Поклониться тени

Бродского читать всегда сложно, в этом можно винить хитросплетенную постановку предложений, многочисленные отсылки и некоторые имена и термины, за которыми приходится лезть в поисковик. Но все же, когда ты довольный и разгадавший смысл слов писателя наконец вникаешь и проникаешь в замысел написанного, перед глазами предстает удивительная картина.

Не думаю, что Бродский действительно смог передать всю свою любовь, все свое впечатление от Венеции в своих эссе. Несколько раз повторяющиеся сравнения, метафоры, эпитеты дают понять некоторую невозможность автора все же донести до читателя ту полноту ощущений от этого города, которую он так яро испытывает.

Зима, палаццо, вода, херувимы, львы, набережные, кастовые туземцы, путти, холод – такой рисует писатель знаменитый город на воде. И как его глаз зачарован этим городом, так и глаз читателя невольно любуется его красотой, и представшая перед глазами картина и завораживает, и угнетает. Несмотря на в некотором роде романтизацию Бродским Венеции, сам город зимой не самое приятное время для посещения и большинство туристов наотрез отказались бы посетить этот сырой и не благоухающий город в холод, но так как для писателя это было лучшим временем для посещения, то и для каждого из читающих кажется, что лучше времени для прогулки по темной, узкой, пронизывающей холодом Венеции не найти, а летние поездки пусть для себя оставят туристы, которые ничерта не смыслят в настоящей красоте. Собственно, в этом и есть главный талант автора. Меньше ста страниц текста (и это довольно крупным шрифтом) и я уже влюблена в этот чертов город по уши. Вот я стою на крыльце вокзала, на мне пальто и итальянская шляпа. В темноте, распростертой впереди, меня ждет неумолимая красота, которой следует только преклонятся, и там же меня ждут холодные стены, которые берут плату за все это блаженство, любезно предоставленное Венецией.

Решила я прочитать «Набережную неисцелимых» перед моей поездкой в Италию. Всегда нежно любила творчество Бродского, но никак не добиралась до его эссе о Венеции. И зря! Совершенно зря! После стольких прочитанных и заученных стихов, после прочтения десятков интервью и просмотра документальных фильмов, не прочитать раньше «Набережную неисцелимых» - это просто преступление. Очень многие строки оказались подчеркнуты, очень много заметок было начеркано карандашом на полях. Конечно же, книга отправится в Италию вместе со мной и будет непосредственно перечитана перед поездкой в Венецию, но она также становится на уровень с моим любимым сборником «Пейзаж с наводнением», так что в скором времени я думаю будет корешок будет изрядно истрепан.

Жаль, конечно, что сам Бродский не перевел свои эссе на русский язык, а мой любительский английский не способен помочь мне прочитать творения мастера в оригинале, но, по моему мнению, перевод все же качественный и близок к стилю повествования Иосиф Александровича.

Да и очень хотелось по ходу рецензии вставить куда-то особо понравившуюся цитату, но в конце концов поняла, что тогда придется перепечатывать половину книги.

Бродский любил Венецию. «Набережная Неисцелимых» -это воспоминания поэта о Венеции зимой. А теперь возмем большой кусок обоев, перевернем его золотисто-красным рисунком вниз и будем…рисовать свои впечатления от Венеции Бродского. Начинаем?

-…Потому что Венеция зимой - это «как Грета Гарбо в ванне».

-Улицы похожи на внутренность гардероба: вся одежда из темной, облезшей ткани, но подкладка красна и отливает золотом.

-«Аква альта» ;-Вода поднялась, - говорит голос по радио и улицы пустеют. Горят только вывески. Мостовая ненадолго сравнивается с каналами в зеркальности. Церкви работают, но ведь ни клиру, ни прихожанам хождение по водам не в новинку…Зимой в этом городе ,особенно по воскресеньям, просыпаешься под звон бесчисленных колоколов, точно за кисеей позвякивает на серебряном подносе гигантский чайный сервиз в жемчужном небе.

