Поклониться тени

Иосиф Бродский

В настоящее издание включены автобиографические эссе величайшего поэта XX столетия Иосифа Бродского.

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,6

125 оценок

5
70%
4
22%
3
8%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 142Хотят прочитать 179

Рецензии

Аноним7 мая 2024 г.
Проза поэтов - это всегда для меня что-то необычайно прекрасное по слогу, стилю, заложенным смыслам и глубокому посылу. Это всегда открытие: ты будто видишь любимого автора с новой, незнакомой стороны. И восхищаешься при этом им словно тем самым незнакомцем, забывая подчас, что связывают вас годы дружбы. Именно годы (я не преувеличиваю) Иосиф Бродский является моим любимым поэтом (одним из, если быть точнее): многие из строчек уже давно впитало в себя мое благодатное сердце, сделав их родными. И вот теперь - с опозданием, правда - познаю его эссеистику, не менее чудную и вдохновляющие, чем мириады поэтических строчек, разбросанных по сборникам и моей памяти.
"Набережная неисцелимых" - это признание в любви (а разве у истинных поэтов может быть иначе?), в качестве объекта сего необъятного чувства неожиданно выступает не женщина - конкретная или мифическая, абстрактная муза. Нет, все сложнее и проще одновременно: Бродский отдает дань почтения, уважения, благодарности и нежный трепет городу. В первый раз в своей жизни я читаю оду поклонения городу в прозе. Я никогда не была в Венеции, но, читая Бродского, влюблялась в набережную, атмосферу, людей, историю этого удивительного места. Раз оно вдохновляет на такие красивые строки, оно действительно удивительное. Наивно полагала ранее, что подобные посвящения можно писать только родине. "Можно" не в смысле разрешения. "Можно" - в смысле хватит ли сил, способностей, вдохновения у автора на то.
Вдруг оказалось, что можно. Можно находить вдохновение даже вдали от родных, близких и знакомых мест, можно ткать строчки восхваления из нитей разрывающих сердце и душу разочарований, можно заинтересовать читателя чуждым ему городом, можно сделать так, чтобы он зачарованно смотрел тебе вслед, боясь пропустить хоть слово из твоего горького подчас монолога, рассказа о личном, в котором занятного мало - трагедии и печали, разочарования в людях, стране...
Можно увлечь своими в сущности бессвязными мыслями, сделать это так умело, чтоб читатель остался в восхищении и требовал еще. Вот только понимаешь, что продолжения не будет: излившаяся горечь растерзанной души перетечет в другие - читающие - души. Город, когда-то приютивший и подаривший вдохновение одному очень талантливому мужчине, все так же останется стоять, навеки запечатленный и прочно запечатанный в рамках одного красивейшего эссе, в котором поэт обнажает душу, подавая пример столь же творческим людям - пример, как находить вдохновение повсюду и в любых жизненных обстоятельствах.

Зимний свет в этом городе! У него есть исключительное свойство увеличивать разрешающую способность глаза до микроскопической точности – зрачок, особенно серой или горчично-медовой разновидности, посрамляет любой хассельбладовский объектив и доводит будущие воспоминания до резкости снимка из "Нешнл Джиографик". Бодрая синева неба; солнце, улизнув от своего золотого двойника у подножия Сан-Джорджо, скользит по несметной чешуе плещущей ряби Лагуны; за спиной, под колоннадой Палаццо Дукале, коренастые ребята в шубах наяривают "Eine Kleine Nachtmusik", специально для тебя, усевшегося на белом стуле и щурящегося на сумасшедшие гамбиты голубей на шахматной доске огромного кампо.
Ах эта музыкальность прозы! Разве можно сказать прелестнее о городе? Разве можно подобрать более точные детали? Казалось, Бродский передавал свои воспоминания мне - яркими вспышками-образами...
Поминутно замирала от восторга, перечитывая особо понравившиеся места из книги, многое хотелось беззастенчиво забрать с собой, в память и на века. Память, впрочем, впитывала все и без моей на то подсказки: больно образы были ярки и смелы.
Я в самом деле открыла для себя нового Бродского, более разговорчивого и все такого же загадочного. Эссе перемежается в том числе и его размышлениями о жизни. Бродский-человек, как оказалось, не менее интересен мне, чем Бродский-поэт.
К прочтению рекомендую, особенно таким же верным поклонникам его поэтического дара. А также всем любителям красивой и тонкой (во всех смыслах) эссеистики: вы можете вообще не знать, кто такой Бродский и чем он знаменит, но эссе может покорить глубиной мысли и красотой слога.
Однозначная пятерка, немедленно - в любимые, с пропиской в сердце и, надеюсь, в памяти.
Читать далее
225
2,3K
Аноним25 сентября 2011 г.
Непонятное дело - Бродским я увлекалась много лет, а "Набережная" - первая книга его у меня на полке. За то спасибо extranjero , чей совет на флэшмобе, и Iroh - за книженьку.
Было время - второкурсное, максималистское время, когда на пятитомник, естественно, не хватало, однотомника, естественно, не хотелось, а в формате "наизусть" существовали три поэта - Оден, Фрост и Бродский. Word их фамилий не знает, подчёркивает, предлагает варианты: вместо "Оден" - "годен", "моден" и "доен", вместо "Фрост" - "рост", "фронт" и "прост", а вместо "Бродский" - к прискорбию, "броский", "уродский" и "юродский". Word - американец по происхождению, его пристрастия объяснимы. И всё же он дурак и хам.
Хотя бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
начинал поэт цитатой из Пушкина, а продолжал по-своему -

