Белеет парус одинокий. Сын полка

Признаюсь честно: намного раньше, чем прочитать книгу, я посмотрела многосерийный фильм (понятие «сериал» тогда ещё не вошло в обиход) «Волны Чёрного моря» (1975 г.). Одесса казалась сказочно прекрасной, море на экране стократ превосходило то, что плещется в окрестностях Анапы или Туапсе, а шаланды!.. Разве можно было сравнить с шаландами лодочки, которые можно было взять на прокат на центральном пляже родного города или даже на море!.. А какими дивными, захватывающими казались приключения Пети Бачея и Гаврика Черноиваненко!..

После прочтения книги ощущения ещё больше усилились. Оставалось горько сожалеть о том, что родилась на восемь десятков лет позже, не в том городе, да ещё и девочкой. Нет, Мотя, конечно, была ничего, и Петька в какой-то момент в неё даже влюбился, но всё же…

Недавно решила перечитать роман. Спустя примерно треть книги, когда все герои представлены и начинается основное действие, стала замечать одну странность. Те места, которые в детстве вызывали наибольший восторг, сейчас заставляли вставать дыбом волосы на голове. Потому что все подвиги героев, от встречи в тире с усатым до помощи комитетчикам и от воровства денег до взрыва «ушек», я стала расценивать с точки зрения родителя. Учитель Бачей, которого в детстве укоряла за непонимание его старшего сына, стал восприниматься как образец терпения и невозмутимости: да я бы на его месте!..

С другой стороны, многие моменты настолько проросли где-то глубоко внутри меня, что я начинала ощущать себя в детстве. Нет, не внутри книжки, как это было в первый раз, а в своём собственном. Где молодые родители, и школьные тетрадки надо прятать от младшей сестры, чтобы она не расписала их своим любимым карандашом — красным… Это побег Пети на море перед отъездом с дачи; возвращение Бачеев в городскую квартиру, от которой отвыкли за лето; незамысловатый быт Гаврика и его дедушки, особенно разговоры дедушки с Николаем-угодником; именины Павлика; «рабочая Пасха»…

В общем, чтение оказалось чрезвычайно волнительным. И захотелось как минимум пересмотреть ещё раз фильм. А может быть, и прочесть остальные книги цикла, до которых руки в детстве не дошли.

Помню, в детстве мне нравилась летняя атмосфера, детские приключения, опасности, сложности - разные у столь разных мальчиков - маленького "приготовишки" и самостоятельного рыбачка. Но весь революционный фон куда-то затерялся в памяти, на него почти не обращала внимания, хотя он тут на каждой странице виден. Вот ведь избирательность детского мозга какая))) Какие там события в Одессе 1905 года?))

Зато сейчас, при перечитывании, с одной стороны, разочаровалась в отношениях мальчиков, и поймала себя на том, что смотрю на события с точки зрения взрослых, а не детей, как при чтении n лет назад. А с другой стороны, впервые обратила внимание на то, как же красиво написано! Какие образы, какие детали, запоминающиеся на десятки лет! Да за одно описание моря можно аплодировать стоя!

"Сын полка" не может не ассоциироваться с "Ивановым детством" Тарковского.
Я не застал начало темы в советском искусстве "У войны недетское лицо", потом "У войны неженское лицо", но это - значительно позже, уже в конце 70-х.
Если точнее, то тема "Ребенок в нечеловеческих условиях" и берет начало, как я понимаю, в этой повести Валентина Петровича, повести 1944 года. Именно советское искусство - и литература, и кинематограф - основоположники этой проблематики. Абсолютно гуманистической.
На самом деле анализировать текст на правдоподобность как деталей, так и крупных сюжетных ходов - наверное, не главное. Уверен, что не главное. Ты, твой характер, который, как известно, и делает твою судьбу - ломаешься или нет в предельных для себя обстоятельствах. Что ведет и поддерживает тебя в условиях почти несуществующей грани между жизнью и смертью.
Нехитрый символизм имени и фамилии главного героя - Ваня Солнцев - гениальная находка Валентина Петровича. Иван - а какое ещё имя ассоциируется с русскими? Солнцев - свет, светлый, солнечный, теплый. Таким он и будет в своей будущей, послевоенной жизни. Потому как правое дело, за которое он воевал, не светлым быть не может.
Конечно же, к обязательному прочтению.

МАЛЬЧИК ИЩЕТ ОТЦА
Нынче я впервые после пионерского возраста перечитал повесть. И, знаете, это блестяще. И ни одной строчкой не стыдно (испанским или финским стыдом) за автора.

