Сергей Довлатов. Избранное

Есть авторы и произведения, которые я люблю за их изысканный русский язык. Таким автором, например, для меня является Ренат Валлиулин. Заповедник неожиданно закрался в ту же самую категорию. Стыдно признаться, Довлатова до этого момента я не читала, хотя он был любимым автором декана моего филфака, которого я безмерно уважала. Вот только теперь я решила исправить эту непростительную ошибку. Аж двадцать лет спустя! Но лучше поздно, чем не вовремя, ведь так?!

В сущности «Заповедник» - это отсутствие сюжета, но присутствие идеи незаметного человека вроде Бориса, существование которого отяжелено проблемами с деньгами, с бывшей женой и со страницами, которые литературный человек в кризисе не в состоянии заполнить. Борис соглашается на работу в заповеднике Пушкина не от большой любви к бессмертному автору, а, естественно, от отчаяния. И в этом заключена ирония. Борис достаточно прожил на этом свете, чтобы иронично относиться к ореолу фальши, которым проникнут музей великого поэта. Но в то же время, Борис двадцатого века очень похож на Александра века девятнадцатого, что и хотел подчеркнуть и сам Довлатов:

Борис, однако, не одинок в своём маянии. Он окружен колоритными соседями (по несчастью): Михал Иваныч, сдающий ему угол, ленивый гений Митрофанов с бесполезными знаниями, Потоцкий - плодородный писатель, производящий по рассказу в день, а также гали и марианны разной степени замужества.

И если Довлатов называет Пушкинский заповедник мавзолеем, то эти персонажи как раз очень даже живые, во всей их беспробудной тоске и отчаянии.

И как раз этой честности героям «Заповедника» не занимать.

Когда-то очень давно я влюбилась в рассказы Довлатова, они казались мне «правильными», служили неким маячком при выборе «плохо»/«хорошо», а юмор, за которым пряталась тоска, я всегда носила с собой. Но вот «Заповеднику» я не могу даже поставить оценку, потому что я это уже слышала, слышала много раз. И слышу снова, но теперь за тоской и упрямством вижу что-то плохое, давящее.

Конечно же, никуда любимый мной Довлатов не делся – юмор, колкие, но невероятно точные замечания, наблюдательность, и какая-то бессильная… агрессия. Нет, даже не агрессия, а просто злоба, обида. Обида на несправедливость, на жизнь, на многое. И всё это мешает мне читать его рассказы сейчас. Понимаю, что часто сложно отделить своё творчество от самого себя, но здесь это больше мешает, чем приносит пользу. Я могу бесконечно восхищаться его мастерством разговаривать о всяких мелочах, о скучных вещах, о точности его наблюдений, о безграмотности и глупости, но позже никак кроме «молча» слушать одни и те же речи о себе самом, о своей жизни, о том, что могу и «недомогу» не в состоянии. Я чувствую его бессилие, но здесь же есть и нежелание что-то делать. Соглашаюсь, понимаю и сочувствую как ему, так и его жене, ведь цензура и бесконечные ограничения, угрозы – вещи очень страшные, они губят человека, его семью и творчество. И об этом нужно говорить, ведь молчание – попустительство, согласие, чуть ли не одобрение. Но я слышу одни и те же фразы и выводы (после которых следуют одни и те же действия) уже не в первый раз. Без сдвигов куда угодно.

Это не претензия, не жалоба, не обида. Мне горько и тоскливо.

Довлатов, хоть и хороший автор, а всё же не мой. Да, с юмором, с грустной иронией он подмечает несуразности нашей жизни. Как порой глупо, по-дурацки, до смешного горько мы тратим минуты и секунды той единственной, что не вернется и не повторится. Так и живем, переходя от компромисса к компромиссу в этом мире. Потому что существование в нём - это всегда компромисс, пусть даже кому-то это не нравится. Независимо от того - СССР это, РФ, США, Германия... Компромисс с собой, с близкими и далекими, со всем обществом и со всей жизнью.

Но мне не по нраву герой Довлатова (уже второй, кстати, так же, как и в "Заповеднике"). Интеллигентный, образованный, "понимающий", видящий все несуразности жизни, улавливающий все эти компромиссы и тоскующий от их необходимости. И заливающий алкоголем эту тоску по глупости этого мира. Но видится мне в нём позерство - всем этим пониманием, всей этой тоской. Этими флажками, которыми его ограничивают, и на которые он рвется вновь и вновь - ни для чего. Просто чтобы показать в очередной раз себе и окружающим - они есть, посмотрите, я снова вынужден идти на компромисс. И нет, он не горит страстью нести в массы сою правду, своё виденье, мол "посмотрите, как мы живем". "Я дерусь просто потому, что я дерусь" - да, я всё понимаю, да, мне плохо от этого понимания, но еще мне слишком нравится мой образ мученика системы, чтобы из него выйти.

