Избранные произведения в трёх томах. Том 1. Рассказы и повести 1880-1888

Чехов всегда докапывается до самых глубоких причин человеческих поступков, часто оголяя нервы и своих героев, и читателей. "Нахлебники" - страшный и жестокий рассказ, страшен и жесток он своей непоказушной, обыденной трагичностью, которая стороннему наблюдателю может и не видна вовсе, а, если и видна, то только поверхностно, а на самом деле творится неумолимый процесс распада человеческого существа: тела и души.

Мещанин Михаил Зотов, что называется, дожился. Семидесятилетний старик, одряхлевший, живущий одиноко, не просто сводит концы с концами, он откровенно христарадничает, просит на жизнь. Ну, это, казалось бы, вещь, хоть и тяжелая, но обычная, такое и сегодня встречается, а уж во времена Чехова - тем более. Но тут дело осложняется тем, что сам Зотов как-нибудь и перебился бы парочку оставшихся ему лет, но у него на иждивении два живых существа - одноглазая собака Лыска, такая же древняя и дряхлая, как хозяин, и не уступающая ей в немощности старая лошадь. Пользы ни от одной, ни от другой - никакой, а кушать-то они хотят.

И ругается на них Зотов, проклятия и смертушку на их головы призывает, а не может ни выгнать, ни бросить, дороги они ему. И с каким доверием они на него смотрят, всю жизнь он был для них высшее существо - хозяин, пестун и защитник. Как тут не вспомнить того самого Экзюпери с его сакраментальным: "Мы в ответе за тех, кого мы приручили".

Зотов таких громких слов не знает, и не потому, что на тот момент они еще не были написаны, а потому, что он человек простой и не шибко ученый. Однако он сердцем своим, нутром что-ли, чувствует нечто подобное, и это неправда, что от этих старых истощенных животин нет никакой пользы, великая польза от них Зотову, пока они есть - у него есть смысл жизни, хоть он сам и не понимает этого. Трудно ему, тяжело и муторно, а все ж, привык он так и все идет по своему чину, неумолимо приближаясь к естественному финалу.

Но, однако, мир не без добрых людей, вот и насоветовал Зотову лавочник Марк Иваныч отвести своих "нахлебников" на живодерню, а Зотов от отчаяния и невеликого ума - послушался. И когда с единственными спутниками его жизни и живыми существами, которым он был дорог, было покончено, старик подставил свой лоб под кувалду скотобойного станка. Он даже не понимал, что делает, но душа ему подсказала, что больше ему незачем жить и лучше так.

Зотов, если умом не понял, то сердцем почувствовал, что он совершил самый страшный поступок в своей жизни, он предал тех, кто ему доверял. Для такого нет достойного наказания - всё будет мало, и то, что его не убило, а только контузило, даже страшнее, после такого неизбежная деградация только ускорится и жалкое человеческое существо превратится в еще более жалкое и сойдет на нет в презрении к самому себе - ужасный жизненный финал.

Как-то хочется подсластить эту безрадостную картину. У поэта Михайловского - ровесника Льва Толстого - было стихотворение на ту же тему, но с другим эмоциональным окрасом:
Ночь. Мороз. Бушует вьюга,
Буря с крыш солому рвет...
На печи лежат два друга:
Старый дед и старый кот.

Оба дряхлы, еле дышат,
Еле ходят, чуть живут,
Плохо видят, плохо слышат,
Но один к другому льнут.

"Фокусник" Чехов писал брату Александру о «Счастье»: «В сущности белиберда. Нравится читателю в силу оптического обмана. Весь фокус в вставочных орнаментах вроде овец и в отделке отдельных строк. Можно писать о кофейной гуще и удивить читателя путём фокусов».

В рассказе явно прослеживаются две чёткие параллели: мысли (а также чувства) людей и овец. Всегда ли есть между ними разница? Наивные рассуждения и бессмысленные думы героев вполне соответствуют окружающему их фону – силуэтам не спавших овец, которые «стояли и, опустив головы, о чём-то думали. Их мысли, длительные, тягучие, вызываемые представлениями только о широкой степи и небе, о днях и ночах, вероятно, поражали и угнетали их самих до бесчувствия». А два пастуха (80-летний старик и молодой парень) с господским объездчиком размышляли в ночной степи о мифических кладах и счастье: «Есть счастье, а что с него толку, если оно в земле зарыто? Так и пропадает добро задаром, без всякой пользы, как полова или овечий помёт!». Старый пастух признался, что он сам раз десять напрасно искал счастья, причём якобы на настоящих местах искал, но попадал лишь на заговорённые клады. Более того, и отец его искал, и брат искал – «ни шута не находили, так и умерли без счастья»... Старик со своими "овечьими мыслями" о счастье в виде кладов, зарытых где-то в земле, не сумел ответить на вопрос молодого Саньки, что же он будет делать с кладом, если найдет его: «За всю жизнь этот вопрос представлялся ему в это утро, вероятно, впервые, а судя по выражению лица, легкомысленному и безразличному, не казался ему важным и достойным размышления».

