Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Дар. Отчаяние

Этот роман Набокова построен так: отчаявшийся Германн пишет свою историю, свои мемуары, роман своей жизни. В конце мемуары превращаются в дневник.
Автор произведения превращается в героя дневника. Автор — в героя. Здесь Набоков мастерски обыгрывает мотив зеркала. Описывая одновременно Германна-писателя и его двойника Феликса, он олицетворяет в них и себя. Перед читателем предстает тема двойственности во всей красе. И если всмотреться глубже, то это роман не о двойниках, это роман о самом Набокове. Пускай, между строк проскакивает достоевщина, пускай повествование разрезано на осколки, но все же несмотря ни на что, любителям ярких языковых приемов должно понравится.

Весь роман - как затяжной выстрел, пальнувший с первых строк и растянувшийся на всё произведение. Финал, кстати, сражает наповал ;)

В томе были "Дар" и "Отчаяние"...
Если первый просто покорил слогом, стилем (причем это было мое первое знакомство с Набоковым. Как-то раньше руки не доходили, книги на глаза не попадались, а "Лолиту" обхожу стороной умышленно), хотя, безусловно, понравился...то второй роман - "Отчаяние" - просто...просто заставил меня им жить. Да...это очень живая книга, читая, будто все время ощущаешь где-то на затылке сбивчивое, горячечное дыхание ГГ. Ты как-то втягиваешься во все это, и самому уже кажется, что немного сходишь с ума. Потрясающий роман. Калейдоскоп фантасмогорических видений, сравнений, образов...динамичный, но словно вращающийся по замкнутому (безумие!) кругу, бег мыслей...глупая но добрая Лида, потешный Ардалион, Феликс (блин, реально...как покорно он шел на заклание! позволял себя стричь...колбасу свою предлагал... честно, это одно из немногих мест во всех прочитанных мною книгах, когда я хотела плакать)...Герман...о, Герман! что творится в твоей голове?
В моей голове сейчас полная прострация, я до сих пор под властью такого небольшого по объему "Отчаяния". И я знаю, что мне будет его не хватать. Как жаль, что некоторые книги впервые можно прочитать лишь однажды:)

Я бы порекомендовала эту книгу только тем, кто действительно влюблён в слог Набокова, в его манеру письма. Сюжет здесь вторичен: не сказать, что он плохой или предсказуемый, — просто книга не является криминальным романом в привычном понимании.

Повествование ведётся от лица самовлюблённого нарцисса, привыкшего ловко и восторженно врать. Первая половина книги — поэтично изложенные мемуары. Мысль героя постоянно скачет, перескакивая от одного к другому, и лишь во второй половине (а скорее, в последней трети) он приступает к осуществлению своего замысла. Его лживая натура, слепая самовлюблённость и уверенность в своей правоте прописаны великолепно.

Однако сказать о книге мне особо нечего. Я бы отнесла её к разряду лёгкого чтения: ничего выдающегося, равно как и ничего безобразного, я в ней не вижу. Криминальный сюжет, написанный в искусной манере автора. У Набокова всего три психологически-криминальных романа, но блестящим я могу назвать только «Камеру обскуру». «Отчаяние», на мой взгляд, — просто хорошая книга.

После выхода нового издания данного произведения с невероятно интересной аннотацией, заинтересовался.
Взяв экземпляр в библиотеке, надеялся на глубокий психологический роман с криминальными элементами, получил же в итоге автобус...
Конечно, в книге есть и психологизм, и криминал, есть история, персонажи, но здешняя подача В.Набокова показалась мне настолько резкой, настолько динамичной, что не выходило делать остановки для рассмотрения нужных деталей.
Невозможное для чтения, невозможное для внесения в список...
Есть ещё экранизация 1978-ого года, с динамикой повествования всё лучше, но наблюдать за этим было неприятно...
Ни то, ни другое!
Хоть и книга не для меня, но знакомство с писателем продолжится!