Как итог: да, рассказано хорошо - метко, точно, с иронией. Но не моё.

«Веселые истории экран покажет наш, веселые истории в журнале... «Я — алкаш!» ©.

Простите за лирическое отступление, ведь, хотя Сергей Донатович был отнюдь не дурак выпить, книга, в общем, не о том. Сборник новелл (а они действительно ранее издавались как самостоятельные новеллы) «Компромисс» рассказывает о периоде работы Довлатова в газете «Советская Эстония». Каждая новелла представляет собой небольшую газетную заметку и историю о её создании. Жизнь в Советском Союзе в принципе, а работа журналиста, в особенности требовала идти на компромисс. С властью, ложью, собственной совестью и здравым смыслом. Довлатову на компромисс идти помогали нехилое количество потребляемого спиртного и убойная доза самоиронии.

От Довлатовской прозы остается очень странное чувство — вроде бы только что ржал как сумасшедший, а сейчас уже не знаешь, куда деться от этой невероятной особенной русской тоски — то ли напиться, то ли повеситься.

Очень сложно писать отзыв на отдельные произведения Довлатова, они почти неразделимы, как неотделим от своего творчества и сам автор. Он перевел себя в свои многоточки.

Случайные цитаты: «А вот с закуской не было проблем. Да и быть не могло. Какие могут быть проблемы, если Севастьянову удавалось разрезать обыкновенное яблоко на шестьдесят четыре дольки?!..»

«— Генрих Францевич, что касается снимков... Учтите, новорожденные бывают так себе...
— Выберите лучшего. Подождите, время есть.
— Месяца четыре ждать придется. Раньше он вряд ли на человека будет похож. А кому и пятидесяти лет мало...»

«Мишка, — говорю, — у тебя нет ощущения, что все это происходит с другими людьми... Что это не ты... И не я... Что это какой-то идиотский спектакль... А ты просто зритель...

— Знаешь, что я тебе скажу, — отозвался Жбанков, — не думай. Не думай, и все. Я уже лет пятнадцать не думаю. А будешь думать — жить не захочется. Все, кто думает, несчастные...»

Ох уж мне эти творческие люди. Главный герой буквально кричит - пожалейте меня, мне 30 лет, я свободный художник, живу в квартире с окнами, выходящими на помойку, его не понимают власти и не печатают, жена собирается в Америку и поэтому это алкаш (извините творческий человек) уходит в запой на 11 дней.
Ну и бред...
Человек прожил 30 лет, его мало печатали, у него бесплатная квартира от государства - за свою жизнь он не произвел ничего для пользы народа и умеет только пить и делать корректуру генеральских воспоминаний...А ,забыл, еще он умеет тонко иронизировать над фанатиками Пушкина и над тупыми пролетариями, приехавшими на экскурсию.
Жена уговаривает главного героя иммигрировать в Америку, но он всячески отказывается, но не из-за любви к Родине, а из-за своей лени, суетно и страшно менять свою жизнь.
У этих творческих людей все как-то одинаково: неудачи в работе, его творчество никто не понимает и значит надо уходить в запой (заметьте, сам "герой" признает - как только он начал работать (!) экскурсоводом и закончил на время пить, жизнь его перестала походить на хаос).
В книге скрытая реклама алкоголя, к выпивохам автор относится с добрым юмором, они такие "душки" эти алкаши, их надо понять и пожалеть, а отношение к ним должно быть противоположным брезгливым, так как главный герой относится к стукачу Гурьянову, читатель должен испытывать неприязнь к этим пьяницам, а не скрытую симпатию...
Хорошо что книга очень тонкая, еле дочитал...

При всей моей любви к Довлатову, книга оказалась неожиданно сложной. При чем не по-довлатовски иронически-напыщенной, искрометной, а оторванной от реальности. Во всяком случае, от той реальности, в которой обитаю я.

Здесь происходит все то же, что в моей реальности. Есть страсти и равнодушие, есть рабость и боль. Но в ней нет того, что делает происходящее именно реальностью - нету обыденности в привычном для меня ее понимании.

Но все же прочно-любимый Довлатов нет-нет, да и мелькнет. Но все больше в письмах издателю, чем в собственно прозе, в художественной, а не эпистолярной части.

Так что впечатления больше положительные лингвистические (люблю, как он пишет), и спокойные художественно-эстетические (неинтересная и непонятная мне тема).

Как - художественная? Чего-то из этого не было?
Мысли о "Наших" делятся примерно пополам по двум направлениям: отдельные представители рода довлатовского и смешно-трагично-смешнее.

