Ф. М. Достоевский. Собрание сочинений. В 10 томах. Том 6. Игрок. Крокодил. Вечный муж. Бесы. Часть 1

Буквально полчаса назад я закончил читать один из признанных шедевров русской классики – роман «Бесы». Пока еще сцены не выветрились с памяти, свежи переживания, хотел бы все-таки на этот раз (всегда собираюсь, но никогда этого не делаю) написать не то, чтобы рецензию, но скорее небольшое эссе, для того чтобы разложить по полочкам если не все, о чем прочел, то хотя бы основные идеи.
Вообще эмоции сменялись не только от персонажа к персонажу, от сцены к сцене, от события к событию, как это обычно бывает, они были неоднозначны и неоднородны к каждому персонажу по ходу книги (причем на диаметрально противоположные несколько раз). Единственный человек, вызывающий бессменно негативные эмоции (но все же с разной степенью концентрации в разных частях романа): не то, чтобы жалость, но даже какую-то раздраженность, иногда даже стыд– Петр Степанович – персонаж, олицетворяющий собой всю русскую интеллигенцию того времени (и этого, к сожалению), а потому являющий собой и первопричину причину всех событий, описанных в романе.
Вообще для начала хотел бы рассказать свое общее впечатление от очередного осиленного мной труда Достоевского. Именно «ОСИЛЕННОГО», здесь я нарочно подобрал это слово. С большим скрипом идет у меня непосильная телега с любым творчеством Федора Михайловича. Но будучи русским от кончиков пальцев до корней волос, будучи патриотом своей страны, обожателем русской культуры я всегда задавался вопросом: почему из всего многообразия прекрасных творений русских гениев иностранцы как-то особенно выделяют творчество Достоевского? (Хотя, если честно, до сих пор не понимаю, как можно переводить русский язык Достоевского на другие языки). Мотивируемый ответом на этот вопрос я взялся за «Бесов» и дочитал их до того момента, когда мотивация найти ответ, сменилась мотивацией закончить книгу именно потому, что интересно, чем же закончится заварушка (случилось это где-то за 200 страниц до конца произведения).
Само название «Бесы» придает роману некую мистику. Скажу честно, бравшись за книгу, я ожидал чего-то вроде обряда экзорцизма в кульминации романа. И в момент, когда обсуждалось странное и необъяснимое поведение Ставрогина, я был уверен, что ожидания мои оправдаются. Но это было бы слишком пошло, и просто, и глупо для Достоевского. Признаюсь честно: по мере того, как таяла правая сторона книги, я все больше и больше начинал беспокоиться о «БЕСАХ» в романе «Бесы». И даже после того, как их наконец они появились, я все еще ломал (и даже сейчас ломаю голову) об этой метафоре.
Библейская история, о которой мы узнаем перед смертью Степана Трофимовича, резюмирует весь роман и всех его персонажей. История древняя, но актуальная и в эпоху Достоевского, и в наши дни.
Человек, в которого вошли бесы, – это Россия, воплощенная в том самом типичном небольшом уездном городке, которые и составляют собой карту нашей бескрайней страны. Бесы – это идеи: глупые, наивные, неконтролируемые, нелепые, неподкреплённые здравым смыслом. Свиньи – зажравшиеся русские баричи (либералам привет) «не совсем доучившиеся русской грамоте, несмотря на всю европейскую свою образованность».
Не смог понять поисков Бога героями произведения. Совершенно не осилил диалога о божественном между Кирилловым и Петром Степановичем перед самоубийством первого. Единственно понятная и впитанная мной мысль про Бога была сказана таким нелюбимым мной Степаном Трофимовичем (по мне так это единственная его идея, которую я могу назвать умной, понятной, русской):
— Друзья мои, — проговорил он (Степан Трофимович), — бог уже потому мне необходим, что это единственное существо, которое можно вечно любить…
На этом, пожалуй, и закончу! #люблюрусскуюлитературу

