с клоуном?
Может, она, как и многие из нас, выбирают эту пьяненькую, жестокую, но бесконечно милую жизнь, а не смерть и пулю в лоб, с дальнейшей одиссеей ласковой вспышки бреда рая и ада?
Может, собака, всё милое зверьё - как сказал бы Есенин, - природа, наконец, словно падшие ангелы жизни - кто с рожками, кто с хвостиками, - порой верящие в человека больше, чем бог и сам человек верит в себя, своей лаской, даже в ответ на жестокость, не дадут человеку погрузиться в животное состояние, спасут его своим теплом, красотой и любовью?
А вдруг, однажды раздастся голос с неба ли, с земли ли, того, кто однажды умер? Но как мы во тьме нашей жизни узнаем кто это? В конце концов, и темнота может жутко рассмеяться на все наши мольбы и мечты.

Наверное, странно дожить почти до 30 лет, и ни разу не читать "Каштанку". Не знаю почему, но я всегда была уверенна, что это что-то типа "Му-Му", но со смертью не в глубинах водных, а на улицах людных. Наверное все дело в том, что я когда-то в раннем детстве видела начало мультфильма о Каштанке, но, травмированная его унылыми красками, выключила его почти сразу же.

И вот сейчас, когда мне 29 лет, с филологическим образованием за спиной, я сижу и думаю, как последняя сволочь, мыслями а-ля совковая учительница литературы: "Так о чем же эта книга? Что нам хотел сказать автор?"

И пускай автор сказал то, что хотел, и вмешаться в это я никак не могу и не хочу, но я знаю, что я смогла (или захотела) услышать. А захотела я поверить, что это книга о верности и любви к дому, отечеству и так далее.

Хотя филологическое образование без уклона в педагогику после этой фразы начинает похохатывать и кривиться от моей пафосной глупости. И после этих его гримас на ум приходит, что ляпнула я дурость, и книга на самом деле о предательстве и неумении ценить добро.

А там решайте сами. А я просто порадуюсь, что заполнила пробел в образовании, что тоже не так и мало.