Аркадий Гайдар. Собрание сочинений в 3 томах. Том 1. Повести и рассказы

Читая детские рассказы, каждый раз задумываюсь стоит ли их читать малышам, рекомендовать детям постарше или нет.

Летом ребятишки выехали на дачу в деревню, которая находилась недалеко от Москвы. Трое мальчиков не хотели дружить с соседкой Нюрой, им и без девчонок весело, но для игры в лапту понадобился четвертый игрок. Первое , что может узнать современный ребенок из рассказа, что такое "лапта", поколение гаджетов вряд ли слышало о такой игре. Нюра, которая и не против побегать с мальчишками все же отказалась, потому что надо полить сначала огурцы. Второе, сначала надо помочь родителям или "сделал дело, гуляй смело". И тут же мальчишки бросаются на помощь девочке, иначе одна будет долго возиться с огурцами и дотемна не справится, так они и подружились. Третье, помощь другому, совместный труд сплачивает.

Недалеко от того места, где жили ребята проходили учения артиллеристов. Постараюсь дальше, не открывая сюжет перечислить то, чему учит этот рассказ. Итак, четвертое, если поссорился с другом, то не будь индюком, начинай мириться и друг ответит тем же. Пятое, дерутся с девочками только хулиганы, а не правильные пацаны. Шестое, почему третий день недели среда "средой" называется, заодно можно объяснить ребенку что когда-то давным-давно, когда не было еще даже мобильных телефонов были такие отрывные календари, а у самых древних и сейчас встречаются. Седьмое, будьте готовы, что придется рассказать ребенку кто такие красноармейцы, белые и красные, иначе история Нюры будет непонятна малышу. Восьмое, что перенесенная опасность делает человека старше.

А главное, что детям дошкольного возраста нельзя ходить в лес без родителей особенно в месте, где проходят боевые учения, иначе не избежать беды!

Вот за что я не люблю литературу конца 80-х - начала 90-х, так это за появление таких книг, как "Соленое озеро" Солоухина. В погоне за актуальностью автор, видимо, испытывая недостаток времени для тщательного исследования, возмещал всё богатой фантазией, приведшей к скандальности произведения. Актуальность = скандальность: такое характерно вообще для современной литературы. Солоухин, как я понимаю, цитировал только те документы, которые было НАДО цитировать для имеющейся у Солоухина цели. 18-летний Аркадий Гайдар устроил геноцид в Хакасии и даже лично убил великое множество невинных людей. Не больше, и не меньше.

С другой стороны, лично я не видел документов, упоминаемых биографом Борисом Камовым, которые показывают, что Гайдар убил лично одного человека из всего восьмерых, причем при попытке к бегству. Получается интересная ситуация: кому верить - Солоухину или Камову? Вот! Прозвучало слово "верить", а верить можно только своему сердцу и своему Богу. Поскольку Боги давно молчат, то об Аркадии Гайдаре вам может рассказать всю правду только один человек - вы сами. Это вопрос веры, ибо мир непознаваем до конца, всего знать невозможно.

Я верю в то, что Гайдар убивал, когда ему нужно было кого-то убивать в том же смысле, в каком немцам в октябре 1941 года очень нужно было убить Гайдара, что они и сделали...

Вернемся в наши времена. У нас произошла реставрация Советского Союза. У нас есть вожди (Путин, Лукашенко), которые тоже будут бросать трубку при попытке поговорить о жизни и смерти. Разница с прежними вождями - огромная, но не будем забывать, что кроме груди колесом и хвоста пистолетом есть ещё нос по ветру. Если огромные массы людей будут по прежнему одобрительно отзываться о политике Сталина, то вожди прореагируют обязательно, на то они и вожди. Если что скажут, что вы, мол, сами хотели...