Эта книга – пророчество и предупреждение об опасности радикальных атеистических и революционных идей. Книга – загадка. В каждом возрасте она по новой открывается и показывает того или иного героя с другой стороны. Благодаря этому можно со временем увидеть и понять, кто ты был и кем ты стал на самом деле. В книге полно сомнений, безумных идей, но лишь одна тонкой красной нитью проходит сквозь весь роман. Кто бы мы ни были, где бы ни находились, чтобы ни делали, кому бы ни молились, в нас сидят бесы. Они искушают, разрывают на части… И как бы то ни было, являются частью нашей сущности, нашей души. Иногда эта часть «засыпает», но рано или поздно вновь врывается в наше бытие. И тогда начинается хаос… Но не ищите бесов, пристально вглядываясь в своё отражение в зеркале или луже. Не пытайтесь изгнать их самоотверженным постом или истовой молитвой. Не они зло! Они лишь половинка ядра того, что зовётся личностью. Половинка по имени «Выбор», а против неё находится «Вера»… Мы такие же бесы, как и ангелы.

Есть такие книги, после которых и добавить-то нечего – все уже сказано в тексте. «Бесы» одна из них. Поэтому придется, вместо анализа текста, разбираться со своими ощущениями.

Книга невероятная по психологизму, глубине и накалу страстей. Здесь столько героев, параллельных сюжетов, мыслей и идей, что я:
а) так до сих пор и не могу собрать все это в единую картину
б) кажется, не доросла до понимания и не в состоянии понять весь замысел до конца
И вроде просто: есть консервативное общество со всеми его пороками, высокомерием, умеренным либерализмом и светскостью, есть «бесы» (молодежь, революционные идеи, идеалистический взгляд на мир, желание попрать основы и провозгласить принципы «свободы, равенства и братства») и есть Федор Михайлович, который сталкивает их на страницах. По ходу развития сюжета становится все очевиднее: любая идея, даже самая гуманистическая, превращается в сюр, если за дело берутся фанатики или просто маньяки с всеобъемлющей жаждой власти (а как еще назвать человека, который кровью решает скрепить своих подельников? Хотя сама идея и стара как мир, но при всей своей перспективности на поверку оказалось несостоятельной).

Меня всегда смущали «идейные»: мне непонятны эти борцы за свободу, гуманистические идеалы, мир во всеми мире и проч. Диссиденты, борцы с режимом. Вроде цели у них благородные, но вся эта борьба настолько абстрактна, что вызывает сомнения, а то и улыбку. Но крайность, которую предлагает Достоевский – христианское смирение – тоже не убедительна. «Спаси себя сам» – идея любопытная, но, увы, абсолютно недееспособная – ну не верю я, что все люди планеты когда-нибудь, в едином порыве смирят себя и все свои пороки, начнут жить по-совести и поступать честно (хотя бы потому, что правда у каждого своя, как и представления о совести и правильности поступков). Не говоря уже о том, что кроме христиан есть еще иудеи, мусульмане, буддисты, атеисты в конце концов. А раз так, значит авторский вариант религиозного решения вопроса – чистая утопия.

Значит ли это, что окончательного решения нет? Что мы обречены, потому что никогда не сможем договориться, и рано или поздно перебьем друг друга? Может ли человек надеяться на торжество правды, свободы, любви и совести, если в представлении каждого это разные, а иногда диаметрально противоположные вещи? Я хочу когда-нибудь найти ответ на этот вопрос или хотя бы выстроить свою собственную теорию, как один из героев подпольного Виргинского кружка. Пусть даже это будет иллюзией решения, но такие иллюзии всегда оказываются спасением для отдельно взятого человека. Вот мы невольно и вернулись к «Спаси себя сам».

По итогу отчетливо понимаю, что с первого захода мне удалось осмыслить только верхний – сюжетный – слой книги, а со всеми отсылками, предостережениями и знаками еще предстоит разобраться. Посему даю себе установку перечитать через пару лет и сравнить впечатления. Надеюсь, что после второго прочтения я открещусь от этой рецензии – это-то и будет самым ярким доказательством обретения духовного (во всем нерелигиозном смысле этого слова) опыта. Доказательством роста.

