Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. Цветы запоздалые

В само понятие - «ряженый» Антон Павлович вкладывает, как мне представляется два смысла:
1) Одетый в необычную одежду;
2) Договорённый, обусловленный.

Ещё я бы добавил бы, судя по тексту произведения, это человек выдающий себя за кого-то другого, но сам при этом им не являющийся.

Чехов приводит несколько сценок, в которых показывает своё отношение к этому понятию – «ряженый».

Среди вечерней пёстрой пьяной толпы, двигающейся со смехом, говором и приплясыванием, «унтер» набрасывается на маленького солдатика в старой шинелешке с требованием отдать ему честь. Но всё заканчивается громким всеобщим смехом, так как солдатик говорит, что они ряженые.

В ложе театра сидит роскошно одетая молодая барыня. Внешне она выглядит красиво и богато, но в душе сама женщина думает о себе, как о ряженой, так как барон вот-вот сойдётся с другой, а её оставит ни с чем.

Ещё в одной сценке Чехов показывает толстяка во фраке за карточным столом, который ведёт яркую жизнь, тратя деньги налево-направо. Но о себе он думает - "Я ряженый. Наедет ревизия, и все узнают, что я только ряженый!.." Точнее было бы сказать, что это человек, запутавшийся в выборе средств для обогащения, проворовавшийся, вор, казнокрад.

И совсем уж не подпадает под понятие - «ряженый», на мой взгляд, последний пример Чехова. Он показывает храм – театр, на котором написано: "Сатира и мораль". Представления в нём вызывают большой ажиотаж, организаторам текут крупные доходы, «пишут длинные рецензии, много аплодируют и редко шикают...» По мнению Антона Павловича «этот храм ряженый», а за вывеской скрывается: "Канкан и зубоскальство". Как мне представляется, речь идёт о фальшивом, лживом искусстве, точнее, имитации искусства, где за громкими вывесками, блестящей мишурой и проплаченными статьями скрывается пошлость и пустота.

Фраза – «По деревне идет пьяный мужичонка, поет и визжит на гармонике. На лице его пьяное умиление. Он хихикает и подплясывает. Ему весело живется, не правда ли? Нет, он ряженый. "Жрать хочется", - думает он».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 442

«Товарищи учёные, эйнштейны драгоценные,
Ньютоны ненаглядные, любимые до слёз!
Ведь лягут в землю общую остатки наши бренные,
Земле — ей всё едино: апатиты и навоз».(Высоцкий В.С.)

Вопрос взаимоотношений полуграмотных соседей с учёными профессорами волнует всех пишущих на протяжении многих веков. Очень сложно наладить полноценное общение. Антон Павлович в своём первом напечатанном произведении в 20-летнем возрасте показал всю пропасть, разделяющую обывателя и соседа-учёного. Как будто с разных планет…

Ссылаться на то, что это пародия, нет смысла. Любой это поймёт, кто периодически общается с «народом», точнее, яркими представителями, которые уважают образованных людей, но взглядов на происхождение видов с Чарльзом Дарвином не разделяют. Удивительно, как молодому Чехову удалось так ярко поведать о самобытном взгляде простых людей на текущее (на тот момент) развитие науки.

«…на луне т. е. на месяце живут и обитают люди и племена. Этого не может быть никогда, потому что если бы люди жили на луне то заслоняли бы для нас магический и волшебный свет ее своими домами и тучными пастбищами. Без дождика люди не могут жить, а дождь идет вниз на землю, а не вверх на луну. Люди живя на луне падали бы вниз на землю, а этого не бывает. Нечистоты и помои сыпались бы на наш материк с населенной луны. Могут ли люди жить на луне, если она существует только ночью, а днем исчезает? И правительства не могут дозволить жить на луне, потому что на ней по причине далекого расстояния и недосягаемости ее можно укрываться от повинностей очень легко».