Сопоставление людей и овец достигает своего пика в финале рассказа: «Старик и Санька разошлись и стали по краям отары. Оба стояли, как столбы, не шевелясь, глядя в землю и думая… Овцы тоже думали...».

Животная сторона двойственной человеческой натуры часто поражала Чехова. Но всё же он считал, что далеко не всегда жизнь людей является такой беспросветной, унылой и похожей на овечью. Ведь, как отмечает в рассказе автор, с определённой высоты становится «видно, что на этом свете, кроме молчаливой степи и вековых курганов, есть другая жизнь, которой нет дела до зарытого счастья и овечьих мыслей». И, наверное, пока существует эта «другая жизнь», в корне отличающаяся от жизни животного, у каждого человека сохраняется шанс познать её и отыскать источник счастья внутри себя (а не в земле!), разорвав заколдованный круг "овечьего" жизненного сценария.

Представление Чехова о счастье, на мой взгляд, близко к определению Эриха Фромма: «Счастье – не какой-то божий дар, а достижение, какого человек добивается своей внутренней плодотворностью». А духовная деятельность (как труд души), по мнению Антона Павловича, – это именно то, «что отличает человека от животного и составляет единственное, ради чего стоит жить».

Вполне возможно, что посвящение рассказа литератору Я.П.Полонскому было со стороны Чехова не только ответным жестом вежливости, но ещё и указанием на созданную в «Счастье» некую вариацию сюжета стихотворного очерка его старшего современника - «В степи», где ставился вопрос о возможности сближения взглядов на счастье поэта-интеллигента и крестьянина. В очерке Полонского образованный поэт на просьбу мужика помочь ему найти в степи клад ответил таким советом: «Клад у тебя под рукой, только засей свою пашню». Но крестьянин иносказания не понял…

Кроме того, Чехов позаимствовал у В.Г.Короленко (чей рассказ он назвал «хорошей музыкальной композицией») необычную манеру повествования – переплетение и взаимное отражение двух тем: жизни природы, очеловечиваемой за счёт умело подобранных олицетворений, и жизни человеческой души. Соединяясь вместе, упомянутые темы дают ощущение музыкального единства произведения. Чехов же по-своему воспользовался этим творческим открытием, написав собственные версии жанра «музыкального рассказа», – рассказ «Счастье» и повесть «Степь».

В те времена поиски новых возможностей более полного отражения жизни активизировали процессы взаимного обогащения разных видов искусств. Литература и живопись, оказывая влияние друг на друга, тяготели и к музыкальности. Чехов считал, что художественное описание «должно быть прежде всего картинно», но в то же время оно призвано «сообщить читателю то или другое настроение, как музыка в мелодекламации». Кстати, Левитан, прочитав «Счастье», был поражён Чеховым как художником-пейзажистом.

Будучи совершенно самостоятельным произведением, «Счастье» послужило своеобразной пробой пера для работы над повестью «Степь». Если «Степь» Чехов называл «степной энциклопедией», то «Счастье» - «степным субботником» и «quasi симфонией».

Чехов заслуженно считается одним из главных специалистов по человеческой психологии среди писателей, не только русской, но и мировой литературы. Конечно же, это так, и галерея созданных им образов, всех без исключения - крайне достоверных, поражает своей глобальностью и многообразием.

И вдруг, вот этот рассказ, который у нас по традиции относится к детской литературе. Ну, должен же был классик что-то написать для детей. Так вот, среди того немного в его творчестве, что попадает под этот формат, "Каштанке" как раз и место. Абсолютно правильное решение - отличный рассказ для детей, пусть читают и приобщаются к русской классической литературе. Говорю это на полном серьезе, а то перечитал только что написанное, и сам уловил какой-то легкий налет иронии.

Говорю без всякой иронии - рассказ действительно детский. Подрастающее поколение найдет здесь увлекательное повествование о судьбе смышленой собаки, проникнется переживаниями страдной животинки, порадуется за неё, когда наступит такой хороший и счастливый финал. Хотя, знаете, я вспоминаю свои первые - детские - впечатления, так мне было очень даже грустно. Знаете почему? Мне было ужасно жаль мистера Жоржа. Он так хорошо отнесся к Каштанке, заботился о ней, дрессировал без всякой строгости, сделал из неё артистку, а она предала его и безоглядно умчалась к старым хозяевам, которые относились к ней, когда она жила у них, намного хуже - шутки садистские себе позволяли, табак тот же. Вот и запомнил я ярче всего одинокую фигуру брошенного клоуна и печаль в его глазах.