Гайдару не нужно было ностальгировать по СССР, так как он в нем жил. И жизнь у него была очень непростая. Не надо думать, что если не репрессировали, то значит жил, как в масле катался. Гайдар, как и Островский, практически всю свою жизнь жил на волоске от смерти. В Гражданскую и позже были отданы все силы без остатка... В 20 лет у Гайдара было "...истощение нервной системы в тяжелой форме на почве контузии, с функциональным расстройством и аритмией сердечной деятельности". Гайдар начал писать повести и рассказы для детей. Во второй половине 20-х у него еще не очень получалось, а со "Школы" началась карьера одного из лучших детских писателей СССР, и это вовсе не советский миф. До сих пор мне нравится перечитывать Аркадия Гайдара - двухтомник Детгиза 1949 года.

Пусть гражданская почти сломала человека, но обращением к детям он смог жить дальше. И не совсем детские вещи писал. Много слоёв практически в каждом его произведении...

Должен признаться, в детстве мне часто снился Чубук, стоящий в ожидании расстрела. У Чубука я научился говорить "Факт". Боря мне подал идею плотов на пруду. И так далее.

Повесть "Школа" как-то теряется на фоне "Тимура...", "Чука и Гека", "Голубой чашки", "Военной тайны" и т.д. А зря. Я считаю, что это главное из написанного им, и не только из-за наибольшего размера... Мне кажется, нигде Гайдар не был столь откровенен. Подумайте еще о том, что в относительно легкие нэповские 20-е Гайдар еще не сформировался как писатель, а в 30-е его, как и миллионы других, уже начала деформировать официальная сталинская идеология. Речь не идет, конечно, о том, что он, дескать, хотел бы что-то этакое написать, да цензура не пропустила и потом бы его расстреляли. Нет. Просто в 30-е он уже шагал дружно в ногу со всей остальной страной, и не принадлежал к тем, кто шагал иначе (Булгаков, Пастернак, Мандельштам и пр.).

В "Школе" есть революционная романтика, но она далека пока от идеологии, и поэтому молодой читатель 2000-х все еще читает Гайдара, так как ему неважно какая романтика, лишь бы она была - революционная, военная, графо-монте-кристо-мстительная или дартаньяно-пьяная. А вот когда появляются какие-нибудь вредители или просто враги народа - тут не только молодой читатель поскучнеет. Дело в том, что история научила нас, что главные враги народа никогда не находятся посреди народа. Обычно, это те, которые говорят нам сверху про врагов народа.

Гайдар в "Школе" суховат, функционален, мало пластичен, но всё искупается идеей Подвига. Слава Богу, не Гайдар писал про Павлика Морозова, а то бы его перестали читать. Интересно, как он относился к этому советскому мифу? Островский и Гайдар бешено учились как у русских классиков, так и у современных им писателей, например, у Булгакова. Не всё получалось... Но для меня "Школа" всегда останется образцом подростковой литературы, образцом автобиографии ребенка, у которого отняли детство и бросили в водоворот войны.

За сто лет до того 16-летний Никитушка Муравьев убежал из дома на войну с французами. Мне б твои проблемы - думал, наверно, юный красноармеец Боря Гориков (Аркадий Голиков), ставший через несколько лет командиром полка.

В  детстве мне эта повесть Гайдара про «лучший пионерский лагерь» не нравилась, но тогда я не смог бы объяснить, почему. А сейчас понимаю: я не нашёл там главного героя. Некому сопереживать. Есть несколько персонажей, которые чаще прочих мелькают на первом плане, но все они какие-то странные; в каждом есть что-то настораживающее читателя.

Вот Натка Шегалова - юная комсомолка из совпартшколы, направленная «на пионерработу». Уже на первых страницах повести выясняется, что занята она не своим делом.

Далее высокопоставленный дядюшка читает Натке мораль. Смысл такой: делай честно, что велели, старайся, подучись, подтянись, и всё получится. В СССР начала 1930-х годов каждый сознательный гражданин считается годным на всё, и Гайдар эту идеологическую догму пропагандирует. Наличие или отсутствие индивидуальной предрасположенности к какому-либо виду деятельности попросту игнорируется; более того, отрицается даже сама возможность существования такой предрасположенности. Это Советская Страна, ребята, а не какое-нибудь там Проклятое Буржуинство, где талантливые люди делают то, что у них лучше всего получается, и извлекают из этого деньги...