Не забываем рисовать! К красной, коричневой и белой, цвета кожи Гарбо, краскам, может, следует прибавить серебряную, золотую и серую? Ну не будете же Вы синей или зеленой краской рисовать зимний дождь?!.

- В такие дни город приобретает фарфоровый вид, оцинкованные купола ….сродни чайникам или опрокинутым чашкам, а наклонные профили колоколен звенят, как забытые ложечки, и тают в небе.

- В тот раз я был не один, мы тянули с ней жребий, кому спать у стенки. Ее горчично-медовые глаза темнели при очередном проигрыше. Она укутывалась на ночь в розовую фуфайку.. прыгала в кровать, будто в темную реку. «Единственное, в чем я не согласна с Данте- это с описанием ада. Ад-очень холодный. Я бы оставила круги, но сделала бы их ледяными и чтобы температура падала с каждым витком».

- Любовь приходит со скоростью света; разрыв-со скоростью звука. Падение скорости от большей к меньшей и увлажняет глаз.

- По утрам здесь свет припадает грудью к оконному стеклу и, разжав твой глаз, словно раковину, бежит дальше, перебирая длинными лучами аркады, колоннады, кирпичные трубы, святых и львов -как бегущие сломя голову школьники прутьями по железной ограде парка…

- Счастье-это запах мерзнущих водорослей, а не рождественская хвоя с мандаринами.

- На карте город похож на двух жареных рыб на одной тарелке или на две почти сцепленные клешни омара(Пастернак сравнил Венецию с размокшей баранкой); у ней нет севера, юга, востока, запада; единственное его направление-вбок.

- Я-кот. Кот,съевший рыбу. Обратись кто ко мне-я бы мяукнул. В Венеции я животно,абсолютно счастлив. Кот еще не покинул меня;если бы не он- я бы по сей день лез на стены в какой-нибудь... психиатрической клинике.

Представляете, какая чудесная картина у вас на обойной серой бумаге проявляется?!
" В конце концов, как и Сам Всемогущий, мы делаем все по своему образу…и наши изделия говорят о нас больше, чем наши исповеди",- сказал Бродский.

Невероятный человек и по-совместительству моя литературная любовь— Иосиф Бродский. Впервую очередь для всех он известен как поэт, но он так же автор великолепных автобиографических эссе. И об одно из них— хочу сегодня написать.

«Набережная неисцелимых»—совершенно великолепное произведение, о любви к которому хочется петь! Но возможно не так громко, чуть приглушенно, чтобы услышал не каждый.

Бродский— проводник. Он показывает, делает осязаемыми те чувства, эмоции и мысли, которые, казалось бы, невозможно передать. Иосиф Александрович совершенно точно владеет силой слова. Так, что метафоры перестают быть таковыми, и приходит осознание того, что все так и есть. Обходные пути, те самые узкие венецианские улочки— оказываются самым точными и мощными в поражении сердца. Интересные слова самого автора из этого произведения: «Метафора - или, говоря шире, сам язык - вещь, в общем и целом, незавершимая, она хочет продления - загробной жизни, если угодно. Иными словами (без всяких каламбуров), метафора неисцелима.»

Отсылать к своим же аллегориям в тексте, мне кажется может только сам Бродский. Это ли не невероятно? По крайней мере— это вызывает искреннюю улыбку. 

Эссе Бродского бессюжетно, так что спойлеры здесь невозможны. Он структурирует свои эссе— как стихи. Здесь развивается не повествовательный сюжет, а лирический. 

Эссе Бродского—поэзия в прозе (и я не о белых стихотворениях сейчас) 

Конкретно «Набережная неисцелимых» это поток мыслей и чувств поэта в Венеции, о Венеции, о жизни и конечно о любви. Записи о таком прекрасном городе Италии невозможны без последнего. 