Это сейчас любой школьник знает, что Луна необитаема, в чём убедились американские астронавты и советский луноход. А во времена Чехова учёные умы надеялись, что Луна обитаема… Ведь, не скажешь, что сосед Василий Семи-Булатов тёмен и неграмотен. Нет. Он тянется к научным знаниям – «Ужасно я предан науке! Рубль сей парус девятнадцатого столетия для меня не имеет никакой цены, наука его затемнила у моих глаз своими дальнейшими крылами. Всякое открытие терзает меня как гвоздик в спине. Хотя я невежда и старосветский помещик, а все же таки негодник старый занимаюсь наукой и открытиями, которые собственными руками произвожу и наполняю свою нелепую головешку, свой дикий череп мыслями и комплектом величайших знаний». Новые знания Василий воспринимает через призму собственного понимания. И своим пытливым умом делает личные открытия!

«Я открыл, что наша великая огненная лучистая хламида солнце в день Св. Пасхи рано утром занимательно и живописно играет разноцветными цветами и производит своим чудным мерцанием игривое впечатление. Другое открытие. Отчего зимою день короткий, а ночь длинная, а летом наоборот? День зимою оттого короткий, что подобно всем прочим предметам видимым и невидимым от холода сжимается и оттого, что солнце рано заходит, а ночь от возжения светильников и фонарей расширяется, ибо согревается. Потом я открыл еще, что собаки весной траву кушают подобно овцам и что кофей для полнокровных людей вреден, потому что производит в голове головокружение, а в глазах мутный вид и тому подобное прочее».

Кто-то посмеётся. А я считаю, что стремление к научному подвижничеству очень похвально. Главное, чтобы оно не было агрессивным и направленным на утверждение себя, как единственно знающего истину в последней инстанции. Более того, Василий тянется к знаниям и открытиям, обращается к учёному соседу с призывом – «Откроем что-нибудь вместе, литературой займемся и Вы меня поганенького вычислениям различным поучите». Как не вспомнить Владимира Семёновича Высоцкого –
«Товарищи учёные, не сумлевайтесь, милые:
Коль что у вас не ладится — ну, там, не тот аффект, —
Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,
Денёчек покумекаем — и выправим дефект!»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 390

Ситуация довольно банальная. В кабинет папаши входит мамаша, а при её входе с колен мужа спорхнула горничная и шмыгнула за портьеру… Почти анекдотическая. Только речь в рассказе Чехова совсем не об этом. А о воспитательном моменте. Пятнадцатилетний сын учится в третьем классе и может остаться на второй год из-за плохих отметок. Мамаша уговаривает папашу сходить к учителю арифметики – «Ты ему должен сказать, что сын наш хорошо знает арифметику, что он слаб здоровьем, а потому и не может угождать всякому. Ты принудь учителя. Можно ли мужчине сидеть в третьем классе? Постарайся, пампуша!» Конечно, у отца более простые взгляды на педагогику – «выпороть нужно». Как ни отказывается папаша, а придётся идти, так как «мамаша взвизгнула и жестом взбешенного трагика указала на портьеру...» Умеет женщина найти убедительные аргументы.

Удивительно, сколько родителей не хотят признавать элементарных вещей, что, если сын плохо учится, надо с ним заниматься и подтягивать его знания, а не обвинять преподавателей в плохих отметках отрока. Вот и папаша врывается к учителю арифметики и пытается внушить тому, что сын постоянно занимается – «Я сам с ним занимаюсь... Он ночи сидит... Он всё отлично знает... Ну, а что пошаливает... Ну, да ведь это молодость... Кто из нас не был молод?» Но учитель непреклонен, указывает на то, что и по другим предметам ребёнок отстаёт, отказывается исправлять годовую отметку на тройку.