Несмотря на то, что я люблю очень ФМ, это произведение разочаровало. Как будто писал не он, ну или, как и было, - второпях. Нет ни глубины персонажей, нет захватывающего сюжета, нет чудесного слога - реально, как будто писал не Достоевский. Никаких чудесных описаний процесса игры не увидел - всё очень сухо (поставил на красное - выпало черное, поставил на зеро - выпало зеро и в таком духе без каких-то красивых речевых оборотов и описаний процесса игры).
Не думаю, что мое недоумение вызвано незнанием рулетки. Просто очень простое произведение, без особой ценности. Читается легко - единственный плюс ).

Изящный и великолепный стиль Достоевского сводит с ума. Депро-опись на славу автору. Потерянная эпоха вожделанна-с.

Сюжет заворочен и не прост, однако предсказуем (название!). Сюда как-то встроилась и la baboulinka, в нежданчик задавшая кипешу, и неадекват-Полина (как и многие, между прочим), которая чуть не сгорела от «любви», и настоящий друг. Здесь - и проигрыши, и победы, и огромные, и мелкие, предсказуемые, и фартовые. Здесь - жизнь и смерть. Надежды и мечты.

Мыслей кипа. Достоевский, будучи философом, расщедрился идеями (хоть и написал роман в краткие сроки), причём весьма грандиозными; не только своей эпохи, но и частично нашей. Сказка для взрослых удалась на славу.

Сплетение идеи с жизненным опытом автора присутствует (между прочим, как и «Морфий», в полном объеме!).

• Оценка по «пр. vine»: 5 из 5/800 мл. крепкого виски с привкусом непонятного яду-с.

Достоевскому не посчастливилось, что Лев Гумилев не был его современником и он не смог, таким образом, ознакомиться с работами последнего, в частности, ознакомиться с теорией о пассионариях, так что для него революционеры - это "Бесы", а не пассионарии, которые участвуют в дальнейшем формировании суперэтноса, в нашем случае, российского. Кстати, все пророки также были революционерами - они всегда приходили с новыми идеями, отрицая старые устои. Что касается персонажей, изображенных Достоевским, - Ставрогин, Петр Верховенский ит.д., то они даже и не революционеры, а, скорее, игроки, которым скучно жить так, как живут их родители. Вот и вся их революционность.

Бытует мнение критиков, что Достоевский предчувствовал, что революционное «бесовство» еще принесет России и всему миру немало бед. Однако, «бесовство» может свободно обходится без эпитета «революционный» в контексте всего произведения. Все-таки, «Бесы», в частности, во главе с Нечаевым с их катехизисом далеки от революционеров, вооруженные теорией и программой.

А вот с высказыванием "Этот роман, в котором гениально угадано все то страшное, что произошло в России в грядущие десятилетия..." принципиально не согласен. И, по-моему, те критики которые называли роман «бредом», «белибердой», «клеветой», в частности Н. К. Михайловский, правы, утверждая: «...нечаевское дело есть до такой степени во всех отношениях монстр, что не может служить темой для романа с более или менее широким захватом»; в общественном движении нечаевщина «составляет печальное... исключение», «третьестепенный эпизод». И. С. Тургенев же утверждал, что «у Достоевского нападки на революционеров нехороши: он судит о них как-то по внешности, не входя в их настроение»."

Однако нужно учесть, что сам Достоевский в начале работы над романом отказался от простого обличения нигилистов и «мошенников-социалистов». Введя в роман фигуру «вождя» - Ставрогина, Достоевский показывает: трагедия современной ему России в том, что именно лидеры, кому полагалось быть лучшими, поражены безверием и образуют нечто вроде черной дыры, через которую врываются силы зла. Ведь рядом со Ставрогиным как бы усиливаются отрицательные качества у всех окружавших его: и у Шатова, и у Кириллова, и у Лизы, и у Петруши. К сожалению, это положение Достоевского оказалось понято еще менее.

Это нужно воспринимать как взгляд или понимание художника, а не философа, этнографа, историка или политолога.

В целом, роман имеет, прежде всего, художественную ценность.