Композиция произведения достаточно хаотична, но при этом не смывает цунами мыслей, а плавно несет по волнам рассуждений, без потерь ценных знаний с борта корабля. Иосиф Бродский вскользь сам затрагивает эту тему: «кроме того, если бы сон считался жанром, его главным стили-стическим приемом служила бы, несомненно, непоследовательность. По крайней мере, в этом можно видеть оправдание просочившегося на эти страницы.»

Сам Бродский безудержный философ, как считаю я. Его язык и письмо невероятны. Иногда мне кажется, что читать его произведения про себя— кощунство. Его прекрасных слог становится еще восхитительней, когда звучит не в голове, а в воздухе вокруг.

«Набережная Неисцелимых»— сборник гениальных мыслей, гениального человека. Невероятно интересно изучать его философию. То как он видит время, искусство, историю, любовь к миру— достойно отдельной книги от литературных критиков, с доскональным разбором каждой детали. Когда читаешь и цепляешься за какую-то цитату, сожалеешь, что не додумался об этом сам. 

Восприятие воды Бродским— чудесное, достойное внимание. И приведу сейчас, ту самую мысль, после которой мне стало жаль, что она не возникла у меня в голове сама: «Ибо вода тоже хорал, и не в одном, а во многих отношениях. Это та же вода, что несла крестоносцев, купцов, мощи Св. Марка, турок, всевозможные грузы, военные и прогулочные суда и, самое главное— отражала тех, кто когда-либо жил, не говорю уже — бывал, в этом городе, всех, кто шел посуху или вброд по его улицам, как ты теперь.» Про отражение и воду размышлений в этом эссе сполна— не буду лишать удовольствия прочтения.

Джон Апдайк писал: "Эссе «Набережная неисцелимых» - это попытка превратить точку на глобусе в окно в мир универсальных переживаний, частный опыт хронического венецианского туриста - в кристалл, чьи грани отражали бы всю полноту жизни..." 

Почему же набережная принадлежит неисцелимым? Название набережной дал госпиталь и прилегающие к нему кварталы, в которых средневековый город содержал безнадежных больных, зараженных чумой. И когда эпидемия, унесшая тысячи жизней, отступила, выжившие жители Венеции соорудили в память об избавлении от напасти потрясающей красоты церковь - Санта Мария делла Салюте. Но помимо этого Бродский конечно еще вкладывает в это свой смысл— духовный. Ведь каждый человек, усиливший и ощутивший красоту Венеции в действительности— уже неисцелим, повержен этой красотой.

Красота для эссеиста тоже раскрывается по-своему. Возможно вы видели или слышали знаменитую цитату Бродского: «В те дни мы отождествляли стиль с сущностью, красоту с интеллектом». И эта фраза тоже из произведения «Набережная неисцелимых». Понимание красоты и его способностей— подробно и по-особенному раскрывает автор. 

Эта работа— рефлексия над вопросами человечества, мира, наших чувств, эмоций, настоящего, будущего и прошлого. Читая данное эссе сам себе отвечаешь на многие вопросы, задумываешься над тем, что никогда не приходило тебе в голову…

В январе 1996-го Иосиф Бродский умер в Нью-Йорке, его похоронили там, но позднее прах поэта был перенесен в Венецию, на остров Сан Микеле. Бродский любил этот город, много лет подряд прилетал сюда зимой из Нью-Йорка во время рождественских каникул. Он посвятил Венеции прекрасные стихи и одно из лучших своих эссе.

Впервые прочитала что-то в жанре эссе, и этот жанр явно не оказалось в моем вкусе. Однако сама книга оставила отличное впечатление. Язык здесь просто восхитителен. Тут наверно применены все литературные приемы, названия которых я даже не знаю. И вообще радуешься, что хоть кто-то воспринимает данный мир так поэтично и так возвышенно. Так ратует за своё любимое место, что готов проклинать всех и вся, кто посягал или готов посягнуть на святую святых! А такое количество эпитетов встретится не в каждой толстой книге, а здесь они в высокой концентрации.