Тогда папаша заходит с другой стороны и предлагает преподавателю взятку в четвертную. «Учитель покраснел, съежился и... только. Почему он не указал папаше на дверь - для меня останется навсегда тайной учительского сердца...» Даже Чехов не знает этих тайн педагогов… Но всё равно учитель наотрез отказал. Видимо, сильно его ребёночек достал, «не занимается, говорит дерзости... несколько раз приходилось иметь с ним неприятности». Родитель решил взять соперника измором…

«Папаша немного помолчал, подумал и опять наступил на г. учителя. Наступление продолжалось еще очень долго. Учителю пришлось раз двадцать повторить свое неизменное "не могу-с". Наконец папаша надоел учителю и стал больше невыносим. Он начал лезть целоваться, просил проэкзаменовать е г о по арифметике, рассказал несколько сальных анекдотов и зафамильярничал. Учителя затошнило». И тут преподаватель «придумал гениальнейшую вещь». Он заявил, что исправит годовую отметку, если его товарищи по своим предметам поставят тоже тройки.

Самое поразительное, но папаша тут же нашёлся, как добиться желаемого, заявив в глаза учителю, мол, скажет им, что по арифметике ему уже исправили отметку. А преподаватель подумал - "Славный малый! Что у него на душе, то и на языке. Прост и добр, как видно... Люблю таких людей". Папаша же вечером заявлял мамаше – «что ученых людей не так уломаешь деньгами, как приятным обхождением и вежливеньким наступлением на горло».

Фраза – «Учитель сделал большие глаза и... только; а почему он не обиделся - это останется для меня навсегда тайною учительского сердца».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 368

Вопрос хороший... В 1882-м году московские, посмотрев на дела своих столичных коллег, тоже решили провести перепись населения, и пусть дата и сдвигалась несколько раз (куда без этого), а бюджет увеличивался (опять же...), она была проведена. Писатели, естественно, пройти мимо сего события не могли. Кто-то, как тот же Толстой, видел в переписи нечто обнадёживающее, мол, а вдруг собранные данные окажут влияние на умы власть имущих и в итоге это хоть немного, но поможет беднякам?.. Чехов наличием подобных надежд похвастаться не мог, а посему он написал нахальную юмореску, решив дополнить опросник с его типичными вопросами о семейном положении, вероисповедании и прочем некоторыми замечательнейшими вопросиками...

«Вы честный человек? Мошенник? Разбойник? Каналья? Адвокат или?», – эти варианты... один лучше другого. Про любимого фельетониста тоже позабавило, как и упоминание некоей актрисы, которая у уважаемого в печёнках сидела (обожаю). Ещё из важного: какой цвет волос у жены, бьёте ли её (или она – вас), сколько фунтов весили, когда вам было десять лет (тут я задумалась, кстати...). «Иосиф вы или Калигула? Сусанна или Нана?», – как хорошо завернул-то, а! Любопытно было бы посмотреть на ответы. Ну и на предпоследний вопрос – о чём опрашиваемый думал в ночь переписи – и вовсе можно было бы написать целое сочинение... что даёт повод задуматься: нет, а кто знает, вдруг вот такая перепись и правда дала бы положительный результат?

Антоша уникален, конечно. Если раньше на ум при упоминании переписей приходил труд Льва Николаевича (а что делать... а что тут сделаешь), то теперь и это маленькое издевательство буду вспоминать, уж очень это было хорошо. Превосходная это всё-таки была затея – читать рассказы уважаемого по порядку, они все такие разные, открываешь очередной и понятия не имеешь, с чем придётся столкнуться на этот раз, но в этом и таится очарование! Немаловажен и тот факт, что в тех многочисленных сборниках, которые попадали в мои загребущие руки, этой работы, например, не было, как и многих других маленьких, но восхитительных творений. Подумать только, это ведь даже рассказом сложно назвать, всего лишь несколько строк, но зато каких строк!..