Известно, что подарил эту историю Чехову родоначальник большой цирковой династии - клоун и дрессировщик Владимир Дуров, по его словам, нечто подобное случилось с ним самим. Антон Павлович блестяще использовал доставшийся ему материал, выступив знатоком не только человеческих душ, но еще и собачьих. Ведь, повесть хотя и написана от третьего лица, но описывает мир именно в собачьем видении. И именно "Каштанку" я вспомнил, когда уже в годы перестройки впервые открыл только что изданную тогда повесть Булгакова "Собачье сердце". Описание видения мира Шариком было так похоже на опыт Каштанки.

Но рассказ не только для детей, еще в большей степени он для взрослых. Используя прием антропоморфизма, Чехов поднимает вопросы о биологической обусловленности такого явления, как привязанность. Привязанность и верность вещи разные; верность - явление совершенно сознательное, привязанность же, управляется инстинктами. По большому счету, такое понятие как "собачья верность", означает инстинктивно обусловленную жесткую привязанность. Этому явлению есть название - импринтинг.

И такое впечатление, что Чехов, как тонкий психолог задает читателям вопрос: а какую роль в жизни человека играет такого рода привязанность? Он предлагает разобраться в себе, ведь, такие понятия как любовь, верность, ответственность стоят так близко с привязанностью, и иногда очень трудно определить, что двигает человеком в том или ином случае - осознанные проявления принадлежащих ему чувств или слепая животная привязанность. И не является ли человек во многих случаях всего лишь Каштанкой, радостно виляющей хвостом?

Почему-то мне всегда казалось, что "Каштанку" я уже читала. Поэтому я решила прочитать рассказ ещё раз, чтобы освежить в памяти сюжет, но по ходу чтения поняла, что нет, ничего подобного я не помню. Скорее всего это была одна из тех книг, на чтении которой настаивали взрослые в моём детстве, а я, разумеется, сопротивлялась, поскольку чтение, которое тебе навязывают, всегда вызывает протест.
Хороший рассказ, но едва ли он для детей. Ребёнка может заинтересовать образ симпатичной собачки, а ещё неожиданный (для ребёнка уж точно) сюжетный поворот в финале. Но вряд ли он сможет оценить чудесный слог Чехова и его тонкий юмор. Здесь юмор вот именно что тонкий: это не привычная его сатира, и проявляется он в искажениях церковных текстов, которые вошли в обиход у забулдыги Луки Александрыча; кличках цирковых питомцев Mr. Жоржа; самом фокусе повествования - несмотря на то, что оно идёт от третьего лица, фактически читатель видит мир и события глазами Каштанки, и здесь тоже много забавного, чего только стоит описание слона с его "толстой рожей с хвостом вместо носа". В общем, слог Чехова даже при отсутствии особенного увлекательного сюжета - это всегда то, почему его стоит читать.
Насколько мне известно, рассказ основан на реальных событиях, о которых автору поведал знаменитый В. Дуров. Так это или нет, но остаётся вопросом, какова была мотивация Чехова: просто пересказать события в своей особой манере или, как это часто у него бывает, прибегнуть к социальной сатире. Поскольку частый герой у Чехова - это тот, кто зачастую находится в подчинении у вышестоящих и молча терпит любое самодурство, то возникает предположение, что такой герой в данном случае - это Каштанка. Она безропотно сносит любое издевательство над собой от хозяина, а хорошее отношение воспринимает довольно равнодушно - ну, повезло, мол. Самое же главное - что терпит она это искренне и даже любя. И если человеческие персонажи у Чехова "терпилы" поневоле, то здесь он показывает следующую ступень: терпеть ещё больше - значит, находиться на уровне животного. Это та ступень, где издевательства уже становятся привычными и даже желанными.
Лука Александрыч и Mr Жорж представляют собой два противоположных мира: первый - это нередко встречающийся у Чехова спивающийся человек из низов, грубый, неотёсанный. Даже ребёнок Луки Александрыча показан как некое его ничуть не облагороженное порождение. К ним Каштанка искренне привязана. Mr Жорж - это мир зарубежный, светский, эфемерный - ведь блистает он лишь на арене цирка. Каштанка к такому "пересмотру ценностей" явно не готова. Возможно, под её образом подразумевается такой привычный для творчества Чехова задавленный, "маленький человек", сжившийся с условиями своего существования на самом глубинном уровне.