Хорошо не просто потому, что хорошо написано: "…Пушка ударила с такой силой, что мальчику показалось, будто от нее во все стороны побежали красные звенящие круги…" Или: "…уносились снаряды за гребень высотки, в Германию, туда, где небо казалось уже не русским, а каким-то отвратительным, тускло-металлическим, искусственным, немецким небом…"

"Сын полка" – классическая мелодрама. И построена по всем ее законам — временами срываясь в высокую трагедию. Читаешь — то и дело перехватывает горло и (что называется, предательски) свербит в носу.

Сюжет всем известен. "Пастушок", как его называют, или Ваня с говорящей фамилией Солнцев, мальчик лет двенадцати, потерял в войну всю семью. Его находят на болотах наши разведчики.

"…Только теперь мальчик заметил, что шлемы солдат были русские, автоматы – русские, плащ-палатки – русские, и лица, наклонившиеся к нему, – тоже русские, родные.

Радостная улыбка бледно вспыхнула на его истощенном лице. Он хотел что-то сказать, но сумел произнести только одно слово:

– Наши…

И потерял сознание…"

Исхудавший, измученный, грязный "пастушок" обретает семью. Сначала это гиганты-разведчики ефрейторы Биденко и Горбунов. "Сердце было полно бурной радости оттого, что он останется жить у разведчиков, у этих прекрасных людей, которые обещают его постричь, обмундировать, научить палить из автомата..."

Однако в любой мелодраме всегда обязательно действует коварная разлучница, которая мешает герою обрести счастье. И здесь это — война.

Она, гадина, пытается вырвать мальчика из семьи. Сначала — потому что не положено ребенку находиться на фронте, надобно отправить его в тыл:

"– …Дяденька, – сказал он, глотая слезы и осторожно тронув Биденко за шинель, – а дяденька! Слушайте, не везите меня. Не надо.

– Приказано.

– Дяденька Егоров… товарищ сержант! Не велите меня отправлять. Лучше пусть я у вас буду жить, – сказал мальчик с отчаянием. – Я вам всегда буду котелки чистить, воду носить…

– Не положено, не положено, – устало сказал Егоров. – Ну, что же ты, Биденко! Готов?

– Готов.

– Так бери мальчика и отправляйся. (…)

– Дяденька! – закричал Ваня.

– Не положено, – отрезал Егоров и отвернулся, чтобы не расстраиваться…" (как раз моя любимая 69-я страница).

Но "пастушок" по-водевильному обманывает Биденко и возвращается на фронт.

Дальше замес становится круче: мальчик отправляется с гигантами-ефрейторами в разведку и попадает в фашистский плен.

Тут разлучница-война как бы подсовывает ему ложную, обманную фамилию. Чуждую, фальшивую общность. Ваню допрашивает женщина, говорящая по-русски, но служащая фашистам. Она уверяет героя, что они одна семья и он может считать ее своей тетушкой — сама же лезет цепкими пальцами в рот "пастушку" и обнаруживает, что тот облизывал химический карандаш — значит, делал шпионские пометки. В погребе ребенку предстоит просидеть три дня и три ночи без воды и пищи.

Кадр из фильма "Сын полка" 1946 года. Фото: ru.kinorium.com

Но настоящая советская семья в лице разведчика Горбунова — а, скорее, в лице всей Красной Армии — во время наступления освобождают малыша.

Солнцева усыновляет командир батареи капитан Енакиев, потерявший в первые дни войны сына и жену.

Но и тут война (что ты сделала, подлая!) не унимается и отрывает у "пастушка" только что обретенного отца. Эпизод боя, когда капитан отправляет в тыл мальчика со "срочным пакетом", а сам вызывает огонь на себя, трудно читать без слез. И, казалось, все потеряно навсегда:

"…Он (Ваня) неподвижно смотрел на капитана Енакиева, и чем больше он на него смотрел, тем больше ужасался тому, что видит.

Вся аккуратная, ладно пригнанная шинель капитана Енакиева была порвана и окровавлена, как будто его рвали собаки. Шлем валялся на земле, и ветер шевелил на голове капитана Енакиева серые волосы, в которые уже набилось немного снега.

(…) Руки капитана Енакиева были почему-то без перчаток. Одна рука виднелась особенно хорошо. Она была совершенно белая, с совершенно белыми пальцами и голубыми ногтями. Между тем ноги в тонких старых, но хорошо вычищенных сапогах были неестественно вытянуты, и казалось, вот-вот поползут, царапая землю каблуками…"

Однако советская страна в конце концов все-таки находит для Ивану настоящую семью и подлинного отца. И это не просто суворовское училище, куда его символично провожает ефрейтор Биденко (но теперь от него "пастушок" уже не бегает). И это даже не генерал (начальник училища), который перед подъемом по-отечески обходит казарму, где спят его питомцы и особо останавливается перед "пастушком". В нынешней редакции романа герой видит сон: его как бы символически усыновляет Суворов. Это звучит неплохо, однако гораздо менее сильно, чем заканчивалась повесть восемьдесят лет назад.