Вскоре автор вводит в действие двух новых лиц: это молодой инженер Ганин, «высокий, сероглазый, с крестообразным шрамом ниже левого виска», и его шестилетний сын Алька, белокурый и темноглазый. Ниже выясняется, что в Гражданскую войну Ганин был юным красноармейцем, то есть лет ему должно быть на момент действия что-то чуть за тридцать. Мужчина в полном расцвете сил... командир запаса, инженер... в кармане у него браунинг... и шрам вроде бы должен придать ему брутальности... но выглядит он в повести довольно бледно. Не проницателен, в упор не видит орудующего совсем рядом классового врага. Симпатизировать такому человеку трудно.

Сын инженера очень мил, но почему-то наделён автором уровнем интеллектуального развития, который тянет лет на десять (хотя по сюжету Альке только шесть). Среди прочего, ему приписывается знаменитая вставная «Сказка о Мальчише-Кибальчише». Но тут Гайдар явно осознал, что перегнул палку, поэтому «Алькину сказку» пересказывает пионервожатая, а предполагаемый автор-дошколёнок сидит рядом и подбадривает («Так, Натка, так... Ещё лучше, чем так»). В финале выясняется, что этому милому и не по годам развитому мальчику отведена роль сакральной жертвы в противоборстве с недобитыми врагами (надо же выбить слезу у чувствительного читателя). Литературный приём дешёвый и недостойный, тем паче что гибель Альки не мотивирована развитием действия, выглядит случайной и необязательной. Первые читатели протестовали; ответ Гайдара достоин того, чтобы его воспроизвести.

Но самое удивительное в этой повести - образ матери-героини. В СССР, как известно, существовал орден с таким названием, но появился он лишь в 1944 г., то есть после тяжелейших демографических потерь в первые три года войны. Награждались орденом и почётным званием «Мать-героиня» женщины, родившие и воспитавшие 10 и более детей. То есть коммунистическое руководство СССР осознало наконец, зачем в природе существует женщина... Что ж - лучше поздно, чем никогда. Но десятью годами раньше, когда Гайдар писал обсуждаемую повесть, представление о матери-героине было совсем иным. И писатель навязывает читателю это представление с первых страниц, очень напористо и с крайней беззастенчивостью.

По пути в Крым Натка находит в вагоне-ресторане забытый кем-то прошлогодний журнал и от нечего делать начинает листать его.

Довоенная карта Молдавской АССР. Бессарабия изображается как территория, оккупированная Румынией.

Ниже выясняется, что погибшая в кишинёвской тюрьме Марица Маргулис - жена инженера Ганина и мать Альки. Странно, что сын молдавской еврейки белобрысый... но так лучше для формирования образа невинного агнца, предназначенного на заклание.

Семейная жизнь Ганиных крайне своеобразна.

Вот вам и всё, дорогие читатели. «Я тебя люблю, сыночек, но подрывную работу у себя в Румынии, в пользу соседнего враждебного государства, люблю ещё больше. Ты тут оставайся с папой, а я поеду доделывать свои шпионские дела». Вот эта самозабвенная шпионка и есть мать-героиня образца 1934 года. По крайней мере, в представлении Гайдара.

... А как же пионеры? Действие происходит ведь в «лучшем пионерском лагере», в котором легко угадывается Артек.

Есть там пионеры. Лучше всех вышли у Гайдара два озорных друга, Владька и Толька. Что хорошо в советской литературе - там никто заведомо не будет 3,14дорасить: если пионеры друзья, то они в самом деле друзья, а не какие-нибудь там... ну, вы поняли. Владик - фантазёр и заводила, потенциальный лидер; вообще он явно не такой, как другие пионеры: то и дело своевольничает, выбивается из коллектива. Однако роль его в повести второстепенная, а польское происхождение не добавляет образу убедительности. Польша времён Пилсудского - страна с антикоммунистическими и антисемитскими настроениями, господствующими практически безраздельно. А семья Владика, судя по его собственным рассказам, почему-то сплошь состоит из отщепенцев: все коммунисты, и все, естественно, сидят (даже юная сестра, и та уже «в третий раз сидит»). Как Владик попал в СССР, как оказался в «лучшем пионерском лагере» - не поясняется. Зато вполне очевидно, что поляк он - только по происхождению: лояльным гражданином своей страны он уже никогда не будет, поскольку насквозь пропитан коммунистическим духом. Да он ещё и воинствующий филосемит (или, если угодно, интернационалист): когда незнакомый парень дурно отзывается о евреях и употребляет запретное в СССР слово «жид», Владик кидается в драку и обращает сильнейшего противника в бегство. Что ж, такие Владики советским коммунистам очень сгодятся со временем: товар штучный.