Незамысловатый рассказ раннего Чехова, в очередной раз обличающий пороки современного ему общества. Впрочем, почему современного? Темы, поднимаемые автором в его произведениях, как кажется, актуальны практически для любого времени и общества. У Чехова ситуации, разумеется, утрированы в целях придания им особенной комичности. Мне нравится ирония Чехова - у него она действительно смешная и понятная. Например, сатирические произведения Салтыкова-Щедрина, Лескова, даже Стругацких (это я перечисляю тех, кто в данном случае вспоминается, а не тех, кто по своей писательской манере похож на Чехова) таких эмоций не вызывают; когда я их читала, мне казалось, что сатира мне вообще не близка и не интересна. Она то слишком очевидна, что как-то отвращает, то наоборот - завуалирована до невозможности. То автор пытается подвести читателя к слишком явному поводу посмеяться - как в юмористических шоу, где звучит закадровый смех. Нередко сатирические произведения создают неприятный эффект нереальности происходящего, а вот у Чехова такого нет. Его рассказам веришь, они убедительные и забавные.
В "Хамелеоне" с его весьма говорящим названием автор выставляет напоказ лизоблюдство служащих, их унизительное положение по отношению к верхам. В этом отношении человек по своему статусу находится ниже даже генеральской собаки, которая его укусила. Впрочем, не факт, что укусила - человек-то нетрезвый (ещё один излюбленный мотив Чехова). И не факт, что генеральской - но какое-то отношение к вышестоящим всё же имеет, поэтому остаётся безнаказанной. Чего нельзя сказать об укушенном ею Хрюкине, который пострадал да и сам поплатился за это.
Рассказ хоть и очень короткий - всего-то около пяти страниц - но с отчётливой кульминацией и ярким комическим эффектом.

Один из любимейших рассказов раннего Чехова.
Хотя, вот в случае в Антоном Павловичем эпитет "ранний" как-то не очень вяжется, это я в том смысле, что даже "ранний" Чехов имеет такой высочайший уровень, что некоторые иные классики в самом "позднем" своем качестве подобного не достигали.

Рассказ малюсенький, но какой зрительной силой он обладает. С первых строк перед глазами возникает картинка сонного уездного городишки, по главной - базарной - площади которого движутся две ленивые фигуры представителей власти - полицейского надзирателя и городового. "Кругом тишина... На площади не души..."

Так это знакомо, я бывал в таком захолустном городке в час летнего сонного зноя. Правда, было это не 140 лет назад, как у Чехова, а всего лишь 40, но что такое 100 лет для российской глубинки - такая малость, что можно и не брать в расчет, несмотря на все революции и войны. Все то же: "Кругом тишина... На площади не души..."

О сути происходящего на площади сказано не мало. Вот и в рецензиях других авторов сайта осуждается эта черта характеров большого количества наших сограждан, да и не только наших - любой нации и культуре знакомо это явление - беспринципное подлаживание под ситуацию, смена цвета в зависимости от освещения, то что в русском языке с лёгкой руки Чехова получило название "хамелеонство".

Но, можно сколько угодно осуждать что-то, а можно разок описать так красочно и, в то же время, так правдоподобно, как это сделал Чехов. Я просто с наслаждением наблюдаю каждый раз за господином Очумеловым, за его вынужденным мимикрированием. Мне даже жалко его становится, а ленивый городовой просто неумолим, то генеральская собачка, то - нет. Мне даже показалось, что он не так прост, и на самом деле сводит с надзирателем какие-то свои счеты, изощренно издеваясь над ним.

Ничтожность Очумелова Чехов подчеркивает даже не искусным описанием его метаний, а комичностью и несерьезностью той проблемы из-за которой главный герой переживает нешуточные душевные муки, бросающие его в то в жар, то в холод - пальто то снимается, то снова надевается.

В Очумлове проглядывают черты другого - будущего яркого чеховского героя - учителя Беликова, ведь за всеми его перепадами в решении вопроса о собачке, стоит легендарный беликовский принцип: "Как бы чего не вышло".

И еще хочется вспомнить интермедию по этому рассказу, включенную в телефильм "Эти разные, разные, разные лица", в которой все роли - и Очумелова, и Хрюкина, и городового, и генеральского повара Прохора исполнил Игорь Ильинский.

Отдаю себе отчет в том, что название моей рецензии, на первый взгляд, никак не соотносится с рассказом. В самом, деле, помилуйте, где же тут я нашел целых две женщины, если их нет ни одной. Это так, в тексте рассказа их нет, а вот в моем восприятии они возникли легко и непринужденно. Как же так могло случиться?

