Альбер Камю. Собрание сочинений в пяти томах. Том 4

Сильные люди вырастают в суровых условиях. Человек, попавший в колониальный Алжир начала 20 века, рано осознающий, что такое нищета, голод, тяжкий труд, не должен быть слабым, если он хочет жить и узнать больше о мире, окружающем его. Он родился на земле без предков и стал сильным вопреки обстоятельствам. Кого-то колониальная жизнь ломает, перекраивает, а такие,как Жак Кормери, родившиеся на этой земле, принимают её как родину. Он живёт между двух миров - арабским и французским; "Христос не посетил Алжир",- отметил писатель. Взросление без отца- боль для мальчика, откладывающая отпечаток на всю жизнь. Отца заменяют другие мужчины ,- и хорошо, что это был мсье Бернар, увидевший в мальчике "упрямый жадный ум", задатки человека талантливого. Благодаря мсье Бернару Жак поступает в лицей, который даёт достаточно глубокие знания и возможность идти дальше. Жак, у которого были неграмотные родители и бабушка, не мог останавливаться в своём развитии, в нём "горел огонь познания мира". Уже взрослый сорокалетний Жак, который не видел своего отца, искал истоки своего рода, семьи,- ему казалось, что он"бродит во тьме по земле забвения". Измученный войнами Алжир для Жака не чужой,- побывав на могиле отца в Сен-Бриё, он понял, что его родина - эта выжженная солнцем земля с "ужасной и захватывающей историей". Хотя арабы жили своей жизнью, в своих домах, куда не допускали французов, они были ближайшими соседями, дети играли вместе,- но до определённых границ,- они оставались чужаками,- "только мужество позволяет здесь жить - прекрасная и страшная земля". А. Камю задумывал написать большой роман, охватывающий целую эпоху,- но, к сожалению, судьба распорядилась иначе,- его жизнь оборвалась в результате автомобильной аварии. По оставшимся черновикам видно, что у писателя было много планов, - он готовился к продолжению эпопеи. Этот сохранившийся, неоконченный роман впечатляет размахом, широтой взглядов замечательного писателя Альбера Камю.

Купил и начал читать ее после подаренной мне "Чумы" - думал, что это будет нечто столь же интересное.
Отнюдь!
Роман, во-первых, незаконченный. Потому что Камю разбился в машине, когда вез рукопись. Предсмертный, так сказать.
Во-вторых, это была претензия на что-то мегаэпическое - как моэмовское "Бремя страстей человеческих" или трилогия Драйзера "Финансист", "Стоик, "Титан" (порядок уже не помню, извините). А мое отношение к таким санта-барбарам не очень позитивное.
В-третьих следует из "во-вторых". Скучно. Невероятно скучно. Два вышеупомянутых произведения (ну хорошо - трилогия и один роман, если быть точным) читаются куда легче и написаны не в пример интереснее.

Ноябрь и декабрь стали месяцами Камю. Сегодня откликаюсь на тексты из другого тома его собрания сочинений. Читал, как видите, только нехудожественное. И писатель предстал в этих текстах совсем иначе, чем в тех, на которые я откликался раньше.

Совсем иначе выглядит для меня Камю в своих «шведских речах», которые он получил возможность произнести после получения Нобелевской премии. Видимо, очень хотелось сказать о важных вещах. И он сказал, я согласен. Только вот они слишком близки к голой проповеди. Или к манифесту. Великие писатели и поэты, бывало, писали манифесты. Только вот сами манифесты от величия их авторов лучше не становились. А оставались просто прокламациями. Так и у Камю – лично в моих глазах. Хотя, конечно, он не опускается ниже какого-то эстетического и риторического уровня.

Потом шли книжные рецензии и эссе о литературе. Их Альбер писал, работая в газетах. Мне интересно было их читать, видеть, что в чужих текстах подмечает Камю. Конечно, подмечает он существенное для себя, и это, скорее, напоминает о его собственном творчестве и его основных мотивах. Впрочем, я не читал большинства тех произведений и писателей, о которых он говорит. И всё-таки кажется, что внимательного читателя в Камю иногда заслонял писатель. Это, конечно, совершенно нормально. Ну и, в любом случае, он и о чужих книгах пишет великолепно!

Одной строкой отмечу очень интересные размышления Камю о трагедии. Иногда по заголовку текста видно, что он об этом, но эти размышления рассыпаны и по некоторым другим эссе.

В книге есть несколько интервью. Честно сказать, первые из них разочаровали меня пуще шведских речей. Я даже вспомнил книгу-интервью с Петром Павленским, отклик на неё тоже есть в этом канале. Великолепный художник, Павленский в интервью показал себя каким-то недалёким подростком. В своих интервью Камю не подросток, но тоже сыплет штампами и лозунгами. Досадно.

Зато в «Ответах Жан-Клоду Брисвиллю» Камю мне понравился. Там он ироничен, игрив, метафоричен, не кидается постоянно лозунгами (может, немного и кидается). Это относительно позднее интервью. Что повлияло на смену линии? Может, усталость. И Камю себя немного отпустил. Из этого можно извлечь урок. Или нет.

А больше всего мне понравился, пожалуй, текст «Почему я работаю на сцене?» Там Камю тоже метафоричен, ироничен, игрив, вдобавок тут он выступил писателем, а не интервьюируемым, и это, конечно, озолотило текст. Причём совершенно не помешало расставить по нему некоторые свои, скажем так, опорные тезисы, но не в облике лозунгов. Замечательный текст, который спрятался в числе других и, конечно, незаметен на фоне «Постороннего», «Чумы», «Калигулы», «Мифа о Сизифе» и «Бунтующего человека».

Будемте копаться в творчестве наших любимых творцов! И даже не очень любимых, а тех, кто просто нравится. Там, на неприглядном месте, спрятались жемчужины.

Самое сложное для меня - оценить недочитанную книгу. По крайней мере, так было раньше.
Камю, а точнее его дочь, подкинула еще более непростую задачку - оценить книгу недописанную.

То нечто под названием "Первый человек", которое теперь выпускается книжными издательствами - вовсе не книга. Это, скорее, наброски, не проработанные кусочки текста, которые, как мне показалось, по задумке автора должны были сложиться в огромную эпопею, сравнимую с "Войной и миром" Толстого. И знаете, что? Хорошо, что книга так и не была закончена. И этой маленькой части, что я прочитала, хватило для того, чтобы понять: "Первый человек" стал бы чуть более чем очень тягучим и мутным киселём, размазанным на тысячи страниц.

Без оценки. Почитаю-ка еще "Чуму" .