Все прочие пионеры у Гайдара обрисованы скуповато и играют роль статистов.

В целом «Военная тайна» относится к литературным произведениям, прочно застрявшим в своей эпохе. Уже в 1974 г. эта повесть вызвала у меня, 11-летнего советского пионера, некоторое недоумение; что же говорить о нынешнем времени. Не могу представить себе психически здорового человека, которому такое может понравиться.

Гайдар - это писатель детства, поэтому к его книгам отношение трепетное заранее. Но эта книжка меня немного разочаровала. Нет, первая часть вполне хороша. Она как раз соответствует заявленному названию - описывается жизнь героя в школьные годы. И там поведение героя соответствует его возрасту.
А вот с момента, когда он покидает свой дом, герой словно становится младше. Я все понимаю, но в наивность и глуповатость подростка 15 лет того времени поверить не очень получается. В легкомысленность поступков, желание выпендриться перед товарищами, взгляд на войну сквозь "розовые очки"... В это верится.
У книги есть несомненный плюс - она почти лишена идейности. Пропаганды тут совсем не ощущается. Автор довольно честно показывает реальное положение дел. Бойцы Красной армии показаны как самые разные люди, в том числе и грубые, злобные, вороватые, трусливые...
Честно говоря, если бы книга имела первоначальное название "Обыкновенная биография", то я бы оценила ее несколько выше, так как ожидания от книги были бы другими.

Эта повесть – самая читаемая мной в детстве.

В ней я всегда видела один неоконченный сюжет, мне казалось, он Гайдаром намечен, даже, наверное, продуман, но из-за целевой аудитории обойден. Этот сюжет – история отношений Натки и Сергея Ганина, отца Альки. Почему-то мне еще тогда, в классе третьем, казалось, что что-то между ними, усталым инженером и звонкой комсомолкой, было. Показалось?

Вообще, книга необычная. Я ее постоянно терзала в начальной школе: многие вещи были не до конца понятными, часто нелогичными, и оттого книга была такой притягательной.

И дело не только в том, что у Гайдара поднялась рука убить такого светлого мальчиша-дошколенка, а я переживала, что вырвали ребенку динамитом могилу в скале, залили ребенка бетоном накрепко и оставили с красным флагом.

И даже не в этом противоречивом эпизоде воспоминаний Ганина о гражданской: «…Но что это шумит впереди на дороге? <…>Это тревога, это белые.
И тотчас же погас костёр, лязгнули расхваченные винтовки, а изменник Каплаухов тайно разорвал партийный билет.
— Это беженцы! — крикнул возвратившийся Сергей. — Это не белые, а просто беженцы. <…>
И тогда всем стало так радостно и смешно, что, наскоро расстреляв проклятого Каплаухова, вздули они яркие костры и весело пили чай, угощая хлебом беженских мальчишек и девочек, которые смотрели на них огромными доверчивыми глазами».
Показательный отрывок: всем стало радостно, потому и по-человечески струсившего расстреляли наскоро, тоже весело. А то как же еще предателей расстреливать, жалеть, что ли?..
Меня очень смущал образ мамы мальчиша, румынской революционерки Марицы Маргулис. У Гайдара мама Альки – это женщина, которая ответственность за румынскую революцию ощущала острее, нежели ответственность за маленького сына. Муж Марицы, Ганин тоже ставил меня в тупик: он воспитывает ребенка, а жену отпускает подрывать буржуазные устои – где логика, кто здесь, в конце концов, мужчина?
Еще бередили душу пылкие детские отношения, к которым Гайдар намертво приклеил эпитет «крепкий»: они крепко дружили, крепко ругались, крепко переживали, крепко плакали. Это сейчас я вижу в этом наречии стилистическую мощь, а тогда оно меня беспокоило, что ли.
А уж про сказку о той самой военной тайне и говорить нечего. Странные классово сознательные мальчиши в лапастых буденовках, но босые; звери-буржуины, не щадящие дошкольников; под корень истребленное трудоспособное мужское население – и ни одной женщины не упомянуто; ребенок, до того оголодавший и от гражданской уставший, что согласился на роль Плохиша, лишь бы поесть вволю и пожить спокойно.