Казалось бы, всё предельно просто: недалекий, необразованный крестьянин Денис Григорьев попадается на отвинчивании гайки, прикрепляющей рельс к шпале, что является, как не крути. а преступлением. И вот, следователь пытаясь добиться от него признания в содеянном и осознания своего проступка, сталкивается с абсолютным непониманием того, что он - Денис Григорьев - сделал что-то плохое. В своей дремучести, на каждый вопрос следователя отвечая сначала "Чаво?", он демонстрирует предельную тупость.

Следователю стоит немалых усилий, чтобы направлять тусклое сознание мужичка в нужное ему русло. Денис Григорьев всё время сбивается куда-то не туда, то он про особенности рыбной ловли в местной реке рассказывает, то про предпочтения шилишпера, то про преимущества гайки перед гвоздиком в качестве грузила, да еще по нескольку раз об одном и том же.

Когда же перед ним всерьез замаячила тюрьма, то и тут, не понимая, что это может быть из-за какой-то там выкрученной гайки, он начинает кричать про подлеца-старосту, приписавшему ему недоимки его - Дениса - братьев. Так он ничего и не понял.

Да, чем-то этот мужик напоминает Ваньку Жукова, другого чеховского героя, писавшего письмо на деревню дедушке, такая же непосредственная наивность.

Вот и в школе учат, и рецензенты пишут, что Чехов в этом рассказе в образе Дениса Григорьева показал забитое, необразованное, темное российское крестьянство, которое даже не осознает того, что творит - жить как-то надо, вот они и живут как могут, а о законах природы и империи они даже не задумываются, ибо не просвещены.

И вот тут я вспоминаю тех самых женщин - из заголовка. Всё же зависит от точки сборки, как учил Карлос Кастенда. С одной точки мы в этой картинке "собираем" образ старухи, а с другой - молодой женщины. И при чем тут это? Да при том, что в рассказе, кроме явного смысла - например, "девушки", есть еще один - "старуха".

А так ли наивен этот мужик, у которого "глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости"? Каждому из нас приходилось сталкиваться с ситуациями, когда гости из южных республик, например, если им бывает выгодно, вдруг перестают напрочь понимать по-русски.

А не имеем ли мы тут дело с тем же явлением? Может Денис Григорьев и не так глуп, как хочет казаться, ведь, не идет же он откручивать гайки среди бела дня, значит. понимает, что это дело наказуемое. И, опять же проговаривается, что гайки откручивает не подряд: "Мы ведь не все отвинчиваем... оставляем... Не без ума делаем... понимаем..."

Всё-таки понимает, что делает, а как хочет прикинуться полным идиотом, с которого что взять, если он такой дурак. Путает Денис Григорьев следователя, путает, понимает он не только то, что гайки рельсы держат, но и то. что чем глупее, сначала следователю, а потом присяжным, если до суда дело дойдет, он покажется, тем больше будет к нему снисхождение, тем меньше будет ему наказание.

Не буду спорить, что первый смысл более очевиден, да только и второй тоже есть, так что можно перечитать рассказ и как "старуху", и как "девушку".

В этом коротком рассказе Чехов снова касается одной из своих любимых тем - лизоблюдства (вторая его любимая тема, часто встречающаяся в рассказах, это пьянство). Я была уверена, что читала "Толстого и тонкого" в школе (и, скорее всего, так и было), и что только я приступлю к рассказу, как сразу вспомню его сюжет, но, выяснилось, что я его совершенно забыла, и уже не так уверена, что вообще читала его раньше. Сюжет чрезвычайно прост и построен на контрастах: встречаются как-то два старых знакомых, один толстый, другой худой, и после первого восторга и обмена впечатлениями о встрече - как-никак не виделись со школьных времён - делятся друг с другом тем, как сложились их жизни. Тут-то и выясняется, что судьба их развела совершенно в разные стороны: одного возвела до заоблачных (по мнению второго товарища) высот, а другой ведёт вполне рядовую и ничем не примечательную жизнь. После того, как всплыли такие подробности, манера общения одного по отношению к другому кардинально меняется и начинается-с преклонение-с перед чинами-с, извольте.
Комический эффект здесь достигается посредством такого вот незамысловатого контраста, а также резкого изменения поведения одного из действующих лиц после кульминации сюжета. Ну и, разумеется, неизменной иронии Чехова на злобу дня. Мне этот рассказ понравился чуть меньше, чем другие прочитанные, может быть потому, что слишком уж он стремительный и откровенно ироничный.