Тогда Ваню Солнцева метафорически усыновлял отец всех отцов, главный отец страны: "Из-под прямого козырька фуражки на Ваню требовательно смотрели немного прищуренные, зоркие, проницательные глаза. Но под темными усами Ваня увидел суровую отцовскую усмешку, и ему показалось, что Сталин говорит:

— Иди, пастушок… Шагай смелее!"

Кода. Занавес. Конец истории.

Сталинская премия в области литературы (второй степени).

Тема войны глазами детей уже не нова в наше время, к сожалению, есть много фильмов и книг, как детских так и взрослых, но мало кто знает, что именно Валентин Катаев был первым, кто затронул эту тему в советской литературе. Во время войны писатель работал военным корреспондентом и первым подметил такое явление, что солдаты на фронте брали на воспитание брошенных детей-сирот, которым некуда было идти. Однако само понятие "сын полка" было выдумано Катаевым.

Выполняя очередное задание в тылу врага, разведчики случайно наткнулись в лесу на спящего мальчика - тощего, грязного и оборванного. Мальчика забрали с собой, накормили, обогрели. Решили, что оставят ребенка у себя, так как Ваня оказался круглым сиротой и идти ему было некуда. Однако капитан Енакиев распорядился отвезти мальчика в тыл, в детский дом. По дороге Ваня сбежал и вернулся к своим разведчикам, тогда Енакиев махнул рукой и разрешил оставить ребенка. Так началась жизнь Вани на передовой среди разведчиков и артиллеристов, которые и заменили мальчику семью. И тут еще большой вопрос, кто кому помогал больше - они мальчишке, или это Ваня лечил своим присутствием их тоску по семье.

Пока Ваня жил на передовой, все его приключения меня скорее ужасали, я читала повесть как мать, и как бы хорошо мальчишке не было среди солдат, все же на войне ребенку не место. Однако финал автор написал просто великолепный, пронзительный даже, до слез. И как-то сразу за судьбу мальчика стало спокойно - веришь Катаеву, что теперь у Вани все будет хорошо, вырастет он хорошим человеком.

Глупо было ожидать, что книга о войне, даже детская, не будет стеклом стекольным!

Язык у автора сногсшибательно красивый. Такие яркие, образные описания, будто сам идешь по русскому дремучему лесу. Словно сам лежишь в ледяной воде болота. Сам стоишь под пулями и оплакиваешь близкого человека.

Книга интересная, динамичная, хорошая. И с одной стороны, все во мне восстает против трагичности в ней. А с другой стороны, я понимаю, что автор молодец, что не только романтизирует героический подвиг русского человека, но и показывает, что война — это всегда война. И нет в ней ничего хорошего. И не несет она ничего кроме гибели. И умирает не какой-то абстрактный человек в окопах, а твой. Близкий. Родной.

Отдельное восхищение иллюстрациями О. Верейского (изд-во "Детская литература", 1985). Они настолько высоко профессиональны, что удивительно, как художник такого уровня иллюстрирует детскую литературу. Настолько прекрасны, что хотелось рассматривать их снова и снова!

В этой повести – война и дети. Там, где детей не должно быть в принципе, но они там были! Кого насильно прибивало волной войны, кто сбегал из дома тайком и пробирался на фронт. Пусть это не был бой за Берлин, а всего лишь за маленькую высотку. Но такие маленькие бои и победы приблизили самую главную общую Победу.
Повесть совсем небольшая, но читатель успевает привыкнуть и полюбить всех главных героев. Неразлучных друзей-разведчиков Кузьму Горбунова и Василия Биденко, капитана Енакиева и его друга капитана Ахунбаева, гениального наводчика Ковалева и , конечно, Ваню Солнцева, мальчишку, обездоленного войной, хлебнувшего столько горя, сколько и взрослому не вынести. После смерти своих родных и скитаний по разоренному родному краю он попадает к своим, к разведчикам-артиллеристам, которым становится сыном. В суровых буднях войны не только они, но и он отдает им тепло и любовь, которых так не хватало на войне.
Моя личная проблема для всех военных книг. Я абсолютно ничего не понимаю в тактике и стратегии боя. Там что-то происходит, вероятно значимое, красивое, трагическое , героическое, но все мимо меня. Я уже только потом по разговорам понимаю, что же там в действительности произошло.
Поэтому центральный эпизод книги, последний бой капитана Енакиева за какую-то высоту, на границе с Германией, в полной мере оценить не смогла. Но слезы на глаза наворачивались, можете не сомневаться.
Я из той группы людей, которая НЕ поддерживает мнение мальчика Коли о «невинных немецких солдатах , которые не хотели воевать». Вот извините, их никто в гости не звал!
Небольшой волнующий рассказ об одном эпизоде большой войны,которую никто никогда не вправе забывать, если он нормальный человек и гражданин своей страны.