То, что в этом доме водку пьют вёдрами, меня, надо признать, впечатлило... но повод-то был, да ещё какой: девица была объявлена невестой юнца, счастье-то какое! Матери плачут, отцы обнимаются, помолвленные целуются, тосты произносятся – одним словом, простое счастье обычной мещанской семьи. Не обошлось и без несчастного влюблённого, вон он, Ванька Смысломалов (эти чеховские фамилии...), сидит в окружении бойких девчат, где «ударился в страшный трагизм». А что там с наречёнными-то? Подзатылкина готовить вроде как умеет, не ходит без корсета, любит статных мужчин и имя Роланд (тут что-то очень личное, наверное), в целом же она «замечательна только тем, что ничем не замечательна» (отличная характеристика). Назарьев же где-то там служит и что-то там получает (хватает, правда, только на табак, ну да ладно), любит свой почерк, сапоги со скрипом и самого себя (вот это я понимаю), а ещё обожает говорить барышням: «Как вы наивны! Вы бы читали литературу!». Пара, конечно, что надо... но опять же, какая разница? Дело-то не в этом! Тут главное другое...

«Мы даём за тобой, душенька, не копейку какую-нибудь, а ровно тысячу рублей. Ты это понять должна!», – речь о приданом, само собой, не о нежных же – ха! – чувствах. Отношения папаши и мамаши были довольно показательными, там царила пусть и не ненависть, но что-то очень к ней близкое, и подобное ожидало и молодых. Мать драматично вещала о том, что доченька не должна слушать мужа и отца, только ей должна она всё рассказывать, только ей! Отец мужа в целом одобрял и даже плакал от счастья (хотя дело, я думаю, всё же в персидском порошке), мать же настоятельно просил не слушать, ну и цени, глупая, что за тебя вообще заплатили, цени! Жених («Позвольте вас чмокнуть!», – вот умеет автор в тошнотное) и вовсе разъярился, ибо обещали-то, оказывается, полторы тысячи, свинство какое! И впрямь будто о покупке свиньи разговоры шли... А что же невеста? А невеста ничего. Ни слова не сказала. Потому что права на это не имела. Вот и думай, что с ней будет после свадьбы. Хотя чего там думать, и так всё ясно. И пророки для этого, как едко отметил уважаемый, не нужны.

«Что? Любовь? Какая там любовь?», – и впрямь, какая такая любовь, а что это вообще за зверь такой дикий, он нам тут не нужен, извольте. Никто тут никого не любил, да чего уж там, тут даже банального уважения не было, зато водка – вёдрами, о как. Антоша Чехонте с чувством потоптался по этой теме, одно только то, что невеста на протяжении всего повествования молчала, было чертовски говорящим моментом, это не какая-нибудь дешёвая романтизация того времени (ах, вот бы сейчас вернуться в прекрасное прошлое!.. удачи с этим). И вот вроде было много забавного («с остервенением отрицает чертей» почему-то очень рассмешило), но под конец стало прям-таки тяжко и уныло, ибо это не жизнь, а сплошное мучение, причём для всех. Кто в итоге счастлив-то? Блох и тех бедных изгнали. И никакие вёдра тут уже не помогут, пусть даже в них будет пузыриться шампанское. Слушай мать, слушай отца, слушай мужа... Какое счастье, что ныне можно слушать только себя. Вот за что и можно тост поднять, так это за сей счастливый факт. Только без вёдер, пожалуй. И фужера хватит.

Представьте себе, как ваш начальник говорит перед всем коллективом очередную пафосную речь, пытаясь громкими фразами вдохновить всех подчинённых на … трудовые подвиги, исправление ситуации с планом, выйти на субботник, всем как один прийти на избирательный участок и т.п. Все уже почти прониклись его ораторским искусством, вот-вот заплачут. И тут! В самый неподходящий момент с него спадают штаны… Конфуз! Сначала все онемеют, потом грохнут от смеха!

Конечно, в рассказе Чехова не всё так радикально. Просто начальник решил повоспитывать своих подчинённых, упрекнуть их за свободомыслие. Надо же! Щедрина почитывают, даже нечто похожее сами сочиняют. Сплошной «либерализм»!