Этот роман Набокова с интересной стороны раскрывает тему двойничества, используя привычный для автора приём ненадежного рассказчика. При этом также в тексте, на мой взгляд, куда более честно и прямо доносится взгляд Набокова на писательскую технику и приёмы, чем в том же Даре(часто высоко оцениваемом именно за это - инсайты литературной технологии Владим Владимыча). Тут, как и в Лолите, текст написан от лица ненадежного рассказчика, только тот, до определенного момента пишет именно повесть, а не дневниковые записи.
Весьма изящно смотрятся моменты, когда герой/автор записывает некоторую фразу, а затем в следующей же строке нам её дешифровывает, как бы внося в сюжет романа само действие написания этого романа, ну и попутно делясь с читателем фишками писательской кухни Набокова. Структура романа вообще схожа с Лолитой, за тем только уточнением, что Гумберт в Лолите пишет дневник, а не художественный текст, а главный герой Отчаяния(если обратите внимание, имя гг и имя его супруги начинаются на те же буквы, что и имена Гумберта и Лолиты - просто наблюдение)на протяжении всего текста пишет именно повесть, которую, по некоторым причинам и называет потом "Отчаяние". И сама ненадежность рассказчика здесь подчеркивается еще более прямо, в Лолите - гг является преступником, явно заинтересованном в перетасовке фактов и событий, а в Отчаянии - гг также является преступником, так еще и сам нам многда говорит, например, что где-то упомянул падающий снег, хотя был июнь, и никакого снега не было, или, что просто выдумал те или иные детали своей повести. Другими словами, если ненадежность рассказчика можно измерить - Герман куда более ненадёжный, чем Гумберт, хотя и выглядит более вменяемым.
Очень интересно наблюдать в текстах Набокова именно их взаимодействие — как в одном романе он оттачивает приём, который найдет своего лучшее применение в другом тексте. Перетекающие из книги в книгу мотивы эволюционируют, обрастают неожиданными сюжетными реализациями.
Я бы рекомендовал роман Отчаяние как тем, кто уже знаком с творчеством Набокова, так и тем, кто ищет с чего начать знакомство. Хороший открывающий текст.

После других романов немецкого периода Набокова, этот казался немного странным и сложным для восприятия, но определенно смысл, вложенный в роман, стоит того, чтобы напрягать мозги.
Это последний большой текст Набокова написанный на русском языке, и, как будто чувствуя свой скорый переход на английский, в этом романе он делает русскую литературу главной темой. Сквозь будни поэта-эмигранта зарабатывающего на жизнь уроками английского, просвечивают, то тут, то там, тени великих писателей прошлого. Годунов-Чердынцев рассуждает о прошлом, критикует прошлое, особенно это видно в четвертой главе, где приводятся куски из биографии Чернышевского, написанного самим героем. Кажется герой хочет понять, как двигались мысли в головах у большинства интеллигентных людей в середине девятнадцатого века, что это провело к тем обстоятельствам, из-за которой ему пришлось эмигрировать.
Произведения Годунова слишком талантливы и слишком отличаются от работ других писателей эмигрантов, которые собрались в Берлине, и критика его не понимает. Его считают обычным дерзким новичком, но есть один человек, который вполне понимает его ценность. Поэт Кончеев единственный пишет восхищенную рецензию после публикации книги Годунова о Чернышевском. А сам наш герой тоже один из немногих в восторге, и даже завидует поэтическому таланту Кончеева. Видимо дар, который есть у обоих поэтов, отделяет их от других и делает одинокими. Сам Набоков сравнил одаренного человека с вратарем в футболе, у которого совершенного другие функции, отличные от остальных десяти игроков, и который действует в любом случае в одиночку.
В романе Годунов говорит о том, что если и вернется в Россию, то только через много лет и в виде книг. Набоков определенно знал, что его дар переживет его.

Такие вы выдумщики, я не могу!
Вас послушать, так любой зачёт сдашь на "пятёрку";
Мудрость, не скрытая за забором;
Любой голодающий получит к ней доступ;
Я такой же, такой же; в основе Всего всё еще лежит Свобода:
"дай нам, Господи, хлеб духовный".
—
Хожу на борьбу вместе с Философией;
Раньше к этой особе относился особо, будто к сыру высшего сорта;
Но плесень порой лишь плесень; сигнал, что продукт испорчен;
"Не зря живёт человек, он учится на историческом опыте";
Восхваление опыта и любовь ко всему новому;
Быть собой важно, самость — смазка для шкатулки с миниатюрной танцовщицей.
—
Эта шкатулка — дар Творца;
Каждый её звук воспринимает на свой лад;
Точнее, воспринимал;
Раньше, но не сейчас;

Только нарциссу о таком мечтать;
Общество — налёт серебра, которого повсюду навалом;
За слоем банального может скрываться и платина;
Может, конечно, но придётся стараться.
—
Вот вам и тайна дара;
Танцовщица исполняет один и тот же танец;
Толпа ликует, танцовщица тонет в фальшивых овациях;
Загадка, которую никогда не спрячешь;
Этот скелет в шкафу никуда не умещается;
И в этом банальность Зла;
Оно решило выйти в люди,
чтоб слиться с толпой,
чтоб стать частью серой массы.
—
Все говорят о призрачном отличии индивида и толпы;
Трюизм,
потерявший былую силу;
Дар,
пылящийся на полке антикварного магазина.