Лишённое родимой глины,
Оно в аллювии долины
Ломбардской гнить не прочь, - понеже
Всё тот же грунт и черви те же.
Стравинский спит на Сан-Микеле,
Сняв исторический берет...
Теперь вот и Бродский спит на Сан-Микеле. А ведь не хотел выбирать ни страны, ни погоста. Очень меняется восприятие "Набережной", если учесть, что она - восторженная хвала собственной усыпальнице.
И всё же - почему Венеция? Воспетая... кем только не воспетая - от Жорж Санд до Семёна Кирсанова (и самые лучшие главы - её, и самое прекрасное стихотворение - его!). Захватанная миллиардами рук. Исщёлканная миллиардами фотоаппаратов. Исхоженная такими туристическими толпами, что как мосты не стёрлись до полупрозрачности. Смерть - Венеция. До тебя умирали, и после тебя будут умирать, но твоя смерть - единственная и неповторимая. Смерть - Венеция, смерть - в Венеции, но об этом тоже кто-то писал.
Отчего же Венеция? Оттого, что Ленинград - похож?
Вот почему люди, только попав сюда – в первую очередь женщины, но мужчины тоже, – оголтело атакуют прилавки. Окружающая красота такова, что почти сразу возникает по-звериному смутное желание не отставать, держаться на уровне.

На каждом карнизе, почти над каждым входом видишь либо его [львиную] морду с человеческим выражением, либо человеческую голову с чертами льва. Обе, в конечном счете, имеют право зваться чудовищами (пускай добродушными), ибо в природе никогда не существовали.

Вода равна времени и снабжает красоту ее двойником. Отчасти вода, мы служим красоте на тот же манер. Полируя воду, город улучшает внешность времени, делает будущее прекраснее. Вот в этом его роль во вселенной и состоит. Ибо город покоится, а мы движемся.
Я потом ещё найду цитат - хлёстких, жёлчных, остроумных фраз, характерных для эрудита-самоучки: "От Эзопа до Зенона, всё, что нужно джентльмену..." По-английски смешнее, потому что from Aesopus to Zenon,from A to Z. А как по-русски? От бесспорного Аристотеля до... Ямвлиха? Зачем джентльмену Ямвлих?
Так я потом ещё найду цитат, и мы вместе будем восхищаться тонким умом, и юмором, и чем там ещё полагается восхищаться в эссе. А пока - время перечитывать, перезаучивать.