«Говорил он в таком роде очень долго. Пронял всех нас, пронял теперешнее направление, похвалил науки и искусства, с оговоркой о пределе и рамках, из коих наукам выходить нельзя, и упомянул о любви матерей...»

Умеют некоторые руководители достучаться до глубин души своих подчинённых. Так, что те начинают бледнеть, краснеть, чувствовать себя виноватыми. «Душа наша мылась в его словах. Нам хотелось умереть от раскаяния. Нам хотелось облобызать его, пасть ниц... зарыдать...»

Только, главное, чтобы весь пафос начальствующей речи не испарился от какой-то нелепицы. Как раз такая несуразица и происходит. В тот момент, когда все решили платочками утереться от нахлынувших слёз. Приготовили их. И начальник вытащил свой платочек, но зацепил в кармане и уронил на пол обычный старый заскорузлый ремешочек… Архивариус поднял его обеими руками и почтительно положил на стол. «- Ремешок-с, - прошептал он». И всё! Произведённое впечатление от речи пошло прахом, потому что внезапно кто-то улыбнулся, другой «прыснул в кулак... как дурак, как мальчишка!» И покатилась неостановимая волна смеха от такого пустячка, как старый ремешок.

И нечего уже не вернуть… Как не гремит начальствующий голос. Всё впечатление от его пафосной речи коту под хвост. Оно, начальство, больше всего боится смеха. Потому что фальшивый пафос мгновенно рушится от иронического хихиканья. Правда, смеяться лучше вместе, всем коллективом. Если хохочет кто-то один, ему придётся искать новое место работы.

Фраза – «Выньте вы из часов маленький винтик или бросьте вы в них ничтожную песчинку - и остановятся часы. Впечатление, произведенное речью, исчезло, как дым, у самых дверей своего апогея. Апофеоз не удался... и благодаря чему же? Ничтожеству!»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 433

Удивительно, на сколько разнообразен круг вопросов, поднимаемых Антоном Павловичем в его произведениях. В данном рассказе в центре внимания, на мой взгляд, серьёзнейшая проблема. Это взаимоотношения между работодателем и наёмным работником.

Рассказчик, от лица которого ведётся повествование, беседует с гувернанткой своих детей. Он ей доходчиво и подробно доказывает, что за два отработанных ею месяца она получит только одиннадцать рублей вместо ранее оговоренных восьмидесяти. Как?! –возмутитесь вы. Очень просто. Работодатель ведёт себя крайне нагло, утверждает, что договаривались не о сорока рублях в месяц, а о тридцати. Подписанного договора нет, поэтому что-то доказать невозможно. Далее он зачитывает длинный перечень её недоработок и упущений, постоянно снимая за это с неё деньги, заявляя, что у него всё записано, задокументировано.

Действительно, описываемая Чеховым проблема очень часто встречается. Наглый начальник, уверенный в своей силе, наделённый властью, может вести себя бессовестно и вызывающе. Как полновластный тиран диктовать свою волю подчинённому. Особенно, как в данном произведении договор с работником не формализован, оговорен только устно. Что захочет хозяин, так и будет. Только от его слова и совести зависит соблюдение данных им обещаний. Это позволяет хамоватым и бесстыдным хозяйчикам вершить произвол.

В этом рассказе Чехов всё сводит к хэппи-энду – хозяин «попросил у нее прощение за жестокий урок и отдал ей, к великому ее удивлению, все восемьдесят». И даёт девушке дельный совет - «Отчего вы не протестуете? Чего молчите? Разве можно на этом свете не быть зубастой?» За свои права надо бороться, отстаивать их, иначе беспардонные и циничные люди будут пользоваться вашим трудом бесплатно, то есть даром.

Фраза – «Но ведь я же вас обобрал, чёрт возьми, ограбил! Ведь я украл у вас! За что же merci?