В первом случае видишь живые образы, вспоминаешь своих. Довлатов с рассказами идет навстречу тебе, а ты идешь навстречу Довлатову с собственными воспоминаниями. Дед такой дед, и Довлатов тоже сам немного дед - и дед такой же невозможный, как мой. Еще бы его не представить. Образ самого автора тоже у меня возник извне, в пятнадцать лет, из книги "Больше Бена". И это тоже маленькая история, и до знакомства с работами Довлатова времени оставалось еще долго. Надо сказать, образ сложился весьма верный, и я той совсем посторонней книжке благодарна, потому что, честно сказать, из всех жизненных линий то, что Д. рассказывает сам о себе, оказывается скучнее всего.

Выбрав второе направление, сидишь фыркаешь, радуешься, что наконец-то книга, чего давно не случалось, смешит. Потом, правда, вглядываешься в то, что рассмешило, становится тошно и стыдно немного, потому что на тем же самым я, доведись мне писать полуавтобиографию о сходных событиях, ныла бы и мазала сопли. Понятно, что смех Д. грустный или даже злой/мощный, смех побежденного, но смех же.

А там, где мысли про личное и общее сходятся, появляются самые запоминающиеся истории. Про тетку-редактора, которая сама по себе не так, может, и интересна, зато опять в который раз приподнимается крышка ящика с ядовитыми змеями и на свет лезут мерзости литературного мира советского времени: кто на кого стучал, кого публично порицал, с кем не здоровался и про кого врал. Как читателю, часто наивно верящему в высокие нравы писателей, мне всякий раз от подобных историй все грустнее. В противоположность этому, но тоже на стыке направлений - история про собачку Глашу. Они всегда оказываются лучше.

"Случайность - логика фортуны", - писал Довлатов. Так что, видимо, вполне логично, что в это дождливое зимнее воскресенье в моих руках оказалась "Зона", открывшая для меня другого Довлатова. Наверное, неправильно такие книги читать запоем, но так уж получилось;-)

Коктейль из тонкого юмора и какой-то простой и понятной мудрости - это "Записки надзирателя", оставившие за скобками откровенную грязь лагерной жизни.

А зона показана лишь как это обстоятельство - не более того, ведь "жизнь продолжается, даже когда ее, в сущности, нет".

Как? Как?! Как он смог так емко сформулировать то, о чем я уже давно думаю?.. И думаю в контексте того, что подобный исторический момент нам еще предстоит, увы.

И напоследок:

Браво, маэстро!

P.S. Оценка 4 лишь потому, что "Компромиссы" - вне конкуренции!

С творчеством Сергея Довлатова я познакомилась восемь лет назад, получив на первом курсе университета листочек со списком литературы по курсу АПСОЛ (Актуальные проблемы современной отечественной литературы). Вникать в смысл было особо некогда – лишь бы успеть все прочитать. Поэтому и впечатления получились несколько невнятные, просто на уровне «понравилось». В тот первый раз в глаза бросились лишь обаяние и неизменный юмор Довлатовских произведений.
Сейчас, я могу позволить себе читать книги, не спеша, вдумчиво, но обаяние, ироничность и афористичность текстов Довлатова по-прежнему покоряют меня с первых страниц. Он потрясающий рассказчик. Довлатова приятно читать, даже когда он пишет о невыносимых вещах.
В «пушкинских местах», в уездных кафе, в тесных квартирках вечно пьяных питерских диссидентов – везде Довлатов подмечает неуловимый юмор самой жизни.
А какие у него в «Заповеднике» собраны яркие типажи! Володя Митрофанов - «гений чистого познания», человек с уникальной памятью, проглотивший немыслимое книг, но совершенно не приспособленный к работе. А что вы хотите? Человек страдает амбулией. Стасик Потоцкий – бабник и алкоголик, понимавший, что деньги нужно зарабатывать без особо труда, но без криминала. Самым легким путем для этого оказалась литературная тропинка. Михаил Иванович - сельский алкаш с замашками интеллигента… Даже проходные персонажи у Довлатова получаются живыми. Возможно потому, что он никогда их не выдумывал, а «срисовывал» из реальности.
Многие из его персонажей, на мой взгляд, вполне могли бы стать нарицательными.
На каждой странице – трагикомедия пьяной русской тоски: от безысходности, трагизма жизни в несвободной стране с чуждыми любому порядочному человеку властью и законами:

«И помни. КГБ сейчас – наиболее прогрессивная организация. Наиболее реальная сила в государстве…»

«…А дальше придет новое татаро-монгольское иго. Только на этот раз – с Запада…»

Боюсь, что пророчество это сбылось.
В России мало что изменилось: открыли границу, провозгласили свободу слова, но миром по-прежнему правит безысходность, за редким исключением; народ продолжает спиваться.
К сожалению, все это о нашей жизни, в которой так легко перемалываются человеческие судьбы, ведь порой не успеваешь вовремя принять правильное решение, и тем более что-то исправить.
Грустно.