Книгу я люблю и раз в год перечитываю. Можно долго раскапывать старые могилы и искать скелеты в шкафу у Гайдара: рукопожатность от самого великого и усатого, продуманный brain washing и бодрые лозунги в самое не-бодрое время, но эта проза… Каждое предложение – как умело выпущенная пуля.

Автобиографическая повесть, написанная еще до "Тимура и его команды" и принесшая автору известность в 1930 г., рассказывает о событиях гражданской войны. Писатель правдиво показывает, как из горячего, своевольного подростка Бориса Горикова вырастает дисциплинированный, решительный, преданный Родине боец в четырнадцать лет ставший командиром полка. Прошедший в юные годы суровую школу писатель становится популярным, любимым миллионами советских детей автором многочисленных детских произведений, которые до сих пор не задерживаются на полках магазинов. И жизнь свою он отдал за свою Родину на полях Великой Отечественной войны в октябре 1941 года.

В этой повести для детей нет увлекательных приключений, громких дел,сражений, а показана повседневная жизнь на небольшом разъезде и ближайшей к нему деревне в период коллективизации глазами двух мальчишек-подростков . И это бесхитростное повествование увлекает тебя. Ты видишь неброскую, но привлекательную природу средней полосы России, жизнь и похождения детворы,их увлечения,обычаи. Здесь же органически вплетаются сцены, показывающие отношение жителей к организации колхозов, и ведущаяся в связи с этим борьба, вплоть до убийства активиста. Сейчас все это воспринимается несколько наивно, но в то время я с большим удовольствием прочитал эту повесть, написанную удивительным, завораживающим гайдаровским языком.

Как обычно, книга, которая в раннем возрасте прочиталась бы как приключенческая, взрослой теткой воспринимается как кошмарный сон наяву. Дети, лишенные детства, заброшенные в горнило гражданской войны. Дети, которые вынуждены смотреть на смерть, убивать сами, жить в постоянном риске быть убитыми, да еще и идеологически оправдывать эту смерть.

В первой половине книги главный герой – обычный школьник. Повествование легкое, очень похоже, кстати, по стилю на Гекльберри Финна Марка Твена. Это игрушечные плоты, озабоченность домашними заданиями, друзья-товарищи, дружелюбные дворовые собаки, ловля птиц и прочие составляющие времяпровождения школоты любого века, с небольшими поправками на техногенность. И лишь легкая тревожность, первый тихий звоночек о том, что рано или поздно все пойдет прахом – маузер, переданный с фронта отцом малолетнему сыну.

Вторая половина – это революция. И надо отдать должное Гайдару, никакой прилизанности и идеализации Красной армии – разброд и шатания показаны во всей красе, не без активного участия главного героя. Отряды не скоординированы, отдельные бойцы в составе этих отрядов тоже кто в лес, кто по дрова. Ярко подчеркивается контраст с вышколенными и дисциплинированными солдатами Белого движения. Отсюда мораль книги, которая, в принципе, поддерживается историческими фактами: победили большевики в основном за счет силы духа и поддержки мирного населения, бедноты, коей было большинство.

Я не знаю в каком состоянии должна быть психика ребенка после пережитого им, а такой вопрос возникает, поскольку книга - наполовину автобиография. Мне не хотелось бы верить в свирепость человека, писавшего такие прекрасные проникновенные книги. Но согласимся, что в гражданскую войну ставили командовать полками пятнадцатилетних детей не за красивые глаза.

По книге снят очень средний мини-сериал в 1980 году. И вроде бы все неплохо – и антураж, и актеры, и крупные планы Харатьяна. Но вот не верю. В искренность не верю. Не впечатлило.