• В других местах мне и вовсе не давали...»

  Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 421

Небольшая зарисовка от Антона Павловича на вечную тему взаимоотношений мужчины и женщины. Если в рассказе Чехова речь заходит о браке, в большинстве произведений будет упоминаться тема приданого, точнее, сколько денег дают за невестой. Это просто катастрофа какая-то для России конца позапрошлого века. Обязательный меркантильный интерес мужчины к денежному выражению приданого. Вот и в этом рассказе молодой человек постоянно помнит, что брак с девушкой принесёт ему тридцать тысяч рублей.

Молодой литератор, влюблённый в девушку, спешит к ней в Сокольники для решающего объяснения в любви и предложения руки и сердца. В подсознании у него звучит напоминание, что в приданое она получает большие деньги – 30 тысяч. И вот молодой человек, конфузясь и сбиваясь, пытается объясниться в своих чувствах – «Я... Да что говорить?! Понятно и без того... Люблю, вот и всё... Чего ж тут еще говорить? (Пауза.) Ужасно люблю! Я вас так люблю, как... Одним словом, соберите все на этом свете существующие романы, вычитайте все находящиеся в них объяснения в любви, клятвы, жертвы и... вы получите то, что... теперь в моей груди того... Варвара Петровна!» И девушка чуть слышно соглашается - "Почему же нет?" И поцелуй двух влюблённых. Казалось бы идиллия…

Но молодому человеку захотелось полюбоваться перед суженой, блеснуть своими принципами и похвастать. Этот странный и непоследовательный парень начинает с увлечённостью неврастеника доказывать девушке, что она, привыкшая к богатству, будет с ним несчастна, так как он беден. Варя настаивает, что у неё большое приданое. Он заявляет, что 30 тысяч приданого очень скоро закончатся – «Сколько? Двадцать, тридцать тысяч! Ха-ха! Миллион? И потом, кроме этого, позволю ли я себе присваивать то, что... Нет! Никогда! Я горд!» И этот меланхолик добился своего. Варя задумалась.

Интересно, что молодой человек продолжал убеждать девушку, что ей надо выбрать – либо бедная жизнь с ним, либо оставаться богатой. Хотя, в то же время, половина его сознания мечтала – «А вот подожди, матушка! Заживем на твои 30000 так, что небу жарко станет! Надолго хватит!" У парня явные психологические проблемы. С одной стороны, мечтает о деньгах, с другой стороны, сам себя яму роет, отговаривая Варю от брака с ним…

И он добивается своего, подспудно желая совершенно другого! Варя со слезами на глазах согласилась с его доводами – «Если я пойду за вами, обману вас. Не мне быть вашей женой. Я богачка, неженка, езжу на извозчиках, кушаю бекасов и дорогие пирожки. Я никогда за обедом не ем супа и щей. Меня и мама стыдит постоянно... А не могу я без этого! Я не могу ходить пешком... Я утомляюсь... И потом платья... Всё это вам придется на свой счет шить... Нет! Прощайте!» Какой там рай в шалаше?! Девушка пешком ходить не хочет, пирожки дорогие хочет продолжать кушать?!! Ещё пять минут назад она заявляла – «Не в деньгах счастье», а теперь – «Я недостойна вас! Прощайте!»

Интересно, что это было?... Молодой человек мечтает о браке с Варей (возможно, больше вожделеет её 30 тысяч), но вопреки мечтам борется с самим собой, заявляя о своей гордости и нежелании присваивать её деньги. Прямо раздвоение сознания! Позовите санитаров! Или срочно к психотерапевту… Как ловко он ею манипулировал, смог запрограммировать её сознание на необходимость разрыва с ним…

А Чехов подсмеивается, спрашивая читателя, как теперь поправить дело –«пропащее дело»?

Фраза – «Ужасно плакать хочется! Зареви я, так, кажется, легче бы стало».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 411