На Васильевский остров
Я приду умирать.
Не пришёл.
Хотя бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать...
Равно?
Читать далее
85
2,5K
Аноним14 июля 2015 г.
Нобелевская речь – это нечто совершенно особенное, как для самих авторов, так и для поклонников их творчества. Если бы у вас была возможность обратиться ко всему миру, быть услышанным тысячами (а может, кто знает, и миллионами) с речью, что бы вы сказали? О чём бы вы заговорили, зная, что теперь вас воспринимают уже иначе, не просто как поэта, писателя, но как одного из величайших умов своего времени? Я не зря использовал слово «воспринимают», объективность Нобелевского комитета многие ставят под сомнение, однако, тяжело спорить с тем фактом, что до сих пор нобелиаты приобретают особый статус в глазах читателя. И, осознавая значимость момента, лауреаты премии в своих лекциях высказывают всё то самое главное для них в творчестве и жизни, что, быть может, не успели сказать в своих работах. Концентрация интересных мыслей, идей, выводов в нобелевской лекции редко сравнится по плотности с иными шедеврами, поэтому я со всей уверенностью советую прочитать как минимум речь Иосифа Бродского.
Бродский получил Нобелевскую премию в 1987 году «за всеобъемлющее творчество, проникнутое ясностью мысли и поэтической интенсивностью». Сразу замечу, что к поклонникам Бродского себя никогда не относил, однако, многие его стихотворения люблю, а в ещё большей степени уважаю его как человека одарённого и потрясающе умного, занимавшегося литературой по любви, а не по расчёту. Его речь можно не только прочитать, но даже послушать, и я не просто так упомянул об отсутствии у меня сильных чувств в адрес поэта, потому что тем, кто безмерно любящим Бродского поклонником не является, я намерен рекомендовать всё же чтение. Манера говорить Иосифа Александровича довольно специфична. Олег Целков очень точно описал его стиль:

Читал он необычно: я никогда до этого подобного чтения не слышал. Он походил на какого-то отчаянно молящегося еврея, который, раскачиваясь и прикрыв глаза веками, во весь голос пел этаким, я бы сказал, фальцетом в нос: пел все слова подряд.
Многие за это Бродского и любят слушать – неповторимость его чтения напоминает какой-то транс и воздействует на слушающего неоднозначно, а всё новое и необычное нас привлекает. Справедливости ради приведу ещё одну цитату, на этот раз Эллендеи Проффер Тисли:

Читая свои стихи, Иосиф превращается в музыкальный инструмент, его звучный голос заполняет каждый уголок помещения. Голос завораживает, запоминается, как сам его обладатель.
Истинно это не только в отношении стихотворений, но и, судя по всему, в принципе любой речи Иосифа Александровича. В прозе чуть менее, чем в стихах, но всё-таки ощутимо. Для меня это усложняет восприятие, но кому-то, быть может, придётся по вкусу.
О чём же, собственно, сама лекция и почему стоит её прочитать? Поклонникам – чтобы почувствовать любовь поэта к своему ремеслу, его гордость, его восхищение. Случайно заинтересовавшимся лекцией – чтобы взглянуть на мир глазами прекрасного литератора, за его размышления об этике, одиночестве, за его взгляд на политику и нашу жизнь. Пожалуй, лучшим заключением и возможностью для вас окончательно решить, стоит ли потратить какие-нибудь полчаса своей жизни на чтение данной речи, станет пара цитат из неё:

Я не призываю к замене государства библиотекой — хотя мысль эта неоднократно меня посещала — но я не сомневаюсь, что, выбирай мы наших властителей на основании их читательского опыта, а не основании их политических программ, на земле было бы меньше горя. Мне думается, что потенциального властителя наших судеб следовало бы спрашивать прежде всего не о том, как он представляет себе курс иностранной политики, а о том, как он относится к Стендалю, Диккенсу, Достоевскому.

Мир, вероятно, спасти уже не удастся, но отдельного человека всегда можно. Дальнейшее решать вам, но текст, на мой взгляд, очень достойный. Есть о чём подумать, поспорить, задуматься.
Читать далее
84
2,7K

Все рецензии

Цитаты

Аноним5 декабря 2010 г.
... Человек есть то, что он читает...
74
30,5K
Аноним27 ноября 2009 г.
Похоже, счастье есть миг, когда сталкиваешься с элементами твоего собственного состава в свободном состоянии.
64
39,7K
Аноним7 июня 2015 г.
Я не праведник (хотя стараюсь не выводить совесть из равновесия) и не мудрец; не эстет и не философ. Я просто нервный, в силу обстоятельств и собственных поступков, но наблюдательный человек. Как сказал однажды мой любимый Акутагава Рюноске, у меня нет принципов, у меня есть только нервы.
61
4,5K