Избранные сочинения в 3 томах. Том 2. Дар. Весна в Фиальте. Пушкин, или Правда и правдоподобие

За вычетом главы про Чернышевского, история жизни которого меня никоим образом не интересует - это всё тот же неторопливый, яркий, объемный, полный воздуха и цвета Набоков

Его романы - картины, выполненные жирными, сочными, уверенными мазками. И даже если в какой-то момент становятся не очень интересны подробности сюжета, у читателя всегда остается мастерски расписанное полотно повествования. Каждый образ, каждая строка, каждое слово - любовно ограненный драгоценный камень, занявший строго отведенное ему место.

Не ищите ошибки в этой фразе: Набоков - мой любимый художник.

На мой взгляд, описания немцев получаются очень меткими, хотя и слишком переполненными неприязнью. Но в тоже время Набоков сам ловит себя в предвзятом к ним отношении, что видны из сцены в трамвае, где Фёдор Константинович думает о всём том что он ненавидит в своём немецком соседе, и когда тот неожиданно достаёт из кармана русскую газету, внезапно видит в нём совсем другого человека.

Описание жизни Чернышевского мне не нравится, мне кажется оно затянутым и лишним в этом романе.

Общее впечатление от книги хорошее.

Писать рецензии на книги В.В. Набокова я уже давно не могу...и наотрез отказываюсь. Поэтому только мысли...
Подобно тому, как "все барышни метят в красавицы", все его произведения метят в шедевры. По крайней мере, для меня. Думается мне шедевр несет в себе не только прекрасное, но и то, что остается недоступным, непонятым, а подчас и неприятно волнующим. Неоднозначность восприятия слова, фразы, или даже сути всего произведения В.В. Набокова стала особого рода зависимостью.
Напоминание о чем-то несбывшемся - именно об этом, наверное, "Дар".
"Дар" и лично для меня открыл новое "несбывшееся". Очень часто в начале рецензии пишут: "Осторожно спойлеры!". Даже если бы я очень хотела написать рецензию на эту книгу с таким предупреждением, у меня все равно ничего бы толком не получилось - такая мысль посетила меня. Я, обладательница не самого ловкого ума, могла бы в 45 (как минимум) разных вариантах пересказать сюжет и ни разу не коснулась бы сути. Возможно, в этом и выражается дар, Набокова, конечно же.

   Большая часть книги посвящена биографии главного героя, прототип которого — сам Набоков. В круге знакомых центрального персонажа находится также эмигрант Чернышевский, биографии которого посвящена отдельная глава. Предполагается, что ее пишет главный герой в качестве своей собственной книги, однако биография эта оказывается колкой, язвительной и злой. Эта глава стала памфлетом на историю жизни Николая Чернышевского, русского литературного критика, писателя и публициста. Именно из-за этой части «Дара» Набоков столкнулся с определенными проблемами при публикации произведения. Спровоцировано их появление было политической стороной вопроса.
   Впрочем, эти нюансы являются далеко не самой важной составляющей «Дара». Гораздо большее значение имеют наблюдения Набокова, имеющие отношение к вопросам формирования, взросления подлинного таланта. Чувствуется, что эту тему автор рассматривает в том числе под влиянием своего собственного опыта — многие ключевые в истории главного героя моменты были взяты Набоковым из своей собственной жизни. В результате получается великолепное исследование, которое раскрывает перед читателем саму суть литературного дарования, его природу.

В любые времена, чтоб устоять на ногах и сохранить в себе себя самое важное – понять, кто ты и что тебе по настоящему дорого. Для меня книга Набокова Дар именно об этом. Читая о становлении молодого поэта и писателя Федора Годунова-Чердынцева, пришедшееся на сложные годы эмиграции в Германии, невольно ловишь себя на мысли, выстроены ли четко мои ориентиры и приоритеты? И душа радуется, когда отвечаешь себе, что, да. За кажущейся легкостью его выбора стоит большая работа над собой. Не так-то просто отказаться от привычных основ, заложенных предшественниками. Приходится присмотреться, чье наследие хочется множить. С кем себя ассоциировать? И вот ещё не звучит ни одного имени, а уже чувствуется присутствие на страницах романа «Отцов русской литературы», а через несколько страниц, в воображаемом диалоге с современником, поэтом Кончеевым Федор высказывает своё мнение о многих из них, подчеркивая, что именно для него и его современника в предшественниках кажется не стоящим продолжения. Возможно, поэтому Федор, собравший множество материала об своем отце – известном ученом, не смог позволить себе написать о нем книгу. Путь отца, сколь бы этим путем не восхищался сын, это путь настолько отличный от пути, на который становится Федор, что найти там нечто своё для молодого писателя не представляется возможным. То ли дело путь писателя Чернышевского, о котором и пишет свой первый роман Годунов-Чердынцев. В его биографии и творчестве нашлось всё то, от чего желает уйти молодой автор, освободиться, чтобы выстроить дорогу своему художественному слову, чтобы обрести своё звучание и свою аудиторию. Нелегкий выбор. Не зря его Возлюбленная Зины, которую сам Набоков предложил воспринимать не как женщину, а как символ русской литературы, говорит о том, знает, что временами будет несчастна с ним, но всё равно идет на это. Перемены всегда несут с собой много боли. Но решившись на них, уже невозможно отыграть назад. И как в «Вишневом саду» в покинутом доме забыли старого сторожа, так в «Даре» все ключи от квартиры родителей Зины были оставлены внутри, не считая той связки, что потерял Федор. Мы и расстаемся с героями на подходе к квартире, куда пара возвращается под утро почти без гроша в кармане с мечтами о грядущем.
Жаль, что язык этой книги уже тяжел для восприятия юного поколения, которое так жаждет сейчас своего самоопределения, стремясь избавиться от нашего наследия. Им, несомненно, был бы не чужд опыт Годунова-Чердынцева. Впрочем, книга, возможно, поможет родителям иначе взглянуть на поиски себя своих детей. Ну, и присмотреться всем нам к себе, конечно, же.

Для меня книга оказалась сложной. Спустя год изучений понял, что ориентирована на сугубо субъективное восприятие.
Философия пессимизма подразумевает отсутствия бытия, всякого баланса и справедливости. Предположу, что именно эта смертоносная истина изменила Фальтера.
Также в книге прохдит красной нитью тема вечной жизни через творчество, которая ранее встречалась у Горция и у Шекспира.

Когда после прочтения романа Набокова "Дар" приличные девушки падают на колени, я понимаю, что автор предлагает им "чистый спирт". Поэтому бросаю все дела и приобщаюсь [к спирту] к чтению сам.

Набоков представляет нам жизнь русского поэта-эмигранта. Однако бытописание возведено у него в ранг искусства. Свое кредо автор вкладывает в уста своего героя:

И, действительно, проза у Набокова приобретает рифмический рисунок и даже ритм.

В общем, простой сюжет превращается в роман красивый прежде всего. Я бы сказал, что Набоков больше эстет и, наверное, для эстетов. Таков мой "угол зрения".